скачать книгу бесплатно
Так восторженно-насмешливо проговорил все это Примус, что ни малейшей симпатии к нему у Бориса не осталось, если она изначально и была.
– Я помню очень многое, – довольно резко сказал Боря, – больше, чем большинство людей. Я очень многое пережил, находясь в яме, куда против воли был помещен. Бесконечность. Так что да, это на меня повлияло!
Примус вновь засмеялся, да что там, заржал, как конь. Из его глаз текли слезы, он практически растянулся в кресле от судорог, вызываемых все новыми приливами истерического хохота. Боря был в шаге от того, чтобы открыть дверь и впустить столпившихся за ней собак, которые по его приказу разорвали бы наглого незнакомца. Но пока он этого не сделал, предпочтя молча подождать окончания сцены.
Наконец, Человек в костюме отсмеялся и, вытирая слезы, сказал:
– Ты понимаешь, кому это говоришь? – спросил он, казалось, все еще со смеющейся интонацией, но уже с нотками какой-то затаенной суровости. – Я верчусь в этом много дольше твоего, а удовольствия получаю никак не больше. Ко всему прочему, просто потому, что я был первым, мне еще надо тратить силы на болванов вроде тебя.
Борис на какое-то время умолк, задумавшись над услышанным. Но потом решил не уклоняться от заданной темы:
– Так кто сверстал этот номер?
– Это наша газета, наша, понимаешь?! В твоем дырявом котелке сохранились лишь ненужные воспоминания о твоих бессмысленных странствиях и бесполезные ассоциации с прошлым существованием, которое не вернуть! Только вдумайся: ты БЕСКОНЕЧНОСТЬ перемещался, а прошло всего пять лет! Пять лет растянулись на века и века, ты принадлежишь уже другому миру. Эта газета как раз оттуда.
Боря пару мгновений переваривал слова Примуса, а потом пришел к твердому убеждению, что правда лишь частично присутствовала в них, если была там вообще. Часть про газету точно была абсурдом. Но продолжать спорить он смысла не видел. Поэтому молча выпустил, вернее, впустил собак, которые, словно прочтя его мысли, моментально ринулись на усача.
От неожиданности тот крикнул, злобное восклицание сложилось в слова: «Ах ты, паскуда!»
Прямо на глазах Бориса и ошеломленных хаски таинственный мужчина исчез, напоследок в испуге закрыв лицо руками. Осознание увиденного произошло только через несколько секунд. Когда это случилось, он громко вскрикнул «Аа!» и, отшатнувшись, упал на стену, которая на поверку оказалась еще распахнутой дверью (небольшой промах). Кубарем он вывалился на улицу, сбив дорогой с ног пару собак, столпившихся в помещении в последних рядах. Своим грандиозным падением, во время которого он успел забыть об исчезновении Примуса, испугаться падения, снова вспомнить неожиданное исчезновение, подумать, что на самом деле для него ничего необычного в этом не было, понять, что он и правда пытается перестроить свое восприятие, фокусируясь на переставших быть для него актуальными ассоциациях из мира пятилетней давности, но не успел сделать конкретных выводов, снова испугавшись падения, Борис перетянул внимание части стаи от только что пережитого сверхъестественного явления. Надо сказать, собаки были рады отвлечься от необъяснимого.
Борис быстро поборол боль, заявившую о себе, когда он перестал лететь по инерции и растянулся на снегу. Собака по имени Артемида обеспокоенно принялась слюнявить его лицо, что добавило ему решимости незамедлительно подняться. Он погладил суку по голове скорее в стремлении побыстрее отвязаться, чем из ласки. Его внимание было полностью захвачено тем обстоятельством, что газета все еще была у него в руках. Не смея позволить себе просто проигнорировать последние загадочные события, он хотел разглядеть в номере какие-нибудь ответы или подсказки. Очевидно, все в «ином мире», обитателем которого он был последние пять «земных» лет, имело глубокий и фундаментальный смысл, даже некоторую продуманность, в это заключение не вписывалась разве что бессмысленность всех пережитых скачков и мучений, так, может, они не были бессмысленными? Тысяча мыслей и соображений роилась в мозгу Бориса, ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание, если не рассудок. Голова закружилась, и он решил прекратить чтение. Хаски терлись вокруг его ног, взволнованно лая и смотря на него.
Боря потрепал нескольких, выразил словесную благодарность за преданность и специальной командой-жестом приказал животным разбежаться. Сегодня он уже не собирался рыбачить, ему надо было посидеть у камина и подумать, возможно, чуть позже почитать газету и попытаться во всем разобраться.
