Зубастая правда

– Нет, Лер, не сейчас, – качает он головой.

Ого, Жаров отказывается от секса! Такое у нас тоже, пожалуй, впервые. То ли свидетель и правда очень важный, то ли у него еще что случилось. Но кроме того, что я транжира, я еще и любопытная Варвара. Выясню-ка, в чем же дело.

– Стас, а почему ты не хочешь? – спрашиваю, предусмотрительно покрутив кольцо-змейку.

Лицо его немного напрягается, потом расслабляется. Кажется, процесс пошел.

– Вот пришла бы ты на два часа раньше, я бы с дорогой душой. А так уже поигрался, – сообщает он мне совершенно спокойно.

Глаза мои, кажется, готовы вылезти из орбит.

– С кем игрался? Где? – уточняю я.

– Да где обычно. У нас для этого переговорная предусмотрена, – продолжает он выдавать секретные сведения. – Работа стрессовая, расслабляться же тоже надо. А по поводу с кем… так у меня для срочных дел секретарь есть. Я ее специально для этого такую сговорчивую и нанимал.

И впадает в ступор секунд на тридцать. Потом приходит в себя.

– Лер! Ты что это делаешь? Синяк же будет! – восклицает он и идет ко мне.

Только тут замечаю, что щипаю себя за руку. Основательно так, уже и кожа покраснела. Точно будет синяк. Нет, определенно не сплю. Жалко-то как! Сейчас бы лежала в своей мягкой кроватке, укутанная в одеяло, и сопела себе. Да что там, лучше бы меня машина сбила, и я в коме оказалась, лишь бы не слышать этих признаний. Больно-то как… Хотела правды, Лерочка? Получи, подавись.

Стас садится рядом, хватает меня за руку и проникновенно произносит:

– Милая, я ж пошутил! Ты поверила, что ли? – И смотрит на меня, как гипнотизер на жертву. – Хочешь, шубку тебе купим? Прямо сейчас, ну?

– Хочу шубку, – откашлявшись, отвечаю я. – Только не от тебя. И вообще… вот! Чек внутри. Можешь сдать или подарить своей секретарше.

С этими словами вручаю ему коробку с сапожками. Пока он приходит в себя, я быстренько подскакиваю с дивана, деловито открываю сумку, достаю банковскую карту, потом стаскиваю с правой руки подаренное им кольцо, кладу все это добро на стол и бросаюсь в коридор.

Может, бегство и не выход… для тех, кто бегать не умеет. А я в школе быстрее всех в классе бегала.

Глава 6

17:30

Ноги сами несут меня обратно на работу. С другой стороны, податься мне все равно некуда. Дома Змей Горыныч в виде любимых родственников. Они ж так просто не отстанут, если увидят, в каком я состоянии, живо начнут строить из себя коллег-психологов и вытягивать из меня правду. И орудия для развязывания языка у них имеются. У бабушки пироги, у мамы мартини с оливками, Аннушке грустного взгляда достаточно. Домой сегодня не пойду, и точка.

К подружкам тоже не вариант. Вникать в их проблемы не хочу, а про свои рассказывать еще не готова. Лучше уж любимый офис. Там и диванчик есть, и салфеток море – реви не хочу.

Грустно вздыхая, я иду к небольшому двухэтажному офисному зданию. На первом этаже располагается «Бодрый Питер». На втором, благо вход туда с другой стороны, ютится никому не известный и оттого мало посещаемый банк.

Вхожу в пустую приемную. Похоже, Верочка опять сбежала домой пораньше. Но у нее трехлетний сынок. Ей можно. В коридоре тоже на удивление безлюдно. Ни психологов, ни клиентов. Центр наш не впечатляет ни размерами, ни количеством персонала. Всего одиннадцать психологов разного профиля, две уборщицы и бухгалтерский отдел. Бухгалтерия на работе никогда не засиживается.

– Лерочка!

Это мой супервизор, Рогов. Появился из-за угла, словно черт из табакерки.

