скачать книгу бесплатно
– Аспирантом ты быть не можешь, – снисходительно сказал Дегатти. – И в Монстрамине… учатся специфические индивиды. Там… ты можешь перейти в разряд пособия.
– Ну они же не магиозы.
– Я не хочу, чтобы ты занималась вивисекцией.
– Вот! – вспыхнула Лахджа. – Как, по-твоему, мне улучшать метаморфизм, если ты мне шагу не даешь ступить?!
– Это ради твоего же блага.
Лахджа потянулась к мужу мыслью и ощутила беспокойство. Он одновременно представлял беснующегося демолорда и ее за лабораторным столом, с миллионами нервов, протянутыми к…
– Я не стану магиозом! – сказала Лахджа. – То есть ты не станешь магиозом! Я знаю, что у вас запрещено, а что нет! А Хальтрекарок давно про нас забыл. Он не живет прошлым – и ты не живи.
– Откуда тебе знать? – спросил Дегатти, открывая дверь. – И… и не сбивай меня с толку! У нас есть более важные темы для… как ты умудрилась вообще?!
– Я дочь Матери Демонов. Нас такими создали – чтобы мы плодились… размножались… и ассимилировали всех остальных. Я так думаю.
Дегатти не высказал своего мнения по этому поводу. Уже войдя в прихожую и бесстрашно встретив взгляд енота, он напомнил:
– Но чары же…
– Я не знаю! Что ты от меня хочешь? У нас будет ребенок, смирись. Если родится что-нибудь непотребное, утопим в ведре.
– Нет уж… – проворчал Дегатти.
– Шоколадку пьинесли? – высунулась из шкафа Астрид.
Ее мордашка была перемазана шоколадом. Девочка сидела на горе оберток, облизывалась и хотела еще.
– Хорошо, что у демонят не бывает диатеза, – флегматично сказала Лахджа.
Обычный ребенок столько шоколадок за раз бы не осилил. Но Астрид – наполовину гхьетшедарий. У нее внутри есть анклав, собственный складной мирок. Гораздо меньше, чем у полноценных гхьетшедариев, глотать вещи крупнее нее самой она не может, но все равно тянет в рот чуть ли не все, что видит.
Раньше это было настоящей проблемой, но со временем ее обжорство худо-бедно обуздали… худо-бедно. Она по-прежнему периодически съедает больше, чем способна переваривать, но теперь ее хотя бы не рвет этим. Теперь это становится частью анклава… и он, возможно, растет.
Дочь следовало наказать, но мысли были заняты другим. Поэтому нотацию Астрид прочел отец.
– Дочь, нельзя съедать все вкусное сразу, – проникновенно заглянул ей в глаза Майно. – Тогда тебе ничего не останется на завтра.
– А… завтра Добрый День! – нашлась Астрид. – Бабушка Юмпла принесет новых!
– Боюсь, к невоздержанным жадным девочкам бабушка Юмпла не прилетает, – сказал Дегатти, проходя на кухню.
– Да, завтра Добрый День… – с намеком протянула жена.
– У меня есть подарки, – с превосходством ухмыльнулся Дегатти.
В прежние времена, когда Дегатти еще был вольным холостым волшебником, у него периодически сменялись пассии. Иногда так часто, что он не успевал запоминать их дни рождения и прочие знаменательные даты. И чтобы не падать лицом в грязь, волшебник завел в кошеле особый тайничок. Тайничок, где хранил подарки на любой случай.
Всегда, когда у него появлялись лишние деньги, он делал запас на будущее. И когда очередная добрая знакомая вдруг оказывалась именинницей, Майно Дегатти делал хитрое лицо, совал руку в кошель и говорил: «А у меня для тебя кое-что есть…»
Подарки там самые разные, но все довольно универсальные. Многие отлично подойдут и для четырехлетней девочки.
Надо только вспомнить, что там у него скопилось…
Но это завтра. А сегодня… Лахджа принюхалась к чудесному аромату. Енот как раз доставал из жаровни курицу. Бытовой фамиллиар поразительно ловко орудовал кастрюлями и сковородками, несмотря на невеликий рост.
– Гусыня, индейка или кур-рица – тр-радиционное блюдо, подаваемое на Последний День, – отчеканил попугай, вышагивая по столу. – Глава семьи в этот день р-разр-резает птичью тушку лично, одар-ряя всех по своему р-разумению!
– Ясно, – сказала Лахджа, беря нож.
– Эй, минуточку, – возмутился Майно, тоже потянувшись к ножу. – Я глава семьи!
