скачать книгу бесплатно
– Очень занимательно, – отвечаю себе, решаю почистить зубы и лечь спать. Утро вечера девиантней.
Отражение суетится, рябит и наклоняется ближе:
– Это пароль. Скажешь его на границе. И тебя пропустят.
Киваю с умным видом. Только так и надо общаться со своими отражениями. Соглашаться на все и делать вид, что в курсе происходящего бреда. Всё, что происходит в голове, остаётся в голове.
– Я смог достучаться до тебя только потому, что ты сходишь с ума! Но завтра тебя будут ждать у границы. Не забудь прийти! Не забудь слова!
Отлично. Спасибо за информацию, неадекватное самосознание. “Спать” отменяется. Поеду сразу в дурку. И всё можно было бы списать на галлюцинации, если бы отражение не вытаскивало козявки из носа, чтобы их с наслаждением сожрать. Я так никогда не делала. Вот честное слово!
– И что там будет? За границей?
– Там буду я! – радует отражение. Улыбается во всю мою кривозубую челюсть и сверкает зелёными глазами. Сейчас глаза кажутся черными, но я-то знаю их настоящий цвет. Ускоряю процесс приготовления ко сну, минуя вечерний скраб и тоник.
Если я сейчас спрошу: «Кто ты?», какова вероятность адекватного ответа? Я бы сказала – нулевая. Поэтому выдвигаю условие:
– У тебя одна минута мотивировать меня найти твою границу. И лучше указать геолокацию.
Отражение чешет лоб. Передёргивает головой, убирает, выбившиеся из хвоста кучерявые рыжие волосы за спину и щебечет моим голосом:
– У нас прикольно, есть вероятность магического вмешательства! И у тебя рог видно.
Блин, умная галлюцинация, знает, как заинтересовать человека. Уложилась в три секунды!
Я инстинктивно прижимаю руку к голове. Потому что там действительно сияет огромная шишка, за которую меня уже три дня зовут “единорогом”. А всего-то упала неудачно на гранатомёт. Учебный, даже без холостых. Он не должен был выстрелить и уж тем более попасть. Вот только отражениям знать об этом не положено.
– Положено, – отвечает зеркало. – Ведь это мой рог.
Зачет через три дня и это важнее любых галлюцинаций. Вежливо киваю и откланиваюсь. Отражение не довольно.
Уснуть мне так и не удаётся. До утра мучаюсь вопросом: “Не пора ли сгонять к психологу?”. А как только пищит одинадцать часов, меня будит соседка по квартире. Делает она это специфически – просто кидает мне в лоб часами. А это наш единственный стационарный будильник. Раритет, можно сказать. Он отлично летает. Даже лучше, чем будит. За год совместного проживания я научилась ловить его не глядя, по свисту выявляя траекторию полёта.
За три секунды умываюсь и натягиваю на себя форму. Сидит как влитая. А штаны цвета хаки даже округлость попе придают. Затягиваю волосы в хвост и прячу каску в пакет. Ее одену на периметре. Рюкзак – и в путь.
– Ты позавтракать забыла, – говорит моя соседка по квартире. Я уже обулась, но не могу же я пойти на тренировку голодной?!
Встаю на руки и топаю в кухню. Там усаживаюсь кувырком на стул и придвигаю к себе сковордку.
Яичница.
Вкусная.
Её хватает на пол минуты активного жора.
Обратно выпендриваться лень, поэтому выползаю медленно и на своих двоих. Никаких цирковых апперкотов.
– Моешь пол, – ставит перед фактом соседка.
Киваю. Ну надо так надо. А то берцы оставляют прекрасные тракторные следы из сухой грязи.
Сбор назначен на двенадцать дня. На проходную полигона мы с Машкой приползаем самые последние и невесёлые. Я – из-за настойчивого зазеркального самокопания. Она – по свойству натуры.
Капитан строго выговаривает обеим. Но на построение мы успеваем. Здороваемся и встаём в хвосте шеренги.
Все двенадцать человек моей группы экипированы одинаково – в защитные комбинезоны, черные берцы, шлемы и маски, закрывающие глаза.
