скачать книгу бесплатно
– Какую еще нечисть? – насупился Мокрый. – Ты что, браги перепил?
– Никак нет… Вы ж знаете, у меня до горилки тяги нету. Пьяного дела, как грится, да тверезого ответы. Дозвольте по порядку обсказать.
– Обсказывай. Только не здесь. – Мокрый стрельнул глазами на селян, не желавших расходиться. – Айда в хату.
Вадим решил пойти за ними – надо же было вызнать, что за нечисть привиделась Павлухе. И вот что услышал. Ординарец вместе с земляком из Житомира – красноармейцем по фамилии Сивуха – отправились в ночной дозор. Таково было распоряжение Мокрого – в темное время суток патрулям полагалось объезжать кишлак, дабы исключить внезапное нападение басмачей.
– Едем мы, стало быть, балакаем, – рассказывал Павлуха в сильной ажитации, – глядь, народ в низинке! Человек десять, не то с дюжину, не успели сосчитать…
– Что за народ?
– То-то и оно, товарищу командир! Я таких допрежь не видывал… Все в саванах, будто из могил повылазили. В руках палицы загнутые, а на головах не то ведра, не то шлемы – как у этих… тевтонов, про каких в книжках пишут и лекторы рассказывают.
– Может, это Керим-бек со своим сбродом? – встрял Вадим, чтобы не быть совсем уж мебелью. – Они вроде тоже не по-людски одеваются.
Его теорию Павлуха отверг начисто:
– Не-ет! Тех-то я встречал, знаю… Это другие.
Мокрый внимал ему, барабаня пальцами по кобуре.
– И что же они делали, твои тевтоны?
– Не разобрал, товарищу командир… – Павлуха покаянно опустил голову. – Еще и не развиднелось как следует, а они вдалеке… Причудилось мне, будто они палицами песок ковыряют, шукают что-то… Мы с Сивухой из винтовок предупредительные в луну выпалили, и к ним! А они тикать! Мы подъехали, а в низинке уже и нет никого.
Мокрый досадливо кхекнул, присвистнул фиксой.
– Все-то ты врешь! Небось, в темноте да с перепугу людей с кустами попутали? Сам же говоришь: «причудилось»…
– А если не врет? – вступился за Павлуху Вадим. – Надо посмотреть. Я съезжу, проверю.
Мокрый всунулся в пропотелую, словно накрахмаленную гимнастерку, обмотался портупеей. Пробурчал:
– Вместе проверим. – И Павлухе:
– Седлай коней, покажешь.
Экскурсия в означенную низинку, как и следовало ожидать, результатов не принесла. Солнце уже затопило пустыню густой световой жижей, в ней тонули желтые насыпи и редкие рогульки саксаула. Из живности прошмыгнула пара сусликов да низко прошуршала дрофа, прозванная вихляем за способность летать зигзагами и резко менять направление. Людей не было и в помине, равно как и оставленных ими следов. Впрочем, какие могли быть следы на рыхлом песке после стольких часов?
Павлуха получил от руководства нагоняй. И хотя он божился, что нечистые в саванах не есть плод его воображения, Мокрый влепил ему позорный наряд, заставив чистить пригоревший казан, после чего объявил:
– Бери Сивуху и езжай вместе с городскими. Черепушкой своей за них отвечаешь, понял?
– Товарищу командир! – заныл ординарец. – А как же вы без меня?
– Не пропаду, мне нянька не нужна. Отдохну от тебя, олуха… Фить! Глядите там в оба. Коли за неделю не управитесь и Керим-бек вас не перебьет, приезжай за харчами, заодно обстановку доложишь. Выполняй!
Павлуха покорился. На следующий день экспедиция, усиленная двумя красноармейцами, направилась дальше в глубь пустыни. Вадим и Вранич пересели на лошадей, еще одна кобылка была выделена дервишу Мансуру, а на верблюдов навьючили вооружение, которое оторвал от сердца командир Мокрый: ящик гранат-лимонок, два французских пулемета «Гочкис» и патроны к ним. Еще взяли отбитые красноармейцами у басмачей английские винтовки и, разумеется, оставили при себе револьверы. Арсенал смотрелся внушительно, однако Вадим понимал, что если сведения о Керим-беке и его апашах соответствуют действительности, то хоть пушку с собой бери – силы все равно будут неравными. Передавят, как курят…
Но не идти же на попятный! Научник по мере приближения к цели все больше воодушевлялся, в нетерпении пришпоривал свою каурку и напевал под нос сербскую народную песенку «Русе косе, цуро имаш». Вадимом тоже завладел душевный подъем, опасения отступили на второй план. Мансур вовсе не выражал эмоций, трюхал себе позади каравана на низкорослой лошаденке, молчал и по сторонам не глядел. Беспокоились только Павлуха с напарником, Побывавшие в передрягах и познавшие коварство азиатского затишья, они не доверяли пустынной безмятежности, держали заряженные винтовки поперек седел и с тревогой озирали ширь от горизонта до горизонта.
