Кассандра

Седой мужчина отнесся к появлению Гудвера спокойно и даже как-то обыденно. После нескольких секунд визуального контакта Отец Герман, казалось, знал о нем все. Однако в его взгляде сквозь любопытство проглядывало смутное недоверие, заставляя Сита чувствовать себя подопытной крысой, которую вот-вот усыпят и начнут полосовать, изучая дрожащие внутренности.

Отец Герман, манипулируя кнопками на пульте управления коляской, объехал вокруг стола и, выдвинув тяжелый ящик, достал бутылку и два стеклянных бокала. Налив темно-коричневой жидкости в оба бокала, он взял один из них и сказал.

– Подойди, возьми.

Голос старца был хрипловатый, гудящий, пронизывающий до костей и явно принадлежал человеку, знавшему цену словам.

– Спасибо, – Сит не знал что делать: остаться у стола или вернуться на диван.

– Расслабься, будь как дома! Я слышал, ты знаком с парнем по имени Штефан?

Сит не стал садиться и находился почти рядом с собеседником.

– Мы жили с ним по соседству.

– Что он тебе наговорил обо мне?

– Он сказал, что Вы – человек, которому не все равно, что происходит.

Отец Герман вдруг осклабился, отчего Гудверу сделалось зябко.

– Неплохо. А зачем ты сюда пришел?

Сит опешил, и совсем не оттого, что не ожидал такого вопроса, а скорее, потому, что ответить на него решительным образом ничего не смог бы, даже под пыткой. Глупость его положения предстала во всей своей красе. Отец Герман внимательно наблюдал за ним, развалившись в коляске и прищурив один глаз.

– Я подумал, что у Штефана должны быть друзья. Он говорил мне только про Вас. Кто-то должен был узнать о его смерти. Разве нет?

Мужчина, сидящий перед ним, преобразился. Он как-то виновато скользнул по нему взглядом и налил себе из бутылки еще порцию алкоголя. Затем, словно, отогнав внутренние сомнения, достал странное шипящее переговорное устройство и вызвал помощников.

– Иди с ними, раз уж ввязался в эту игру. Тебе ничего не угрожает, если ты не лжешь, – старец устало посмотрел ему вслед и махнул рукой.

Сит оказался в маленькой комнатке, посреди которой стояло жутковатое кресло, совершенно не понимая, что он здесь делает. Только по виду сопровождавших его парней стало ясно, что ввязался он действительно во что-то непонятное, и пути назад, похоже, не было.

Произошло то, чего он больше всего надеялся избежать. Его усадили на этот дьявольский трон и привязали руки и ноги широкими толстыми ремнями, разорвать которые он бы не смог ни при каких обстоятельствах. Спина стала липкой, дыхание участилось.

– Успокойся! – сказал один из верзил.

Краем глаза Сит заметил, как сбоку к нему приблизился человек в светло-зеленом комбинезоне. Потом ему на голову надели что-то вроде шлема. В плечо уколол инъектор, и в глазах поплыли круги, а затем сознание поглотил сумрак.

Он сидел на холме. Вокруг раскинулась каменная пустыня с растрескавшейся от жары поверхностью. До самого горизонта простиралась серая безжизненная гладь, соприкасаясь в конце с голубым небесным сводом. Он знал, что час его близок, и был готов к этому. Только что-то все время заставляло его долго всматриваться вдаль, где в раскаленном мареве происходило нечто странное, необъяснимое и оттого вызывающее беспокойство. В голове зашипело, затрещало, а затем наступила тишина, абсолютная, густая, неживая.

«Беги!» – раздался знакомый голос, но Сит никак не мог вспомнить его. Он понимал, что бежать некуда, что скоро все закончится, но изо всех сил старался вспомнить. Наконец, его словно ударило током. «Марта! Что происходит? Где ты?» Его крик утонул в стонущем гуле, доносившемся со всех сторон. Небо померкло, земля на глазах начала расползаться пока не исчезла совсем, и его взору открылась бездна. Пылающая и одновременно холодная как тысячелетние льды. Он закричал от ужаса и боли, пронзившей все тело…

– Эй, парень! Очнись!

Над ним склонился человек в светло-зеленом комбинезоне.

– Хорошо, что мы вовремя тебя начали реанимировать, – мужчина вытер потный лоб и взял его за запястье.

