Первый танец Рапсамаш

Но она не успела сообразить, что именно. Перед ее взором оказалось поле битвы. Люди сошлись в бою с зеленокожими, плоскоухими, как ее знакомый из другой шахты – полуорк Тадум – и резали друг друга направо и налево. Вокруг лежало много мертвых тел, и с каждым мгновением их падало на землю все больше и больше. Рапс захотелось закричать от ужаса, но она не могла, как не могла она и зажмуриться. Эклат? Неужели и ее народу пришлось пережить такое? Нет, подождите-ка, символы на флагах отличаются от Эклатских, это не Великое Королевство… Прямо перед ней возник человек, что-то громко кричащий остальным. Девушка не могла разобрать, что именно он говорит им, но тут она заметила, что в обеих руках он сжимает меч. Почти такой же, какой нашли ее сородичи там, в шахте. И она поняла, чем ей показалось знакомым копье – на острие его, как и на этом мече, были такие же, слегка светящиеся синим светом руны, что и на мече-кинжале, который она спрятала под своей холщовой рубахой.

Вдруг она оказалась в полной темноте. Ничего не было видно. Совсем. Как в шахте, когда полностью гаснет свет. И тишина. Что… что происходит? Она не может пошевелиться…

Резкий свет ударил в глаза. Она увидела горы с белыми верхушками, пустыню, и черные скалы, между которыми буквально тек огонь. А там, еще дальше, в земле зияла огромная дыра. Черная, кажущаяся бездонной, вселяющая ужас одним своим видом. Что это? Неужели это и есть… Разлом? Как будто в подтверждение ее мыслей, земля под ее ногами заходила ходуном, а от кромки дыры пошла большая трещина, из которой тут же стали появляться какие-то краснокожие чудовища, с длинными рогами и перепончатыми крыльями. Навстречу им ринулись закованные в доспехи рыцари верхом на белогривых крылатых зверях. В руках одного из них Рапс вновь увидела знакомый меч со знакомыми рунами.

Через мгновение она очутилась в другом месте. Просторное круглое помещение, залитое светом факелов, с необычайно высоким потолком. А прямо посередине – какая-то огромная не то дверь, не то арка из черного камня, с плотно закрытыми створками дверей. Зачем арка прямо посреди комнаты? Но внимание ее быстро переключилось на двух людей, сцепившихся прямо на ступенях у этой двери. Один из них выглядел странно – его глаза как будто почернели, а сквозь кожу местами проступали фиолетовые пятна. Оба человека сражались на мечах. Тех самых мечах. Ударившись друг о друга, мечи источили яркий свет…

Едва вспышка света угасла – перед девушкой предстал пробирающий до дрожи пейзаж. Земли, которых она никогда не видела, и которых никогда не хотела бы видеть. От горизонта до горизонта не было практически ничего, кроме серых выжженных холмов, руин и многочисленных, жуткого вида расщелин, таящих в себе живую тьму. Все небо было затянуто почти черными тяжелыми тучами, и Рапс удивилась, что может видеть что-либо без единого лучика солнца или огня. Тьма из расщелин вдруг начала выплескиваться во все стороны, будто поглощая все пространство вокруг себя. С чудовищной скоростью, эта тьма приближалась со всех сторон. И даже с неба: словно длинные и тонкие руки, отростки тьмы буквально разрывали тучи, хватая и унося их куда-то прочь, куда-то еще выше – туда, где за этими тучами скрывалась сама тьма. Но тучи быстро надоели им, и наконец они обратили свое внимание на одинокую, перепуганную до смерти девушку, стоящую на сером, безжизненном холме. И мириады их ринулись прямиком к ней. Рапс не могла и пошевелиться, как вдруг ощутила, что в правой руке сжимает что-то твердое и холодное. Суиравка. Меч по своей воле стал изменяться, устремившись навстречу отросткам. Те принялись обвивать лезвие, обжигаясь светом рун и извиваясь в безмолвной агонии, но их становилось все больше и больше. И когда яркий синий свет все же угас в черной клубящейся тьме – она поглотила и Рапс.

