Девять необычайных жизней принцессы. Гайя

Услышав о Га Юань, император расплылся в довольной улыбке. Скоро его коллекция пополнится. Он приказал своим слугам привести девушку, чтобы сделать её своей женой. Га Юань должна была заменить его нынешнюю жену. И как можно скорее.

– Приведите её ко мне до того, как зацветёт это сливовое дерево, – велел император.

И уселся ждать в тени сливы. У его ног во всю длину вытянулся лев. Лев с угрозой глядел на дерево: на его ветвях уже набухали сотни готовых распуститься почек.

Впервые в жизни отец Га Юань оказался перед жестоким выбором. Кто он в первую очередь – родитель или господин? Кого ему защищать прежде – свой народ или свою дочь? Если он позволит людям императора забрать своё дитя, то не лишится княжества, но нарушит слово, данное Га Юань. Если же останется верным обещанию, то сохранит дочь, но развяжет войну. Он знал, что его скромная армия не сумеет противостоять безупречно обученным войскам императора. Оба варианта ставили его мудрость под сомнение. Правильного решения не было. И выбора – тоже. Совершенный мир, в котором, как казалось князю, он жил так долго, разбился вдребезги. Соседние князья уже строили заговоры, готовые объединить силы, с ним или без него, в попытке свергнуть империю. Каждый из них мечтал стать лидером и занять место императора. Скоро должна была пролиться кровь…

Отец Га Юань продолжал тяготиться этим, и на сердце его было тяжко от мысли, что ему придётся участвовать в кровавой бойне, пока, наконец, дочь не нашла способ сохранить его совесть незапятнанной.

– Ты обещал, что я сама изберу свою судьбу, – напомнила девушка. – В таком случае, я решила по собственной воле выйти замуж за императора.

Га Юань собрала кое-что из вещей, попрощалась с обитателями замка и ушла с гордо поднятой головой. Её отец так и не сделал выбора. Народ уже сожалел об уходе княжны. Одни восхищались её самопожертвованием, другие представляли, как она изменит лицо мира. Га Юань ушла до рассвета. Она больше не была их княжной; теперь она стала императрицей чужого мира.

Путь через империю длился не дольше антракта в театре. В сопровождении своры всадников Га Юань проезжала пейзажи, которые так мало походили на пейзажи её детства, что казались ненастоящими. Нарисованные декорации. Бумажные леса. Долины, похожие на огромные фарфоровые коридоры, по которым текут гладкие реки. Через окошко паланкина Га Юань наблюдала за разворачивающимся театром света и тени и лихорадочно ощупывала свои немногочисленные пожитки. Девушка взяла с собой только самое необходимое. Меч и кисти. Что же она забыла?

– Ветер, – подумала она. – Я забыла взять с собой ветер.

Нефрит. Именно этого цвета были распускавшиеся почки сливы в мгновение, когда Га Юань вошла во дворец императора. Чтобы поприветствовать её, император облачился в парчовый халат с узором из орхидей. Лицо его было наполовину закрыто деревянной лакированной маской. Глаза императора под ней были тёмными, черты лица суровыми. Усы и рыжая борода оттеняли нижнюю часть лица.

– Добро пожаловать, – приветствовал он.

Однако его голос, острый, как кинжал, говорил совершенно об обратном. Га Юань поклонилась, а затем, услышав рёв, затаила дыхание. Её ноги обнюхивал лев.

– Не бойся, – рассмеялся император. – Этот зверь слушается меня, и его хорошо кормят. Он не собирается тебя есть.

Га Юань заставила себя улыбнуться, и настал черёд императора затаить дыхание. Никогда прежде ему не доводилось видеть такой обезоруживающей улыбки. И такой ослепительной. Не зная, что сказать, он дважды щёлкнул пальцами. При первом щелчке чудовище отступило. На втором три служанки вынесли подносы с яствами.

– Подкрепи силы, – наконец, немного заикаясь, произнёс император. – Когда ты будешь готова, я покажу тебе свои сокровища.

Га Юань ела неторопливо. Она пробовала всё, не придерживаясь какого-либо порядка. Сладкие пшённые лепёшки с запечённой перепёлкой, наваристый черепаховый суп, рисовые пирожки с начинкой из измельчённого имбиря. С каждым глотком она любовалась великолепием дворца. Вокруг неё тлели палочки сандалового дерева. Их сладкий дым плавно поднимался вдоль киноварных колонн, окутывая фрески до самого сводчатого потолка. Не было лишь ветра. Ни малейшего дуновения.

