скачать книгу бесплатно
Сашка отрицательно покачал головой.
– Ну ты даешь! – искренне восхитился Леха. – Это лишний раз говорит о том, что слишком много пьянствовать – вредно. Так, глядишь, все на свете пропустить можно.
– И в кого ты такой умный уродился? – вздохнув, поморщился Сашка. – Такой умный, такой умный – аж противно.
– А ты сплюнь, может полегчает, – беззлобно отозвался Леха.
Сашка последовал этому совету, после чего разочаровано покрутил головой.
– Нет, не полегчало, – сказал он в тон Лехе. – Помочь мне может только твое полное исчезновение.
– Я бы с радостью, – отозвался Леха, – только ведь ты сегодня без моей помощи и на пачку сигарет не заработаешь.
– Вот тут ты, зараза, как всегда прав. Опять придется тебя терпеть до конца рабочего дня.
– Гляди-ка, – совсем не обидевшись на «заразу» деланно удивился Леха, – чувство юмора проснулось, значит оживаешь.
– Угу, – буркнул Сашка. – Ты и дохлого ожить заставишь.
– Дохлого, не дохлого, а таких, как ты, косяками могу к жизни возвращать. Пару раз за живое зацепил и всех делов-то.
– Тоже мне, ангел-воскреситель, – хмыкнул Сашка, но про себя отметил, что эта словесная перепалка действительно немного улучшила его самочувствие.
– Заметь! – Леха поднял вверх указательный палец. – Это не я, это ты меня так назвал.
Направление указательного пальца заставило Сашку кое о чем вспомнить.
– Ладно, хорош тебе уже, – тоном, не терпящим возражений, сказал он. – Ты мне все-таки лучше объясни: что это за ерунда там наверху творится?
Леха скосил в сторону неба правый глаз, после чего пожал плечами.
– Ты про это что ли? Так черт его знает. Оно с самого утра такое. Фиолетовое.
– Да я уж и сам вижу, что не зеленое, – веско заметил Сашка. – Ты бы мне лучше объяснил, почему оно такое.
– Я тебе что – синоптик, что ли? – огрызнулся Леха. – Какое уж есть. На нем, между прочим, таблички объяснительной не висело. А если хочешь поточнее узнать, то возьми, да и позвони в компетентные органы. Только вот, правда, не знаю в какие.
– Ладно, ладно, – успокаивающе произнес Сашка. – Чего ты так разбушевался? Уже и поинтересоваться нельзя.
– Отчего же нельзя? Можно, – миролюбие вернулось к Лехе моментально. – Только если с умом.
Сашка хмыкнул, достал новую сигарету и стал разглядывать небо, пытаясь отыскать границу фиолетового. Однако если она где-то и была, эта граница, то искать ее следовало определенно только за линией горизонта. Больше всего Сашку удивляло то, что на солнечном свете это никак, не отражалось. Он был таким же ярким и вездесущим, каким ему и положено быть в безоблачный весенний день. «Каких только чудес в природе не бывает», – подумал Сашка. Надо, же – фиолетовое небо! И с чего бы это, собственно говоря?
– Слушай! – Леха оторвал его от созерцания этого чуда природы. – Ты, наверное, ночью так крепко спал, что и не слышал ничего?
Сашка кивнул головой.
– А что было ночью? – абсолютно серьезно поинтересовался он.
Леха недоверчиво усмехнулся и протянул:
– Ну ты вообще – кадр! Тут часа в три ночи такой переполох был, что и мертвый, наверное, поднялся бы.
– Ты можешь не тянуть резину? – Поторопил его Сашка.
– Могу, – честно признался Леха. – Так вот, в три часа ночи все городские собаки, понимаешь, решили устроить концерт хорового пения. Это было нечто! Ты, между прочим, многое потерял, если не слышал. У меня маман чуть всю ночь в обмороке не провела, до того они жутко выли. Слушай, неужели ты и в самом деле так крепко спал?