***

Она наконец проснулась.

Резко открыв глаза, прямо перед собой Рапсамаш увидела лицо сестры. Та, улыбнувшись во все свои зубки, сразу же вскочила и убежала куда-то. Девушка, нахмурившись, потерла руками виски. Голова сильно болела. В таком состоянии, тренировать танец будет тяжело, а уж упражняться с новым оружием… Через несколько секунд вернулась Арти. В руках у нее была половинка фрукта, украденная Рапс пару дней назад. Мама просила, для Арти.

– Тихо, Рапс, мама спит! – громким шепотом сообщила девчушка, приложив палец к губам, – На, кушай скорее, это вкусный фрукт!

– Не хочу, оставь маме.

– Мама такие не ест…

– Тогда сама ешь!

– Я съела. Половину. Вторая твоя, – Арти гордо протянула сестре сладкое угощение.

Рапсамаш, делая вид, что ей совсем не хочется этого делать, взяла пожухлые остатки оранжевого плода и отправила небольшую дольку его прямиком в рот. Кисловатый, но все же сладкий и освежающий сок ощущался божественным нектаром. Рапс порой едва сдерживалась, чтобы не съесть сворованные фрукты самой, соврав маме, что ничего украсть не удалось. Но мама бы очень расстроилась, узнав, что ее дочь – врет семье и сородичам. И Рапс держалась, не поддаваясь соблазну, хоть похлебка, что она готовила для сородичей, по сравнению с фруктами была просто отвратительной. Казалось, Эклат даже свиней кормит лучше, чем тех, кто за этими свиньями ухаживает. Но ничего, скоро этому наступит конец…

– Давай, когда мама снова сможет ходить, вместе пойдем в тот город. Давай, Рапс, давай? Там у нас будет целая гора фруктов! Своих!

– Тише ты, малявка! – шикнула на сестру Рапс, – Ну вот, маму разбудила!

– Мам, давай? Я буду слушаться!

– Конечно, Арти, мы обязательно пойдем туда. Мы обязательно туда пойдем…

Глава 3

Старуха-ворожея знала много всяких вещей. Она готовила маме лекарства из того, что Рапс удавалось утащить с кухни. Она учила саму Рапс готовить примочки и компрессы, рассказывая при этом пугающие, но интересные истории. Некоторые говорили, что старуха может видеть и будущее, но если бы это было так, то таулары не оказались бы в таком… бедственном положении. Старухе запрещалось покидать свое жилище – если бы стражники это заметили – они бы тут же пристрелили ее или забили кнутами до смерти. Эклат не убил ее до сих пор только по той причине, что она могла поддерживать рабов в работоспособном состоянии. А, возможно, и из-за опасений, что на нее придется потратить пару хорошо обученных солдат, и то исход подобной стычки оставался неясным. В общем, раз старуха – так сама и окочурится, со временем. Но ворожея на то и ворожея…

– Рапси, ты поняла, как выглядят эти травки, м? Длинные зеленые стебли, круглые плоские листочки, по пять-шесть на каждом, сладко пахнут, если перетереть между пальцами. Нужна одна охапка. Но лучше – больше. Потом…

Скрипуче-шепчущий голос старухи наводил на девушку тоску. Это была уже шестая или седьмая трава из списка, что Рапс нужно найти и украсть на кухне. Все согласно плану. Она главный исполнитель. Точнее, единственный возможный. Прошло всего несколько дней с момента той чудесной находки, но у ее сородичей уже был готов план. Похоже, они готовили его давно, очень давно. И теперь пришло время его исполнить. Через пару недель она предстанет перед Визирем, чтобы пополнить ряды его наложниц, и тогда…

– Рапси, ты слушаешь? Ошибка может дорого стоить всем нам! Повтори-ка, что я сказала, м?