Император не снимал маску. Одной рукой он играл с рукоятью кинжала, а другой поглаживал львиную гриву. Несомненно, император считал себя уродливым или уязвимым. Он предпочитал носить деревянное лицо и держать рядом дикого зверя, чтобы утвердить своё всемогущество, внушить страх и убедиться, что никто не забыл: это он – император, глава всех княжеств, и его желания – приказ.

Покончив с едой, Га Юань посмотрела в глаза хозяину дворца. Вернее, в узкие прорези его маски.

– Итак, что скажешь о моей коллекции? – спросил он с лёгким вызовом.

Император, усмехаясь, встал. Он взял девушку за руку и гордо повёл в сторону садов.

– Незаконченный шедевр, – пояснил император. – Ещё вчера ему не хватало двух элементов. Теперь, когда ты здесь, осталось раздобыть лишь один.

– Значит ли это, что я – часть этого шедевра? – изумилась Га Юань.

– Именно так. Мой шедевр – собрание всех совершенств, что может предложить природа, и ты – предпоследний штрих.

«Ещё один жаждущий совершенства», – подумала Га Юань.

У неё не было времени, чтобы произнести мысль вслух. Император наконец выпустил её руку. Мощёная терраса, через которую они шли, заканчивалась перед скульптурной каменной балюстрадой. Перед ними раскинулись огромные и величественные сады с роскошными аллеями. Насколько хватало глаз, простирался лабиринт зелени. На вершинах холмов вырисовывались всевозможные силуэты: высокие и низкие, лежащие или стоящие прямо, массивные и изящные.

– Всё, что только есть под небом, – произнёс император. – Всё, что есть красивого и редкого, собрано здесь.

Он показывал Га Юань на вершины холмов и перечислял животных, обитавших в раскинувшихся на них садах. Слон, два носорога, семья пантер. А вон там – стадо яков, пара панд, три молодых медведя… В водах пруда плавают осетры, саламандры, лещи, кулики и иглобрюхие рыбы, за которыми следит целая стая птиц. Гуси, дрофы, колпицы, утки чомга и бакланы… И, в довершение ко всему, огромный вольер, в котором обитает множество разноцветных пернатых. Радуга из перьев и трелей!

Га Юань слушала и смотрела, потеряв дар речи. Если верить словам императора, она и сама стала частью его зверинца. Здесь было на что обидеться, но девушка никак не выдала своих чувств. Император говорил о совершенстве. О шедевре. Утверждал, что она сама – предпоследний штрих. Поэтому, слегка взволновавшись, Га Юань задала вопрос:

– А что станет завершающим штрихом?

– Дракон, – ответил император. – Чудовище из чешуи и огня.

Он предпочитал носить деревянное лицо и держать рядом дикого зверя, чтобы утвердить своё всемогущество, внушить страх…

В последующие дни девушка узнала, что император уже спланировал их свадьбу. Всё было готово: церемония предполагалась грандиозная и роскошная, куда пригласили самых именитых гостей со всех объединённых княжеств. Сливки империи. Га Юань родилась княжной и вскоре станет императрицей. Оставалось лишь назначить дату. Разумеется, император хотел, чтобы всё прошло безупречно. Для этого ему требовался дракон. Пока владыка не завершит свой шедевр, свадьбы не будет.

Поначалу эта новость принесла Га Юань облегчение. Она приехала сюда, чтобы предотвратить войну, и замуж нисколько не хотела. Тем лучше, если её замужество зависит от того, существует дракон или нет. Девушка сильно сомневалась в том, что драконы живут на свете. По её мнению, такие существа давно покинули этот мир, если вообще когда-либо обитали здесь. Драконы существуют разве что в нашем воображении.

Как бы то ни было, однажды император показал невесте самое дикое создание из тех, что населяло его сады; его можно было приметить только в сумерки. И тогда Га Юань начала сомневаться.

Зверь, которого Га Юань впервые увидела при свете луны, был цилинем, полулошадью и полудраконом с блестящей гривой и рогатой головой. Считалось, что это неукротимое создание никого не подпустит к себе, однако стражники умудрились приманить его в сады, а после – выстроить стену в десятки километров длиной, чтобы не дать ему сбежать.

«Если император сумел раздобыть цилиня, – рассуждала Га Юань, – значит, сумеет раздобыть и дракона. Уж одного-то его люди точно разыщут. Если я хочу, чтобы свадьба не состоялась, нужно действовать».

