скачать книгу бесплатно
– Время! – прохрипел Игорь, вскочив на ноги. – Сейчас!
Подсунув под заранее приподнятый край концы палок, туристы с дружным «и-и-и, раз!», сдвинули его вниз. Уже через несколько мгновений стало понятно, что момент был подобран – лучше не придумаешь.
Зацепив, во время короткого скольжения, кучу своих собратьев, валун рухнул на атакующий клин, вызвав еще и «обстрел» несколькими тоннами камня. Основной удар пришелся на момент, когда штурмовая колонна прошла первый атакующий ряд своих соратников из четырех.
Из двух с половиной десятков легковооруженных воинов стоявших под местом диверсии, на ногах осталось меньше половины. Из «стального» клина штурмовиков – повезло только одному предводителю. Конечно же, вряд ли все лежащие на земле оказались убиты, но переломы или какие-то мелкие травмы получили почти все. Кому-то «повезло» оказаться лишь оглушенным, но такое счастье было весьма сомнительной и очень-очень временной удачей.
На какое-то время оба отряда замерли в ужасе, отхлынув друг от друга, и пытаясь осознать масштаб и причины трагедии. И как минимум минуту в ошарашенной тишине раздавались лишь несущиеся сверху воинственные мужские и женские выкрики…
Только чудом не попавшие под удар лавины бородачи чудом сумели сохранить строй. На счастье их предводитель оказался не склонен к впадению в ступор. Осознав, что более удачного момента не будет, он проревел какую-то длинную команду, и это окончательно изменило картину боя.
Правая половина европеоидов усилила напор на растерянных врагов, заставив их даже немного попятится, а левая – легко, в один яростный натиск разорвала два противостоящих им уцелевших ряда, и принялась буквально выкашивать слабо сопротивляющихся воинов. Но окончательную точку в организованном противостоянии поставили легковооруженный резерв, действовавший из задних рядов «бородачей».
С победными криками они так яростно рванули в прорыв, что окончательно смешали не попавшую под удар часть «вьетнамцев». После этого хоть о каком-то организованном сопротивлении речь прекратилась окончательно. Битва распалась на добивание прижатых к скалам групп неудачников, и преследование рванувших бросая оружие и щиты счастливчиков.
Правда, для путешественников все развивалось не так удачно.
Не потерявший внутренней собранности Игорь, смог вовремя сообразить, что еще немного, и разошедшиеся коллеги рискуют в запале врежут кому-то из потенциальных друзей. Поэтому отложив последний поднесенный камень, он стал на краю обрыва, и немного театрально раскинул руки:
– Кажись, хватит, под нами все равно уже никого нет, – рассмеялся стратег. – «Ура! мы ломим; гнутся шведы…»[16 - Строки из поэмы А.С. Пушкина «Полтава» (1828):«…Но близок, близок миг победы.Ура! мы ломим; гнутся шведы.О славный час! о славный вид!Еще напор – и враг бежит…»]
На цитировании пусть и действительно подходящей моменту классики, Игорь получил очень резкий и болезненный удар в грудь. Пошатнувшись, он застонал, но драма на этом не закончилась. Прямо на глазах ничего не понимающих коллег, его еще и ударила в живот здоровенная стрела. Снаряд был послан ни черта не понимающим в поэзии лучником с такой силой, что раздвинув ребра, вылез из середины спины. Почти на ширину ладони. В глазах онемевших от такого поворота женщин, успели отпечататься все до единого пятна ржавчины на наконечнике, как парень ухнул вниз.
Глава 2. Страна пирамид
Эверберг, осень 2037-ая от Исхода
(3 сентября 2017 года по «земному» календарю)
Игорь проснулся удивительно бодрым и с каким-то щенячьим чувством счастья. Предыдущий раз нечто похожее было разве что еще в университете. Курсе, наверное, на первом-втором. Только тем, кто все еще летает во сне знакомо это ощущение беззаботного парения и юношеской расслабленности.
Прямо с недостойным энтузиазмом, по крайней мере, для взрослого, почти тридцатилетнего мужика весом в сто килограмм, он прыжком переместился с кровати на пол, и только тут осознал, что не помнит, как здесь оказался. Да и самое главное: совершенно не представляет, а где это «здесь». Окинув более внимательным взглядом помещение, журналист наморщил лоб и перевел взгляд на себя, удивившись в очередной раз.
