Магия и прочие приключения

Ощущение чужого взгляда пропало, беспокойство осталось. Неспроста, ох неспроста из строя вышли сразу и придворный «паук», и его помощник. Что-то подмешали в питьё? Кто? В этой толпе затесался засланец?

Замковая часовня оказалась пуста. На стук Йана со стороны кухонного подвала прибежал мальчик-служка, и на вопрос о наставнике пожал плечами. Да, есть, и даже «паук», но после утренней службы в честь приезда двора наставник Имцен как сквозь землю провалился. А зачем он вам? Нет, ведьм мы не боимся, потому что королевскими гвардейцами командует знаменитый ведьмоборец Райцер Винноморский! Во-он стоит у входа в главную башню, вот бы подержать край его знамени!..

Не слушая больше болтовню служки, Йан поспешил к рыцарю, но на полпути разочарованно остановился. Это же тот самый невезучий парень, которого Йера чуть не прикончила на мосту в Лестеции! Интересно, ведьма говорила, что она ему нравилась. Вдруг она здесь и он – её шпион?

Дьяволица вас всех побери, лучше пока не раскрывать себя, а тихо разузнать, кто есть кто.

С толпой поэтов Йан добрался до нужного зала. Для состязания отсюда вынесли всю мебель, только у дальней стены стояли тронные кресла короля и королевы; нарядные придворные столпились слева и справа. За правым плечом короля стоял младший брат, известный любитель спектаклей, балаганов, состязаний трубадуров и прочих утех зрелищного искусства.

Райцер временно передал командование и затесался в круг участников. Йан внимательно вгляделся в лица, узнал нескольких приятелей из универсума и попытался спрятаться в заднем ряду, но получил тычок под рёбра.

– О, Йанко, какие люди!

– И тебе не хворать, Толстяк.

– Ты куда пропал? Ходил слух, что схватили тебя «пауки», что ты в их дела сунул нос…

– Они б ещё Аву приплели, наши сплетники, – деланно возмутился Йан. – Как бы я вырвался из паучьих лап? Просто… заработать решил, на данзанском судне матросом.

– Ух, интересно!

– Да, было на что поглядеть. А что в Лестеции?

– Как раз как тебя… то есть ты исчез, буча была между «пауками», аббата Нирри разорвали просто в клочья! По всей Лестеции громыхало, молнии скакали, страсть! Не видел?

– Издали.

– Много пропустил!..

В центр зала вышел распорядитель, прокашлялся, и на болтунов зашикали.

– Волею короля Сенседина Благороднейшего, шестой поэтический турнир в замке Алоквейст начинается сейчас! Приз – сто карелей, почёт и поэтическая слава в анналах Нимуанса! Каждый участник выходит в центр и читает экспромт либо отрывок своего сочинения длиною не больше двадцати рифм на заданную тему. После каждого круга освистанные выбывают…

Йан слушал вполуха и вглядывался в лица. За высокими стрельчатыми окнами с сеткой мелких прозрачных стёкол прояснилось, ветер разогнал осеннюю хмарь, но почему-то внутри ёкнуло. По чьей воле меняется погода?

– …Итак, тема нынешнего состязания: «Красота»! Но! Не женская. Упоминания любых прелестей женского пола и любовных переживаний строжайше запрещены, нарушитель выбывает независимо от мастерства…

По залу прокатились смешки, а Толстяк жарко зашептал Йану в ухо:

– Это из-за скандала на прошлом состязании! Жена герцога усмотрела в стихах Йифона намёк на любовницу супруга, и устроила скандал. Ну, и другие по мелочи обиделись, за «увядшие прелести».

– …найдите красоту в других истоках! Вперёд, и удачи каждому! Первым читает Бирзенсон.