Сегодня нам предстоит найти и обезвредить по три снаряда каждому. Стандартная учебная тренировка в Военно-космической академии им. А.Ф. Можайского города Санкт-Петербург. Здесь на старом полигоне проводят испытания оружия дальнего и ближнего поражения по будням и тренировки для кадетов по выходным. Это почти субботник, почти уборка территории. Только собираем мы осколочную шрапнель и скелеты неразорвавшихся мин.
Мы – будущее нашей родины, её надежда и спасение. Нам от восемнадцати до двадцати лет.
Делимся на связки, Капитан отдаёт приказ, мы разбираем миноискатели и сапёрные лопаты и разбегаемся по полигону.
Я, как обычно, в паре с Машкой. Моя соседка – самый свирепый кадет параллели. И самый низенький. Небольшой рост не мешает ей бросаться на врага с места, взлетая будто пружина, вырубать его с одного удара и победно прыгать на костях. А когда дерётся моя напарница, то цитирует Канта. Поэтому её стараются не трогать. Когда тебе не только кости, но и мозги ломают, это очень болезненно. Я свою соседку очень уважаю и немного побаиваюсь. Где гарантия, что ночью она не перегрызёт горло мне?
Но мы доверяем друг другу и старательно расходимся веером в поисках неразорвавшихся ракет. Это наш третий выход на периметр. Капитан обещал, что скоро мы станем тут частыми гостями. Все боеснаряды обезвредим.
Я не совсем понимаю к чему растрачивать столь ценные ресурсы в нашем лице, но начальству виднее.
Мы все одиноки, выросли в приюте. Сироты и беспризорники. Около десяти лет назад каждого из нас нашёл Главнокомандующий, отобрал из массы серости и отправил на обучение в школу имени К. К. Грота, учреждение для нестандартных подростков, как некоторые его называют. Там нам вложили в головы идеи о равенстве, братстве и патриотизме. И ни один из новобранцев не был отчислен на моей памяти. По исполнению четырнадцати лет некоторых перевели в Академию. Остальные проходят обучение в разных военных училищах Санкт-Петербурга.
Мы лучшие из лучших, элита юношеского военного подразделения. Второй курс Академии, специальная группа 213. У нас за спиной нет родственников, за которых надо бояться, нет склонности к капитализму, клептомании (тут не 100% гарантия) и некому оставить завещание.
Мы можем запустить ракету в космос и собрать разрывную бомбу из остатков Доширака. Наши навыки совершенствуются и расширяются не только в военной сфере, но и в научной. Мы слишком ценный потенциал, чтобы носиться по кустам в поисках древних железяк. Но приказы не обсуждаются.
На старый Ржевский полигон штатских обычно не пускают. Поэтому сначала принимаю фигуру передо мной за одногруппника. И только потом вскидываю лопату. Миноискателем драться нельзя, отчислят.
– Пароль? – спрашивает человек странного вида. Без оружия. Один. Длинный, вытянутый сверху вниз, с непропорционально большими глазами и заостряющимися кончиками ушей. Он возник словно из воздуха. Стоит, расслабленно опустив руки, ждёт уже довольно давно: кончики его ушей покраснели от холода. Одет в облегающие зелёные лосины и свободную кожаную куртку. Однозначный извращенец.
– Эмиссионная туманность Лагуна, – серьёзно повторяю бред собственного сознания. Нарушитель кивает, разворачивается ко мне спиной и топает в сторону реки Охты. Самое время – обезвредить подозрительную личность. Бью резко, быстрым рубящим ударом с левого угла, чтобы отразить было сложнее. Но противник уворачивается, зыркает зелёными глазами в мою сторону и убегает, мелькая черным рюкзаком между деревьев.
Ясен скафандр, несусь за ним. Бег по пересечённой местности – моё любимое занятие. Особенно после нескольких бессонных ночей.
Догоняю его только возле моста через реку. Охта растеклась, и вокруг ею берегов стоит низкий туман. Речная рябь искажает бег облаков. Насладиться бы видом, да подозрительные личности сваливают.
Бегун касается перил моста, делает шаг вперёд и пропадает. Сегодня ноги у меня оказываются быстрее мозга. С размаху вбегаю на мост и еле ухожу от столкновения с широкой спиной в изодранном одеянии.