– Сколько я здесь? – потрескавшимися губами прошептал Сит, вспоминая, злополучное кресло.

– Вторые сутки. Что ж ты не сказал, что у тебя сердце такое слабое? – сокрушался тот.

Сит хотел было возмутиться, что это они, идиоты, затеяв над ним свои опыты, могли бы сначала о его здоровье полюбопытствовать, но сил не хватило, и он закрыл глаза.

Страха уже не было, только слабость и безразличие. Оказавшись во власти некого Отца Германа, Ситу оставалось лишь проклинать ту секунду, когда он решил последовать совету покойного Штефана, прийти сюда. Между тем, он понимал, что иначе поступить и не мог, поскольку это был единственный адрес, где можно было рассчитывать на ночлег, черт бы его побрал! Так или иначе, они его не убили, значит не все так скверно.

На третий день Гудвер уже мог вполне сносно передвигаться и начал настойчиво требовать объяснить ему, что происходит. За все время, что он находился в одиночной палате, к нему заходил лишь доктор и санитар, приносивший еду и воду, которые самым неприличным образом игнорировали все его вопросы, отвечая только, что скоро ему все объяснят. А после того, как он едва не попал в санитара стаканом, к нему заглянули два амбала, пообещав успокоить, если он не угомониться. Однако через несколько часов дверь открылась, и в палату заехала инвалидная коляска.

– Я смотрю, ты пришел в себя, – Отец Герман, оценивающе посмотрел на него и кивнул на выход, – идем со мной!

Он резво развернул свой спецтранспорт и скрылся за дверью. Сит поспешил за ним, надевая на ходу комбинезон. В конце коридора он заметил две высокие фигуры, неотступно сопровождавшие старика.

Остановившись у кабины лифта, Гудвер вдруг засомневался, но это продлилось всего несколько мгновений. Решительно шагнув внутрь, он вдруг подумал, что возможно сейчас в его жизни происходят те самые перемены, которых он подспудно ждал все это время. Слишком уж затянулось его подавленное состояние неудавшегося колониста. Какая-то необъяснимая эйфория охватила Сита, притупляя инстинкты и стирая грани между фантазией и реальностью. Его спасли и оставили в живых. Значит… он, наконец-то, стал кому-то нужен!

Створки бесшумно закрылись, и они стремительно понеслись вниз. За эти полминуты Гудвер постарался успокоиться, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов. На этот раз они оказались в комнате, отделанной под старину. Деревянные арки, резные плинтусы, цветы, кафель, декоративный камень. Массивная мебель, в том числе высокие шкафы с книгами. Такой интерьер Сит видел лишь в архивных видеодокументах.

Двое парней остались у входа. Отец Герман докатился до стола и по-хозяйски занял за ним место, указав ему на жесткое потертое кресло напротив. Озираясь по сторонам, разглядывая непривычную глазу обстановку, Сит невольно задавал себе вопрос, кто такой этот Отец Герман, в распоряжении которого огромные апартаменты, охрана, медицинский блок с современной аппаратурой? Лидер неформальной подпольной организации или глава какой-нибудь местной компании? Скорее всего, этот дядя явно не сотрудничает с правительством, иначе давно бы уже сдал его властям. Наверняка, во всех электронных информационных базах поселка его личность фигурирует в списках разыскиваемых преступников.

Глядя на своего нового таинственного знакомого, Сит не мог понять, что же все-таки движет этим человеком с именем, созвучным, скорее, древнему церковному сану. Деньги, власть, месть, а, может, что-то ещё?

Между тем, Гудвер отчетливо понимал, что каким бы не был на самом деле Отец Герман, от этого старца зависела в данный момент его судьба, потому как пойти ему было совершенно некуда. Загнанный обстоятельствами в угол, Сит готов был на любые условия взамен на убежище и пищу, смея в душе надеяться, что может рассчитывать и на большее.

Отец Герман молча изучал картину на стене с изображением живописного уголка природы, явно не местного происхождения. В центре полотна в лучах яркого солнца серебрилась небольшая речушка, окруженная со всех сторон лесом, через которую был проложен рубленный, тронутый временем мост. Сит был уверен, писалась картина с натуры, потому как придумать такое, казалось совершенно невозможным.

– Так, кто Вы такой, мистер Гудвер? – неожиданно сухо спросил Отец Герман, пока Сит любовался пейзажем.

