скачать книгу бесплатно
При ближайшем рассмотрении блондинка оказалась ещё пышногрудее, чем он предполагал. Тихонько нашептывая в розовое ушко полагающийся в подобных случаях вздор, Мартынов краем глаза зорко наблюдал за посетителями. Один парень резко выделялся неестественностью своего поведения. Он не пил, не курил, сторонился женщин и старательно точил огромный ржавый кинжал.
«Ага, клюнуло», – мысленно возликовал Мартынов, увидев, как громыхая кирзовыми сапожищами, парень двинулся в их сторону, размахивая на ходу не доточенным кинжалом.
– А ну выйдем, – злобно ухмыляясь, просипел парень.
– Зачем? – прикинулся Мартынов простачком.
– Поговорить надо, – оскалился парень, разя двадцатилетним перегаром.
Они вышли в вестибюль. Мартынов ловко увернулся от кинжала и резким ударом правой свернул парню челюсть.
Блондинка встретила Мартынова восхищённым взглядом. За время его недолгого отсутствия грудь у неё выросла ещё на пару номеров. Блондинка сообщила, что звать её Виолетта и пригласила Мартынова домой на чашечку кофе.
Всё шло по плану. Парень, разумеется, «шестёрка». Значит туз в «малине».
Привычный холодок обжёг спину Мартынова. Он любил этот холодок – спутник риска.
Любовно сжимая левой подмышкой родного «макарова», Мартынов сел в такси рядом с Виолеттой, невольно отметив какое у неё горячее тело. Сорок градусов, не меньше.
Машина рванула с места и понеслась по ночным улицам, совершая головоломные виражи и сердито взвизгивая тормозами на крутых поворотах.
Мартынов ушёл с «малины» поздним утром, не дождавшись «туза» и оставив в недоумении пышногрудую Виолетту, которая так и не поняла, зачем, собственно говоря, приходил к ней этот ладный парень и за что он свернул челюсть её родному брату Альфреду – известному художнику-маринисту и тонкому лирическому поэту.
Т и т ы ч.
«Майор казался старше своих сорока. В гладко зачёсанных чёрных волосах много седины. Лицо простое, некрасивое, в редких оспинках, очень выразительная, обезоруживающая улыбка. Хороший, добрый по натуре человек, чтобы прикрыть, как он считал, этот свой недостаток, начинал обычно чуть неуклюже подшучивать».
Хмуря кустистые брови, Титыч внимательно выслушал Мартынова.
– Никаких улик, говоришь? – сказал он, доставая из стола сигарету.
– Никаких, – развёл руками Мартынов. – Шестьсот семьдесят восьмая, Александр Титыч, – щёлкнул он зажигалкой. – Я уж и на «малине» побывал.
– Наслышан о твоих подвигах. Как Виолетта?
– Что вы, товарищ майор. Я и не притронулся к ней.
– Знаю, – отрубил Титыч. – За то и люблю тебя, чёрта. А какие они из себя эти кошки?
– Чёрные, – выдохнул Мартынов.
– Я имею в виду размеры.
– Размеры, – пренебрежительно фыркнул Мартынов. – Одно слово, что кошки. Котята, если уж быть точным.
– Так я и думал.
Титыч достал ещё одну сигарету.
– Шестьсот семьдесят девятая, Александр Титыч, – предупредительно щёлкнул зажигалкой Мартынов.
Титыч с сожалением посмотрел на сигарету и сунул её в рот.
– Вот что, – сказал он, затягиваясь, – вызови сюда этого паренька.
– Какого паренька? – не понял Мартынов.
– Которого в Сокольниках выловил.
– Да он совсем маленький.
– А ты пригласи его с матерью, – подвёл Титыч черту.
Петля затягивается.
«Вова Ляпиков? Хороший мальчик. Очень любит животных. Особенно кошек». (Со слов воспитательницы детского сада № 666).
Ляпиков раскололся сразу.
Да, это он подбрасывал кошек в квартиры вышеупомянутых граждан. Зачем? А куда их девать?
Как совершал преступления? Очень просто. Делал вид, что идёт спать, а сам, вместо этого, брал котёнка и выходил на улицу. Выбирал квартиру и, позвонив, просовывал котёнка в открывшуюся дверь.
Откуда знает словесный портрет «Пахана»? Отец любит читать вслух детективы. Он и запомнил.
Конец «чёрной кошки».
Учитывая чистосердечное признание и возраст преступника, уголовное дело решено не возбуждать.
В целях пресечения дальнейших преступлений чёрного кота по кличке «Барсик», проживающего в подъезде дома № 13 – истинного виновника вышеуказанных преступлений – приговорить к высшей мере наказания (статья № 1313 УК РФ) – пожизненному тюремному заключению с отбытием срока в колонии усиленного режима.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Конец.
Автор благодарит: А. Ромова, А. Адамова и братьев Вайнеров.
Держись, Клавка!