– Оранжевые мелкие цветочки, их кидают обычно в похлебку, чтобы перебить ее вонь…

– Нет-нет-нет! Красные! Красные мелкие цветочки! Не перепутай!

– Бабуль Иттира, да как я спрячу то все это? Я никогда столько не утаскивала!

– Значит, Арти обойдется пока без фруктов. Сложно таскать фрукты, правда, м? Травки полегче. Но подожди, у нас тут есть еще и корешки, и всякие другие причуды. Так что запоминай, да как следует! – Старуха смотрела на нее исподлобья, полуслепыми, как будто остекленелыми белесыми глазами. Наверное, и стражники боятся этого взгляда. Казалось, сейчас она вытянет свой скрюченный облысевший палец – бам! И кто-то тут же упадет замертво. Могла ли она и вправду сделать такое? Быть может, скоро узнаем.

– Да и ножичек ты свой таскаешь везде без опаски, как погляжу.

– Как… Как ты узнала, ба? – Рапс схватилась за бок, где она носила маленькое, размером с толстую спицу, оружие. До этого это был нож. А еще чуть раньше – меч…

– Хи-хи-хи, а я чувствую, чувствую. Ну-ка, дай-ка бабуле посмотреть…

Рапс осторожно достала спицу. В таком виде стражники не найдут ее даже при тщательном досмотре. По крайней мере, Рапс надеялась на это.

– Он… может меняться, как я захочу. Но я не могу отдать его – он слишком тяжелый для других. Даже когда он такой, совсем маленький.

– Удивительная вещица! Кто бы мог подумать, что весь сыр-бор начнется из-за этого. И не думала я, что доживу. Ну-ка, покажи-ка, как ты менять его можешь, м?

Рапс сосредоточилась. Спица стала увеличиваться в размерах, появилось лезвие и гарда, руны стали видны более отчетливо – их тусклый синий свет придал лицу ворожеи еще больше тревожных, загробных ноток. По спине Рапс пробежали мурашки. Еще через пару мгновений в своей руке она сжимала меч.

– Любопытная вещица! Сынки мои сказали, что нашли ее где-то глубоко в шахте. Почему же только ты можешь держать его, м? У каждой волшебной вещицы есть правила – видимо, это одно из них. Быть может, ты еще что-то знаешь, м?

– Ну, я прочитала какую-то… какой-то стих, и меч стал светиться, а потом я поняла, что могу поднять его. Его зовут Суиравка.

– Чудная вещица! Еще и с именем, хи-хи, чудная, чудная. Выходит, правило первое – нужно прочитать стих?

– Да, только вот Унлад пытался повторить его за мной, а так и не смог поднять меч.

– Так-так, выходит, кто успел – тот и съел, м? А формы его, формы ты какие пробовала?

– Спица – самое маленькое, что у меня получилось… Наверное, руны должны быть видны, хотя бы и маленькие.

– А самое большое, м? Или самое странное? Может у него быть много лезвий, м? А может, он может быть не оружием? Ключом, ключом может быть, м?

– Ба, я не пробовала… Сейчас, надо хорошенько подумать…

Рапс принялась воображать себе самый большой меч, который только мог поместиться в ее руке. Суиравка стал меняться, становясь таким, каким она его представила. Старуха страшно захихикала.

– Дальше, Рапс, дальше!

Выходит, большим он тоже может быть. А насколько длинным? Суиравка превратился в стальное копье, похожее на то, что Рапс видела у длинноухого во сне. Может, топор? И топор может. Старуха, переминаясь с ноги на ногу, начала похлопывать в ладоши, а смех ее становился все более и более зловещим, и громким. Рапс продолжила. Вновь зажмурившись, она представила тот доспех, что был у скелета в шахте…

– Оу, что-то не так, м?

Суиравка не ответил, оставшись в форме топора. Рапс попробовала еще раз, постаравшись представить доспех как можно точнее. Может, она что-то упустила? Суиравка не изменялся.