Нет, привычка спать раздетым была, но где трусы? Без этой детали он мог оказаться лишь в одном случае: если бы дома вышел из душа, завернувшись в полотенце, и сразу заснул. Но полотенца нет (Игорь бросил осторожный взгляд на кровать), да и здесь точно «не дома». Был, конечно же, еще один вариант – то самое исключение. Но даже в гостях у кого-нибудь из подруг так встретить утро можно было, только если бы перед этим удалось накидаться до полного выпадения в осадок. Еще раз, прислушавшись к ощущениям, решил: нет, для такого поворота слишком уж он свеж, бодр и чего там – счастлив.
«Что же такое случилось, и где интересно вообще моя одежда…»
И тут сознание пронзила память о последних событиях: удар, стрела, недолгий полет.
«Погоди-ка, меня же получается… или нет?!»
Практически рухнув под давлением мыслей на кровать, Игорь максимально изогнул шею, но не нашел и следа на правой ключице, по которой в его памяти с силой врезали чем-то твердым.
«В меня же, кажется, пращник попал. Боль же была просто адская, и уж синяк-то – всяко обязан был остаться, – в недоумении Игорь потрогал предполагаемое место. – Я же из-за того удара некоторое время шевельнуться не мог. Поэтому, наверное, и получил ту стрелу. Да, стрелу…»
Но и на животе не было никаких отметин. Ну, кроме тяги к гастрономическим излишествам, где-то внутри. На попытку помять, он отозвался голодным бурчанием. Автоматически успокаивающе похлопав себя по скрытым под слоем сытости бывшим кубикам, Игорь пока решил отложить размышления на такую непростую тему, и осмотреться еще раз. Но и тут оказалось «не разгуляться». Единственной деталью интерьера оказалась кровать.
«Какое, однако, странное лежбище… – осторожно переместившись коленями на холодный каменный пол, он заглянул под шедевр местного столярного мастерства. – Вряд ли это стандартная гостиничная мебель, хоть в Париже, хоть еще где…»
Кстати, судя по утреннему состоянию, сооружение было безусловно удачным. Наверное, даже достойно отдельного разговора.
В качестве основы неизвестные умельцы использовали две балки прямоугольного сечения толщиной сантиметров в двадцать и длиной с привычную «двуспалку». Положили их по краю будущей кровати и приставили, вырезав шипы, по два столь же массивных оцилиндрованных столбика к концам каждой из них. Все это соединили попарно тонкими, тщательно ошлифованными брусками. Получившиеся половинки, вместо панцирной сетки скрепил слоем длинных, очевидно бамбуковых реек, которые прижали к основе, использовав еще по одному обработанному бруску.
В итоге получилась необычно упругая разборная кровать с регулируемой длиной, без каких-либо высоких и не очень технологий. Тщательное ощупывание не выявило ни одной пружины, ни единого металлического гвоздя, но – двенадцать шипов в качестве соединений. Если прибавить сюда матрас из грубой, похожей на мешковину ткани, судя по ощущениям совсем недавно заново набитый какой-то пахучей травой, получается слишком уж аутентично для какой-нибудь реконструкции.
«Ну, кто бы стал так «отплясывать», вместо того, чтобы всего лишь прибить пару гвоздей?! Может быть, где-то в дикой амазонской сельве, но вокруг мало что напоминает доисторические хижины. Да и… пасись оно конем!» – ощущая почти физическую боль от таких размышлений, Игорь решил прекратить сомневаться, и пытаться понять, где же его одежда, где он сам, и куда делись остальные туристы.
Укутавшись в тонкое шерстяное одеяло на манер древнеримского патриция, парень вышел сначала в коридор, а потом и на деревянный балкон. Именно к нему его вывела дорога, выложенная из множества плотных и упругих циновок. Явно плетенных вручную.
Внешние стены многоэтажного здания, в котором он проснулся, были толщиной в шесть максимально больших или десять быстрых коротких шагов, то есть, как минимум, пять с половиной, а то и все шесть метров.