И тогда Га Юань решила взять судьбу в свои руки. Для начала требовалось убедить императора прислушаться к ней. Она начала с немыслимого: подошла к цилиню достаточно близко, чтобы дотронуться до него. В княжестве её отца водились дикие лошади, и потому она знала, как правильно поступить. Набравшись терпения, девушка завоевала доверие цилиня и гордо проехала на чудище прямо на глазах у изумлённого императора. После этого Га Юань задумалась о следующих шагах. Одной убедительности не хватало, требовалась изобретательность.

Цилинь отвёз её к границе садов, к заснеженной горе. Внизу виднелось озеро в форме сердца. Замёрзшее озеро, окружённое лесом из берёз и отражавшее окрестное небо. Пусть и маленькое, оно напоминало ей другое озеро, то самое, что располагалось в стране Га Юань и что столько раз служило ей местом для тренировок в фехтовании.

Цилинь спустился к берегу, обошёл его рысью и замедлился, делая первые шаги, пробуя корку замёрзшего льда. Он шёл по озеру будто по зеркальной глади. Цилинь пересёк озеро, и Га Юань слышала, как от каждого шага стонет лёд, а от каждого удара копытом сотрясаются самые глубины озера.

Цилинь и княжна вернулись с прогулки только вечером, породнившиеся за день, как брат с сестрой. Император с восхищением взглянул на них, а затем спросил Га Юань:

– Что ещё невероятного ты умеешь?

Набравшись терпения, девушка завоевала доверие цилиня и гордо проехала на чудище прямо на глазах у изумлённого императора.

– Я умею читать будущее, – солгала девушка. – Будущее уже предрешено. Каллиграфию грядущего напишут летящие птицы.

И тогда император согласился распахнуть вольер, в котором обитали птицы. Они разлетались, громко вереща, а Га Юань притворялась, будто внимательно наблюдает за их полётом, будто читает рукопись, написанную в небе тайным алфавитом.

– Дракон спустится с небес, – объявила она. – На берег замёрзшего озера. Это случится через год. В день весеннего равноденствия.

Император упивался словами княжны, словно дурманящим пророческим нектаром. К следующей зиме он подготовил армию, чтобы встретить долгожданного дракона; и вот уже целое войско лучников окружало замёрзшее озеро. В кустах и деревьях прятались тысячи арбалетчиков. Оперение стрел сделали белым, а их кончики обмакнули в мощное снотворное зелье. Неподалёку, в засаде, ждали тысячи всадников, готовых действовать, как только дракон уснёт.

Однако в тот день, когда император открыл вольер, он и не заметил, что из него улетела одна окольцованная пташка. На лапке птенца с красным клювом висел крошечный пергамент, продетый в серебряное кольцо. Взяв свою самую тонкую кисть, Га Юань заботливо вывела послание для отца:

В следующее весеннее равноденствиеДворец останется без защиты.Это ИДЕАЛЬНЫЙ момент для нападения.

Силясь всё сделать правильно, она выбрала слово, которое старательно вывела своим каллиграфическим почерком чуть крупнее, чем остальные. ИДЕАЛЬНЫЙ. ИДЕАЛЬНЫЙ момент для нападения.

Когда настало весеннее равноденствие, Га Юань едва исполнилось четырнадцать.

Надвигалась гроза. Небо искрилось от зарядов электричества.

Отец Га Юань с горсткой людей разбил ворота императорского дворца. Любой другой владыка воспользовался бы такой возможностью, чтобы захватить трон. Любой другой, только не он. Отцу Га Юань вполне хватало его маленького княжества. Он довольствовался тем, что уничтожил символы власти тирана, занимавшего дворец, начав с поджога тронного зала. Затем он проломил в нескольких местах стены сада, выпустив на волю обитавших там зверей. Дворец схлопнулся, как карточный домик.

Тем временем армия императора терпеливо ждала у озера. Дракон всё не появлялся, и императора начинало охватывать сомнение.

– Я стану приманкой, – наконец вмешалась Га Юань.

И вышла из тени.

Она в одиночестве пошла по замёрзшей корке озера. Княжна осторожно дошла до середины озера, выпрямилась и воззвала к небесам. Надвигалась буря; с севера, где она родилась, поднимался ветер. Га Юань развернулась к ветру лицом и, в знак неповиновения и мольбы, едва произнесла губами:

– Что-то… неизбежно… произойдёт…

Надвигалась буря; с севера, где она родилась, поднимался ветер.