– Как хорошо, что ты пришла. Вечерних ни у кого нет, все домой разбежались. Сторож придет, как обычно, в семь. А я уже опаздываю. Посидишь здесь, чтобы центр совсем не бросать?

– Не вопрос, – отвечаю я. – Буду в своем кабинете.

Всю ночь свою горькую жизнь оплакивать… Это я уже про себя добавляю.

– А что такая грустная? Подумаешь, приступ у клиента случился. Не переживай. Завтра разберем твой случай. Ну, пока.

И уходит. Так, о моем утреннем бедствии ему уже сообщили, но Рогов подозрительно спокойно отреагировал. Я-то ждала грома и молний…

Машу ему рукой и закрываюсь у себя.

С чего бы начать? Фото. Мне срочно нужно удалить все фото Стаса из телефона и компьютера.

Процесс оказывается очень увлекательным. Я остервенело швыряю в корзину все холеные физиономии теперь уже бывшего суженого. Потом наступает очередь телефона. Сообщения тоже не щажу. Пальцы мечутся по экрану мобильного с удивительной скоростью.

Едва убеждаюсь, что о Стасе мне больше ничего напоминать не будет, по крайней мере в моей розовой мобилке, как раздается стук в дверь.

– Валерия, можно?

Черт, черт, черт…

А про тебя-то, Свиридов, я совсем забыла, дурья моя башка! Ведь совсем несложно поднять трубку, позвонить клиенту и перенести сеанс. Ладно, не буду к себе слишком строга. В свете последних событий некоторая забывчивость с моей стороны вполне объяснима.

– Проходите, пожалуйста, Антон Львович, – приглашаю его.

Это седовласый, но вполне бодрый высокий пятидесятилетний мужчина. И с осанкой у него все в порядке. Царственная такая, как и его походка. И лишнего жира у него наберется от силы килограммов пять. Взгляд цепкий, как будто рентгеном просвечивает.

Может, и хорошо, что не отменила сеанс.

Во-первых, клиент очень уж выгодный – целых двадцать сеансов заранее оплатил. Трое коллег яростно за него сражались, а Рогов отдал мне. За хорошее поведение и успехи на трудовом поприще.

Во-вторых, случай весьма любопытный. Человек страдает двумя фобиями одновременно. Это тебе не банальная работа с поднятием самооценки, распутыванием клубка семейных отношений, поисками нереализованных талантов. Здесь все серьезнее. Танатофобия и клептофобия – это по-нашему. По-русски – боязнь смерти и страх быть ограбленным. Эти две замечательные фобии живут в душе Свиридова довольно давно и на удивление дружно.

Мы все боимся смерти. Кто-то больше, кто-то меньше. Кто-то об этом не думает. Свиридов же думает об этом каждый день. Раз этак по сто. В хорошие дни пятьдесят. Боится погибнуть в результате нелепого случая или быть убитым каким-нибудь злоумышленником. Отсюда нервозность, тревожный сон. Тотальная смена привычек за последние два года жизни. Теперь Свиридов крайне редко выходит из дома. А сам дом напоминает скорее крепость, обнесенную двухметровым забором с острыми (я не шучу) кольями. Страх воров вписался в новые реалии его жизни вполне гармонично. Свиридов не доверяет банкам, держит все нажитое, весьма внушительное имущество в виде золота в подвале за семью печатями, чтобы не дай бог даже никто из домашних к его сокровищам не подходил. Нередко обходит свои владения с пистолетом наизготовку.

Полтора месяца назад он чуть не пальнул в жену, которая ночью спустилась на кухню выпить водички. Мадам Свиридовой страшно надоело самодурство мужа. Случай на кухне стал переломным в их отношениях.

– Или развод, или идешь лечиться! – бушевала она тогда.