«Однако, монументально…»
Сложенные из обычного песчаника внутри, и крупных гранитных блоков не очень распространенного зеленого цвета снаружи, они выглядели очень надежными и при этом оставляли ненавязчивое ощущение уюта. Большинство встреченных по пути дверных проемов было завешено ткаными занавесками, с какими-то незамысловатыми сценками. Охота, битвы, склоненные люди, скорее всего, на полях или охотники в погоне за стилизованными до неузнавания животными. Звуков изнутри не доносилось, но все при этом было настолько странно, что заглянуть внутрь даже в голову не пришло.
Деревянная крытая пристройка, на которую Игорь вышел, шла вдоль всего здания и изгибалась, уходя с обеих сторон за поворот. Резные деревянные балки переплетались между собой, и оставляли ощущение массивного и надежного сооружения. Вертикальные столбы, казалось, сами собой вырастали из зернистого гранита стен и перетекали в стропила, поддерживающие много слоев темно-красной черепицы.
«Надо признать симпатично! Скорее это даже никакой не балкон, а галерея, – журналист подавил страх высоты, но чуть сильнее, чем надо, сжал пальцы на ограждении и далеко перегнулся над пропастью. – Ага, получается все это деревянное зодчество приспособлено к третьему этажу здания, а само оно практически врастает в край скалы. Блин, да тут высоты метров сто пятьдесят, а может и все двести!» – вернувшись в менее пугающее положение, исследователь затянул сползшее одеяло уже на манер набедренной повязки, и подивился густому аромату хвои, добивающему даже сюда.
Обрывистый склон плавно переходил в холмистую, заросшую лесом местность, лишь кое-где прорезанную изломанными линиями рек. Многоугольники немногочисленных и очень небольших полей, группировались вокруг подножия и не отлучались от него дальше трех-пяти километров. Где-то на уровне горизонта все это всклокоченное великолепие упиралось в серые склоны хмурых гор.
«Так, получается, что я нахожусь с юго-восточной стороны то ли замка, то ли крепости… как минимум – здания, – сделал вывод Игорь, рассмотрев преломление лучей восходящего солнца среди многочисленных снежных шапок.
Если смотреть почти прямо на юг, то в сплошной стене трех-пяти тысячников виден был единственный, но очень широкий разрыв. Наверное, не меньше 50-60 километров. Сам хребет занял весь горизонт с востока и куда-то на юго-запад. По крайней мере, отсюда был виден именно такой вариант местной географии.
«Ага, думаю, где-то там и затонул наш авиаизвозчик. Ну и все те, кому повезло меньше, чем нам. Вряд ли такие здоровые горные цепи здесь встречаются во множестве… Царствие им Небесное!» – религиозный лишь наедине с собой, путешественник добавил ритуальное пожелание, скорее стараясь отмахнуться от попыток вспоминать лица недолгих попутчиков, чем действительно желая устроить молебен.
Ненужные, да и откровенно неприятные метания прервали звуки, неожиданные донесшиеся из покинутого недавно здания. Уже через мгновение из дверного проема выскользнула первая увиденная местная жительница. Именно ее смех, прозвеневший игривым колокольчиком, сначала под каменными сводами, а потом и вырвавшийся вслед за хозяйкой на свободу, и заставил удивленного парня резко обернуться.
Звучавшая в женском голосе неподдельная искренность и очаровательная юная легкость, отозвалась на лице погруженного в самоедство Игоря искренней ответной улыбкой. Встреча «на Эльбе» была лишь немного скомкана сумбурными попытками мужчины чуть плотнее затянуть на чреслах одеяло, так некстати задумавшее сползти.
* * *
Красивая молодая женщина неуверенно переступила с ноги на ногу и суетливо поправила ярко-красный расшитый передник. На длинном до пят платье из неокрашенной светло-серой ткани он смотрелся, надо признать, вычурно, но симпатично. Не сумев сказать ни слова, и смутившись от этого еще больше, она принялась теребить одну из двух светло-желтых кос. Судя, по отсутствию удивления на лице, искала девушка именно его, однако все равно растерялась, когда понадобилось вступить в диалог.