– Что ты представила, Рапси?

– Доспех, я подумала о доспехе.

– Хи-хи, правило второе: он может быть только оружием, м? Попробуй ключ, попробуй!

Рапс представила ключ. Суиравка не менялся.

– Не получается…

– Жаль-жаль, это бы сделало нашу жизнь проще, хи-хи. Ну-ка, а представь теперь его в виде… не железного оружия, м?

Не железного оружия? Хлыст? Рапс зажмурилась снова. Мысли о хлысте были не самыми приятными… но Суиравка менялся. Только он по-прежнему оставался металлическим, но при этом гибким, словно хлыст.

– Хи-хи-хи! Чудно, чудно, Рапси! А теперь, а теперь, пусть у него будут острые края, м?

Рапс втянулась в эксперименты старухи, и стала представлять себе невиданное ею доселе оружие – хлыст с лезвиями. Получилось! Суиравка стал выглядеть весьма необычно… и весьма опасно.

– А если ключ, а если ключ, но острый, м? М?

Суиравка не послушался. Видимо, все же только оружие… А жаль.

– Правила, Рапси, правила! Ну, погляди ж ты, как любопытно выходит! Такая вещица! Хи-хи-хи. Скоро, скоро выберемся мы из этой дыры, скоро. А пока – прячь свое чудо да припомни еще раз, о каких травках я тебе говорила, м?

– Ба, да я запомнила…

– Не будь легкомысленной, Рапси! – тон ворожеи резко сменился на строгий и несколько грубый, – От тебя зависят наши жизни. Наша свобода. Наше будущее. И не только наше! В других шахтах тоже готовятся, ты же знаешь? И все будет вертеться вокруг тебя, понимаешь, м?

– Но я не… – Рапсамаш замялась и опустила голову, – Я боюсь, ба. Я не справлюсь…

– Рапси, детка, – старуха мягко взяла ее за плечи, – Все знают, что ты сможешь сделать это, и все мы поможем тебе. Вершить великие дела – у тебя в крови, твой род всегда вел наш народ к свету. Когда-то твоя мама была символом нашей надежды, но теперь этот символ – ты. Понимаешь, м? Мама передала свою волю, свою искорку тебе, и ты справишься, Рапси. Никто, кроме тебя, не сможет.

– Но я не как мама, – голос девушки задрожал, – У меня другие глаза…

– Дорогая, я знаю, как ты печалишься, что у тебя не ее глаза. Но цветом глаз не сказано, что ты не получила ее смелость, ум и решительность. Ба Мора Аммадитра – ваш род, ваша кровь, все вы особенные, наследники прародителей.

– А Арти? Она же… Она же бесшерстная! Получеловек!

– Но и в ней течет их кровь. Она тоже смышленая и добрая, Рапси. Она твоя сестра, и она одна из нас. То, как она выглядит – это не главное. Согласись, м? Я вот, например, такая старая и бессильная, а меня боятся. Почему же, м? Разве такую никчемную слабую старуху стоит бояться?

– Но она украла мамины глаза!

– Нет, девочка, она их не крала. Быть может, мама сама хотела, чтобы, когда ее не станет, в сестре ты находила утешение. И отдала ей свои глаза. Разве, было бы лучше, если бы они были у нее человечьи, м?

– Но почему у меня не мамины глаза…

– Ну уж, дорогая, от отца то тоже тебе должно было что-то перепасть. Ваш род не определяется цветом глаз или шерсти. Он куда глубже, Рапси. Это тоже, так сказать, волшебство.

– Я не понимаю…

– Поймешь, дорогая, поймешь. Нужно время. Надеюсь, оно у нас будет, это время. Но сейчас… Сейчас помни, что Арти не виновата, что она родилась такой. И ты прекрасно знаешь, кто виноват. Знаешь же, м?

– Эклат…

– Верно, детка, верно. Эклат – вот кто виноват во всех наших бедах. Но мы заставим их заплатить. Ты заставишь.