Терять дражайшую супругу Антон Львович не хотел ни за какие коврижки. Поэтому послушно приходит ко мне на сеансы вот уже четыре недели подряд. С оружием. Куда же без него, родимого. Разрешение имеется, отчего ж не носить. Первые два сеанса я с недоверием косилась на его оттопыривающийся пиджак. Но агрессии он не проявлял, и я успокоилась.

Глава 7

Если удастся помочь этому человеку, куплю золотую звездочку и сама себе подарю. Хотя пока об этом рано говорить, за четыре сеанса мы только начали танец вокруг корня его проблемы. В этом деле спешить нельзя, только наврежу. Так что сегодня мне звездочки не видать. Зато отвлекусь.

Пока обменивались приветствиями, я стала разливать по стаканам холодный зеленый чай. Всегда держу его в кабинете.

– Как вы сегодня? – интересуюсь.

– Лучше, Валерия, лучше, – отвечает он, устраиваясь в кресле.

– Это замечательно, – киваю я.

Вижу, лукавит. Вон как нервозно глазки забегали. Но к этому мы еще вернемся.

– Домашнее задание выполнили? – спрашиваю его. Сажусь на свое место и привычно включаю диктофон.

Быть в роли клиента ему некомфортно. Да и не привык он выполнять чьи-либо задания. Большой бизнесмен, глава семейства… Это он обычно задания раздает, но здесь ему не отвертеться.

Свиридов настороженно кивает и достает из кармана несколько исписанных мелким почерком тетрадных листов. Основательно подошел к вопросу! Задание я ему дала сложное. Вспомнить все случаи, когда смерть человека произвела на него хоть какое-то впечатление. Будь то кино, книга или реальная жизнь.

– Начну с детства… – говорит он.

Пока Свиридов перечисляет всех маломальских знакомых, что умерли в его детстве и отрочестве (надо сказать, их было много), взгляд мой падает на лежащую на подставке возле стола сумку.

– Носи с удовольствием, милая! – вспоминаю я слова Стаса, когда дарил мне эту красивую вещицу.

Стас, мой Стас… Не будет больше ни подарков, ни свадьбы, ни большого дома в пригороде. Свадебного путешествия в Таиланд, ужинов при свечах, ласковых сообщений. А главное – Стаса не будет. Не обнимет меня больше, не поцелует. И любить меня больше не будет. Хотя любил ли вообще… загадка. Не любил, раз так легко предал. Но я-то люблю. Любила и буду, наверное, еще долго любить. Кому вообще нужна эта правда?!

Да, отвлечься от собственных бед за счет клиента – совершенно дурацкая идея.

Горе накатывает на меня, как цунами. Беспощадное, огромное – от такого не удерешь сломя голову. Догонит и утопит. Уже топит.

Предательский ком подступает к горлу. Глаза щиплет. Держусь из последних сил – не хватало еще на сеансе разреветься.

Тут понимаю, что пропускаю в речи Свиридова нечто важное. Прямо сейчас и пропускаю. Вот он, этот блеск в глазах. Не знаю, как объяснить это словами, но всегда чувствую на уровне интуиции, когда клиент, сам этого не осознавая, говорит о чем-то, что является самым важным. Я словно вижу ключик к двери его недуга. Ключиков, как правило, бывает несколько. В случае со Свиридовым это первый.

– Подождите, – останавливаю я его, – повторите последнее, пожалуйста.

Тот вздыхает, но подчиняется:

– Брата моего старшего с женой убили, а квартиру вычистили. Еще в девяностых было. Давно. Зачем вспоминать…

Вот он – ключик. Чистенький, большой. От такой удачи даже образ Стаса сбежал из моей головы, роняя тапки. Туда ему и дорога, предателю, сволочи и гаду последнему.

«Так, Лера, соберись. Потом придумаешь для бывшего достойные эпитеты. Целый список составишь и по почте отправишь. А сейчас сконцентрируйся! Профи ты или где…» – отчитываю себя.

Странно, что Свиридов мне раньше эту историю не рассказал. Видимо, до сих пор страдает, раз деталями делиться не хочет. Подковырну-ка нарыв:

– Любили брата? В близких отношениях были?