Не стоит судить ее слишком строго. Даже с людьми не в пример старше и опытнее может случиться некоторый небольшой ступор, когда необходимость поболтать с носителями неизвестного им языка возникает неожиданно. И не кивайте на наше извечное «привет» по поводу и без. Это и подавно продукт современного космополитизма, но никак не замкнутого средневекового общества, в котором, судя по всему окружающему, и пребывала юная красавица.
Игорь, мгновенно осознавший, что творится с его милой визави[17 - Визави (франц. vis-a-vis) – лицом к лицу; тот, кто находится напротив, стоит или сидит лицом к кому-нибудь. В переносном значении может также означать оппонента.], не сделал ни единой попытки прийти на помощь. Скорее наоборот, продолжая улыбаться, он еще и добавив неловкости, когда подчеркнуто иронично приподнял бровь.
Нет, конечно же, журналист продолжал оставаться человеком скорее добрым. Просто девица была очень уж миловидна, а он сам – все еще слишком молод. Жизни ее эта клоунада ничем не угрожала, а поэтому в мужчине сработала пусть и немного коварная, но беззлобная привычка выжимать негарантированную дозу удовольствие от явного смущения слишком красивых женщин.
Игорь прекрасно помнил, что лишь в такие минуты есть шанс сразу понять, что перед ним за человек. В остальное время растерявшие в большинстве своем безыскусную искренность красавицы слишком уж себе на уме, и даже снимая одежду, не всегда дарят шанс увидеть себя настоящих.
Действительно, не спешите осуждать расшалившегося героя. Во-первых, черта эта все-таки действительно жизни не угрожает, во-вторых, дурнушки и от вас вряд ли дождутся особой тяги заглядывать в душу. Ну и в-третьих, привычной игры не случилось. Из дверного полумрака на сцену выскользнул еще один персонаж, сразу же уверенно взявший на себя инициативу в переговорах.
Высокий длинноусый шатен, лет 30-32 мгновенно уловил состояние потерянной для дипломатии напарницы. Обогнув замершую златовласку, он иронично хмыкнул, и задумчиво погладил бритый подбородок. Затем, воин выпрямился, хотя казалось, куда уж больше, как-то мягко и буднично опустив левую ладонь на короткий меч в щегольских деревянных ножнах с множеством бронзовых заклепок. Все это действо завершилось поклоном с приложенной к сердцу правой рукой.
В момент исполнения увертюры «Вежливость», раздался похожий на шелест металлический шум, и из боковых разрезов его длинной, почти до колен, замшевой куртки, ненадолго выскользнули мелкие звенья черненой кольчуги.
– Тротс, маньер! Фолгх мэй![18 - Тротс, маньер! Фолгх мэй! (фриз. «Горжусь, господин! Следуй за мной!») – традиционное уважительное приветствие фризов к вышестоящему звучит как «Экес тротс оп ват асиль!/Горжусь, что вижу!» При обращении к равному или предводителю-чужаку, чаще всего используют сокращенную форму «Тротс!/Горжусь!»] – приглашающе взмахнул рукой дипломат.
Убедившись, что Игорь готов за ним следовать, посланник обернулся и мягко подтолкнул в сторону двери свой раскрасневшийся «авангард». Красотка, наконец-то получившая опору в этом качающемся мире, взмахнула косами и рванула куда-то внутрь здания. Правда, уже через пару минут турист выяснил, что цель, для такого ускорения, оказалась совсем не далеко. Когда он повторил свой недавний путь в обратном порядке, на пороге комнаты, где довелось неожиданно проснуться, его ждала давешняя «болтушка». Снова приглашающий жест провожатого, и временно голозадый путешественник наконец-то получил назад утерянную одежду.
Приятно удивившись, что сине-голубой шелковый костюм, белье и обувь не только вернулись, но и приведены в порядок, Игорь пришел в еще более благодушное настроение. Но расслабившись, тут же за это поплатился, обнаружив плохо отстиранные пятнышки крови в предсказуемых местах. А в районе живота и спины, еще и аккуратно заштопанную сквозную дыру.
«Да твою ж ты набережную… значит, все было! – практически вслух застонал Игорь. – Значит, все и правда было…»
Но длительных переживаний и трогательного самоуглубления не получилось. Терпеливо дожидавшийся пока парень закончит, воин снова поманил за собой.