Он еще не до конца осмыслил вопрос, а слова уже начали слетать с языка.

– Меня зовут Сит Гудвер…

Поперхнувшись, он вдруг понял, что от него ждали другого ответа. Ну, конечно! Они, наверняка, знают о нем все, что есть в его личном файле.

Отец Герман невозмутимо наблюдал за его терзаниями в поиске нужных слов.

– Я не понимаю, – наконец, признался Сит, – что Вы имеете ввиду?

Он ждал внятных пояснений, начиная между тем постепенно постигать смысл интонации. Неужели опять подозрения? Чего же им еще нужно? Гудвер все еще чувствовал накатывающую волну возмущения, когда собеседник заговорил.

– Откуда ты взялся, парень? Что ты делаешь здесь?

Выражение лица Отца Германа в тусклом свете единственной горевшей в комнате лампы угадывалось смутно, однако Сит был уверен, что тот буквально прожигает его недоверчивым взглядом.

– Я же все рассказал, – осторожно произнес он, – в поисках заработка я прилетел с Галилеи примерно месяц назад, жил в приюте для бездомных, где познакомился со Штефаном, который и дал мне Ваши координаты. Вы же помните Штефана?

Сит с мольбой смотрел на «седого», всей душой надеясь, что тот сейчас улыбнется и скажет, что это шутка, что он – Сит Гудвер, замечательный парень, и что ему обязательно помогут.

– Да не знаю я никакого Штефана!

***

Очнувшись от невнятной прерывистой дремоты, Карго почувствовал, что голоден. Следующие несколько часов прошли в полузабытьи, сменившееся душевным подъемом и приливом сил. Долгие годы существования в условиях каждодневного выживания позволяли быстро восстановить жизненную энергию даже после таких потрясений.

Карго приподнялся на своем стерильно белом ложе и осмотрелся. Несколько кругов вдоль стен быстрым шагом вернули былую подвижность мышц и чувство целостности тела. Убедившись, что он в своей прежней форме, Карго снова сел на кровать. Охотник еще не забыл, зачем он здесь.

Попытки найти ответ на мучивший его вопрос не приносили ничего утешительного. Нужна информация о Весте, и где ее получить, он пока не представлял.

От щелчков открывающейся двери по спине поползли мурашки. Голова соображала мгновенно. Карго изобразил на лице озлобленность и отскочил в угол, как подобает загнанному дикому животному.

На пороге стояли двое в герметичных комбинезонах, правда, без масок. Один из них, тот, что постарше и ниже ростом с редкими вьющимися волосами, быстро оценил ситуацию и сделал знак напарнику, означающий, что нужно быть осторожным. Молодой тут же вскинул импульсный резонатор, направив его в сторону подопытного. Охотник прекрасно знал, что это такое и как оно сжигает все на своем пути, но не подал виду, оставаясь сгустком напускной ненависти и невежества.

Старший сделал несколько нерешительных шагов к центру комнаты и медленно поставил на кровать небольшой ящик.

– Спокойно, парень! – проговорил он, не спуская взгляда с Карго, – Если он приблизится, стреляй!

Карго вздрогнул, но ничем не выдал своего страха, еще сильнее вжавшись в угол.

– Зря мы без охраны зашли, доктор, – послышалось из-за спины низкорослого.

– Не отвлекайся, Джон! – проговорил тот.

Несколько секунд все трое находились в оцепенении. Первым зашевелился доктор, открывший ящик и доставший оттуда какой-то пакет. Карго практически сразу догадался, что там находится, едва до него донесся аппетитный аромат запеченного мяса, который он бы не перепутал ни с чем.

Разложив еду на кровати, ученый попятился к двери, неслышно ступая по мягкому полу.

– Может, вызовем охрану, и свяжем его? – спросил Джон.

Доктор задумался, наблюдая за охотником, но промолчал, едва пошевелив рукой, давая понять, что ничего предпринимать пока не нужно. Что ж, Карго понял, что его хотят накормить, и он не имел ничего против, прислушиваясь, как в животе жалобно заурчало. Проанализировав поведение вошедших, он решил, что ему ничего не угрожает, и приблизился к заветному пакету. Благо, голод ему изображать было не нужно.