Он вновь недоверчиво посмотрел на 3енцова.
– Да говорю же тебе, что не слышал ничего, – проворчал Сашка.
– Да – а – а, – протянул Леха. – Правильно все-таки говорят, что чрезмерное употребление алкоголя пагубно сказывается на всех без исключения органах. У тебя вот уже, похоже, со слухом нелады.
Сашка пропустил эту реплику мимо ушей.
– Ну и жара! Сейчас бы соку. Яблочного. Литр. Нет, лучше два. Тогда процесс возвращения к жизни можно было бы считать законченным, – решил он сменить тему, грозящую ему новыми подколками, правда, не совсем удачно. Леха тут же воспользовался этим промахом.
– А пивка тебе не налить? – ехидно поинтересовался он. – Говорят, пиво с похмелья лучше помогает.
– Не-ет, – непроизвольно поморщился Сашка. – Если я сейчас пива глотну, то буду блевать дальше, чем видеть. У меня же все-таки живой организм, а не железная канистра.
– Ну, ты меня разочаровал, – протянул Леха. – Я-то думал, у тебя не только глотка луженая, но и все остальное.
– Вот тут ты ошибся, – как-то слишком просто по Лехиным меркам сказал Сашка.
– Ладно, будем считать, что ты меня разжалобил, – усмехнулся Леха. – На, попей, – он полез в сумку и достал оттуда полуторалитровую пластиковую бутыль из-под лимонада. – Холодный чай с лимоном. Не сок, конечно, и тем более не пиво, но все же от жажды ты не умрешь. – Только больше половины не пей! На обед хоть немного оставь, – поспешил он добавить, как только увидел, с какой жадностью Сашка припал к горлышку.
Как только Сашка оторвался от бутылки, Леха спросил:
– Так мы сегодня вообще будем работать или как?
– Уф! Хорошо! – Сашка вытер рукавом губы. – Вообще будем. Только вот как?
Леха встретил эту фразу громким хохотом, мотанием головой и постукиванием ладонями по коленям.
– Ты что, заболел, что ли? – участливо осведомился Сашка.
С трудом подавляя приступы смеха, Леха пробормотал:
– Да ты в натуре оклемался. Такие мудрые изречения от тебя не часто услышишь.
– А-а-а, – Сашка махнул рукой. – С таким дураком, как ты, поведешьси…
– Ну вот, – Леха, наконец, перестал смеяться, – то слишком умный, то дурак… Ты уж как-нибудь определись.
– С тобой определишься. С тобой так потеряешься, что потом не найдешься.
«А ведь молодец Леха, – внезапно подумал Сашка. – Там пошутил, там посмеялся – все легче. И башка всякой ерундой меньше забивается, не то, что у меня барана мрачного. Сам себе настроение не поднимешь, никто тебе его не поднимет».
– Ну что, работать-то мы сегодня все-таки будем? – прервал этот поток мыслей Леха.
«Ну вот, все хорошее впечатление о себе испортил, " – подумал Сашка и сказал:
– Будем, будем. Чего это ты так распереживался?
– О твоем желудке беспокоюсь, балбес, – отозвался Леха. – Меня, в крайнем случае, папа с мамой подкормят, а вот ты без зарплаты с голоду опухнешь.
– Главное, что не усохну, – буркнул Сашка.
– А может и усохнешь, – задумчиво сказал Леха. – Так что, будем проводить эксперимент или как-нибудь без него обойдемся?
Сашка сделал вид, что напряженно думает, после чего решительно сказал:
– Экспериментов проводить не будем, будем добросовестно трудиться.
– 3начит, тогда начнем, – констатировал Леха и первым поднялся с земли.