Дорога к следующему пункту назначения скрывалась где-то в глубине. Сначала всего лишь с десяток различных лестниц и переходов, потом – временные спутники под открытым небом, огибают снаружи длинную одноэтажную пристройку, и вот они почти пришли.
Цель – в качестве ножки к печатной букве «т» присоединялась к пятиэтажному, только что покинутому, зданию. Логично было предположить, что в этот 50-метровый «аппендикс» можно было попасть и быстрее, но опоясанный мечом «путеводитель» очевидно, считал иначе. Узкая улочка, среди плотно стоящих двух- и трехэтажных домов, уперлась в небольшую, но, несомненно, главную площадь поселения.
«Ага, парадное крыльцо! Значит, меня сейчас будут принимать официально…»
Пройдя мимо затянутых в броню и вооруженных ростовыми копьями стражей, они оказались у входа (как выяснилось чуть позже) в тронный зал местного правителя.
– Ком ин ди хойс, маньер![19 - Ком ин ди хойс, маньер! (фриз.) – Проходи в (благородный) дом, господин!]
Воин остановился у широкого распахнутых двустворчатых врат, чуть посторонился, и в который раз изобразил характерный приглашающий жест. Но сам с места не тронулся.
«Приглашаешь? Ну да, я так понимаю, местной власти пора уже узнать, кто мы такие. Хотя как мы будем объясняться… Чего-то, конечно, попробую, но не с моими знаниями разбирать ту причудливую смесь, на которой вы тут бормочите…»
* * *
Распахнутые под самым потолком ставни давали достаточно света, чтобы идти не спотыкаясь. Два десятка открытых под самым потолком окон, на всем протяжении зала даже создавали иллюзию какой-то особой близости к небу. Но это только на центральной дорожке. Строители как-то умудрились сохранить плотные залежи легкого сумрака, оставив большую часть зала в тени.
Массивные каменные стены только прибавляли приятной прохлады. Причудливые барельефы и вовсе сводили на нет, попытку зацепиться взглядом за что-то вне освещенной тропинки. И лишь через несколько мгновений, когда глаза окончательно приспособились к здешнему освещению, Игорь сообразил: путь лежит к дальней от входа половине.
Местный хозяин расположился на небольшом, примерно по колено возвышении. Высокое резное кресло, украшенное головой кабана или, если судить по размеру клыков, скорее, вепря, не оставляло сомнений.
Немного неуверенно улыбнувшись, Игорь сделал первый шаг. И хотя идти было не так уж и далеко, однако по пути он успел предложить и отвергнуть несколько вариантов того, на каком расстоянии будет «пристойно» остановиться. Еще сильнее одолевал вопрос общения. Все это время в голове вертелась дурацкая, даже на первый взгляд мысль, о рисовании каких-нибудь картинок и прочая придурь…
Как выяснилось, вопросы этикета здесь находились под самым пристальным контролем. За четыре шага до возвышения, один из двух вооруженных короткими копьями воинов, замерших справа и слева от трона, сделал шаг вперед и выставил ладонь в останавливающем жесте. Через мгновение разрешилась и проблема общения.
– Кто ты? Из каких земель? Какого ты рода? – спрашивал тот самый обладатель роскошной и, конечно же, очень результативной секиры, который запомнился туристам во время битвы в ущелье.
Удивительнее всего оказалось не то, что Игорь понимал, о чем его спросили. Самым поразительным ему почему-то показался факт, что одновременно с понятными ему словами, звучала и некая странная лабуда. Параллельно привычной русской речи, шел второй поток звуков, состоящий из каких-то явно знакомых, и одновременно ни капельки не понятных слов.
– Ви я эйз? Ван ватер ланд? Ва дон йа сортие?[20 - Ви я эйз? Ван ватер ланд? Ва дон йа сортие? (фриз.) – Кто ты (дословно – кто ты есть)? Из каких земель? Какого ты рода?] – раздавалось под гулкими сводами.
«Ага, дело походу будет долгим, – подумал журналист; раздосадованный некоторой внутренней растерянностью, он представил, что дал себе внутреннего пинка. – Ты же, забодай тебя коза, профессионал! Говорить с людьми, топоры у них, метлы или авторучки, твое профессиональное «колдовство». Соберись, мудила!»