Обошлось. К вечеру отряд увидел перед собой высокий, наметенный из охристых песчинок бугор.
– Край пути, – провозгласил Вранич, сверившись с картой. – Стоп.
Вадим спешился и подошел к кургану. Когда б не знал, что под слоем мелких крупиц скрыта эллинская крепость, проехал бы мимо, не задерживаясь. Горка как горка, ничего выдающегося. Но нет! Если всмотреться, то можно угадать очертания крепостной стены и выстроенной в ее северной части башенки.
Вранич – на то и спец! – все это подметил сразу. Спрыгнув с лошади, забухтел:
– Цитадель об единой башне. Хм… Необычна форма, мала величина. На фортификационный узел не схоже. Скорее, то е пост для посматрачки… наблюдения… или для друге цели. Все то мы проверим. – Он обернулся к красноармейцам и Мансуру. – Разгружайтэ!
С верблюдов сняли пожитки, сложили кучей. Павлуха с приятелем взялись за установку палатки – шатра, как ее называл велеречивый серб. Мансур в работах участия не принимал, ходил с непроницаемым видом, изучал плацдарм. Заметив, что он бездельничает, Вранич отдал приказ насобирать хвороста на растопку, а сам вместе с Вадимом принялся осматривать подножие взгорка, который предстояло раскопать. Величина заветной цитадели, если сравнивать с укреплениями, где Вадиму выпадало бывать и даже сражаться, была и вправду «мала», но расчистить крепость впятером – задача непосильная. Придется убрать тонны песка, и это вручную, лопатами, в метеоусловиях, не очень-то располагающих к физическому труду… Да тут не то что на неделю – счет пойдет на годы!
– Заботитесь? – угадал его сомнения научник. – Не след. Карта нам допоможет. На ней отмечена восточная парцелла, она нам и потребна. Двадесять пять квадратных метров, але мало больше. Конечно, ако имам времена, мы выкопаем остаток твердыни, но то е после.
Переговариваясь, они обходили пологую возвышенность кругом, прикидывали, с какой стороны лучше всего врубиться в сыпучую массу. Внезапно Вадим указал научнику на черный вывал в склоне.
– Смотрите! Проход внутрь… Откуда бы ему взяться?
Предполагать, что за две с лишним тысячи лет песчаные бури оставили нетронутым какой-то участок крепости, было глупо – это сообразил бы даже полный невежда.
Вранич потемнел ликом.
– Нас опередили… Айдемо туда!
Он взял наизготовку свой «Коломбо-Риччи» и смело шагнул в дыру. Она оказалась небольшими воротами, за которыми начинался коридор. Он был освобожден от песка лишь частично, и чтобы ступить в него, пришлось нагнуться.
Научник постучал рукояткой револьвера по обнажившейся стенной кладке.
– Тако я и знал. Цигла.
– Что? – недопонял Вадим.
– Кирпич-сырец. Его потребляли в эллинистических постройках. Я датирую сию фортецию четвертым веком до нове эры. Само тогда крозь Среднюю Азию шли войска Александра Великого.
Вадим жадно шарил взглядом по стенам, он впервые находился внутри столь древнего сооружения. Но пока не попадалось ничего, достойного внимания. Разве что на одном из кирпичей нечетко прорезывался рисунок: круг с птичьими крыльями и хвостом. Научник тоже не пропустил мимо это изображение:
– Символ зороастризма але маздеизма, – небрежно прокомментировал Вранич и включил предусмотрительно взятый с собой электрический фонарик. – Культ обрел развитие в тех годинах…
Оранжевая бляшка заскользила по коридору, выхватывая то нагромождения песка, то потрескавшиеся стены. Вадим определил, что здесь не далее как вчера орудовали шанцевым инструментом. Углубились в завал на какие-нибудь три-четыре метра и едва ли добрались до ценностей, но суть не в этом. У экспедиции Вранича есть конкуренты! Вот о чем следовало подумать прежде всего.