– Люся, что эта старая карга так пялится на тебя?
Институтская дискотека была в разгаре. Люся – пухленькая блондинка – шла нарасхват, но любопытство превозмогло, и она глянула, куда указывала её лучшая подруга Наденька.
Недалеко от них стояла пожилая, но великолепно ухоженная незнакомая женщина и бесцеремонно разглядывала Люсю, словно раздумывая, стоит её приобретать или не стоит. Заметив, что на неё обратили внимание, “карга” решительно направилась к подругам.
– Разрешите представиться, – сказала она с сильнейшим иностранным акцентом и ослепительно улыбнулась тридцатью двумя фарфоровыми зубами, – Филиппа Робертс.
После чего последовала длиннющая английская фраза, в которой Люся поняла лишь одно слово – фирма.
Представитель какой-то фирмы, догадалась Люся. Что им надо?
Но иностранка не стала тянуть резину.
– Вы не могли бы пройти со мной в дамскую комнату? – деловито осведомилась она у Люси.
– У нас нет такой комнаты, – холодно отрезала Люся.
“Карга” и бровью не повела. Она улыбнулась ещё ослепительнее, не менее пяти минут демонстрируя подругам чудесные зубные протезы.
– Может быть, вы не откажетесь последовать со мной в дамский туалет?
– Что-о?!– взвизгнула возмущённая Люся. – Как вы смеете предлагать мне такое?!
– О,– искренне рассмеялась иностранка.– Вы неправильно меня понять. Я просто хотеть обмерить вас.
И, раскрыв сумочку, она продемонстрировала Люсе обыкновенный портновский метр.
Обмерить!
У Люси дыхание спёрло от нахлынувших чувств. Она моментально вспомнила, что “карга” – представительница какой-то фирмы.
Ей хотят предложить работу топ-модели!
Наелись своими костлявыми клячами!!
Держись, Клавка Шиффер!!!
Люся с Наденькой переглянулись, без слов поняли друг дружку, и повели старушенцию в туалет. Там иностранка профессионально обтянула метром обширную Люсину попу, довольно улыбнулась, обмерила роскошный Люсин бюст, улыбнулась ещё довольнее и принялась измерять то место, где должна быть талия. Тут улыбка начала медленно сползать с её благоустроенного лица.
– Нельзя ли немного поджать живот? – поинтересовалась иностранка.
Понимая, что решается судьба России, Люся резко выдохнула и, что есть силы, вдавила кишки к рёбрам.
Бабулька, в свою очередь, поднатужилась и … видимо выжала требуемый стандарт, потому что вновь повеселела и убрала метр в сумочку.
– Волосы натуральные?
“Карга” больно дёрнула Люсю за локон.
– Ой,– взвыла Люся.– Нат-туральные.
– Возраст?
– В-в-восемнадцать.
– О, кей!– подытожила иностранка.– Вы идеально отвечать всем условиям.
– Я буду топ-моделью?!– не могла поверить свалившемуся счастью ошарашенная Люся.
Старуха злобно перекосилась.
– Причём здесь топ-модель? Забывать это слово! Я иметь честь представлять интересы Ника Маккензи. Это есть преуспевающий американский предприниматель. Он просить ваша рука.
– Чего-о? – протянула разочарованная Люся.
– Он хочет жениться на тебе,– подсказала догадливая Наденька.
– Откуда он знает меня?
– Я представлять его интерес,– вежливо напомнила надоедливая американка.
Колёсики в кудрявой Люсиной головке быстренько перестроились и бешено закрутились в другом направлении.
– А…а…сколько ему лет?
– Шестьдесят три.
– Такой молодой,– выдохнула раздосадованная Люся.
– Молодой?!– удивилась иностранка, перестав даже улыбаться, но моментально сориентировалась. У мистера Маккензи больное сердце и вряд ли он… долго …протянуть.
– А как долго он намерен…тянуть?– поинтересовалась практичная Наденька.
– … пять, много шесть лет.
– У-у-у.
– Не больше.
– Ладно, пойдёт,– заявила верная Наденька.
– Пойдёт,– подтвердила застенчивая Люся.
– Одного боюсь,– говорила Люся неразлучной подруге, когда после долгих и утомительных переговоров они возвращались домой. – Вдруг обманет? Вдруг не умрёт?
– Ничего,– утешила Люсю принципиальная Наденька. – Мы ему …помогать!
Подружки весело рассмеялись.
Жизнь и смерть Николая Петровича.
Господи, как я завидую им!
Тем, кто верит. Неважно в кого или во что. В Христа, Аллаха, Будду, Моисея или деревянного идола с толстыми губами, жирно намазанными салом.
Главное – вера. Как хорошо, как упоительно прекрасно брякнуться оземь перед чуркой, закатить в экстазе глаза и переложить все свои беды и заботы на абстрактное Нечто.
Какое сладостное чувство свободы, избавления от всей земной грязи должен испытывать истинно верующий человек.