– Ты не можешь быть главой семьи, – ухмыльнулась демоница. – Нож-то у меня.
Дегатти рассмеялся, но хватки не ослабил, а его взгляд стал жестким.
Енот невозмутимо расставлял тарелки с печеным бататом, нарезанными овощами и сыром. Появились соусники с разноцветными подливами, бутылка янтарного хошимирского и сок для Астрид. Засветились вечные свечи в бронзовых канделябрах.
Енот Ихалайнен сегодня весь день готовил предбонадисное угощение. Завтра они пойдут гулять и будут принимать гостей, но сегодняшний вечер – только для семьи.
Тем временем Лахджа и Дегатти продолжали сражаться за нож. Это почему-то стало принципиальным. Попугай тревожно переводил взгляд с одного на другого. Он курицу не любил, но вот батата и орешков ему хотелось. А трапеза не начнется, пока эти двое не…
И тут в битву вмешалась Астрид. Ей хотелось того же, чего и всем – и она прыгнула в самый центр. Чуть ли не на нож. Дегатти и Лахджа одновременно вскрикнули, отшатнулись, перехватили Астрид и вместе рухнули на стол. Огромное блюдо подлетело кверху и сочная, ароматная, поджаристая курочка со свистом унеслась в окно.
Она не погибла, ее спас Тифон. Боевой фамиллиар прыгнул следом и поймал тушку сразу тремя пастями. Но при всей своей преданности он оставался прожорливым псом…
– Молодец, Ти… а-а-а…
– Я поделюсь, – стыдливо сказал Тифон, передавая остальным свои вкусовые ощущения.
– Фу, не надо!..
– А я не чувствую! – заверещала Астрид, которая тут единственная не входила в фамиллиарную сеть и иногда из-за этого огорчалась.
У Лахджи удлинилась рука, и она потянула за куриную ножку, которая торчала из пасти пса. Даже пока не обслюнявленная.
Тифон зарычал. Его взгляд стал виноватым, но когда Лахджа снова потянула – он снова зарычал.
Даже обретя разум, фамиллиары оставались животными.
– Эх, какие вы идиоты, – сказал Снежок, ковыряя лапкой сыр. – Ихалайнен, мы тут единственные здравомыслящие лица. У тебя есть еще курица?
Енот шваркнул тарелкой об пол. Он смотрел на этот разгром, и у него дрожала нижняя губа.
– Да я приберу, – пообещала Лахджа. – А еду мы сейчас новую… закажем…
– Не на… – начал Дегатти.
Но было поздно. К услугам Лахджи всегда оставалось великолепное Ме Зова Еды. Обычно она им не пользовалась, потому что енот готовил вкуснее, а Майно почему-то настаивал, чтобы Зов Еды в доме не применялся. Но сейчас другого выхода явно нет, так что…
На столе появилась птичья тушка. Сочная, ароматная, поджаристая и почти вдвое крупнее той, что исчезла в желудке Тифона.
– О, индейка! – обрадовалась Лахджа. – Видишь, как все хорошо обернулось!
Муж почему-то не обрадовался. Он торопливо задернул шторку, а за ножом вовсе не потянулся. А ведь Лахджа собиралась ему уступить.
– Давай, можешь нарезать, – великодушно сказала она.
– Не искушай меня, демон, – отказался Майно, напряженно к чему-то прислушиваясь.
– Да что не так-то?! – возмутилась Лахджа.
И тут в дверь забарабанили. Дегатти закатил глаза и пошел открывать, пока Лахджа спокойно нарезала добычу.
На пороге стоял мэтр Вескатуччи. Декан объектального факультета и сосед по общежитию. Тучный, краснолицый и очень недовольный.
– С наступающим вас, коллега, – кисло сказал Дегатти. – А добродневные колядки только завтра.
– Майно, у меня со стола только что исчезла индейка, – упер руки в бока декан. – Ты ее не видел?
– Неть, не видели!.. – прокричала Астрид, выбегая из кухни с ножкой в руке.
Она держала ее так, словно бежала в бой с мечом наперевес.
– Ой, я забыла… – пробормотала Лахджа, тоже высовываясь в коридор. – Ме же не создает еду, а притягивает ближайшую, а она… обычно чья-то…
Ты не забыла. Ты думала, что прокатит.
А ведь могло и прокатить!
Нет.
– Майно, мы все тут волшебники, – сухо сказал Вескатуччи. – Я тоже умею призывать еду. Но так никто не делает – это воровство.