Взяв в руки топоры, ребята принялись за работу. Поначалу процесс пошел неплохо, но уже минут через пять безжалостно палящее солнце дало о себе знать. Сашка рубил, превозмогая вновь появившуюся пульсирующую боль в висках, чувствуя, как тело судорожной дрожью отвечает на каждый взмах руки. Однако это только заставляло его злиться и с новой силой опускать топорик на тонкие побеги. Как говорится, здоровая рабочая злость – она и в Африке здоровая.
Правда, запала хватило ненадолго. Вскоре Сашка уже весь взмок и немного сбавил темп. Леха сосредоточенно пыхтел рядом. Они прошли всего какой-то десяток метров, и, когда Сашка посмотрел вперед, на эту бескрайнюю полосу березняка, его захлестнула волна тоски и апатии. Стараясь не поддаваться этому чувству, он продолжал рубить, с тупой монотонностью думая о том, что с пьянками пора завязывать. Вообще-то, он всегда думал об этом, когда его мучило жуткое похмелье, давал себе зарок не нажираться, как последняя свинья. Последнее время он слишком часто зарекался, а вот заходило как раз наоборот. "Неужели я уже конченный алкаш? – вдруг вспыхнула в его голове мысль. – И это в мои-то двадцать четыре?!» От этой мысли его еще сильнее прошиб пот, а сам он, подчиняясь нахлынувшей на него ярости, ожесточенно набросился на кустарник. Тот в ответ, не желая сдаваться без боя, хлестал его по лицу упругими ветками. И с точно такой же силой била по его мозгам мысль: «Не хочешь спиться – надо завязывать». Сашка прекрасно знал истину – все начинается с малого. И то, что сейчас он пока еще не законченный хроник, совершенно ни о чем не говорит. Начиная курить, он думал точно так же – это, мол, все ерунда, захочу – и в любой момент брошу. А не тут-то было. Теперь он просто физически не может представить себя без сигареты.
Перед Сашкиным мысленным взором открылась та пропасть, в которую он с таким рвением катился. Сам. Без посторонней помощи.
«А помнишь ли ты, когда в последний раз книгу или хотя бы газету в руки брал»? – возник в Сашкиной голове обличающий вопрос. «Давно», – последовал короткий чистосердечный ответ.
Сашка не знал, почему все это пришло ему именно сейчас, а не, скажем год назад, когда дело только закручивалось. И ведь причина-то была пустяковая, аж вспоминать не хочется. Ну кинула деваха. Жестоко, правда, кинула, ну так и что с того? Мало ли было у него до нее девиц, которых он сам кидал с не меньшей легкостью? А он, дурак с уязвленным самолюбием, решил отомстить ей, ударившись в веселый загул с выпивкой и девчонками, благо контролировать его теперь было некому – родители уехали в Краснодар, оставив ему квартиру, вполне логично полагая, что он уже взрослый самостоятельный человек. А он повел себя хуже безмозглого пацана. Да и вообще, если толком разобраться, истинная причина его нарастающего пьянства кроется вовсе не в несчастной любви, а в бесхарактерности и слабоволии. Причину-то для самооправдания можно найти какую угодно. Как говорят в народе – был бы повод, да человек хороший. А друзьями после армии он действительно обзавелся самыми, что ни на есть подходящими. Как в известной комедии – мужик говорит женщине-управдому: «Я – его коллега»; а та в ответ: «Ясно, значит – собутыльник». Так смешно, что аж плакать хочется, когда понимаешь, что это – с тобой, и причем серьезно. И помочь-то ведь некому. Нет рядом настоящего друга, который взял бы тебя за грудки и сказал: «Может, хватит? Посмотри-ка на себя в зеркало и хорошенько подумай». А с другой стороны, стал бы он слушать? Как же! Ведь все нормально, все в порядке. Он же умный, он все знает, понимает, чувствует и так далее. Поэтому, если бы и был у него такой друг, то он послал бы его подальше, и все дела. А ведь и посылал. Потому-то и остался в окружении одних «коллег». И что делать дальше, как выпутываться из этого – один Бог знает.
