скачать книгу бесплатно
– Исполнять, олухи! Немедленно!
Вальтера, сидевшего на жёстком табурете перед рабочим столом Зака, била крупная дрожь, несмотря на плед, в который его закутал Триз.
Покачав головой – такого отходняка Зак прежде не видел, он дёрнул головой, указывая Второму на кофе машину и всего несколько минут спустя, та мелодично звякнула, давая сигнал о готовом напитке. Сразу же зарядив вторую кружку, и, заодно приготовив третью – оба офицера отряда были редкостными кофеманами, Триз отхлебнул почти треть готового напитка и, не дожидаясь разрешения Зака, плеснул в кружку коньяка, понимая состояние Вальтера.
Временно живой – такая отметка теперь красовалась в его личном деле, благодарно закивал, держа кружку обоими руками и сделал несколько быстрых глотков, заливая в себя раскалённый, практически кипящий, напиток.
– Спасибо, господа, – негромко произнёс он заметно расслабляясь – всё же смесь кофе и коньяка была и остаётся лучшим лекарством от стресса.
– Я… – Новый глоток начал возвращать прежде белому как мел лицу, живые цвета: – Я готов продолжить обсуждение.
– Обсуждение? – Получивший своё кофе Зак тоже сделал небольшой глоток и стрельнув взглядом по пустой подушке – Теодор где-то прятался, пережидая опасные времена, нахмурился:
– А чего ты обсуждать собрался?
– Сделку, – просто ответил Вальтер, нахальство и наглость которого росли одновременно с приятным теплом, начавшим заполнять его тело: – Нашу сделку, господа.
– Ну ты… Ты даёшь! – Выдохнул, не скрывая своего восхищения Зак: – Смертник, а права качает! А, Триз? Что думаешь?
– Думаю, – пройдясь по комнате, тот остановился за спиной парня, положив руку ему на плечо и ожидая, что тот вздрогнет от неожиданности. Увы, но подобного не произошло – Вальтер не вздрогнул и не отвёл взгляда с переносицы Зака, твёрдого взгляда, заставлявшего командира отряда «Зак-Зак» чувствовать себя неуверенно.
– Думаю, – повторил Триз, досадуя, что трюк не удался: – Что его в шлюз вернуть надо. Да и парней позвать – они всё же ставки делали – чего тянуть.
– А я вот думаю, – поставив кружку на стол, Зак откинулся на спинку своего массивного, коричневой кожи, кресла, переплетая пальцы в замок: – Что из этого молодчика вполне бы мог вырасти неплохой офицер. Жаль, конечно, – расплетя пальцы, он, не скрывая сожаления, развёл руки: – Что за борт выкинуть придётся. Жаль. Очень жаль – нам бы мог пригодиться офицер с таким характером.
– Какие условия? – Сделав очередной глоток, практически прикончивший напиток, Вальтер чуть повернулся, отыскивая Триза и, когда тот оказался в его поле зрения, протянул ему кружку:
– Повтори. – Его взгляд, игнорируя раскрывшего рот от такой наглости Второго, вернулся к Заку:
– В принципе, я – согласен. Но мне хотелось бы обсудить свои обязанности и оплату.
Сухой стук карандаша, которым командир отряда остановил готового наброситься на Вальтера Триза, заставил того замереть, ограничившись недовольным рычанием.
– В принципе, – усмехнувшись, Зак вернул Вальтеру насмешливый взгляд: – Ты – труп, хоть и можешь говорить, пить моё кофе, с моим же коньяком и портить воздух. Воздух здесь – тоже мой. Я за него плачу, – усмехнулся он: – ПлАчу и плачУ – цены здесь, кхм, кусачие. А ведь могу и не платить – это я про тебя. Сэкономлю. Тебя – за борт, расходы – долой. Так что, – сделав глоток кофе он кивнул Тризу: – Водички ему налей, нечего труп баловать. А ты, – следующий кивок был адресован Вальтеру: – Рассказывай. Подробно, с деталями. Послушаю – а тогда и решу, что с тобой делать.