Под аплодисменты вышел крючконосый, налысо обритый парень, поклонился королю и начал:

– Прекрасны небеса, когда глаза с тоской за бегом облак наблюдают; прекрасна и земля, когда душа в мечтах над нею птицею летает. Когда звенит над полем птичья песнь, и мир Вершителя простёрся на пробеги, прекрасно просто чувствовать – я есмь…

Быть не может, совпадение… но он будто только слез с метлы и описывает свои чувства! Нет, не вылез бы колдун на сцену, да ещё первым?

– Толстяк, ты знаешь этого носатого?

– Не, впервые вижу. Вообще много новеньких.

Участники сменялись быстро. Белобрысого парня в сером балахоне освистали – он прочёл из рук вон плохо, совершенно без рифмы. Йан и к нему пригляделся: «Красота это мощь вылетающей молнии, что пронзает насквозь воплощением гнева Вершителя», тоже подозрительно. Дейлен, запомним имя. Ручейки-птички-цветочки, хулиганский стишок про прекрасный каравай после двухдневной голодовки…

– А чужой стих можно прочесть? – спросил пожилой мужчина с тонкими бескровными губами.

Распорядитель обречённо вздохнул:

– Только из уважения к вам, и в следующих кругах чужое уже не читают.

Йан отметил, что мужчина не представился (но его откуда-то знают и уважают?), и проследил взглядом, в каком углу он спрятался после выступления.

Подошла очередь Мульского. Йана она застала врасплох, поглощённый разглядыванием гостей и придворных, он совершенно ничего не подготовил. Ладно, Вершитель с ним, не ради победы читать. Поэтому заговорил наобум, пристально оглядывая слушателей – в ком эти слова отзовутся особенно?

– Прекрасен хрупкий мир и красота, приговорённая вот-вот погибнуть. Ты знаешь, буря налетит когда, она сломает всё, что дорого и мило. Сгорят сады, соборы рухнут в пыль, и небо вспыхнет дьяволицким жаром. И ты стоишь, и пьёшь последний миг прекрасной тишины перед ударом…

Крючконосый поэт широко раскрыл глаза и впился взглядом в Йана. О Дьяволица, дёрнула же читать эту тему! Раскрылся, подставился, что делать после выступления?!

Но Вершитель распорядился иначе.

С тяжёлым ударом распахнулись створки двери, и на пороге зала возникли две шатающиеся фигуры в форменных зелёных балахонах «пауков». Их вёл любитель чужих стихотворений. В воцарившейся тишине старший «паук» вытянул руку и дрожащим пальцем указал на поэтов:

– Вон тот… лысый, чернявый…

Йан едва успел отскочить – зал прорезала молния. Горбоносый поэт ударил в троицу противников, но те успели перехватить нити, и над головами зрителей встала огненная радуга. Патовая ситуация, понял Йан, они держат враг врага за нити, будто канат перетягивают. Справа в колдуна врезалась ещё одна молния – в бой вступил освистанный поэт в сером балахоне, Дейлен.

Колдун перехватил молнию второй рукой, но теперь он был полностью заблокирован. С надеждой уставился на Йана, и тот закусил губу. Добивать связанного поэта-мага не поднималась рука, ну что за глупость…

Небо совершенно расчистилось от облаков, и тем ясней в нём прочертила путь дымная дуга.

От воздушной волны стёкла вылетели, засыпая поэтов и придворных дождём осколков. Йан среагировал почти машинально – пассом отбил крошево назад, в сторону от людей. А затем развернулся к дымной птице из клубка нитей, что неслась на замок, и уже прицельно бросил молнию в её нутро.

– Проиграл…

Кажется, это сказал колдун, но он уже был мёртв, когда Йан наконец обернулся. Дым за окнами растаял. «Пауки» пробирались к центру зала. Толстяк с ужасом и восторгом завопил:

– Йан, да ты «паук»! И ничего не сказал нам!

Король прокашлялся, встал:

– Объявляю поэтическое соревнование законченным. Победитель – Йанайдек Мульский.

