Поэма о скрытом смысле. Шестой дафтар

воззвал о помощи от укрывшейся в засаде (свободы) выбора:

«O Господи, Щедрый и Терпеливый!

Пощади меня от позорного столба (свободы) выбора!»

Одностороннее притяжение на Прямом пути —

лучше, чем два пути колебаний, о Щедрый!

205 Хотя на этих двух путях единственной целью являешься Ты,

но впрямь агонией души становится такая двойственность.

Хотя на этих двух путях лишь Ты являешься местом назначения,

но никогда бой (разм) не станет похожим на пир (базм).

В Возвещении [= в Коране] послушай объяснение этому от Бога

в айате: «Они устрашились нести его»[28].

Такое колебание в сердце похоже на войну:

«Будет мне лучше так или эдак для состояния моего?»[29]

В колебаниях нападают друг на друга

страх (перед Богом) и надежда на лучшее в могуществе и ореоле.

Задушевные мольбы и поиск прибежища у Истинного от искушения (свободой) выбора и от искушения основаниями для (свободы) выбора. Ведь Небеса и Земли устрашились и убоялись (свободы) выбора и оснований для (свободы) выбора, тогда как человеческую природу обуяла жажда поиска (свободы) выбора и оснований для собственной (свободы) выбора

Так, если человек болен, то, чувствуя себя

ограниченным в (свободе) выбора, он хочет

здоровья – основания для (свободы) выбора,

чтобы увеличить (свободу) выбора, и он желает

иметь высокий пост, чтобы увеличить (свободу)

выбора.

Нисхождение кары Истинного на народы

прошлого было вызвано избытком (свободы)

выбора и основаниями для (свободы) выбора.

Никто никогда не видел обездоленного

Фир‘ауна[30].

210 Сначала меня этот прилив и отлив от Тебя достиг,

если бы не так, то спокойным было бы моё море, о Преславный.

Оттуда же, откуда Ты мне такое колебание дал?

Сделай [теперь] меня непоколебимым также из щедрости!

Ты испытываешь меня. Ох, на помощь!

О Ты, мужчины от Твоих испытаний [стали] как женщины.

До каких пор будут эти испытания? О Господи, перестань!

Один путь мне даруй, а десять путей не создавай!

Я – верблюд истощённый и с ранами на спине

от (свободы) выбора, похожего на вьючное седло по форме своей:

215 один вьюк порою станет с этой стороны тяжёл,

другой вьюк порою с той стороны провиснет.

Сбрось с меня этот груз неуравновешенный,

чтобы я увидел луг благочестивых!

[Затем], как Обитатели Пещеры, в Саду тчивости

я пастись начну – не бодрствуют они, но спят[31].

Я буду спать[, поворачиваясь] вправо или влево,

не вертясь, если только как мяч, безвольно,

опять же, следуя Твоему [приказу] повернуться к тем, кто справа,

или в сторону тех, кто слева, о Господин религии.

220 Сотни тысяч лет я пребывал в полёте [туда и обратно],

как пылинки в воздухе, безвольно.

Если я забываю то время и состояние, [бодрствуя,]

то вспоминаю о них во сне, перемещаясь [в духовный мир],

убегаю от четырёх гвоздей [этого мира с] четырьмя ветвями,

выпрыгивая на [просторное] пастбище души со своей [физической] лежанки[32].

Молоко тех дней прошедших своих

я вкушаю от сна-кормилицы, о Вечносущий.

Весь мир [людей] от (свободы) выбора и быти своей

сбегает в голове опьянённой [= бессознательной] своей.

225 Чтобы на миг от рассудительности освободиться,

они позорят вином и игрой на свирели себя.

Все знают, что это бытие – ловушка,

что произвольные мысли и память – ад.

Они бегут от самости к отсутствию самости

или в опьянении, или в каком-то занятии, о вставший на верный путь.

Душу из состояния небытия Ты вытаскиваешь,

потому что без руководства она оказалась в бессознательности.

Нельзя ни джиннам, ни людям

проникнуть сквозь тюрьму пространств времён.

230 Нет проникновения, кроме как с помощью Султана путеводного[33],

через полости Высших сфер.