Внутренний призыв неожиданно помог.
– Меня зовут Игорь, – уже вслух добавил он, отбросив факт, что по-прежнему говорит на русском, но его понимают. – Коротко ответить на остальные вопросы, наверное, не получится, и мне придется, возможно, переспрашивать уже самому. Как я могу обращаться к уважаемому хозяину?
– Действительно, вежливый хозяин, принимая в гостях помогших ему победить в непростом бою, наверное, должен первым назвать себя, – улыбнулся мужчина. – Тем более, как я понял, вы совсем не знаете здешних земель, и пришли к нам… не по своей воле. Племена народа фризов и многие люди другого корня, знают меня под именем Эрвин Сильный. Вот уже тридцать второе лето, как я наследовал своему дяде, и стал ярлом[21 - Ярл – наследственный глава племени, сосредоточивший в руках, наиболее полную власть; в большинстве случаев владеющий правом высшей судебной и исполнительной власти, возглавляет племенное ополчение, и как минимум формально, считается хозяином земель, которые племя контролирует. За исключением участков, переданных нижестоящим знатным семьям или родам за заслуги или после получения выкупа. Право объявления войны и заключения мира может находиться как в руках ярла, так и оставаться прерогативой народного собрания. У ивингов народное собрание может собираться лишь по желанию ярла.] народа ивингов, что ведут свой род от Дикого Кабана. Мы ходим в бой под стягами кинефатов[22 - Кинефаты – самый крупный племенной союз фризов, владеющий центральной частью побережья и самыми богатыми землями. Более 300 лет прошло с момента, как таны и ярлы 27 племен союза не выбирают верховного правителя – конунга.], но сами вышли из племени готов. В здешних землях есть еще три родственных нам народа. Воины одного из них, так решила судьба, выставляют стяги среди тубантов[23 - Тубанты – второй по значимости племенной союз фризов, в который входит 23 племени. На начало повествования прошло почти 170 лет, как в междоусобице прервалась династия их последнего конунга. Владеют землями в западной части побережья, и страдают от набегов агрессивных янгонских горцев, которых водят в походы воины-жрецы.],а два других, – как и мы, – считаются кинефатами.
– Ты сказал, что носишь имя… Ингер, Ингар?
– …скорее – «Ингвар»[24 - Игорь – мужское имя, существует несколько версий происхождения. Наименее распространенная – кельтская, где корень [ing] означает «правителя» или «правление». Нашему герою льстит, но учитывая обстоятельства, он решил выбрать менее пафосный и претенциозный вариант от скандинавского имени Ingvarr или Inglar, где первая часть [ing-] имя скандинавского Бога плодородия (изобилия), а вторая [-varr] означает «воинство, сила». Считается, что в древнерусском языке имело значение «охраняющий имя Бога».], хотя в наших землях его принято произносить как «Игорь», – очевидно некоторые нюансы образования имени ярлу были известны, и он на мгновение перевел взор на воина, стоящего от него справа.
Дипломированный филолог самую малость напрягся, но плохо ничего не случилось. Скорее – наоборот: подчиняясь, мужчина отставил в сторону копье, и на мгновение скрылся за массивным сооружением, служащим троном местному владетелю.
Чтобы тут же вернуться с невысоким, но солидным и даже на первый взгляд довольно удобным табуретом, у которого помимо продолговатого толстого сидения, оказались широкие подлокотники.
«О, да это же какой-никакой статус! Я не буду стоять…»
– Присаживайся, у нас будет длинный разговор! – довольно благожелательно уточнил хозяин. – К сожалению, по дороге назад у нас было слишком много раненных, и «лифенскраф» у меня хватило, только на то, чтобы не дать им умереть. Очень недолго смог поговорить с твоими спутниками.
– Прости, ярл, ты сказал «лифенскраф»? Я тебя хорошо понимал до этого момента, но вот это слово – не получилось…
– Значит, в вашем языке такого нет. Попробую объяснить… Ты, конечно же, видел, что при порезах или других ранах из тела течет кровь? Если ее не останется, или будет слишком мало, человек не сможет сначала ходить, а потом и совсем умрет.