Ворожея посмотрела Рапсамаш прямо в глаза. Девушка вдруг почувствовала, что шерсть ее поднимается сама собой, а сердце бьется сильнее и чаще, она непроизвольно оскалилась. Внезапный приступ гнева и злобы отбросил прочь ее сомнения, но лишь на мгновение. Она все еще боялась, сильно боялась. Когда ей только объяснили, что в будущем ей предстоит стать наложницей, она сперва обрадовалась – видеть свет солнца, давно уже позабытый ею, кушать вкусную еду и фрукты, чистую воду, забыть об этих грязных шахтах. Но чем ближе становился тот самый день – тем больше она сомневалась, тем больше не хотелось ей покидать маму и других сородичей. Она будет там, одна, среди тех, кто нещадно бил ее, унижал и кормил помоями, кто истязал ее товарищей, калечил и казнил их по собственной прихоти, кто пришел в их и без того не самый благополучный город, и сделал их всех рабами, упрятав под землю, чтобы нажиться самим. Она будет там одна, среди врагов, и никто не сможет уберечь ее, и никто не сможет остановить их, если они захотят сделать с ней что-то плохое. А они непременно захотят… А тут, внизу, все также будут без устали трудиться ее сородичи, день за днем, год за годом, поколение за поколением. Но теперь, все может измениться, она может спасти всех их… но сможет ли? С тех пор, как Санлад и Унлад объяснили ей план, она едва ли могла спокойно спать. Они все теперь надеются на нее. Но она будет там, одна, и, если у нее не получится… День за днем, год за годом, поколение за поколением. Она больше не увидит ни маму, ни Арти. Ни дядю Сангара, ни бабулю Иттиру, ни ее резвых сыновей… Да и если у нее не получится, они вряд ли и друг друга то смогут тогда увидеть. Эклат разберется со всеми. Она должна, она обязана остановить их. Ради мамы, ради сородичей, ради самой себя.

– Тяжкую думу думаешь, Рапси, м? – ворожея погладила девушку по голове и вдруг резко убрала руку, – А ну ка, ш!

Старуха выглянула за ширму своей коморки. Рапсамаш с любопытством и осторожностью попыталась рассмотреть, что так резко привлекло внимание бабули: совсем неподалеку от входа сидел кот. Кошколюды называли их младшими братьями, или малыми сородичами. В шахте были несколько таких, о них заботились коллективно. Все же, какие-никакие, а общие корни у них были. Но этого кота Рапсамаш видела впервые.

– Странный какой-то… Плешивый, что ли. Рапси, ты раньше видала у вас такого, м?

– Нет, этого раньше не встречала. Наверное, недавно бросили.

– Взгляд у него нехороший. Небось, обозлился, что кинули его к нам сюда. Ну да Разлом с ним, не пропадет, – Иттира опустила ширму и прошла вглубь своей коморки, перейдя на хриплый шепот, – А ты, Рапси, повтори-ка мне, что там у нас по травкам, да ступай уже скорее, кабы не хватились тебя.

– Красные мелкие цветочки, которые кидают в похлебку…

Глава 4

Звуки тяжелых шагов приблизились к каморке. Пора. Сегодня наконец пришла её очередь работать на кухне. Нужно стащить много всего, и при этом остаться незамеченной. Своровать один фрукт – это стало делом привычным, потерю одного не заметят, а вот своровать столько разных трав, кореньев и других ингредиентов…

– Рапсамаш! Пришла пора готовить харчи. Не заставляй меня ждать, иначе будет как в тот раз.

Кавир как обычно ждал у входа. Находиться внутри «плешивой помойки» он считал выше своего достоинства, если на то не было необходимости. В прошлый раз эта «необходимость» дорого обошлась Рапс и ее маме. Но она припомнит ему, обязательно припомнит.

– И сестру свою плешивую прихвати. Замена тебе будет.