– Как скажете, – не стал спорить тот, и, приняв стакан холодной воды, продолжил:
– Что я работал оператором здесь, – кивнул он в пространство, подразумевая Станцию: – Вы знаете. Что я дежурил в момент падения того корабля – тоже. Верно и то, что фиксация мест падений обломков, всех – и целых, ставших сейчас гнёздами механоидов, и не целых – некоторые из которых уцелевшие машины пытаются восстановить – да, это верно и известно всем. Так же, вы знаете, что некоторые гнёзда разваливались в воздухе.
– Короче, – проскрипел Триз, чувствовавший себя оскорблённым произошедшим с кружкой: – К сути давай.
– Я уже почти добрался, – улыбнулся ему Вальтер: – До сути, Триз. А она такая, – вернул он взгляд на Зака: – Когда Сенаторы грохнули гнездо, где были Золотые сосуды, я решил проверить – а не отвалилось ли что от того гнезда по дороге. Доступ к данным у меня был и уже через несколько минут я проверял записи.
– И? Что увидел? – подался вперёд Зак: – Говори! Уцелело что?
– Да. То гнездо разделилось на две части. Не развалилось, – поднял он вверх палец, заостряя внимание на этом факте: – А именно разделилось. Большая часть была уничтожена Легионом «Носок» и Сенаторами. А вот где вторая, меньшая, успешно совершившая посадку, где она лежит – знаю только я.
– Спасибо, что рассказал – Рука Триза опустилась на плечо Вальтера: – А сейчас – вставай, в шлюз пойдём. Найти второй кусок мы и без тебя сможем.
– Это вряд ли, – дёрнув плечом, он сбросил ладонь Триза: – Я что – совсем дурак по-твоему?
– А разве нет? – Теперь Триз держал его крепко: – Только дурак будет бабу под камерами трахать и кончать. Вставай. Зак прав – ты не стоишь воздуха, которым дышишь.
– Я стёр запись, – проигнорировав его слова, Вальтер посмотрел на Зака: – Стёр, поставил сверху другой кусок, снова стёр и снова перезаписал. Там, на записи, вам концов не найти. А здесь, – подняв руку, он постучал себя по лбу: – Здесь найти можно. Ну так как, командир, – усмехнулся он, глядя прямо в глаза Зака: – Договариваться будем? Золотой сосуд ой, как дорого стоит.
Глава 2
Рутина
Полковник Семеров проводил обход.
Особой нужды в подобном мероприятии не было – с высоты обзорной площадки его хозяйство, хоть и разросшееся за последний год, было как на ладони, но полковник был верен своим принципам.
Только личный контроль и никак иначе.
Надо отметить, что люди, стекавшиеся к нему с разорённых механоидами земель, поначалу шугались такого внимания, ожидая карательных последствий – репутация у Семерова была тяжёлой. Нет, не надо думать, что окружающие считали его жестоким злодеем, или ещё кем-то, собравшим в себе массу негативных черт характера.
Строгим – да.
Беспощадно карающим за нарушение установленных им правил – да.
Шепотом, когда рядом не было никого, хоть самую малость неблагонадёжного, среди беженцев циркулировали страшилки, в которых полковник выгонял из своего поселения тунеядцев, или, скажем так, лиц, привыкших зарабатывать себе на жизнь чем угодно, но никак не честным трудом. К последним, находившимся в своеобразной группе риска, Семеров относил чиновников всех мастей, артистов, музыкантов, спортсменов, в общем всех тех, кого ранее именовали западным словечком «селебрити». Но не стоит думать, что Семеров просто выгонял за стену непонравившихся ему. Всем, кто стучал в ворота, или иным способом привлекал внимание охраны, давался приют, еда и… И – работа, благо последней было много. Вот тут и происходил отсев агнцев от козлищ, когда последние принимались либо увиливать от выполнения поставленных им задач, либо открыто отказываться от работ, объясняя своё решение утончённостью и нежностью натуры. Чаще всего подобное заканчивалось выдворением за стену, где нарушителю предлагалось поразмыслить над своим поведением.
Большинству хватало суток, после которого характер менялся радикально, но были и особо упёртые индивидуумы, категорически отказывавшиеся работать.