– Валерия, это случилось больше двадцати лет назад. Мои проблемы начались гораздо позже.

Хм… Как интересно. Не хотим отвечать, да? Ладно, пойдем другим путем.

– Какой ваша жизнь стала после трагедии? Что изменилось?

– Бизнесом занялся, – как ни в чем не бывало отвечает он. – Водкой торговал. Тогда все чем-нибудь торговали.

Тут замечаю, что клиент мой начинает краснеть. Воротник рубашки теребит. Что-то подобное я сегодня утром уже наблюдала. И тут орет замечаю, что уже некоторое время совершенно бездумно кручу кольцо-змейку.

«Лера, ты идиотка! Мало тебе сегодня приключений было?!»

Голова Свиридова дергается. Кажется, клиент дозрел. Сейчас понесется душа в пляс, а я одна осталась… Боже, надеюсь, я не слишком долго крутила кольцо.

– Брат мой был барыгой и жмотом, – уверенным голосом начинает Антон Львович. – Сидел на пачках с долларами, как приклеенный. Жопой грел! Близки? Держи карман шире! Мы с матерью в коммуналке ютились, с хлеба на воду перебивались, а он жировал! В центре квартиру купил трехкомнатную. Это ж какие деньжищи она тогда стоила! Нам и не снилось. Пришел я к нему как-то. Он со своей прошмандовкой икру из трехлитровой банки жрет, водярой дорогущей запивает, а мне даже сесть не предложил. Мол, не достоин, раз простым грузчиком вкалываю. Паршивую сотню баксов пожалел матери на лекарства!

Ошиблась я. Тут не в старой боли дело, а в старой ненависти…

Куда только делась горделивая осанка и благородное выражение лица. Теперь передо мной сидит новый Свиридов: хищный оскал, слюна изо рта, в глазах лихорадочный блеск. Тут успокоительным не отделаешься, транквилизатор нужен. Причем доза слоновья.

– Лекарства для матери! – орет он. – Для матери! Я ни секунды не пожалел, что его прибил! А как орала его сучка…

Тут мне становится по-настоящему страшно. Это тебе не признание в мошенничестве с завещанием. Откровения Свиридова словно гвоздями прибивают меня к месту. А он все продолжает:

– Я думал, полдома сбежится. Ни хрена подобного! Даже мусоров никто не вызвал. Не ожидал дорогой родственничек такого от брата-грузчика. Думал, я лох печальный. Только когда я ему все зубы выбил, он так больше не думал. Его же битой выбил! Его сраной битой! И бабу его той же битой! Потом схватил все, что было ценного в доме, и ноги в руки. Мусора тогда подумали на его напарника. Посадили. Никто не разбирался толком. А я на воле с кучей зелени. Бизнес открыл, женился. Жил потом припеваючи! Жалел только, что раньше эту падаль не грохнул. И тут как снег на голову является к нам домой ублюдок его, в Москве нагулянный. Два с половиной года назад это было, как щас помню. Появился в моей хате. Жена давай его привечать. Дура баба, добрая сильно, не знает, от какой гнилой яблони отросток. Денег ему дает, квартиру сняла. Квохчет: племянник то, племянник се. Своих-то не родила. А я смотрю на этого гада и вижу в нем Федьку! Чувствую – знает, хоть и молчит! Отомстить хочет и деньги мои забрать. Не позволю! Прикидывается невинной овечкой. Студентик хренов. Но меня не проведешь! Я уже решил, когда и как его прикончу. Как сделаю, так и спать опять нормально начну. И нечего мне больше будет бояться! Так-то!

Тут лицо его дергается и каменеет. Впадает в ступор.

Племянника прикончит, и меня заодно… Только меня раньше. Сейчас поймет, что наговорил, достанет свой пистолет, и прощайте, Валерия, было приятно с вами познакомиться.