Нет Руководства, кроме как с помощью Султана, хранящего

от стражей падающих метеоров дух праведника[34].

Ни у кого, пока он не избудется,

нет доступа в Палату (Божьего) Величия.

Что представляет собой вознесение к Небосводу? – Небытие.

Для любящих [Бога] путь и религия – это небытие.

Тулуп из шкур да сандалии стали от мольбы

на Пути любви михрабом [= молитвенной нишей] Айаза[35].

235 Хотя был он самим шахом [Махмудом] любим,

но внешне и внутренне – изящен и мил:

[ибо] он был лишён высокомерия, лицемерия и злобы,

[а] красоте шаха лицо его было зеркалом —

раз от [самоутверждения] своего бытия он отдалился,

то финал его занятия похвальным оказался.

Оттого всё более сильной была стойкость Айаза,

что из-за страха перед высокомерием он прибегал к предосторожностям.

Он, став учтивым/исправившись, собрался и

высокомерие вместе со своим «я» (нафс) обезглавил (букв.: ударил по шее).

240 То ли в целях обучения практиковал он свои хитрости,

то ли ради какой-то премудрости, без всякой боязни.

Или же смотреть на свои сыромятные сандалии нравилось ему потому,

что от бриза небытия бытие является заслоном,

чтобы открыть дахму[36], покоящуюся на небытии,

чтобы почувствовать (букв.: обрести) тот бриз живости и жизни.

Владения, деньги и атлáсы этого этапа [путников]

для души с лёгкой поступью – некая цепь.

Златую цепь увидев и обольстившись,

осталась в отверстии колодца душа [вдали] от равнины.

245 По форме своей он [= колодец/этот мир] – рай, по смыслу – ад,

он – некая эфа, полная яда, но с видом розовощёкой [красавицы].

Хотя [истово] верующему Преисподняя[37] не нанесёт вреда,

всё же лучше то место пройти.

Хотя ад хранит поодаль от него свои мучения,

всё же рай для него лучше в любом случае.

Остерегайтесь, о несовершенные, такой розовощёкой,

что при [интимном] общении окажется неким адом.

История раба-индийца, который тайно влюбился в дочь своего хозяина. Узнав, что девушку выдали замуж за сына одного вельможи, раб начал страдать и чахнуть. Ни один лекарь не мог определить, чем тот болен, а тот не смел сказать

У одного хваджи был раб-индиец,

которого он воспитал, сделав [знаниями] его ожившим.

250 Знаниям и учтивости его всецело обучил,

в его сердце свечу искусства зажёг.

Воспитывал его с детства нежно,

заключая в объятья милости, тот почтенный человек.

Была ещё у хваджи приятная дочь,

сребротелая конечностями, изящная и благонравная.

Когда она подросла, искатели [руки] девушки

стали предлагать солидное брачное обеспечение (кабин).

Стали приходить [к хвадже] от каждого вельможи

беспрерывно сваты ради девушки.

255 Говорил [себе] хваджа: «В богатстве нет постоянства:

днём оно придёт, ночью разойдётся по миру (букв.: по сторонам).

Физическая красота также не имеет значения,

так как [розовое] лицо побледнеет от одного пореза колючкой.

Несерьёзно и знатное происхождение,

так как [в нём] обольщение деньгами и лошадьми».

[***]

О, как часто дети вельмож из-за смятения и неповиновения

становились из-за своих мерзких поступков позором отцам!

Исполненного талантами также, даже будь он [в них] изящен,

не почитай, а усвой урок от Иблиса:

260 у того было знание, [но] поскольку не было любви к религии,

он не увидел в Адаме ничего, кроме фигуры из глины.

Даже если усвоишь ты все тонкости науки, о попечитель,

от них не раскроются два твоих глаза, видящих скрытое.

Такой не увидит ничего, кроме чалмы и бороды:

он спросит представляющего [кого-то] о его достоинствах и недостатках.

О мистик, ты-то в представляющем не нуждаешься:

ты сам тут же увидишь, ведь ты – восходящий свет.

Дело – в благочестии, религии и праведности,

ведь от них придёт в обоих мирах спасение.

[***]

265 Он [= хваджа] одного праведного зятя выбрал,

что был гордостью всего рода и племени.