И что-то действительно произошло. За горными хребтами появилась тень, подгоняемая непредсказуемыми порывами ветра. Затмив солнце, она, словно одеялом, накрыла озеро и его окрестности.

Га Юань взмахнула мечом. Это был сигнал, и император немедленно дал команду. Все лучники одновременно выстрелили в небеса. Они стреляли в то, что приняли за дракона, но что на деле оказалось лишь чудовищным грифельно-серым облаком, пронесшимся над их головами.

Тысячи стрел взлетели, озарив небо белым оперением, а затем обрушились на озеро.

Озеро, испещрённое тысячами металлических наконечников, застонало. Его поверхность покрылась трещинами, подобно пшеничным колосьям на ветру. Подобно мурашкам на шкуре только что проснувшегося животного. Корка льда, истончившаяся с приходом ранней весны, потрескалась и покрылась полыньями.

Га Юань тонула.

В тот же миг император почувствовал, как об его лакированную маску начали биться первые капли дождя. Вот-вот должна была разразиться буря, такая безумно яростная и безжалостная, что случается раз в столетие. Молния ударила посередине армии императора, разделив её пополам. В толпе разбегавшихся солдат показались две необыкновенные фигуры: лев, готовый исчезнуть в глубине леса, и цилинь, галопом пустившийся к озеру и нырнувший в глубины его талых вод.

Ни одна из стрел не попала в Га Юань. Она медленно погружалась в глубины озера, широко раскинув руки и раскрыв глаза. Она улыбалась.

«Я так и знала, – думала она. – Совершенства не существует. Доказательством тому то, что я не умею плавать».

Тем вечером, услышав о том, что сталось с его дочерью, отец Га Юань пришёл к тому же выводу. Он всю жизнь владел своими эмоциями, но теперь с трудом сдерживал слёзы. Князь поднял глаза к небу и посмотрел на серебряную реку Млечного Пути, лишь тогда позволив всему своему горю излиться из себя.

Тот день ознаменовал конец одной из империй. И, несомненно, зарождение новой. Император бесследно исчез. Будет ли новый лучше прежнего? Смогут ли княжества долго сосуществовать в мире и справедливости? Было ещё слишком рано судить об этом. Оказавшись перед таким сонмищем вопросов без ответов, кто-то теряется, а кто-то хочет верить в лучшее. Так уж устроен человек: его питают сомнения, разочарования и надежды.

Кто-то говорит, что цилинь утонул, пытаясь спасти Га Юань, кто-то – что он спас её и теперь они оба укрывались неизвестно где. Есть и те, кто считает, что буря разбудила спящего на дне озера дракона. Поговаривают, что этот дракон дождался покрова ночи и улетел, унося на спине молодую девушку – изрядно замёрзшую, но очень даже живую. А есть и те, кто уверяет, будто это ветер, говорящий детским голосом, унёс их на другой конец света.

Вот и скажите – кому из них верить?

Томас Скотто

Глава 3

Гея

Эту историю мне рассказала мать…

Она нашла лоскут кожи и долго выделывала его.

Сначала – под луной, чтобы размягчить кожу тайнами.

Затем – под первыми лучами солнца, чтобы утренняя роса пробудила её.

Наконец – под жарким полуденным солнцем, чтобы лоскут полностью затвердел.

Кожа оказалась уж слишком человеческой.

Работа заняла у неё несколько месяцев. Одни и те же движения в одни и те же часы. Те же тихие, бесконечно повторяющиеся движения. Лоскут казался таким маленьким в её руках, он напоминал клок белого облака, который она с лёгкостью могла сорвать с неба. Кожа походила на грустную белизну небесных барашков в минуты, когда они опускаются так низко, что превращаются в дымку.

Здесь, в Илии, в Фолойском лесу, почти не было выхода к небесам. Мало что проникало в этот лес, и ничто не покидало его. Никогда.

После долгих часов кропотливой работы и вложенной любви великанша разложила кожу на влажной земле. Она выбрала местечко, где мох разросся в зелёную мягкую подушку. Она не провела ритуалов, не пропела заклинаний, не совершила обрядов. Никто не держал великаншу за руку. С ней была лишь тишина, которую она знала как саму себя. Лишь давний друг по имени тишина.