– Я знаю, знаю… – опустил взгляд Дегатти. – Это не злонамеренно… случайно получилось… Можете мне поверить, коллега, это случайно…
– Может, бутылочку янтарного хошимирского? – помахала бутылкой Лахджа. – А то индейка уже… не в форме… Мне очень жаль.
Вескатуччи тяжко вздохнул. Конечно, он не собирался вызывать Кустодиан из-за тушки индейки. В Клеверном Ансамбле то и дело происходит что-то такое. Постоянно кто-то колдует, иногда при этом случаются мелкие инциденты, и внимания на них обращают не больше, чем на угодивший в окно снежок.
Декан пристально посмотрел на бутылку. Потом на заискивающую улыбку Лахджи. Соблазняет, демоница… а ведь он завязал… этот Добрый День собирался встретить трезвым…
– Янтарное, да?.. – промямлил он. – Ладно, давайте… Жена меня поедом съест, но что уж там…
Когда дверь закрылась, Дегатти тоже отломил себе ножку индейки и спросил:
– Ну вот почему ты никогда меня не слушаешь? Ты же мой фамиллиар.
– Так ты слова против не сказал.
– Так я даже не успел!
– А вот надо было успевать, – сказала Лахджа, собирая рассыпанный по полу батат. – Тогда бы и не осрамился, может.
– Я бы не осрамился?!
– Ну да. Ты же у нас глава семьи. А я так, фамиллиар.
– То есть когда тебе удобно, ты свободная женщина с границами, которые надо уважать и ни в коем случае не переступать. А когда я прошу от тебя соответствующей ответственности… ты всего лишь фамиллиар.
– Это просто индейка, – спокойно сказала Лахджа.
– Да это не из-за индейки!..
Майно замолчал, чувствуя себя глупо. Вот как она это делает? Почему? Зачем?
– Зачем ты выводишь меня из себя? – спросил он и тоже стал собирать батат.
– Проверяя, до какой степени ты меня терпишь, я убеждаюсь, что все еще не растворилась в тебе, – неожиданно серьезно ответила Лахджа. – В тебе, в твоей жизни и даже мыслях. Я люблю тебя, но я – не ты. Я личность.
– Противная какая-то личность… – пробормотал Дегатти. – Но я тебя тоже люблю…
– Очень хорошо, потому что я продолжу.
Волшебник кинул в жену бататом.
Несмотря на все треволнения сегодняшнего дня, закончился он мирно и спокойно. Праздничное угощение таки получили все, пусть его частично и пришлось собирать по полу. Индейка декана оказалась очень вкусной. А в домашнем погребке нашлось пусть и не янтарное хошимирское, но вполне приличное гарийское.
Когда набегавшаяся и объевшаяся Астрид уснула, родители еще долго разговаривали. То вслух, то мысленно. В основном мысленно, отгородившись от остальных фамиллиаров, и в особенности от Снежка. Он, правда, все равно приперся и осуждал, но хотя бы молча.
Лахджа и Дегатти сейчас переживали сложный период. В браке они провели уже два с половиной года, и поначалу-то не ссорились вообще. У них был медовый месяц, они радовались, что спаслись из Паргорона, и были со всех сторон счастливы.
Потом начались раздражающие бытовые мелочи. Они стали замечать недостатки друг друга и иногда ссориться из-за пустяков. Дегатти так и не смог до конца избавиться от игровой зависимости, а Лахджа оставалась демоном со всеми вытекающими. К тому же у них подрастала дочь, которая поначалу дичилась отчима и даже немного пыталась убить.
Но со временем они хорошо друг друга узнали. Научились мириться с недостатками и лишь изредка выплескивали негатив.
Что вы хотите? Сложно жить в браке, когда вы читаете мысли друг друга.
Но свои плюсы у взаимного чтения мыслей тоже немалые, поэтому они всегда мирились. Иногда бурно. Иногда очень бурно. Одно из таких перемирий, похоже, и привело к тому, что через несколько лун у Астрид появится брат или сестра.
– А через сколько лун? – уточнил Дегатти.
– Ну… наверное… как Астрид?.. она, правда, вайли… хальт… вайли. А это будет полудемон… если будет.
Лахджа помрачнела. Она понятия не имела, что на этот раз родит… если родит. Это запросто может закончиться каким-нибудь выкидышем.
Не потому, что у нее проблемы. Демоницы-то как раз очень выносливы в этом отношении. Просто плод может оказаться нежизнеспособным. Судя по Астрид, Матерь Демонов очень волновалась о чистоте линии, так что внедрила какие-то евгенические механизмы. Астрид – фархеррим наполовину, но при этом почти неотличима от чистокровной.