Сашка мрачно сплюнул, впервые осознав всю глубину того, что произошло с ним за последний год. А мысли лезли и лезли, словно гной из выдавливаемого чирья. И чем больше их появлялось на свет, тем легче и одновременно муторнее становилось на душе. Бросив на землю топорик, он сел и нервно закурил сигарету.
– Что, уже опять перекур? – с ядовитой усмешкой поинтересовался Леха.
Сашка не ответил. Он даже толком не расслышал вопроса.
– Святое дело – перекур, – заявил Леха, растягиваясь во весь рост прямо на откосе дороги. – Особенно когда сам не куришь. И здоровье целее, и лишний повод для отдыха имеется. Красота.
– Слушай, а ты на философа учиться не пробовал? – хмуро поинтересовался Сашка, скептически оглядывая Леху с ног до головы.
– А на фига мне учиться? – с совершенно серьезной миной ответил Леха. – Я же ведь и так уже готовый философ.
Сашка промолчал. С самокритикой у напарника все было в порядке.
– Слушай, а чего это ты вдруг так помрачнел? – еле выдержав минуту тишины, вопросил Леха.
– Да так, – Сашка зачем-то взял топорик, покрутил его в руках и затем воткнул в землю между ног. – Кажется, мне впервые за долгое время пришла в голову по-настоящему умная мысль.
– Да ты что, правда что ли?! – восхитился Леха. – Да быть такого не может! И какая же, если не секрет?
Сашка посмотрел на него хмуро, но вдруг усмехнулся сам и сказал:
– А вот это уж, извини, не твое дело.
– Не мое, так не мое, – пожал плечами Леха. – Тогда давай быстрее докуривай, и погнали работать дальше. Как говорили работорговцы – пашите, негры, солнце еще высоко.
Солнце действительно было высоко. Медленно, но верно оно поднималось по давно проторенной дорожке к самому зениту фиолетовой выси.
До конца рабочего дня оставалось еще много времени.
Глава 2
Сложив руки за спиной, полковник Гришин стоял возле большого окна своего кабинета, задумчиво разглядывая необычное фиолетовое небо. Он смотрел на него так сосредоточено, словно пытался понять какой-то скрытый смысл, заключенный в этом знамении. Сегодняшний день должен стать днем всевозможных знамений, полковник начинал верить в это. Пусть медленно, но чем дальше, тем больше и быстрее он проникался чувством огромной значимости сегодняшнего дня в своей жизни. И не только в своей.
Несмотря на то, что полковник был воспитан на суровых атеистических принципах, впрочем, как и все в этой стране, в глубине души он был твердо уверен в том, что кто-то наверху внимательно следит за суетным копошением на поверхности планеты, и что любое, не укладывающееся в обычные рамки явление следует рассматривать только как знак – предупреждение свыше. Фиолетовое небо, разлитое сегодня над городом, по его глубокому убеждению, можно было отнести именно к таким знакам.
А вообще все началось еще ночью, когда хором завыли все городские собаки, что вообще-то, по всем известным приметам, ничего кроме беды пророчить не может. Что ж, очень даже возможно, что кому-то они и накликали беду, но полковник почему-то был твердо уверен в том, что в его двери эта гостья не постучится. Для него этот вой был скорее сигналом, возвещающим о начале новой эры.
Именно с таким чувством полковник проснулся утром. Он осознал это еще до того, как выглянул в окно, а когда раздвинул шторы и увидел изменившее свой извечный цвет небо, понял, что его чувство никоим образом нельзя назвать случайным.