Йан ошалело поклонился, отчасти потому, что подгибались ноги, и не сразу сообразил, что это – «награда» за магический щит.

«Пауки» в зелёных балахонах, шатаясь, добрались до короля и взялись руководить эвакуацией двора. Райцер, бледный как стираный холст, приказал гвардейцам вывести прочь из зала участников состязания и зрителей; возле тела колдуна остались только Йан, белобрысый недопоэт в сером балахоне и пожилой «паук». Последний с укором сказал:

– Дейлен, почему ты ко мне не обратился? Что ты вообще здесь делаешь?

– Наставник Имцен, простите. Я осуществлял негласное наблюдение от Ордена. И когда Нощен с Лестецом внезапно слегли, решил проверить всех.

– И меня, наставника, который половину жизни прослужил при Алоквейсте? Что с нами делает раскол… А ты, мальчик, кто таков? Йанайдек, правильно?

– Просто Йан. Я должен был предупредить о нападении колдунов… но опоздал.

Поэт-колдун с укором глядел в потолок мёртвыми глазами. Не знал о двух других «пауках» или надеялся их опередить? Какой вообще был план?

В ушах зазвенело, к горлу подкатила дурнота – и по лицам собеседников Йан понял, что не у него одного.

– Кажется, это только начало. На балкон!

Через выбитые окна все трое вылезли на балкон, кольцом опоясывающий башню. Вершина холма напротив наливалась алым, из призрачного огня вырастали щупальца и безошибочно тянулись к наставникам.

Дейлен скомандовал:

– Плетём общую противосеть, быстрей! По тридцать градусов на каждого, пятиступенчатую!

«Пауки» синхронно скрестили руки и уставились на Йана.

– Чего застыл?

– Я не знаю, как…

– Тьфу, ты где вообще учился?!

– Нигде, я недавно вообще…

– Ясно, прочь!

Сдвоенная сеть пошинковала большую часть алых щупалец в клочки, но пара всё же дотянулась. Йана швырнуло к стене, по лицу потекло что-то горячее. На рясу закапала кровь.

– Ты как?

– Живой…

– Нда, без «жнецов» дело затянется!

Рядом грохнуло, и кусок балкона сорвался вниз.

Имцен процедил сквозь зубы:

– Не паникуй. Они бьют из одной точки, надо только подобраться. Жаль, с воздуха никак.

Йан вдохнул холодный осенний воздух и вспомнил, как тепло его нагревали ведьмы в Когте Дьяволицы. Кстати, а это идея!

– Наставник Имцен, послушайте – ветер как раз в их сторону… Можем мы изменить сам воздух?

***

Спустя цесвечку всё было кончено. Усыпляющий ветер сделал своё дело, Имцен с Дейленом отправились за жертвами и торжественно приволокли в Алоквейст двух пленников, парня и девушку. Очень знакомую девушку. Йан встретил «пауков» у ворот, шатаясь от головокружения, поплёлся следом.

– Что мы с ними будем делать?

– Пока в подвал, там есть несколько камер на всякий случай.

***

Вечером во дворе замка шло буйное празднование – радовались пленению колдунов. Бренчали струны, кто-то из поэтов слагал песню. Его труды тут же оценивали свистом и едкими комментариями.

Йан пробрался под стеночкой, незаметно, ибо «героя дня» повсеместно норовили угостить выпивкой, и свернул на лестницу вниз. Свист и выкрики отдалились, заглохли.

Подвал. Камера, отгороженная решёткой от пола до потолка.

За решёткой – бесформенный камень в половину роста, в который по грудь впаяна ведьма. Бледная, еле дышит, но глаза открыты.

– Йера.

– Йан, – хрипло откликнулась ведьма. Испытующе уставилась. – Ты перешёл к наставникам.

Крепко же они его приложили днём. Йан взялся двумя руками за решётку, чтобы не упасть, опёрся лбом:

– Да. Вы зря затеяли это восстание.