Вадим собирался высказать свои мысли вслух, но сзади ему в шею уперлось что-то металлическое, и звучный баритон прохрипел:
– Х-ха! Вот и попались, твари…
Глава II,
дополняющая повествование новыми колоритными персонажами
Вот и оплошал! Непростительно для уникума со сверхслухом. За версту шелест песка под лапками ящерицы уловить способен, а тут нате вам – упустил подкравшегося сзади и, судя по горловому диаконскому тембру, достаточно грузного человека.
Вадим уже и руку начал поднимать, чтобы хлопнуть себя, дурня стоеросового, по лбу, но доводить движение до конца поостерегся. Тем более что голосистый невидимка упредил:
– Стой, где стоишь, и не егози! И ты, носатый, тоже!
Последнее относилось к Враничу. Научник, отвлекшись от созерцания коридорного интерьера, смотрел через плечо Вадима, выпятив губы в недовольной гримасе.
– Кто вы есть? И по коему праву командуете?
– А ты что, меня не помнишь? – откликнулся хрипун. – Я тебя видел в Москве.
– Где то было?
– На конференции.
– Не памятую. Вы такоже научник?
– Приват-доцент Московского университета Хрущ-Ладожский собственной персоной.
Последнее было сказано с некоторой манерностью, выдававшей в обладателе надтреснутого баритона личность старорежимную, не до конца вписавшуюся в новые реалии. Об этом же свидетельствовало и употребление термина «приват-доцент». Звание было официально упразднено еще декретом восемнадцатого года, но его по инерции продолжали употреблять отдельные представители и любители прошлого.
– Да ну! – Вадим ожидал услышать все, что угодно, но только не это.
Презрев возможные последствия, он отшатнулся от стали, вдавившейся в ямку под левым ухом, и повернулся, чтобы глянуть на того, кто взял его на мушку, как желторотого салагу.
Неосмотрительное действие едва не стало последним в его жизни. Под низким потолком ахнул выстрел, пуля чиркнула по мочке уха и, срикошетив от стены, зарылась в песок. Вадим на миг увидел перед собой гориллоподобное существо с зажатым в руке – лапе? – короткоствольным пистолетом.
– Тварь! – проревело существо, и из пистолета вылетела вторая пуля.
Вадим успел сгруппироваться, сделал нырок и врезался макушкой в бочкообразный живот, перекрещенный подтяжками. Умения, приобретенные еще в дореволюционной контрразведке и отточенные уже в Спецотделе политического управления, не раз выручали его в схватках. Обычно от тычка головой под дых противник сгибался в три погибели или летел кубарем, как сбитая городошная чурка. Но сейчас не произошло ни того, ни другого. Человек-горилла устоял на ногах, лишь покачнулся. Вадим отскочил от него, как от батута.
Спасибо Враничу – не сдрейфил и запустил фонариком в ряху монстра, а когда тот инстинктивно прикрылся локтем, подскочил ближе и поддал ему коленом в пах. Это подействовало, и в следующую секунду два научника, сцепившись, покатились к выходу. Вадим поднялся, потер ушибленный тухес и подобрал пистолет, выбитый сербом у собрата по академической деятельности. То был самозарядный «Литтл Том» австро-венгерского производства, малость устаревший, но вполне себе действенный.
Борцы выкатились на свет, Вадим вышел за ними. Налаживался тюкнуть приват-доцента «Маленьким Томом» по маковке, но Вранич с похвальной ловкостью вывернулся из обезьяньих объятий и провел болевой прием, от которого Хрущ-Ладожский взревел, как раненый мамонт, и замолотил ладонями, подняв песчаный ураган.
– Все, все! Тварь… Отпусти!
Научник разжал локтевой сгиб, которым защемил лодыжку соперника, и проговорил так ровно и бесстрастно, будто стоял за кафедрой во время доклада:
– Слово «твар» е бранное. Попрошу ко мне его не относить. И извольте именовать меня на вы.
Вот теперь у Вадима появилась возможность обозреть приват-доцента во всем его великолепии, пусть и немного подпорченном вследствие драки. Представитель Московского университета мало походил на своих соратников. Широченные плечи, длинные мохнатые ручищи, короткие кривые ноги, голова, напоминавшая котел, грива с рыжеватым отливом и курчавая борода, доходившая до середины груди. Пожалуй, больше всего ему соответствовал типаж профессора Челленджера из произведений Конан Дойла. Наряд его состоял из парусиновых брюк, английской рубашки-поло с коротким рукавом и двумя пуговицами у ворота и соломенной шляпы, которая слетела в пылу битвы и валялась у входа в крепость.