Кто терпеливо ждет и делает все возможное для достижения своей цели, тот обязательно дождется своего часа. В эту истину полковник верил свято. Еще по дороге на работу в Управление, раскинувшись на заднем сиденье служебной черной «Волги», он думал о том, что когда-нибудь это неминуемо должно было случиться. Рано или поздно. Однако раньше к этому он, пожалуй, еще не был готов, а вот позже его не устраивало. То, что это произошло именно сейчас, когда у него было еще достаточно сил и желания, и уже имелся богатый жизненный и профессиональный опыт, все это, по мнению полковника, тоже являлось очень хорошим знаком. И, хотя, что конкретно подразумевалось под словом «это», он еще ясно не представлял, но шестое чувство подсказывало, что вслед за чередой событий, которые последуют за сегодняшними знамениями, наступит, наконец, момент, которого он с такой надеждой ожидал все эти годы.
Настойчивый стук в дверь, повторенный, по всей видимости, уже не один раз, вывел полковника из состояния задумчивого оцепенения. Он отвернулся от окна, встряхнулся, придавая себе, как и положено, строгий деловой вид и громко сказал:
– Войдите.
Дверь открылась, и в кабинет вошел лейтенант Ковров, выполняющий скромную, если так можно сказать, роль личного адъютанта полковника. Молодой, статный, высокий, всегда одет так, словно готов в любую минуту выйти на парад, он словно напрашивался на то, чтобы его сфотографировали, а фотографию поместили во всех популярных журналах с подписью внизу: «Образец офицера российской милиции». «Девушки, наверное, от него просто с ума сходят», – в который уже раз прямо-таки по-отечески с гордостью подумал полковник о своем подопечном. Когда-то давно он и сам был таким же – молодым и бравым лейтенантом, полным честолюбивых, стремлений и грандиозных замыслов. А, кроме того, у него была цель… Лейтенант тем временем прошел на середину кабинета и бодро отрапортовал:
– Иван Маркович, поступила сводка происшествий за ночь.
– Что-нибудь серьезное есть?
– Нет. Все как обычно.
– Что ж. Хорошо, – полковник несколько разочарованно кивнул головой. – Положи на стол и можешь идти. Хотя, подожди…
Он отошел от окна и остановился возле своего стола, уставившись на лист бумаги, принесенный Ковровым. Тот терпеливо ожидал дальнейших распоряжений начальства. Полковник знал, что адъютант готов выполнить любое его поручение. Не из-за тупости, вовсе нет, а из-за четкого понимания служебного долга. Это радовало полковника и добавляло уверенности в том, что его планам все-таки суждено сбыться. Ковров был для него не просто подчиненным, он был верным соратником, который всегда поддерживал его в замыслах и начинаниях.
Сейчас полковнику ужасно хотелось поделиться с кем-нибудь своими мыслями, и адъютант подходил для этой цели лучше всего. Однако с чего начать, полковник не знал. В голове носились только смутные образы, не имеющие пока четкого перевода на язык слов.
– Что-нибудь нужно, Иван Маркович? – не выдержав затянувшейся паузы, поинтересовался лейтенант.
Если честно, то полковник не ожидал, что его поторопят, поэтому сказал первое, что ему пришло в, голову:
– Жарковато сегодня, не правда ли? – он задумчиво посмотрел на лейтенанта и медленно опустил взгляд.
Сбитый с толку этим непонятным полувопросом, Ковров бросил на своего шефа взгляд, полный недоумения. Он уже успел заметить, что полковник с самого утра выглядит и ведет себя как-то странно. Он явно был чем-то здорово озабочен, хотя и старался этого не показывать. Но шила в мешке не утаишь. Чем ближе ты находишься к начальству, тем чутче ты должен улавливать малейшие изменения в его настроении. Лейтенант Ковров, среди прочих, обладал и этим талантом, что однако не помешало ему сегодня находиться в состоянии некоторой растерянности. Не совсем понимая, к чему может привести так странно начавшийся, разговор, лейтенант ответил:
– Жарковато, конечно, для середины-то мая, товарищ полковник. С утра было двадцать градусов, а сейчас, наверное, вообще все тридцать.
– Да-да, – полковник кивнул головой. – Я знаю. Для середины мая это действительно необычно.