Тогда женщины сказали: «У него же денег нет,

знатности, красоты или независимости нет».

Он сказал: «Они подчинены аскетизму и религии:

без золота он – сокровище на лике земли».

Когда о серьёзности бракосочетания девушки стало повсюду известно —

договорённостью по рукам, знаками [любви], свадебным нарядом, —

то маленький раб, что в доме проживал,

заболел, ослаб и скоро исхудал.

270 Как больной туберкулёзом он сгорал:

болезнь его ни один лекарь не определял.

Разум подсказывал: «Страдание исходит от сердца.

лекарства для тела на сердечную печаль не действуют».

Тот рабчонок не проронил ни слова о состоянии своём,

о том, отчего у него в груди закололо.

Сказал госпоже [= жене] как-то ночью муж: «Ты

расспроси его наедине о состоянии его.

Ты вместо матери ему, быть может,

печаль свою он тебе раскроет».

275 Госпожа, услышав эти слова,

на следующий день пошла к рабу.

Затем его причесала та дама

со стократной любовью, нежностью и дружелюбием.

Подобно любящим матерям,

она успокаивала его до тех пор, пока он не начал объяснять:

«Я не ожидал от тебя такого,

что ты выдашь дочь за чужака упрямого.

Она – дитя моего хваджи, и у меня душа болит:

неужто не жаль, когда она уедет куда-то?»

280 Хотела было госпожа от гнева, охватившего её,

ударить и с крыши сбросить вниз его:

«Да кто он такой? Какой-то индиец от матери-шлюхи,

который жаждет господскую дочь».

[Но,] сказав: «Терпение – лучше», она сдержалась,

[позже] сказав хвадже: «Послушай, вот удивительно!

Такой-сякой негодный раб оказался предателем!

Мы-то думали, что он надёжен!»

Как хваджа велел матери девушки быть терпеливой, говоря: «Не мучай раба: я без мучений заставлю его отказаться от своего желания, так что ни шампур не сгорит, ни мясо не останется недожаренным[38]»

Сказал хваджа: «Потерпи ты! Ему ты скажи:

„Мы порвём с ним [= c женихом] и отдадим её тебе“.

285 Тогда, авось, я это из сердца его изгоню:

ты смотри, как я помешаю ему.

Ты сердце его услади, ты скажи: „Знай наверняка,

что в самом деле дочь наша – она пара твоя.

Мы не знали [о твоём желании], о прекрасный жених,

а раз мы узнали, то ты – самый достойный [из них].

Огонь наш прямо в собственном очаге у нас:

и Лайли [= невеста] – у нас, и ты – Маджнун [= жених] у нас“.

Чтобы грёзы и мысли приятные на него нахлынули:

мысли сладкие мужчину делают тучным.

290 Животное тучнеет [лишь] от корма;

человеческая тучность – от почёта и славы.

Человек тучнеет через уши;

животное тучнеет через глотку и [что-то] съедая».

Сказала его госпожа: «От такого позора унизительного,

в самом деле, как рот мой зашевелится [говорить] про это?

Такой вздор зачем нести мне ради него?

Пускай помрёт предатель с нравом Иблиса!»

Сказал хваджа: «Нет, не бойся, дай вздохнуть ему,

чтобы отступила болезнь от него из-за такой милости сладкой.

295 Помешать ему, о крадущая сердце, ты мне предпиши,

позволь, чтобы выздоровел наш худосочный мечтатель».

Когда рассказала измотанному [рабу] госпожа такое,

не стало хватать места для чванства [его] на земле.

Он окреп, потучнел, стал краснощёк и расцвёл,

как красная роза, тысячу благодарностей произнося.

Время от времени он приговаривал: «О госпожа моя,

не дай Бог, окажется это коварством и уловкой».

Хваджа собрал [гостей] и позвал:

«Я заключаю для Фараджа брачный союз»,

300 чтобы собравшиеся кокетничали, крича [ему:]

«Эй, Фарадж, да будет благословен твой союз!»

В результате ещё больше удостоверился Фарадж от их речей,

болезнь от него отступила целиком и полностью (букв.: с корнями).