Снова щипаю себя за руку. Нет, все-таки как жаль, что не сплю. А чего я, собственно, тут рассиживаюсь-то? Бежать тебе надо, Лера. Счет идет на секунды.

– Антон Львович, у меня что-то в последнее время со слухом. Вот почти ничего из вашей истории не услышала, – лепечу я, хватая диктофон и вскакивая с кресла. – Я на пару минут в дамскую комнату, ладно? А вы пока отдыхайте.

Свиридов на мои слова никак не реагирует. Сидит себе сиднем.

Вот и сиди. Прошу, сиди подольше.

Выхожу из кабинета и мчусь со всех ног. Эх, зачем-то же выбрала себе тот, что дальше всех от выхода. Был же другой вариант. Пробежав примерно половину пути, слышу, как открывается дверь моего кабинета.

– Куда же вы, Валерия? – ехидно спрашивает Свиридов.

Зараза, как же быстро он из ступора вышел! А до выхода еще метров пятьдесят бежать. Три раза пальнуть мне в спину успеет. Что же делать?..

Замираю на месте, оборачиваюсь и с милой улыбкой говорю:

– Я на минуточку, сейчас вернусь! – И бочком просачиваюсь в дамскую комнату, благо та оказалась рядом. Судорожно закрываю щеколду.

Так, подведем итоги. Пистолет он пока не вытащил. Ключевое слово «пока». Дверь в туалете крепкая, не чета современным картонным ширмам. Щеколда большая, железная. Плечом вряд ли вынесет. Хотя может попытаться. А если просто выстрелит в замок? Тоже может. Ну и в переплет же я попала!

Из коридора в тон моим паническим мыслям раздаются тяжелые шаги.

Я бросаюсь к большому окну. Хорошо, что центр наш на первом этаже находится. Еще лучше было бы, если б это дурацкое окно открылось. Свирепо дергаю за ручку снова и снова. Безрезультатно. А если разбить? Так ведь кроме собственных рук и нечем… Даже пиджака на мне нет, чтобы кожу от пореза защитить. А ну как большой кусок стекла руку оттяпает?

Пока решаю, что мне дороже – рука или голова, замечаю, как напротив окна паркуется до боли знакомый черный «мерседес». Окно выходит во внутренний двор, где паркуются коллеги. Стас об этой парковке тоже знает. Вижу, как выходит из машины и собирается пропасть из поля зрения. В отчаянии стучу в окно и кричу ему:

– Стас! Миленький!

Тут дверь туалета начинает трястись от молодецких кулаков Свиридова.

– Лера, ты чего? – удивляется Стас, заметив меня в окне.

– Вытащи меня отсюда! – кричу я.

В доказательство серьезности моих слов в коридоре раздается выстрел. Стас тоже его слышит.

Не ожидала такой прыти от обычного адвоката. Хотя, может, в юридических школах их тренируют как-то по-особенному. Надо перенять практику и внедрить ее на психологическом факультете тоже.

– Отойди, – рявкает он.

Потом делает то, на что я не решилась. За секунду скидывает пиджак, обматывает руку и разбивает стекло. В двери в это время появляется новая дырка. До обидного близко к заветной щеколде. Третий выстрел. Мое время истекает.

– Давай руки! – слышу я сквозь затуманенное страхом сознание.

Стас вытаскивает меня наружу. Пока добегаем до «мерседеса», из разбитого окна слышатся отборные маты:

– Не уйдешь, стерва гребаная! – Это самое мягкое, остальное из деликатности опущу.

– Прыгай, – командует Стас.

Едва я закрываю дверь машины, как он сдает назад. Новый выстрел, и посередине лобового стекла образуется аккуратная дырочка.

Когда мой спаситель выруливает к повороту, вижу, как Свиридов выпрыгивает из окна. Целится на ходу.

– Хрен тебе на рыло, не достанешь, урод! – шипит Стас, вписываясь в поворот.

Определенно мой словарный запас сегодня обогатился.