Ведьма презрительно дёрнула губами. Йан ждал, что она будет спорить, в конце концов, просить, напомнит, что практически разрешила ему сбежать от Креса.

Молчание.

– Но вас было всего двое, – не выдержал Йан. – На что вы рассчитывали?

– Это был отвлекающий манёвр. Чтобы оттянуть силы вашего Ордена вглубь страны.

– А дальше? Что вы будете делать?

– Йан, – ведьма жутко усмехнулась, – зачем ты спрашиваешь? Что бы я ни рассказала, меня будут… переспрашивать с пристрастием. Чувствую, за моего помощника уже взялись.

Йан и сам ощущал вибрацию нитей неподалёку. Дейлен взялся за дознавательскую работу.

Дьяволица вас всех побери! Йан отпустил решётку и побрёл прочь, чувствуя глубочайшее отвращение к дознавателям. Невозможно не думать, что вскоре запытают девушку, с которой он проехал в одном седле половину страны, и которая его выручила. Перешёл так перешёл… Она, конечно, не овечка, но если каждая сторона будет отвечать ударом на удар, эта война никогда не закончится. Как говорил букколийский мудрец Цулий Пятый: «Ежели руки заняты битвой, они храм не построят».

В задумчивости Йан поднялся по лестнице во двор, побрёл вдоль стены. В ночном небе уже зазмеились зеленоватые всполохи Дьяволицы. Чего стоят все философские достижения мысли перед звериной жестокостью?

В полумраке в двух шагах от Йана звякнули латы, стукнуло по булыжнику древко алебарды. Караульный.

– Стой! Назовись, кто идёт!

– Поэт Йанайдек Мульский.

– Моё почтение, господин поэт, надо проверить. Эй, ребята, где факел?

Из-за угла башни вынырнул гвардеец с факелом, и Йан наконец узнал в караульном «победителя ведьм» Райцера. Тот, в свою очередь, убедился, что перед ним не беглец или лазутчик, а победитель словесного состязания.

– Прошу прощения, господин Мульский, проходите.

– Ничего, я как раз вас искал.

План, как всегда, родился у Йана вмиг. И если Йере это не поможет, пусть пеняет на себя.

– Вам, как прославленному борцу с колдовством, я поручаю особое задание от Ордена.

Райцер заметно побледнел и попытался возразить, но Йан повысил голос:

– В подземелье заточена опасная ведьма. Чтобы она не сбежала, требуется суровый и неусыпный сторож. Увы, наставники сейчас заняты, поэтому я поручаю вам её охрану.

– А вы? – всё-таки пробормотал Райцер.

– Отбываю по делам Ордена. – Йан был сама многозначительность. – Ступайте за мной, я покажу нужную камеру.

К счастью, Райцер не усомнился, что перед ним человек из Ордена Паука с полномочиями забирать сколько угодно бесталей для своих целей, передал пост гвардейцу с факелом и беспрекословно потопал в подземелье.

***

Когда в подземелье остались только рыцарь и ведьма, последняя тихо фыркнула.

– Что, Райцер, продолжим разговор?

Рыцарь в замешательстве уставился на ведьму, в горящие ненавистью серые глаза.

– Ты был прав, я особенная. Ведьма. Что же, посмотрим сейчас, какова цена твоих слов.

– Моих слов?

– Я их помню, все до единого. И клятвы в любви, и заверения, что готов на всё ради меня. Что же ты? Забыл? Или благородный рыцарь врал, как базарная бабка?

– Нет!

Эхо издевательски прокатило возглас по коридору.

– Тогда, – неумолимо продолжала Йера, – докажи это! Помоги мне сбежать! А, побледнел… отшатнулся, испугался… что ж, вот почему я вас всех так ненавижу! Потому что грош цена вашим клятвам, уверениям, потому что стоит открыться, довериться, как вы в ужасе бросаетесь наутёк… б-благородство, Дьяволица вас задери.