После чего, в ночь брачного шатра, он [= хваджа] искусно

[руки и ноги] одного юного педераста покрасил хной, как у женщины.

Он расписал его предплечья так, как у невесты,

стало быть, показал ему [= Фараджу] курицу, а дал петуха —

в вуаль и одежды красивых невест

педераста дородного он облачил.

305 Свечу в уединении быстро потушив,

остался индиец [один на один] с таким педерастом грубым.

Тщедушный индиец заорал и завопил,

снаружи его не услышал никто из-за [свадебных] бубнов женщин.

Удары в бубны, хлопанье в ладоши, крики мужские и женские

заглушили крики того кричавшего.

Пока день не настал, он [= педераст] на тщедушного индийца налегал,

тот был как перед собакой мешок с мукой[39].

Утром принесли таз [для умывания] и просторную верхнюю одежду,

по обычаю зятьёв, Фарадж отправился в баню.

310 Вошёл в баню он, страдая в душе,

с разорванным анусом, похожим на лохмотья печных воришек[40].

Вернулся из бани он в брачный шатёр посмешищем [всем]:

перед ним сидела дочь [хваджи, одетая] как невеста.

Мать её там [тоже] сидела стражем,

чтобы не допустить, если он сделает днём попытку.

Какое-то время он смотрел на неё упорно,

затем обеими руками[, как коршун,] выдал ей десять [пальцев][41],

сказав [при этом]: «Пусть ни у кого уже не будет союза

с такой, как ты, ужасной, злотворной невестой!

315 Днём лицо твоё – это лицо девушек цветущих;

[а] твой мерзкий член ночью – хуже члена осла».

[***]

Так же и все удовольствия этого мира

довольно приятны издали до [настоящей] проверки:

они кажутся при взгляде издали [освежающей] водой,

при приближении к ним они оказываются миражом.

Дряхлая старуха он [= этот мир], но поскольку она очень льстива,

то показывается под видом молодой невесты.

Внемли! Не обольстись румянами её,

мёд её, смешанный с ядом, не пробуй!

320 Прояви терпение, ибо терпение есть ключ к радости[42],

чтобы не окунуться тебе, как Фараджу, в сотни невзгод.

Видима приманка (букв.: зерно), [но] скрыты силки её:

приятными кажутся тебе поначалу блага её.

В пояснение того, что самообольщение было не только у того индийца, но и любое человеческое существо подвержено такому самообольщению на любом этапе, кроме тех, кого хранит Аллах

Поскольку ты приник к ним [= мирским благам], то будь осторожен!

Сколько ещё [затем] ты будешь рыдать навзрыд?

Титулы – амир, вазир и шах – [прельщают, но,]

прячась за ними, ты расплатишься (букв.: отдашь) смертью, болью и душою.

Будь рабом (Божьим) и по земле ходи как скакун [под всадником],

а не как труп, который на плечах несут.

325 Всех носильщиками своими хочет [сделать] неблагодарный человек,

как мёртвого всадника, они понесут его к могиле.

Если любого на трупных носилках ты увидишь во сне,

он станет в должности всадником высокостременным [= добьётся признания].

Насколько его похоронные носилки для людей являются бременем,

настолько обременили [притеснённых] людей такие вельможи.

Бремя своё ни на кого не взваливай, на себя [его] взвали.

Главенства не ищи, дарвишем [быть] лучше.

Верхом на шеи людей не садись надолго,

чтобы не возникла подагра в твоих ногах.

330 Верховое животное, что ты под конец проклянёшь (букв.: выдашь десять):

«Ты похоже на [цветущий] город, а [на деле] – руины деревни»,

ты прокляни сейчас, когда будто городом оно тебе показалось,

чтобы не пришлось тебе пожитки в руинах сгружать.

Прокляни его сейчас, когда сто садов у тебя [ещё] есть,

чтобы не стать неспособным [отвергнуть его] и поклонником руин.

Сказал Пророк: «Рая от Бога

коль вдруг ты попросишь, то ни у кого [более] ничего не проси.

Если не попросишь, то я ручаюсь тебе

за Водный рай и встречу с Богом»[43].