Глава 8

21:00

Жизнь прекрасна, особенно когда на нее никто не покушается.

После долгих объяснений со знакомым Стаса, майором полиции, меня отправили ждать в машину. Жаров остался с полицейским. Когда я уходила, они все еще вели напряженную беседу.

Уйти подальше от дотошного служителя правопорядка я была совсем не против. Уж очень надоел повторяющимися вопросами. Это при наличии записи диктофона. Представляю, сколько бы меня продержали в полицейском участке, если бы записи не было.

Сижу теперь в теплой машине, старательно нервы успокаиваю. Кстати, интересно, отчего здесь так розами пахнет. Неужели Стас сменил ароматизатор? Вроде нет. Оглядываюсь назад, включаю свет и вижу на заднем сиденье огромный букет. Роз пятьдесят, не меньше. Огромные, кроваво-красные. Не иначе как мой гуляющий жених решил с их помощью просить прощения.

Пересаживаюсь назад, поближе к красавицам. О, вот и мои сапожки. Ба, да тут и сумочка к ним припасена. Из того же магазина. Дорого же ему обошелся поход налево. Странно, что я не приметила все эти чудеса по дороге в полицейский участок. На подарки у меня особый нюх. Хотя тут как раз ничего удивительного, учитывая, какой колотун меня бил в то время.

За созерцанием прекрасности кожаной бестии я не заметила, как Стас вернулся к машине.

– Скрутили Свиридова, – сообщает он, садясь на переднее сиденье. – Представляешь, взял в заложники жену и пытался уйти с набитой золотом сумкой.

Я быстренько засовываю сумку обратно в пакет и пытаюсь сделать вид, что вообще полезла сюда абсолютно случайно. Стас лишь ухмыляется, никак не комментирует.

– Очень хорошо, что скрутили! – отвечаю я и перемещаюсь обратно на переднее сиденье.

– Лер, ты объяснишь, как вообще умудрилась вытянуть из него эту историю? Гипнозом, что ли?

Старательно прячу глаза – врать не хочется, да и не умею толком. Особенно ему.

– Чего затихла? Я угадал? Совсем сбрендила со своей психологией…

Чувствую, Стас снова на взводе. Сейчас начнет ругаться, обвинит во всех смертных грехах. Похоже, от объяснений не уйти.

– Вот, – показываю ему кольцо-змейку.

– Что «вот»? – возмущается он в ответ. – Тему не переводи!

Кручу кольцо ровно два раза и спрашиваю:

– Почему ты не любишь, когда я надеваю обтягивающие джинсы?

Давно хочу выяснить, но мой проныра-адвокат всегда находит способы уйти от ответа. Что ж, в этот раз не уйдешь.

– Ты в них со спины копия моя бывшая жена, – отвечает он, тут же попадая под влияние кольца.

– Ты был женат?! – зверею я. Интересно, о чем еще он умолчал, врун паршивый.

– Да, был. Расстались три года назад. Она отвратительно готовила и вообще была с приветом.

– Почему не сказал? – возмущаюсь я.

Стас на несколько секунд замирает. Время вопросов истекло. Знакомый тик. Дошло до родимого, что опять проболтался. Держись, Лера.

– Как ты это сделала? – от его резкого тона даже стекла, кажется, дребезжат.

– Говорю же, кольцо. Прокручиваю пару раз на пальце и получаю ответ, – тихонько объясняю я.

– Бред не неси!

– Не веришь? – спрашиваю. – А как объяснишь признание о жене? Не знаю, как кольцо действует, но что действует – факт. Думаешь, просто так мне про секретаршу признался?

Кольцо оказалось тут же забыто.

– Лер, у меня с ней несерьезно. Это так, стресс снять, не больше, – отвечает он сдавленным тоном, на глазах теряя весь боевой настрой. – Ты делаешь из мухи слона.