Райцер слушал и судорожно стискивал алебарду в руках, не сводя глаз с ведьмы. Даже сейчас, бледная и растрёпанная, она притягивала своей пылкостью. Юная и осуждённая на смерть.

– Да что я могу сделать-то? – вырвалось у него.

– Видишь, пока я была без сознания, меня закатали в глину, чтобы я не смогла пальцем шевельнуть. Это самая обычная глина, просто магически высушенная. Разбей её своей алебардой, и дальше я всё сделаю сама.

Райцер не шелохнулся.

– Значит, ты врал. – Ведьма отвела взгляд и закрыла глаза.

– Нет! Нет, но… Что будет дальше? С замком, людьми? Ведь это ты насылала молнии?..

– …чтобы напугать. Мне мертвецы не нужны.

«А что будет со мной?» – Райцер посмотрел на измученное лицо пленницы, и понял, что, в общем-то, ничего особенного. Нищий рыцарь, титул без денег и наследства, умереть он и так каждый день готов – на службе. Причём короля он даже не особенно уважает.

Перехватил алебарду двумя руками, просунул сквозь решётку.

– В последний миг я буду тешить себя надеждой, что в твоём сердце было хоть немного тёплых чувств ко мне.

Йера открыла глаза, улыбнулась веселей, и Райцер вспомнил, как она смягчила камни мостовой, когда сдёрнула его с коня в Лестеции.

Глиняный ком треснул с первых же ударов.

Когда он раскололся, Йера забилась в судорогах, стряхивая обломки, возвращая подвижность скрюченному, занемевшему телу. Наконец вскочила, торжествующе вскинула руки – и решётка испарилась с едким запахом. Сила! Свобода!

– Дай мне алебарду!

Несколько быстрых пассов, и оружие горизонтально воспарило в воздух.

– Садись! – Ведьма подала пример.

– Что?

– Ты же не думал, что я брошу тебя здесь? Так, какая стена ближе к поверхности…

Замок вздрогнул от подвалов до флагов, часть стены у основания разлетелась, как от порохового взрыва. Через дыру в ночное небо вылетели двое и растворились в темноте.

***

После завтрака Йан пересчитывал карели – приз за поэтически-магический дебют, когда дверь его комнаты с грохотом распахнулась, задвижка разлетелась в щепки.

– Тидер?!

Дознаватель вскинул руку, и Йана снесло с лавки. Припечатало к стене раз, другой, другим боком.

– Вы… что…

– Почему ведьма сбежала?!

Йан мешком грохнулся на пол.

– Один… из рыцарей, в свите короля… оказался её любовником. Помог…

– Да что ты говоришь! Мальчишка, определись уже, на чьей ты стороне! Врагов не щадят.

Тидер нервно пробежался из угла в угол, не признаваясь, что беспокоит его не столько побег ведьмы, сколько то, как нарушатся теперь его планы.

– Я уже поговорил со здешними наставниками, Имценом и Дейленом, они вытянули из второго колдуна кое-что. Мы сейчас же мчимся в Лестецию.

***

Две высокие узкие башенки над городскими воротами маячили далеко справа. Через поля к городской стене гуляючи шла парочка. Их можно было принять за обычных влюблённых, что в этот не по-осеннему ясный день выискивают местечко поглуше и подальше от дороги, если бы не алебарда в руках у девушки.

Парень, тем не менее, пытался возражать:

– Йера, молю, передумай! Зачем тебе эта битва, ведь мы могли бы скрыться в глуши, или в другой стране, и жить мирно, как вольные птицы…

«Вольные, как же». Йера дёрнула плечом, там, где в него впивалась одна из многочисленных нитей Креса. Она его кукла на ниточках, и речи нет… Но вслух сказала другое:

– Куда ни беги, везде будет одно и то же. Страх перед Церковью, вечные прятки. Я хочу сломать всё это, и дышать свободно, ради себя и ради тех, кто уже сложил голову в «паучьих» лапах.