Со всех сторон наваливается вязкая беззвучность: шаги, цокот, звон, чавканье, всё затихает, доносится будто из-за стекла, через болотистую трясину. Воздух становится гуще, плотней. Ещё немного и я смогу в нем плавать, нырять и утонуть.
Быстро натягиваю ворот куртки на нос и падаю к земле.
Если периметр отравлен, лучше прыгнуть в воду. Но вода в Охте опасного серого цвета. Ни капли синевы. Да и обстановка вокруг как-то поблекла. Словно выкрутили насыщенность цветов до минимума. На другой стороне моста бродят люди. И не совсем. Вернее, они совсем не люди. Что-то непонятное: у одного – непропорциональное туловище, у другого – большая голова и нет ног. Очень странные и очень нищие, совсем оборванцы.
Здесь точно применили биологическое оружие. В голове прокручивается план эвакуации, оцепления и обсервации территории. Натягиваю тканевую маску на лицо вместо респиратора. Она у нас всегда с собой, вдруг надо будет в торговый центр заскочить или радиоактивный периметр посетить. Первый пункт: сообщить о заражении…
– Она ко мне! – раздаётся радостный крик над ухом, очень напоминающий ржание.
Подскакиваю, принимая стойку и утыкаюсь носом в рыжую пятнистую лошадь. С большим кривым рогом на лбу.
– Будем знакомы, сестра, – шевелит губами животное.
Салютую ему кулаком. Пусть будет приветствие.
Конина подозрительно знакома. Повадками, голосом и чем-то ещё. Откуда мне её знать? Спина остроухого извращенца исчезает на другом берегу. Я готова стартануть за ним, но острый рог стоит на пути.
– Я твой тотем, так что, будь добра, повеселее, – доносится из лошади.
Чтобы вернуться, надо обойти неожиданного знакомого. А лошадь занимает все пространство от левого до правого перила. Я же должна была через неё пройти, чтобы оказаться здесь, это странно и опять наводит на мысли об экологическом оружии. Делаю вид, что рада. Как таможенник конопле в ридикюле у бабушки. Все равно подозреваемый сбежал, будем брать языка с копытами.
Конь встаёт на дыбы, гарцует и говорит человеческим голосом:
– За мной, мой новообретённый член семьи!
Упаси меня Кондратий от непарнокопытных родственников!
Зря я в дурку утром не сгоняла.
3. Патрон от патронника недалеко падает
Конина ведёт через реку. Вокруг клубится туман и видятся чудные силуэты, то ли русалки в воде, то ли змеи в воздухе.
Никогда не славилась хорошей фантазией. Я скорее человек приземлённый. И матричные системы даются мне намного легче сочинений по литературе. А тут можно написать целый эпос про потускневшую реальность. Но мне проще поверить, что у меня повреждена сетчатка, нежели признать, что происходит что-то невероятное.
Сделав шаг с твёрдого цемента моста, оказываюсь на жухлой траве. Краски выцветают, становясь черно-белой палитрой советского телевидения. Даже запахи пропадают. Этот берег – серое подобие настоящего мира, но в нем точно есть великаны. Голова одного из них удаляется в загадочные дали, она высится над макушками деревьев, как телебашня над городом, только не светится. Зря, кстати, вышло бы забавно.
Спутник заталкивает нас в высокие кусты недалеко от реки. Он настойчивый и явно пытается меня спрятать. Отбиваясь от настырных колючих веток, я интересуюсь:
– Как тебя зовут?
Первое правила разведки: развести подозреваемого на болтовню.
– Григорий, – мне кажется, лошадь пытается улыбнуться. И выходит у неё не особенно любезно. Можно даже сказать “пугающе”.
Я, конечно, редко с конями разговариваю, да и хожу за ними с большой неохотой, но не игнорировать же единорога. Пусть и такого странного: мандарино-оранжевого. Этот окрас у меня в мозгу сочетается с Новым годом, запахам кожуры и поджаренной корочкой рождественского гуся из фильмов. Никогда не пробовала запечённую конину. Гуся, впрочем, тоже.
– Анастасия Ритковская, приятно познакомится.
– Знаю.
– Откуда?
– Я потомственный волшебный единорог. Думаешь, за зря копытами пыль выбиваю?