По спине Рапс пробежали мурашки. Арти, схватив маму за руку, сжалась в комочек. Приподняться на постели стоило маме серьезных усилий, но все же она смогла это сделать и, погладив Арти по голове свободной рукой, поцеловала ее.

– Все будет хорошо, Арти, ступай с сестрой, она не даст тебя в обиду.

Девочка послушно отпустила мамину руку и подскочила к сестре, смотря на нее глазами, полными испуга. В какой-то мере, Рапс злорадствовала: наконец-то она почувствует себя в моей шкуре, и не будет вечно проводить время с мамой, но, с другой стороны, она знала, что ждет ее сестру дальше… и она не хотела ей такой судьбы. Но если ей придется сейчас следить и за сестрой, шансы на светлое будущее могут угаснуть. Как ей теперь украсть все необходимое?

– Чем дольше я тут жду, тем больше плетей я всыплю твоей мамаше и ее мелкому отродью, когда мое терпение закончится. Поспеши, Рапсамаш!

– Рапси, позаботься об Арти, хорошо? Не беспокойся обо мне, я справлюсь.

– Хорошо, мама.

Рапс протянула руку сестре. Та крепко схватила ее, чуть ли не повиснув. Было видно, что она готова заплакать, но сдерживалась изо всех сил.

– Спокойно, Арти, плетей не будет. Если будешь слушаться их, – девушка перешла на шепот, – И меня. Арти, мне нужно будет утащить с кухни много разных штук, это не фрукты, нет, но, если меня поймают – всем будет очень плохо. Понимаешь?

Арти послушно кивнула, не отрывая взгляда от сестры.

– Я не смогу одновременно помочь тебе и украсть травки. А украсть их надо, очень надо. Если не украду – случится беда…

– Я считаю до трех! Раз!

– Пойдем, там нет ничего страшного, просто будешь готовить еду вместе с остальными.

Девушка потянула сестру к выходу из каморки, где их ожидал Кавир. Та, шмыгнув носом и утерев проступившие слезы, послушно засеменила за ней. Едва они вышли за порог, все мышцы Рапсамаш разом напряглись: в воздухе раздался до боли знакомый свист. Арти вскрикнула.

– Рр-раз! Вот тебе для разогрева, плешивая ты шавка! Чтоб жизнь медом не казалась!

Рапс закрыла сестру собой, оскалившись на стражника. Гнев стал застилать ее разум. Если он замахнется еще раз – она набросится на него. Она ведь пообещала Арти, что плетей не будет…

– У ты, смелости набралась, скалиться, да? Не будь ты товаром, таких бы плетей тебе всыпал! Жаль, развлекаться с тобой не я буду. А вот с мамашей твоей я бы поразвлекся.

Кавир демонстративно повернулся и сделал вид, что собирается зайти в их дом. Внутри Рапс бурлила ярость, она тихо зашипела, и вся ее шерсть встала дыбом. Подобный трюк мог выйти ей боком раньше, но не теперь, когда у нее есть Суиравка. Она может одолеть его. Она может убить его здесь и сейчас. К удивлению для себя, Рапс не чувствовала страха.

– И впрямь осмелела до одури! Ишь, шавка, чего о себе возомнила! Вот сбагрят тебя – живого места на твоих сородичах не оставлю! Помяни мое слово! А сейчас – вперед! На кухню, живо!

Девушка, все так же скалясь, повернулась к стражнику спиной, укрывая сестру. Сердце все еще бешено стучало, но ярость ее уже поутихла. Если она сорвется сейчас, если не будет следовать плану – у ее сородичей не будет и шанса на спасение. Надо держаться. Она обязательно заставит Кавира заплатить за всё.