Стремительно пережевывая пищу, Карго исподлобья изучал своих новых знакомых, с интересом наблюдавших за его торопливой трапезой. Каждое его движение фиксировалось миникамерами, и охотник догадывался об этом, стараясь как можно громче чавкать и даже рычать, хотя там, на Земле, его соплеменники питались совсем иначе. Существовали правила, ритуалы, но они, наверняка были недоступны для жителей мегаполиса, а, поэтому, нужно придерживаться соответствующего образа дикого полуразумного существа.

Закончив, Карго вытер руки о белоснежную накидку и снова отошел в угол, уставившись на озадаченных посетителей. Старший, уже менее осторожничая, собрал одноразовую посуду и остатки пищи обратно в ящик и, поставив его на пол, толкнул в сторону напарника.

Глава 8

В колониальном поселке царило серое запустение, вероятно, привычное для здешних обитателей. Свинцовое небо, казалось, вот-вот накроет вершины металлических куполов вросших в песок. Мрачная картина, представшая перед глазами Астахова, стала продолжением бессильного отчаяния, укоренившегося в измотанном сознании. Меня подставили! Подставили! – упрямо твердил рассудок, теряя с каждой минутой последние остатки надежды. Связи нет, помощи ждать неоткуда, а местные блюстители порядка будут теперь неотступно следить за каждым его шагом.

Услышав свистящий скрежет, Егор обернулся и увидел, как массивный сегмент одного из куполов начал медленно раскрываться, выпуская несколько автомобилей-внедорожников. До обоняния донесся запах гари. Видно, те работали на древнем топливе, практически не используемом уже более двух столетий.

Энергетические блоки из обогащенного берония были самым экономичным и мощным источником энергии для современной космической и наземной техники. А тут… три автомобиля, напоминающих огромных пресмыкающихся, выползли из ангара и скрылись за поворотом, оставив за собой облако едкого дыма.

В номере было прохладно и чисто, о произошедших здесь жутких событиях и об обыске напоминала лишь красно-желтая лента, опоясывающая душевую кабину. Полиция разрешила ему заселиться в ту же комнату, хотя запрет на пользование ванной снят не был, о чем гласила табличка, висевшая на двери. Плюнув на все запреты, Егор включил воду и, вглядываясь в белизну полимерной емкости, еще долго не решался встать под горячие струи.

После душа его стало трясти. Нервная лихорадка продолжалась всю ночь, и лишь под утро ему удалось забыться. Проспав несколько часов глубоким тяжелым сном, он не сразу смог вернуться в реальность, когда в помещении назойливо заверещал зуммер полиофона. Прошло еще полминуты, пока Егор сообразил, что это.

– Слушаю, – отозвался он сонным голосом, обратив внимание, что номер абонента не идентифицировался.

На том конце какое-то время молчали, но он слышал чужое дыхание, решив, что еще немного, и отключит связь. Что-то необъяснимое мешало ему это сделать. Время остановилось. Егор все прислушивался, придя в себя ото сна окончательно.

– У меня есть для Вас информация, – вдруг раздалось в трубке.

– Кто Вы?

Егор почувствовал, как к нему возвращается дрожь.

– Ваш друг.

– У меня здесь нет друзей.

Астахов подумал, что голос, наверняка, искажают, отметив его неестественную металлическую тональность.

– И все же…, – замялся собеседник, – никогда не поздно ими обзавестись. Мне известно о Ваших неприятностях.

Егор прошелся по комнате, поежившись от озноба. Кто-то хочет войти с ним в контакт. Но для чего? Это или очередная провокация, или…

– Вы знаете, кто меня подставляет?

– Я бы предпочел…

– Вы знаете? – резко оборвал его Астахов.

Пауза затягивалась. Наверняка, очередная попытка втянуть его во что-то гнусное. Только теперь он будет играть по своим правилам.

– Да, я знаю.

– Что Вы хотели мне рассказать?

У Астахова защемило в груди. А вдруг, правда? Может быть, это и есть, выход?

– Подходите к северному сектору внешнего периметра через час.

Егор понимал, что должен принять решение немедленно. Сомнения сменились возбуждением перед чем-то неизвестным, но, чрезвычайно важным. Он должен что-то делать, использовать малейшую возможность, иначе сойдет с ума. Однако подсознательно мозг протестовал, выстраивая упрямые аргументы о крайней рискованности назревавшего рандеву. Звонивший, очевидно, догадывался о творившейся сейчас в его голове сумятице и не торопил с ответом, лишь прерывистое дыхание выдавало волнение собеседника.