– Да, конечно.
– В душах тоже есть «кровь». Она не красная, скорее напоминает золотистый огонь или дневной свет. Некоторые из людей его могут видеть вокруг тел, даже не становясь жрецами. «Лифенскраф» – это сила самой жизни, и не только. С ее помощью, можно зарастить раны, создать мост между разумами, как мы сейчас делаем с тобой, можно достичь очень многого.
– Надо же… В наших землях идут разговоры о чем-то похожем, но чаще всего они оказываются ложью. А у вас так может всякий?
– В простом человеке сила жизни почти не задерживается. Раз, и схлынула, как волна. Лишняя почти вся вытекает, но еще некоторое время ему хорошо. Становится веселым, может много быть с женщинами, долго работать, меньше устает в битве. Но у некоторых людей сила держится дольше. Половина дня – легко, даже день! Пока не исчерпается от разных дел или не истечет со временем сама. Если такой человек может не терять разума от ее избытка, способен закрывать собственные раны, даже прямо во время битвы, – он может стать великим воином – стражем пирамиды. Если же у этого необычного человека получается еще и передавать силу другим – лечить, говорить разумами, – то у него есть возможность достичь большего – стать жрецом пирамиды…
Ярл, вдруг остановился, удивленно посмотрел Игорю в глаза и расхохотался. Воины остались неподвижными, однако журналист готов был поклясться, что внутренне они как-то подобрались и парень почувствовал себя несколько неуютно под прицелом двух пар внимательных «прицелов».
– Ингвар, давай договоримся, – предложил хозяин, вытирая слезы, – вы нам помогли, ты и твои спутники – мои гости, и сможете пользоваться гостеприимством, сколько посчитаете нужным. Я обещаю, что постепенно отвечу на все твои вопросы. Но мы в той долине оказались не просто так, поэтому сейчас, мы будем обсуждать только мои вопросы!
– Мне кажется, что это довольно щедрое предложение, – едва скрывая облегчение, согласился гость. – Конечно же, я готов.
– Откуда вы пришли?
– Мы и сами не знаем. До того, как столкнуться с вами, шли, смотрели по сторонам, обсуждали все, и могу лишь сказать: мы родились под другим небом. Сможешь ли ты поверить в мои слова, но это единственное, в чем я уверен.
– А дракон, которого дозорные видели семь дней назад?
– Наверное, говорить «дракон» не правильно. Он не было живым, и не был опасным. Нет, причинить вред такой «дракон» смог бы, но только один раз, да и то, в первую очередь себе, своим поводырям да тем, на кого рухнул бы внизу. Лучше называть его «летающей… колесницей» что ли.
– Значит, твои спутники не солгали: вы прилетели. А как он это делает?
– Извини, ярл, все-таки задам небольшой вопрос: у вас есть, например, большие приспособления, которые с помощью силы воды или ветра вертят камни, а те мелят зерно?
– Да, вода крутит колеса двух мельниц здесь, рядом с городом.
– О, отлично! Тогда мне будет легче. Так вот, представь, что это летела такая огромная мельница, которую по небу гнала сила специальных приспособлений. То ли они сломались, то ли просто эта сила закончилась, но толкать вперед стало нечем, и «колесница» просто рухнула под собственной тяжестью. Остатков силы хватило, чтобы упасть не камнем ровно вниз, а по большой дуге, потому что изначально «колесница» находилась очень-очень высоко. Может быть даже выше двадцати тысяч шагов.
– Кто-то из вас мог бы создать такую же «колесницу»?
– О, нет. В наших землях каждый учится только своему делу, потому что работа стала очень непростой. Особенно такая. Где создают летающей по небу, или бегающие по земле «колесницы». Без лошадей. Я, например, не умею ничего такого строить, но учился десять лет, чтобы просто считаться взрослым мужем, а потом – еще пять, чтобы в моем доме всегда была еда, и мною интересовались женщины, – хмыкнул Игорь. – Те, кто строят такие чудесные приспособления, учатся еще дольше и именно этой работе. А потом они еще стараются узнавать новое о том, как летать, всю остальную жизнь.