– Ничего себе муха! – возмущаюсь я. – Длинноногая, внешность модельная. Стас, зачем я тебе вообще? Я с ней не сравнюсь!

– Если уж на то пошло, ты гораздо красивей. Но я тебя с ней и не сравниваю. Я с ней просто иногда сплю. А тебя люблю! – Он говорит это так просто, словно опять под действием кольца, хотя я его не крутила.

– Я не понимаю, как можно любить одного человека и спать с другим!

Стас начинает задумчиво поигрывать ключами, потом одаривает меня пристальным взглядом и отвечает:

– Это одна из причин, почему я на тебе женюсь. Мне нравится, что ты надежная.

– А вот ты – нет! И поэтому замуж за тебя не пойду! – резко говорю я. Руки сами собой упираются в бока.

– Ты не можешь бросить меня из-за какого-то перепихона, – обиженно сопит он, а потом огорошивает меня еще больше: – К тому же ты сама виновата.

– Интересно, в чем? – Моему возмущению нет предела: каков нахал!

Стас щурится и продолжает обвинительным тоном:

– Мы с тобой спим от силы пару раз в неделю. А мне надо в три раза больше.

Вот так откровенность. Эта информация очень пригодилась бы мне раньше. Теперь уже вроде как бесполезна. На всякий случай все же решаю расставить точки над i:

– Ты все время работаешь допоздна. Разве я в этом виновата? Простите, ходить на свидания в одиннадцать ночи не умею. Я в это время спать ложусь!

– Если бы ты жила со мной, такой проблемы бы не было, Лера! – заявляет он недовольно. – Переезжай ко мне! Хватит голову морочить. Секретаря я уже уволил.

Нет предела человеческой наглости. У меня аж дыхание перехватило.

– А больше ничего тебе не надо? – визжу я на ультразвуке. – Совсем обалдел, да? За сегодняшний героизм тебе большое человеческое спасибо. Но это не меняет факта, что ты изменщик и врун!

– Ну узнала ты сегодня правду. Тебе легче стало? Радостнее? На кой черт тебе понадобилось это кольцо крутить!

Я понуро опускаю голову. Что-что, а легкость бытия и радость правда точно не приносит. Это я сегодня выучила хорошо. Но и то, что правда временами просто необходима, я теперь тоже понимаю четко.

– Когда я это делала, я понятия не имела, что ты мне скажешь, – отвечаю тихо.

Лицо его хмурится, в глазах растерянность. Ни дать ни взять раскаянием мучается.

– Обещаю больше тебе не врать, – подтверждает он мои мысли. – Я в любом случае не собирался тебе изменять после свадьбы.

Я молчу. Ответить мне нечего.

Тут раздается жужжание телефона. Стас вытаскивает мобильный из брюк, смотрит на экран, и протягивает мне:

– Кажется, тебя разыскивают.

Беру трубку. Конечно, это мама. Беспокоится.

– Доча, ты почему телефон не берешь?

Еще бы мне его брать, как-то не догадалась прихватить мобильный, когда убегала от разъяренного убийцы. Впрочем, маме об этом знать совершенно не нужно.

– Мамочка, прости, забегалась. Не ждите меня сегодня. Я у Стаса останусь, ладно?

– В следующий раз предупреждай! – бурчит мама для порядка. – Хорошо, веселитесь, молодежь.

Отдаю телефон Стасу и подмечаю его довольную улыбку.

– Я просто не хочу домой! – спешу разбить его надежды. – Переночую в отеле.

Физиономия его становится кислой, как будто наелся моего варенья из киви. К слову, в этом году получилась редкостная гадость.

– Лер, ты меня хоть немножко любишь, а? – спрашивает он неожиданно.

Молчу как партизан на допросе. Хоть ногти мне рвите, а не признаюсь. Впрочем, Стасу и без слов все понятно.

– Раз любишь, значит прощай! – требует он. – Сама учила, что в отношениях без прощения никуда!

– Ты вроде прощения и не просил пока, – замечаю я, поджав губы.