***

Кухня, как ее называли местные, была, по сути, большим хлевом, куда сгоняли малолетних, не особо пригодных для другой работы рабов из разных частей города, в том числе и из других шахт. Здесь им «позволяли» готовить еду для своих сородичей. Странные прихоти Эклата: они считали, что, если позволить рабам самим готовить себе еду, пусть и из третьесортных продуктов, они будут работать лучше и будут менее склонны к побегу. А еще сюда же приписывалась возможность лишний раз наказать тех или иных шахтеров: «поваренок» облажался на кухне – нет еды для его сородичей.

Рапс никогда не навлекала на себя недовольство кухарки и надсмотрщиков, делая все быстро и осторожно. Из предложенных продуктов – в основном, остатков еды из городских харчевен или солдатских бараков – она брала всегда столько, сколько нужно, чтобы всем ее сородичам хватило, но при этом старалась хоть как-то уменьшить количество откровенно порченой еды. Единственное, за что ее можно было бы наказать – за воровство фруктов. Но никто никогда не ловил ее на этом, потому руки и пальцы ее были на месте. Она добывала фрукты в тот момент, когда ей удавалось попасть на склад, куда шли хорошие продукты, предназначавшиеся для местных работяг: пока готовилось их кухарство, рабов заставляли таскать туда корзины и ящики, порой пустые, а порой и заполненные зерном или другими припасами. Там то Рапс и изловчилась быстро хватать из корзин и прятать в складках своей холщовой рубахи сладкие плоды. Теперь же, задача перед ней стояла посложнее: нужно еще найти то, что ей предстояло украсть. А когда рядом Арти… она привлекает чересчур много внимания.

Кухарка – строгая вспыльчивая женщина средних лет – минут десять тискала Арти за ушки, хвостик и щеки, прежде чем дать им с Рапс пройти наконец в кухню.

– Веди себя хорошо, и никто тебя не обидит, поняла? – седовласая женщина наконец отстала от Арти, – а теперь, за работу! Рапсамаш, тебе ее учить. Ее огрехи – твои огрехи. Спуску за глаза не дам. Вперед!

Многие другие знакомые Рапс уже были тут. Значит, самые лучше из имеющихся продуктов уже забрали. Если, конечно, знали, что брать. Ее товарищ – Тадум, полуорк, примерно ее же возраста, – так и не научился выбирать подходящие ингредиенты для своих… блюд. Если похлебки и каши из не пойми чего можно было назвать блюдами. Он не отличался как физически, так и интеллектом, но был весьма любопытным и добрым малым.

– Ето та твая лысая систла? – на всеобщем говорил он тоже неладно, – Класивая! Но ты класивее!

– Спасибо, Тадум. Познакомься, это Артиримайя, можно просто Арти. Арти, это Тадум – он полуорк, он хороший и не страшный.

Арти молча пялились на серокожего, жутко худого, но высокого друга Рапс. Тот глупо улыбался ей, не отрываясь от бросания чего-попало в котел с закипающей водой. Рапс вдруг поняла, что Арти никогда не видела других народов, кроме таулары и людей. А здесь же, на кухне, Рапс встречала совершенно разных существ: бывали здесь и орки, и эльфы, и дворфы, и гномы, и полурослики, и краснокожие тифлинги с подпиленными рогами, и сильфы – потомки джиннов, и близкие, почти родственные к тауларам, лисолюды – кицунэ, и даже птицелюды – тэнгу. И все они были рабами Эклата. Но мириться с этим оставалось недолго. Сегодня же здесь было всего несколько орков, гномов и пара эльфов. Обычно Рапсамаш попадала в одно время с Тадумом и кицунэ Риатой, потому они хорошо ладили с друг другом, но Риаты нигде не было видно. Рапс понадеялась, что с ней все хорошо и сегодня просто не ее очередь готовить еду.

– Ана будет гатовит, када ты уйдеш, да? – Тадум насупился, поняв, почему вдруг у тауларов появился новый поваренок.

– А ну тихо, Тадум! Никто не разрешал вам тут разговаривать! – кухарка пригрозила орку кулаком, – Рапсамаш, поторапливайся и объясни сестре, что к чему, а то останетесь без харчей всем своим выводком!