– Но пострадают и простые люди…

– Мир прогнил, Райцер, он полон презрения к тем, кто хоть чем-то выбивается из толпы. Разве не доводилось тебе чувствовать себя одиноким, разве не плевали тебе в спину, а то и в лицо – родные братья? Когда ты пытался сочинять стихи вместо того, чтобы воевать? Когда родня оставила тебя без гроша?

Йера гневно сжала кулаки. Райцер оглянулся, ему показалось, что тень раздвоилась: нет, это трава за его любимой ведьмой жухнет, и за ней тянется выжженный шлейф.

Сама Йера ничего не замечала. Она перехватила алебарду левой рукой, а правой стала на ходу обрабатывать: покрывать древко резьбой, плавить наконечник…

– Что ты делаешь?

– Жезл-концентратор. Сейчас мне придётся работать с очень мощными массивами, руки тут не справятся. Нужен инструмент. Стой здесь, тебе опасно подходить близко в момент его работы.

Райцер только вздохнул и загодя вытащил меч из ножен. Раз уж он отдал душу Дьяволице, то будет защищать любимую до последнего.

Йера вплотную подошла к городской стене и приложила кончик жезла к стыку булыжников. Сероватый раствор, который их скреплял, выделялся на фоне тёмного камня узором. Тоже своего рода сеть. И если её правильно зацепить…

Длина тени уже почти… Время!

Городская стена разорвалась на булыжники сразу по всему периметру столицы.

Глава 24

Встречный ветер крутил летучую ветку, то и дело сбивал с направления. Но Тидер неумолимо возвращался на курс и пёр вперёд с таким бешеным упорством, что Йан приотстал. Шпили храмов и монастырей Лестеции уже кололи горизонт, ещё максимум цесвечка, и они будут на месте…

На город словно вдруг упала дымка – контуры смазались. Тидер на миг оглянулся на спутника и непонятным образом поддал скорости.

– Погодите!

Йан был уверен, что его не слышно, однако дознаватель поднёс кулак к лицу, и Йан прямо над ухом услышал негромкий внятный голос:

– Обратись к своей ветке, подумай, что хочешь лететь быстрее. Это часто работает. Желания мага входят в резонанс с колдовскими вещами.

От скорости было трудно дышать, и глаза слезились, но Йан заметил, как навстречу им, прочь от города, неслись птицы. А дорога внизу словно побурела и шевелилась.

– Что с дорогой?

– Ничего. – Тидер опустил руку, шевельнул пальцами. – А, это крысы. Бегут из…

Даже ему перехватило горло.

Воздух над Лестецией клубился всеми стихиями – тут и там взвивались огненные вспышки, дым, парили зачарованные обломки покрупней. В небе стремительно ткались серо-лиловые тучи, вокруг потемнело. Йан пытался разобрать хоть какие-то детали внизу, но в клубах пыли, да ещё с воздуха, не мог даже узнать улиц. Тидер сориентировался лучше:

– Я в универсум! Если потеряешь меня, встретимся там!

И тут же нырнул в пыльное облако.

«Это хорошо. Из всех мест Лестеции я бы тоже выбрал универсум». Йан замедлил полёт, покружил туда-сюда, но Тидера не увидел. Зато внизу блеснула Инкурса. Отлично, долетит до места вдоль русла.

***

С гребня стены королевского дворца центральные улицы и площади Лестеции раскинулись как на ладони. Йера легко шагала по гребню, держа жезл перед собой, и, казалось, совершенно не смотрела вниз, хотя зрелище королевских вельмож, драпающих наравне с чернью, было весьма отрадным. А Райцер нет-нет да и поглядывал вниз. Город напоминал муравейник, который пнул великан, а луфы копошились не хуже муравьёв: кто бежал сломя голову, кто волок добро, кто лез прямо из окон, а кто и в окна. Посреди площади с истошным ржанием билась лошадь, запряжённая в карету – проехать в охваченной паникой толпе было невозможно. На дальнем перекрёстке тоже вопили, кажется, там резвилась мантикора. Маги для пущей паники протащили в столицу несколько дьяволицких тварей.