Глава 2
Она была одета не по погоде. Почти жадно втягивая табачный дым, она стояла на углу улицы в ожидании такси. Некоторые могли бы подумать, что она проститутка, ей было плевать. Она добила пачку, но выбрасывать ее нужды не было: четыре сигареты, как всегда, болтались в измятой упаковке.
Ее такси вскоре пришло. Она открыла пассажирскую дверцу и села в машину. Назвала адрес, даже не взглянув на водителя. Машина тронулась, из приемника заиграла знакомая мелодия из прошлых столетий. Глядя в окно, она едва заметно улыбнулась. Через полчаса тихой расслабляющей поездки она была на месте. Кафе «Лунный ветер» заключил ее в объятия, она направилась к привычному, всегда для нее зарезервированному столику.
Когда она вошла, несколько посетителей у стойки и за столиками возле входа приветственно кивнули. Если она и заметила, виду не подала. Аними не любила внимания, всякая компания вызывала куда больше раздражения, чем радости. Радость вообще была ей не свойственна.
Этот день был Другим. Так она разделяла дни вообще: хоть она и не хаотически перемещалась в пространствах мироздания, а просто жила от рассвета до заката, время давно перестало иметь значение. Поэтому для нее были только просто дни и Другие дни. Такими были те, в которые происходила всякая хрень. Вот и сейчас она почти не удивилась, когда, оказавшись у своего столика, увидела сидевшего за ним Примуса, чуть более взъерошенного и помятого, чем обычно. Если обыкновенно общая несвежесть, затхлость и неряшливость облика шли ему, теперь в привычной растрепанности проглядывались раздражение и взвинченность.
– Смерть как счастлива тебя видеть, – произнесла она голосом, полным сарказма, – чего тебе надобно?
Не дожидаясь ответа, она села за стол, уже зажигая сигарету, незаметно извлеченную из кармана пальто, которое было на ней всегда. Как твидовый костюм на Примусе.
– Тот придурок! – изрек Примус, чем вызвал вопросительно-выжидающий взгляд Аними без единого, впрочем, намека на энтузиазм и заинтересованность. Она сделала затяжку и стряхнула немного пепла в неизменно стоящую в центре стола пепельницу, всегда остающуюся чистой. Затем она перевела взгляд с собеседника куда-то на стену со старинной (или просто стилизованной под старину) лампой и задумалась.
Какое-то время, просто вдыхая и выпуская из ноздрей дым, она сверлила взглядом кирпичную стену, перебирая в голове бесчисленные воспоминания о бренном существовании, будто они были набором слайдов, которые высвечивались проектором. Не сразу она сообразила, что Примус безостановочно о чем-то вещает:
– Эй! Слушаешь меня вообще, мисс Уныние? – Примус не любил, когда его игнорируют, но еще больше он не любил терять самообладание. Похоже, в данный момент было и то и другое. – Тот придурок, которого мы с тобой и Обливио вербовали, выскочил! Поселился на отшибе и пытается вновь зацепиться за Повседневность!
– И как это меня касается? – проговорила Аними, выдержав небольшую паузу.
– Это наша с тобой ответственность, вот как! – воскликнул Примус, а потом устало откинулся на стуле и во всем известном жесте прикрыл глаза ладонью, легонько их растерев. – Как же все это надоело, каждые несколько веков появляются долбаные умники, которые все портят.
Аними молча курила и задумчиво посмотрела на коллегу. В этот момент к столику подошел официант:
– Чего-нибудь желаете? – спросил он.
– Кофе, черный, – сказала Аними.
– А вы? – официант обратился к Примусу.
– А мы все всегда с собой носим, – ответил тот, достав из внутреннего кармана пиджака бутылку шотландского виски, всегда заполненную на треть. Затем открутил крышку, сделал щедрый глоток, закрутил крышку и убрал ее обратно.
Официант понимающе откланялся. Когда он ушел, наступило недолгое молчание, прерванное, вопреки обыкновению, Аними:
– Если честно, не понимаю, отчего ты так переживаешь. Уж не знаю, в каком мире ты обитаешь, но, насколько мне известно, тут никто никого не нанимает, не увольняет и не налагает дисциплинарные взыскания. Все идет своим чередом.
– А это? Ты видела это? – спросил Примус, запустив руку под полы пиджака. Несколько секунд он что-то сосредоточенно искал, но, очевидно, безрезультатно. – Черт! Она осталась у него.
– Кто? – спросила Аними, выдохнув очередную порцию дыма.
– Газета, последний выпуск.
Внезапно возле столика возник официант, не тот, что принял заказ. У него в руках был самый свежий номер «Чередня».
– Прошу, – услужливо проговорил официант, – для наших завсегдатаев всегда отложена газета. Любой каприз на ваш вку…
– Оставь эти условности кому-нибудь другому! – перебил Примус, вырвав газету из его рук. – Но благодарю.