Хорошо хоть не розовый. Меня весь взвод на смех поднимет, когда притащу эту цветную пони к Капитану.
Очень необычное животное, оно обязано пообщаться с начальством. Упускать его точно нельзя! Даже если это не американский шпион, отправим этот генно-модифицированный продукт возить на себе Главнокомандующего на парадах! Вот он поднимает саблю, командует “Здравия желаю!”, а конь под ним: “Приветики, мои сладенькие морковки!” И парад веселее станет. Осталось дотащить деликатес до Капитана. Ездить на лошадях я не умею, но не думаю, что это трудное занятие. Ещё бы уговорить животное покатать меня на своей рыжей спине.
– А почему имя русское?
– Я вообще-то патриот.
– Ага, с рогом.
– Мы все едины.
– ЕдиноРоги?
ЕдиноРосы, единоКрысы, единоШизы…
– Смотри, – конь подскакивает, бьётся боком о дерево. На меня наваливается тысячетонная тяжесть бытия, заставляя осесть на траву. В глазах темнеет. Теперь синяк будет.
Собралась, Ритковская! На поле боя нельзя сознание терять! Боль в кулак, и я снова на ногах. Головокружение преодолеваю нажатием двух точек за ушами. Сглатываю густую слюну, перехватываю сапёрную лопату и оглушаю скотину резким ударом по морде.
В себя прихожу через пару минут. Мутным взглядом нахожу лошадь, лежим мы рядышком. Как сказал бы Капитан: «Патрон от патронника недалеко падает». Надо же, по морде получил собеседник, а страдаю я. В связи с чем несправедливость?!
– Не дерись больше. Все, что ощущаю я – отражается на тебе. Я – твоя сердцевина, – говорит осуждающе лошадь. Вид у неё обиженный и оскорблённый.
– Сердцевина? Это что вообще такое?
– Душа я твоя!!! Зверь на изнанке!
– Где?
Что зверь я вижу. Хорош истерить.
– Оглядись! – Ну и зубы у этой твари! Вперёд выступают сантиметра на три, неровные, как у бобра. А ещё она при разговоре плюётся. – Наш мир замкнут сам на себе. Он отражение другой стороны…
Я растерянно смотрю по сторонам. В небе тусклое голубое солнце на выцветшем жёлтом фоне. Вдалеке чернеют горы, рядом растёт лес. Деревья такие высокие и толстые, будто растут со времён динозавров. Их бледные листья кажутся почти серыми, лишь прожилки зеленеют от сока, бегущего внутри.
– Когда-то давно мы все были единым целым, но Творитель разделил нас, чтобы оградить невинных волшебных созданий от людских пороков. Мы чувствуем вас с Изнанки, знаем, что происходит в Ярком мире, – пока он вещает, обдумываю, как его связать, потому что такой гордый непарнокопытный меня на загривок вряд ли пустит. Отсутствие верёвки и размеры говорящего коня усложняют задачу до невыполнимой. – Чаще всего всем наплевать, чем занимается оболочка. Но некоторые могут влиять на её настроения или желания. Мы… Короче, я – это ты, ты – это я.
– И никого не нужно нам? – конина смотрит на меня неуважительно. Видимо, Мурат Насыров не распространён среди реалий серого мира. Я удивлена. Эх, огреть бы его ещё раз лопатой да ссыкотно. Бью я сильно, метко и обычно по делу. Вдруг опять сознание потеряю? По регламенту: в нестандартной ситуации необходимо влиться в окружение и втереться в доверие к подозреваемым. Технически, я на верном пути, вот только путь этот кажется ведёт в палаты с мягкими стенами. – Не очень-то мы с тобой похожи…
– Очень! Поверь мне!
На мой скептический прищур единорог откусывает колючую ветку и громогласно заявляет:
– Ты боишься громких звуков, любишь морковку…
– Ненавижу. Она застревает между зубов. Она твёрдая, её тяжело чистить! Кто в своём уме станет её грызть?!
– Ты любишь бегать и подставлять ветру лицо.
– Не люблю, это часть физподготовки.
– У нас одинаковые глаза. А глаза – зеркало души.
И хотела бы возразить, но…