335 Тот сподвижник (Пророка) от такого ручательства стал сметлив

настолько, что однажды, когда сел он верхом,

хлыст выпал прямо у него из рук:

он сам спустился [за ним], никого об этом не попросив.

Тот [= Бог], от чьих подарков не произойдёт никакого зла,

знает[, чего ты хочешь,] и без всякой просьбы Сам [их] даст.

Но если ты по повелению Истинного попросишь, то это разрешено:

такого рода просьбы – путь пророков.

Зла не будет, когда укажет Друг,

неверие верою станет, когда неверие ради Него.

340 Любое злодеяние, по велению Его совершённое,

[все] добродеяния в мире превзойдёт.

Даже если у раковины устрицы поранится [внешняя] оболочка,

не проклинай [это], ведь сотни тысяч жемчужин внутри неё.

Этим речам несть конца. Возвратись

к Шаху [= Богу] и одного темперамента с соколом стань.

Вновь приди к Руднику, как золото чистое (букв.: десять десятых),

чтобы освободились руки твои от проклятия (букв.: выдачи десяти [пальцев]).

Когда внешнюю форму в сердце пускают [миряне],

раскаиваясь, в конце концов они её проклинают.

344/1 (Вор, у которого рождается [желание] порвать со своей горькой долей,

вкус к воровству, как женщина, проклинает.

344/2 Изрыгание проклятий ты увидишь от горемычной руки,

изрыгание проклятий от отсечённой [за воровство] руки увидь.

344/3 Так же и фальшивомонетчик, убийца и проститутка,

в горестный момент [свою] разгульную жизнь проклинают[44].)

345 Покаяние они приносят к тому же мотыльковое,

вновь забывчивость тянет их к [тем же] занятиям,

как мотылька [тянет] огонь[, который] издали

кажется ему светом: он соберётся [и направится] в его сторону.

Подлетев и обжёгши крылья свои, он сбежит [= улетит],

вновь, как ребёнок, упадёт [и забудет о боли], рассыпав соль[45].

Ещё раз, предполагая и алча пользы,

он бросится на огонь той свечи поспешно.

Ещё раз, опять обжигаясь, он отшатнётся;

вновь жадность души (букв.: сердца) сделает его забывчивым и пьяным.

350 В тот момент, когда из-за ожогов он отшатнётся,

он, как [тот раб-]индиец, свечу проклянёт (букв.: выдаст десять [пальцев]):

«О, лик твой сиятельный, как у луны, сияющей в ночи!

Но, увы, в интимном общении ты лжива и обольщённого [тобою] сжигаешь».

Вновь память его покинут раскаяние и стоны,

ибо ослабляет Милостивый козни лжецов[46].

Об общем толковании такого айата: «Как только они зажгут огонь для войны, тушит его Аллах»[47]

Как только они зажгут огонь [духовной] битвы,

тушит Аллах их огонь, пока тот [полностью] не потухнет.

Решение [кто-то] приняв: «О, [моё] сердце, там не стой!» —

становится [вскоре] забывчивым, потому что он – не человек решения.

355 Раз не было семени правдивости, им посеянного,

Истинный заставил его о нём [= о решении] забыть.

Хотя он по кремнию сердца бьёт,

ту искру (букв.: звезду) от него Длань Истинного тушит.

Рассказ, далее разъясняющий это

Шорох шагов услышал в ночи надёжный человек.

Взял он кремний, чтобы огонь зажечь.

Вор пришёл в тот момент и рядом с ним присел:

когда занималась [огнём] лучина, тот её тушил,

прикладывая к ней кончики пальцев,

чтобы ушла искра от огня в небытие.

360 Хваджа подумал, что сама по себе та умирает [= гаснет]:

того не видел он, что вор её убивал [= тушил].

Хваджа сказал: «Эта лучина отсырела,

умирает искра из-за влажности её быстро».

Поскольку мрак и темнота стояли перед [ним],

он не видел огнеубийцу перед собой.

[***]

Такого огнеубийцу в сердце своём

глаза неверного [также] не увидят из-за подслеповатости.

Почему же не знает сердце знающего,

что у вращаемого есть вращающий?

365 Почему же ты не говоришь себе: «Как дни и ночи сами

без Господа приходят и уходят?»