Когда официант сгинул, усач разложил перед курильщицей тот самый номер, который демонстрировал Борису. Она все так же без энтузиазма, почти томно оглядела издание. Примус дал ей время с ним ознакомиться, как недавно сделал для отшельника: манер ему было не занимать.
Все еще раскуривая сигарету, Аними неспешно перевернула страницу, и легкая усмешка коснулась ее губ, когда она пробежала глазами очередную заметку. Усач приметил это:
– Что именно тебя рассмешило?
– Да ничего, – сказала Аними безжизненным, то есть обыкновенным для нее, тоном, – некоторые катаклизмы весьма изобретательны.
– Аа! Ты про деваху со срезанной часами головой? – весело проговорил Примус. – Да-да, и правда забавно! Ха-ха-ха-ха!
Он так громогласно хохотал, что несколько посетителей кофейни обернулись на него. Однако его смех был столь заразительным, что возмущения это ни у кого не вызвало, даже Аними не смогла не улыбнуться, что происходило крайне редко.
Когда Примус угомонился, вытирая глаза от слез (как всегда случалось с ним после приступа хохота), произнес:
– Уу-ху-ху! Спасибо, мне это было нужно. Ну, так что думаешь?
– О чем именно? – спросила она, уже успев закурить следующую сигарету.
Как раз в этот момент подошел официант с кофе. Поставив его перед Аними, он удалился.
– Как мы поступим? – терпеливо пояснил Примус.
– А нам обязательно следует что-то предпринимать? – спросила Аними, немного помолчав. – Может, этот мир нуждается в небольшой встряске.
– Родная моя, этот мир – последняя из наших проблем, дело во всех мирах, – убежденно сказал усач.
– И? – только и выпалила Аними, сделав небольшой глоток кофе.
Примус громко выдохнул, закатил глаза и запрокинул голову, а после стукнул по столу кулаком со словами:
– Ладно! Чего ты хочешь? Что мне нужно сделать, чтобы убедить тебя помочь?
Аними смерила его взглядом, а потом сказала:
– Для начала объясни, почему тебе это так важно.
Мужчина в твидовом костюме объяснил. Газета по-прежнему лежала на столе между ними. Блюдце из-под кофе стояло на ее нижнем правом углу, как раз частично закрывая постоянную рубрику.
Глава 3
Борис добрался до этой рубрики, изучая «Чередень», сидя в кресле перед камином. Том самом кресле, в котором ранее этим днем располагался усатый таинственный знакомый незнакомец. Рубрика называлась «Разговоры Шутника и Параноика».
Очевидно, это были расшифровки диалоговой радиопередачи с двумя бессменными ведущими. Судя по краткому описанию колонки, напечатанному мелким шрифтом, самого аудиального аналога вроде как и не было. Равно как и нужды в нем. В этом Борис убедился, стоило ему начать читать. Ведь он сразу почувствовал, что будто бы не читает, а слушает радиошоу. Уже с первых строчек в его голове зазвучали чужие голоса. Но, как ни странно, это не испугало его, в этом не было вообще ничего пугающего. Опыт был абсолютно адекватным и каким-то привычным.
<– Добрый вечер, дамы и господа! Ну или день, или какое у вас там время суток за окном! С вами Шутник и Параноик!
– Да-да-да! Мы рады снова быть с вами! Тема сегодняшнего выпуска:
разговор об оккультизме!
– Разговор об оккультизме!
– Итак, что можно сказать об оккультизме? Оккультных науках? Оккультном вообще?
– А что действительно можно сказать о чем-то вообще?
– Не надо, Параноик, не начинай этих экзистенциальных томлений! Сегодня мы говорим об оккультизме!
– Не стоит так часто это повторять, а то еще беду накликаешь!
– Ну, полагаю, поэтому тебя и называют «Параноиком»!
(характерный аккомпанемент барабанов, явно записанный закадровый смех)
– Да, что и говорить, Шутник, сегодня ты, как всегда, в ударе! Если ты не понял, это был сарказм.
– О-хо-хо! Не стоит, Параноик, не стоит пытаться шутить. Это не твое. Итак, что ты можешь сказать об оккультном?
– Ну, недавно я задумался о том, почему иные миры часто представляются нам какими-то нарочито мрачными и пугающими. А потом я понял, что страх – самая примитивная и в то же время самая доступная эмоция.
– То есть невыразимое говорит с нами, обывателями, через страх. Ты это хочешь сказать, Параноик?