– Быть по сему… – прохрипел Хрущ-Ладожский. – Вы меня уделали. Признавайтесь: вы спортсмен?
Вранич отряхнул свою куртку, поправил съехавший набок пробковый шлем и дал лаконичный ответ:
– Я имел участие в балканских войнах. Тамо обучился владению пиштолем и борению.
Подбежали красноармейцы с винтовками, за ними маячил Мансур.
– Улитки хреновы! – буркнул на них Вадим и пощупал оцарапанное пулей ухо. – Нас уже двадцать р-раз укокошить могли…
– Та мы же не знали! – заблеял Павлуха и вытаращился на приват-доцента. – А это кто такой?
– Кто он такой, мы уже выяснили. Понять бы еще, каким самумом его сюда занесло. – Вадим, поигрывая «Литтл Томом», обратился к Хрущу:
– Вас как по имени-отчеству?
– Аркадий Христофорович. – Волосатая десница подняла шляпу, нахлобучила на рыжую копну. – Отдайте пистолет. Это мне в Египте подарили, когда я вместе с Картером фараоновы гробницы откупоривал.
Вадим не мог избавиться от ощущения, что где-то уже видел этого примата. Перебрал в памяти московских и ленинградских знакомых – как нынешних, так и дореволюционных, – но не припомнил среди них такого. Оттолкнувшись от только что произнесенных слов, стал прощупывать почву.
– Вы имеете отношение к археологии?
– Х-ха! Непосредственное! Состоял в Императорском археологическом обществе, а перед тем учился у Анучина. Знаете такого?
– Кто не знае Димитрия Николаевича! – откликнулся серб, и Вадим впервые уловил в его обычно высокомерном тоне намек на почтительность. – Велик е географ и антрополог.
– Вот и мотайте на ус… твари…
– Вы опять?! – Вранич с горячностью схватился за «Коломбо».
– Это я так, в пространство… Возмущение фонтанирует.
– Насчет чего вы возмущаетесь? – поскорее влез Вадим, пока перепалка между учеными мужами снова не переросла в мордобой.
– Х-ха! А то не понимаете? – Хрущ-Ладожский потыкал заскорузлым мизинцем в крепость. – Речь идет о мировой сенсации, возможно, о миллионах… а на раскопки отправляют чужеземца! Где это видано? – Он опалил серба испепеляющим взором. – Позор России!
– С чего вы взяли, что р-речь идет о миллионах? И откуда вообще узнали о карте и р-раскопках?
Приват-доцент стушевался, но всего на долю секунды.
– Арциховский… который вам с арабского переводил – мой закадыка. С гимназической скамьи дружим. Он мне все рассказал, показал карту, я с нее фотокопию сделал, ноги в руки – и сюда. Надо было вас опередить, пока национальное достояние не растащили.
– Кто тащил? Я? – взвился научник. – То е поклеп!
– Тихо, тихо! – Вадим придержал его, рвавшегося в бой, и продолжил активный допрос Хруща: – Так вы, стало быть, патриот? Защитник интересов Р-родины?
– А что, не похоже? – Приват-доцент вдруг прервался и рявкнул: – А вы, сударь, кто таков, чтобы из меня жилы тянуть?
Вадим пришел в некоторое замешательство. В азарте он и позабыл, что играет роль мелкой газетной сошки, поэтому ухватка агента ОГПУ вовсе неуместна и вызовет подозрения не только у господина-товарища с ярко выраженной дворянской фамилией и зверообразной внешностью, но, того и гляди, у своих же компаньонов. Прикусил язык, смолк, предоставив отдуваться начальнику экспедиции.
Серб не подкачал. Доходчиво объяснил самозваному исследователю, что тот не имеет права без разрешения изучать данный объект культурного наследия и тем паче изымать его содержимое, ежели таковое имеет место быть. Соответствующая санкция выписана только отряду Вранича. Более того, в случае самоуправства кого-либо из посторонних, вне зависимости от его чина и общественного статуса, дозволяется применять силу, вплоть до вооруженного отпора. Произнеся это, научник красноречиво указал на красноармейцев с винтовками.
Их вид, а также очевидное численное превосходство, сбили форс с Аркадия Христофоровича. Он поджал плечи, ворохнул бородищей.
– Х-ха… – Это прозвучало уже без гонора, квело. – Что же вы меня, поганой метлой погоните? Как мазурика какого-то?