В воздухе, множа хаос, носилась жуткая музыка. Напряжённые воющие звуки опутывали петлями.

Напротив собора ведьма остановилась.

– Райцер, жди меня здесь.

Он только молча перебросил меч из руки в руку. Душа уже загублена ради любимой, разговоры ни к чему.

Несколько поворотов жезла в воздухе, финальный взмах – и от незримого колоссального удара стены нефа собора раскололись на куски, словно яичная скорлупа. Но обломки не посыпались, а, повинуясь жезлу, взмыли вверх. Ведьма ловко, как горная коза, перескочила на ближайший парящий обломок, с него на другой, третий, вперёд к шпилю. Там, на колокольной площадке, уже скрещивал руки для ответного удара настоятель главного собора Лестеции.

В хаосе нитей, что сейчас спутались в воздухе, издали не получится, надо его выманить и подобраться поближе…

Настоятель разглядел противницу и не сдержался:

– Женщина, неужто ты виной всем этим бедам?

– Ты ещё удивляешься? Это ведь вы, наставники, любите твердить, что женщина есть корень несчастий!

– Образумься, уймись! – Настоятель в подкрепление слов бросил вперёд классическую сеть, но ведьма крутанула жезл и намотала на него нити атаки. И вторую атаку тоже. И третью… – Этот путь гибельный! Покрой главу платком, обратись к нормальной жизни с мужем и детишками…

– ДА К ДЬЯВОЛИЦЕ ВАШУ НОРМАЛЬНУЮ ЖИЗНЬ!!!

С воплем Йера раскрутила жезл в обратную сторону. Все намотанные на концентратор атаки полетели назад, врезались в настоятеля, закрутили, понесли тело дальше и смерчем врезались в шпиль собора.

Музыка грянула громче, звуки понеслись воющим вихрем. Мимо Йеры, так же балансируя на парящем куске камня, пронёсся Скрипач, который с упоённо закрытыми глазами неистово резал смычком по струнам.

Йера опустилась чуть ниже, ощущая странную ломоту в шее, плечах, во всём теле. Кисть ослабла, разжалась, жезл полетел вниз. И следом за ним полетела бы и сама ведьма, но кто-то за спиной ловко перехватил её за пояс.

***

Лететь вдоль берега Инкурсы оказалось непросто – слишком много зданий-мишеней для колдунов было построено у реки. В монастыре-приюте инвалидов шёл бой и полыхал пожар, дым стоял столбом. Ограду и входы уже разрушили; на верхнем этаже больничного корпуса засел кто-то из колдунов и пытался разгромить часовню напротив, а заодно и монашеские кельи при ней. Монахам приходилось бить аккуратно, чтобы не разнести три этажа с заложниками-больными и дома простых людей вокруг; у колдунов такой этической проблемы не было.

Йан прикрыл глаза в попытке прочувствовать нити вокруг. С чердака били сразу в обе стороны, очень чётко, синхронно, будто кто-то четырёхрукий. Пролететь сквозь этот хаос и уцелеть не было никакой возможности.

Ещё и музыка эта жуткая, воющая… Наверняка тот Скрипач. Кажется, он мелодией режет и путает нити определённой толщины.

Улучив момент затишья, Йан с задней стороны больничного корпуса подлетел к окну и заглянул внутрь. Вздрогнул: спиной к спине там стояли близняшки-лисички, Лиссы. Вот откуда такая согласованность действий! Чувствуют друг дружку, как никто…

Сквозь стены просочился рой огненных призрачных пчёл, заметался в воздухе. Девушки разом вскинули руки. Магическую атаку-то одни удержали, а вот лопнувшую в этот момент крышу – нет.