С чудовищной медлительностью она направилась именно сюда, а не в какое-либо другое место. Лес простирался широко. Она могла выбрать местом моего рождения другой куст или дерево с более гладким стволом, прийти на берег зачарованного пруда. Однако невозможно сбить с правильного пути женщину, которая собирается впустить в мир ребёнка. У моей великанши только и были её рост, напоминавшая переплетающиеся кроны деревьев копна волос да единственный глаз. Слов она не знала. Зато имела сокровенную веру в то, что все заветные желания обязательно сбываются.

Я родилась от такого желания.От кожи, принесённой в дар Земле.От великанши, что хотела подарить мне целый мир.Она дала мне имя Гея.

Долгое время жизнь состояла лишь из нас двоих.

Точнее, лишь из меня. Где бы я ни спала, куда бы я ни пошла, на что бы я ни обратила взгляд, моя великанша всегда была рядом. Из страха или из ревности, никому другому не позволяла она наблюдать за тем, как я расту. По ночам я спала подле неё, предпочитая расположиться у её округлого бедра или, чаще всего, у изгиба шеи. В то время я не могла знать, что это и был мой дом. У нас не было ни дворца, ни пещеры, ни хижины. Только гигантский лес с завораживающим пологом из листвы. Моим домом была моя мать.

Как она развлекала меня?

Мать сажала меня в карман туники и пускалась бежать меж тысячелетних дубов. И пусть каждый шаг её тяжело ударялся об землю, сердце моё билось всё легче. «Ещё!..» – просила я бежать ещё быстрее. Ветер обдувал лицо, и я расплывалась в улыбке. Мы заканчивали наши дикие гонки, сваливаясь на первой попавшейся поляне: она ложилась на спину, а я сворачивалась калачиком на груди матери, прислушиваясь к её дыханию. Мы были уставшие, но счастливые. Любой, кто встретил бы нас на поляне, решил бы, что мы сошли с ума. Мы были очень странной парочкой.

Как она учила меня?

Мать прикладывала руку к каждому дереву, что встречалось нам на пути. Сосуд сообщался с сосудом. Иногда она так крепко жмурилась, что я представляла, как они с деревом ведут глубокий разговор. Так я поняла, что нам с природой есть о чём поведать друг другу.

В другие дни она ловила птиц в полёте, оленей на бегу или щук в междуречье. Мать подносила их к моему лицу, чтобы я рассмотрела, понюхала, послушала их. Затем она сразу отпускала их и направляла по другому пути.

Мать ничего не навязывала мне. Она лишь неустанно стремилась дать мне знания и была так увлечена окружавшим нас миром, что он завораживал и меня.

Мать сажала меня в карман туники и пускалась бежать меж тысячелетних дубов.

Как она защищала меня?

Однажды глубокой ночью мать разбудила меня, посадила на правое плечо и принялась взбираться по одной из ветвей нашего самого высокого дерева. Восхождение казалось мне бесконечным. По какой-то причине она остановилась, не достигнув самой вершины. Несомненно, великанша хотела защитить нас, укрыть (вновь) под щитом древесной кроны…

Только из вышины доносились отдалённые раскаты, от которых ревел весь лес. Толчки, взрывы, новая угроза, которую я не знала, обретаясь на земле. Я не знала, какие бури или чудовища могли вызвать их. Казалось, грохот разносится издалека. И вот, к гвалту добавился новый запах, едкий и жгучий, заполнивший мои ноздри и заставивший сердце сжаться. То был запах огня, угольный смрад пепла. Закрыв глаза и заткнув обеими руками уши, я закричала, требуя спуститься вниз. «Быстрее!» И ещё быстрее.

В ту ночь зоркий глаз великанши спас меня от смертельной опасности. Повсюду царил хаос. Лес служил нам прибежищем. Я должна была оставаться здесь, с ней. Навсегда.

Как бы то ни было, годы шли, моё любопытство росло, и я пыталась выпытать у неё ответы на важные для меня вопросы:

– Скажи, ты уверена, что я такая одна? Совсем-совсем одна? У меня нет брата? Или сестры? Как было бы здорово…

Тогда, в попытках обмануть время, мать подхватывала меня, поднимала над головой и кружила. Точно так же великанша играла бы с сучком или выпавшей из гнезда белкой, которую она бы затем вернула в дупло. Из её глотки вырвалось лёгкое рычание, и я поняла: мои расспросы начали раздражать её. Зачем нам кто-то ещё? Нам хорошо вдвоём. Мать и дочь. Только мать и дочь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.