У тебя есть склонность к постигаемым разумом [вещам], взгляни

на свою неразумность [в данном случае], о презренный!

Дом со строителем более постигаем разумом

или же без строителя? Скажи, о малообразованный!

Почерк с писцом более постигаем разумом

или же без писца? Подумай, о сынок!

[Формы] джим у уха, ‘айн у глаза и мим у рта

как могут быть без Писца, о повинный?

370 Есть ли яркая [= зажжённая] свеча без осветителя

или с опытным осветителем?

Хорошее ремесло от слабых рук слепого

предпочтительнее [ожидать] или от цепкости [рук] зрячего?

Раз ты понял, Кто, подавляя тебя,

в твою голову булавки скорби вонзает,

тогда дай отпор Ему, как Нимруд, войной,

в Него выпусти в воздух стрелу из белого тополя!

Как войны монголов, ты в Небо

стрелу запусти, отражая агонию души!

375 Или беги от Него, если сможешь, уйди!

[Но] как ты сможешь уйти, если в Длани Его ты в залоге?

В небытии пребывая, ты не спасся от Длани Его:

от Длани Его как ты спасёшься [сейчас], о жертва?

Стремиться к [собственным] желаниям – [от Бога] бежать,

пред справедливостью Его кровь благочестия проливать.

Сей мир – силки, а его приманка (букв.: зерно) – желания.

Беги от силков, обратись [к Богу] быстро!

Таким путём пойдя, ты испытаешь сотни [духовных] побед,

отправившись противоположным путём, ты испытаешь позор.

380 Поэтому Пророк сказал: «Испрашивайте решения у своих сердец,

даже если ваш муфтий извне скажет, что это ошибка (букв.: беда)».

Желания оставь, чтоб милость низошла Его,

испытаешь ты, что такое [отречение] нужно Ему.

Раз не сможешь ты сбежать, так послужи Ему,

чтобы перейти из тюрьмы Его в цветник Его.

Когда миг за мигом ты станешь [за собою] следить,

Правосудие увидишь и Судью, о заблудший!

А если зажмуришь ты глаза свои, [беспечностью] прикрываясь,

то как солнцу прекратить свою работу?

Как падишах [Махмуд] открыл амирам и непримиримым к Айазу, почему тот превосходит их в добродетели и достоинстве, в благосклонности и жаловании, так что у них не осталось доводов и возражений

385 Амиры, вскипев от зависти [к Айазу],

под конец взялись упрекать своего шаха,

говоря: «У этого твоего Айаза нет тридцати умов,

как же жалованье тридцати амиров он может проедать?»

Шах отправился в сопровождении своих тридцати амиров

в пустыню и горы поохотиться.

Караван завидев издали, тот монарх

сказал одному амиру: «Ступай, человек узких взглядов/суждения!

Ступай и спроси, что за караван на таможне,

из какого города он идёт».

390 Тот пошёл, спросил и вернулся [с ответом]: «Из Рея».

Он сказал: «Куда идёт?» Тот остался молчать.

Другому [амиру] он сказал: «Ступай, Отец благородства,

спроси ещё о караване, докуда он идёт».

Тот пошёл и, возвратившись, сказал: «К Йаману [= Йемен]».

Он сказал: «Какой у него товар, а, о доверенный?»

Тот замер в недоумении. Сказал он другому амиру:

«Ступай и расспроси о товаре тех людей!»

Тот, вернувшись, сказал: «Всякого рода.

Большей частью – посуда (букв.: миски) из Рея».

395 Он сказал: «Когда они вышли из Рея?»

Замер в недоумении тот амир на слабеньких ножках.

То же самое было, пока тридцать амиров и больше [не прошли проверку]:

[все оказались] слабы в суждениях и несовершенны в [своей] славе и ореоле.

Он сказал амирам: «Я однажды отдельно

подверг проверке Айаза своего[, повелев ему:]

„Спроси о караване, откуда он идёт“.

Тот ушёл, обо всём этом расспросив напрямую:

без наставления, без указания, одно за другим

он узнал всё про них, без неуверенности и сомнения».

400 Всё, что тридцатью амирами за тридцать подходов

открылось, то им [= Айазом] было за раз завершено.