– Именно! Ну и еще такая мысль: представь на секундочку царство насекомых, всегда и везде присутствующих. У многих (и я не исключение) есть фобии, связанные с этими братьями нашими меньшими: тараканами, пауками, личинками. А теперь скажи мне, Шутник, испугался бы ты, увидев того же таракана в увеличенном в несколько раз объеме до габаритов, соответствующих человеческим или превышающих их?
– Хм, вот так вопрос! Вынужден сказать, что, скорее всего, да.
– А теперь ответь мне, Шутник, не связано ли это с тем, что мир насекомых страшен априори?
– Хм! Воистину вопрос заковыристый! Пожалуй, ради смеха позволю себе допустить такое предположение.
– В таком случае, принимая во внимание вышесказанное, гипотеза моя такова: мы настолько низшие существа в бескрайних пространствах мироздания, что проникнуть или соприкоснуться с потусторонним можем на уровне лишь насекомых, жизнедеятельность которых везде, во всех мирах и измерениях, пугает до усрачки! (простите речь).
– Ха-ха-ха-ха! Ну ты и завернул, Параноик! Что ж, пора дать шанс высказаться и нашим преданным слушателям (или читателям: кому как нравится). Звоним?
– А, была не была! Звоним!>
Внезапно газета в руках Бори, а именно колонка, которую он читал, зазвонила. Непостижимым образом, не поддающимся внятному описанию, напечатанные слова, даже сами буквы в словах, синхронно заплясали в такт вибрации, которую издавали. Между тем текст не покидал бумагу и оставался вполне себе двухмерным, а бумага по-прежнему оставалась просто бумагой. Или так только казалось?
Звонок был самым стандартным. Как если бы звонил обыкновенный телефон, вот только не было тут телефона, только эта проклятая газета. Совершенно растерявшись и не зная, что предпринять, Борис отбросил на пол злосчастный выпуск «Чередня». Сам он вскочил с кресла и уже было направился на улицу подышать свежим воздухом, чтобы прочистить мозги. Когда вдруг, к своему ужасу, осознал, что звонок прекратился и кто-то говорит. Голос, нет, два голоса, идентичные тем, что он слышал, читая колонку, наперебой что-то выкрикивали. Что именно, разобрать не вполне удавалось, поскольку источник, очевидно, разорялся в пол.
«Мм-мм! Мммм! М!» – доносилось из распластанной у камина газеты.
В нерешительности Борис стоял на месте как вкопанный, а потом двинулся к голосам неверными шагами. Пламя камина отбрасывало сюрреалистические тени на стены и потолок хижины. Окружающая атмосфера как будто вторила творящемуся абсурду. Недолго ему удалось прожить с ощущением стабильности и покоя. Жизнь, казавшаяся ему раем, которая многим показалась бы воплощением уныния и тоски, вновь выскользнула у него из-под ног по велению каких-то фантастических сил. Сейчас – в форме говорящей газеты, к которой он продолжал постепенно приближаться.
И вот нечленораздельные мычания издавались уже совсем у его ног. Борис отбросил сомнения, решив для себя, что в них не было никакого смысла, и подобрал номер обеими руками. Как только бумага оторвалась от пола, голоса стали более отчетливыми:
– Эй! Есть там кто?
– Говорю тебе, Шутник, вешал бы ты трубку. С нами явно не хотят говорить!
– Что ж, похоже, ты прав, Параноик.
С иррациональным и вполне рациональным ужасом Боря развернул газету, чтобы оглядеть заветную колонку. С буквами происходило что-то невообразимое: слова отсутствовали и были на месте, сфокусировать на них взгляд не получалось. Но стоило ему просто обратить на них взор, голоса заговорили еще громче и отчетливей:
– Подождите! Похоже, не все потеряно!
– Пожалуйста, представьтесь для наших слушателей! – услышал Борис голос человека, называвшего себя «Шутник».
– Б… Борис, – промямлил Боря.
– Борис! – воскликнул Параноик. – Приятно познакомиться с вами! Для начала скажите, что думаете о нашей рубрике?
– Я… Я… – начал было Борис, но его перебили:
– Не надо давить на человека столь каверзными вопросами, Параноик! Лучше скажите нам, Борис, что думаете об оккультизме?
Совершенно потерявшись, аскет потерял и дар речи, но вновь им овладела непонятная уверенность, и он решил не обращать внимания на очевидную абсурдность происходящего:
– Вообще-то, даже не знаю, – заговорил он, – в последнее время происходит столько всего необъяснимого, а если честно, то даже и не в последнее. Боюсь, оккультное для меня теперь стало повседневностью.
– Хм! Что же странного случилось, Борис? Я чувствую, что остальные слушатели заинтригованы не меньше, чем ваш покорный слуга, – проговорил Шутник.
– И это я еще задаю каверзные вопросы? – вмешался Параноик.