Егор намочил под краном ладонь и провел ею по лицу, посмотрев на свое отражение в зеркале. Выглядел он как призрак, потерявший смысл своего существования.

– Хорошо, я буду.

Прикоснувшись к сенсорной поверхности, он прервал связь.

На улице было также сумрачно как вчера, словно, новый день так и не наступил. Между одинаковыми как в инкубаторе строениями изредка проезжал вездеход или автомобиль, взрыхляя песок и поднимая пыль. Люди, если и встречались, то какие-то странные, с полумертвыми глазами. Поначалу он приостанавливался, ожидая приветствия или хотя бы заинтересованного взгляда, однако ни того и ни другого так и не дождался.

Астахов понимал, что глупо идти на встречу неизвестно с кем без оружия, но найти портативный импульсный резонатор или хотя бы какое-нибудь раритетное огнестрельное оружие за такое короткое время было невозможно. Да и на выходе из гостевого купола сканеры сразу же подняли бы тревогу. Поэтому сердце то и дело набирало обороты, тревожно сжимаясь и нагоняя дрожь в ногах.

Впереди замаячили десятиметровые столбы внешнего периметра, между которыми голубым свечением натянулся трехслойный энергощит. Вот и северный сектор. Ни души. Может быть, рано? Егор посмотрел на часы. Нет, все правильно. Напряжение нарастало, однако площадка между двумя цилиндрическими конструкциями неизвестного назначения оставалась безлюдной. Зуммер полиофона застал Астахова врасплох. Он вздрогнул и выругался.

– Планы немного изменились, мистер Астахов, – заговорил незнакомец, как только он ответил на звонок, – Вам нужно пройти до двадцать седьмого строения. Там Вас ждут.

– Я надеюсь, больше не будет осложнений? – раздраженно буркнул Егор.

– Извините!

До нужного места оказалось около ста пятидесяти метров вдоль периметра, которые он решил преодолеть не спеша, приглядевшись к обстановке. Вокруг по-прежнему было уныло и пыльно. Однако что-то смущало. Он остановился и осмотрелся по сторонам. Вроде бы все спокойно. Но что же тогда было не так? Астахов понял это не сразу, спустя несколько секунд, таких нужных и спасительных. Это был запах, удушливый, резкий, запах гари.

Внедорожник появился из-за ближайшего купола и преодолел расстояние до Егора гораздо раньше, чем тот сообразил, что происходит. Еще пару мгновений, и Астахов лежал на земле, сбитый передней частью автомобиля. Он отлетел на несколько метров, но сознание не потерял, рефлекторно пытаясь понять, какие повреждения получил. Удар по голове гулко отозвался во всем теле, и свет погас.

Он не сразу понял, откуда доносились монотонные прерывистые звуки. Сказать, что голова болела, значит не сказать ничего. Адская боль насквозь проколола затылок. С трудом удалось открыть глаза и повернуться к источнику бубнящего звука. В пяти метрах от него возле круглого отверстия, очевидно служившего выходом, два коренастых парня в черных комбинезонах вполголоса что-то усердно обсуждали. Слов было не разобрать, но рукояти резонаторов, выглядывающих из узких чехлов, прикрепленных к внешней стороне бедра, он рассмотрел сразу.

Что касалось самого Астахова, то он со связанными за спиной руками лежал на полу в углу комнаты, напоминающей тренировочный зал. Здесь располагалось несколько тренажеров, отражавшихся в зеркальном покрытии стены, тут же недалеко стояло приспособление, в котором Егор узнал аппарат для диагностики различных расстройств, связанных с повышенными физическими нагрузками.

Не обращая на него никакого внимания, охранники по-прежнему бубнили друг с другом, полностью увлекшись разговором. Стараясь не подавать вида, что пришел в себя, Егор осторожно потянул руки, однако тяжелые металлические наручники надежно удерживали затекшие и онемевшие кисти. Следующей была попытка выяснить, все ли кости целы. Незаметно пошевелив конечностями, он удовлетворенно расслабил мышцы. Значит, пострадала в основном, голова. Для этого ему не нужно было прислушиваться к ощущениям. Затылок ныл, болезненно реагируя на каждое биение сердца.

Теперь предстояло осмыслить, что же произошло. Его похитили, это понятно. Зачем? Скорее всего, тоже ясно. И как только он мог на это купиться? Ему снова стало дурно, и он застонал, чем привлек внимание охраны.

– Кажется, оклемался, – донесся голос одного из них.

Они приблизились к Егору, намереваясь убедиться в том, что он пришел в себя. Потом один из них прижал ладонь к уху и, видно, обращаясь к кому-то на другом конце связи, громко отчеканил.

– Это пятый. Клиент пришел в сознание. Жду распоряжений.

Через секунду, вероятно, получив команду, охранник достал резонатор и привел его в боевую готовность. Второй последовал его примеру, заняв позицию у входа за спиной напарника.

Парни, наверняка, прошли подготовку в войсках, подумал Егор, наблюдая за их грамотными действиями. Явно не новички. С такими справиться не так-то просто. Он снова потянул руки, стараясь размять и одновременно понять, что за наручники на нем. Скорее всего, электронная версия «СУ-2». Открывается магнитным ключом. Уже легче. Осталось только выяснить, у кого из двоих этот ключ.

– Эй! – попытался приподняться Астахов, чем вызвал напряжение в позах охранников, – Можно наручники ослабить?

– Лежи спокойно! Надо будет, ослабим!

– Ну, люди вы или твари? – он намеренно провоцировал их на агрессию, которая неизбежно повлечет ошибки.

Охранники не двигались. На их лицах застыло безразличие и готовность в любую секунду нейтрализовать пленника. Такой расклад устраивал Егора меньше всего. Оставив бессмысленные попытки усыпить их бдительность, он с болезненным усилием сел, уперевшись спиной в стену.

– Замри, а то…

– И что? – усмехнулся Егор, – грохнешь? А как будешь объяснять начальству, что убил того, кого тебе поручено охранять и сохранить жизнь любой ценой?

Похоже, Астахов попал в точку, поскольку тот на мгновение задумался и недовольно покачал головой. Значит, его действительно похитили люди Даггса, и он нужен живым, вернее его память. В последнее время наука в области психокоррекции скакнула далеко вперед. Разработаны десятки технологий, способных заставить человека вести себя определенным образом. Появилась масса возможностей развязать язык любому, чьи воспоминания представляли интерес.

Все это Егор проходил на курсах, а, кроме того, около года назад ему, как и остальным курсантам вживили имплант, блокирующий память в случае насильственного в нее вторжения. Главное, чтобы его недруги не знали об этом, иначе все может закончиться плачевно. В лучшем случае станет овощем.

Астахов пытался заставить себя думать, искать варианты выхода из скверной до коликов ситуации. Для начала предстояло определить, где он находится. Подобного интерьера на Тибероне Егор еще не встречал. Может быть, поинтересоваться у скучавших плохих парней?

– Орлы, а где это мы? – спросил он даже слишком обыденно, и вопрос прозвучал неестественно.

Охранники переглянулись, но никак не отреагировали, продолжая изображать монументы. Через мгновение они вдруг преобразились, выпрямившись и сместившись к центру комнаты. В проходе показалась фигура, уже не оставившая сомнений в причине, по которой Астахов оказался здесь.

– Рад Вас видеть, мистер Астахов, – нараспев произнес Даггс, пытаясь улыбнуться. – Что ж Вы сбежали не попрощавшись?

Вошедший приблизился к нему, жестом дав понять охране, чтобы их оставили наедине. Странно, но Егор не почувствовал ни страха, ни отвращения, лишь усталость и надежду, что скоро все закончится. Не нужно быть провидцем, чтобы догадаться, что с ним произойдет в ближайшее время. Казалось, Даггс почувствовал состояние пленника и не начинал разговор, пока тот окончательно не смирится с неизбежным.

Егор поднял глаза к потолку, стараясь не смотреть на Даггса.

– Расстегни наручники! – прохрипел он.

Не долго думая, тот достал магнитную пластину, и Астахов почувствовал, как распухшие руки возвращаются к жизни. Даггс был каким-то другим, более раздраженным, что ли, неприветливым. Видимо, и у преступников бывают неприятности. Егор мысленно позлорадствовал, как знать, может, кислая физиономия этого бандита как раз и связана с его персоной. Наверное, большие силы задействовали, чтобы изъять его из поселка и поместить в это помещение с круглой дверью. Очень, видно, он им нужен со своими паролями, хранившимися в самых отдаленных уголках памяти.