Такие личности, трепетно относившиеся к целостности своих шкурок, обосновывались снаружи стены, прекрасно понимая, что как бы полковник не свирепствовал, своих, людей, то есть, какими бы они не были, он, на растерзание машинам, не даст.
Выкопав себе землянки, они обустраивались метрах в ста от стены – ближе Семеров не позволял, где и жили, зарабатывая себе на жизнь доступными и приемлемыми для них способами. Кто-то подряжался носильщиками, сопровождая уходившие на охоту отряды, другие принялись гнать алкоголь, изобретая перегонные кубы из чего угодно кроме металла. Напитки подтянули за собой азартные игры, музыкальное сопровождение и, как же без этого – проституцию. Землянки трансформировались в шалаши, те, по мере богатства их владельцев, в избы и, к концу первого года новой эры, вокруг бывшего склада раскинулось вполне приличное поселение, получившее название «ЗС», что, будучи расшифровано полностью, означало не что иное как «За Стеной».
Сам полковник к ЗС относился равнодушно.
Понимая, что людям, зажатым им в жёсткие тиски дисциплины, требуется отдушина, он смотрел на развитие ЗС сквозь пальцы, жёстко реагируя только на появление там наркотиков, немедленно искореняя притоны и расстреливая на месте всех связанных с поставками дури.
Сам же полковник, периметра Базы старался не покидать, выбираясь за собранную из толстых брёвен стену, лишь изредка, в дни, соответствовавшие плановым, или внезапным обходам. Если расписание первых, то есть плановых, особого секрета не представляло – календарь с отметками висел в его кабинете на самом видном месте, то вот вторые – внезапные проверки, были головной болью за обитателей ЗС, заставлявших их быть практически постоянно начеку.
Но, следуя известной народной мудрости о хитром болте, том самом, на который найдётся своя, не менее хитрая гайка. Так, стоило только Семерову выбраться из Базы и двинуться в сторону ворот, как часовые, прогуливавшиеся по верху стены, немедленно принимались подавать согласованные заранее знаки, со стороны, выглядевшие совершенно невинно.
Ну перевесил часовой винтовку с одного плеча на другое, а после, потянувшись, вернул назад – и что такого? Или же, вдруг вытащив из ножен штык-нож, примется вырезать в стене свои инициалы, бросая короткие взгляды внутрь периметра. Вариантов была масса и Семеров, первое время пытавшийся бороться с подобными оповещениями, надо заметить, что часовые щедро вознаграждались за подобное жителями ЗС, довольно быстро сдался, оставив всё как есть.
И сегодня, как вы уже могли догадаться, был именно такой – внезапно-проверочный, день.
Выбравшись на поверхность из небр горы, Семеров почти с минуту стоял в тени навеса, закрывавшего ворота Базы от непогоды. Тем кто позабыл, автор напоминает, что Семеров, высказавший непочтение в адрес Богородицы, был прямо перед Падением Земли, сослан сюда, на забытый и никому не нужный склад Стратегических Запасов, ещё в годы Советской власти пробитый в одном из отрогов Уральского хребта.
Глаза, наконец, привыкли к дневному свету и полковник, бросая короткие взгляды на неподвижные фигуры часовых, замерших наверху стены, двинулся к воротам, пересекая пустую площадку, прежде принимавшую грузовики военного добра, определённого к длительному хранению.
Сейчас площадка была пуста, но ещё пара дней и со Станции сюда прибудет челнок, мгновенно расцветив всё пространство вокруг себя яркими палатками торговцев. Прибывшие с орбиты будут торговать всем – едой – как сухпаями, так и свежими деликатесами далёких планет, привезут они и медикаменты, модную, по галактическим меркам, одежду, оружие, патроны, броню и… Да всё что угодно – на любую потребность, если та, конечно, подкреплена звонкой монетой.
Что же до последней, то её – новую валюту, вытеснившую собой всё бывшее в хождении прежде, можно было заработать здесь же. Палатки, в цвете которых преобладали чёрные цвета, обозначавшие наличие торговых контрактов с технократами, скупали все трофеи, при условии, что те имели отношение к механоидам. Ничто иное торгашей на интересовало, будь то редкая картина, кусок золота, или ещё что, имевшие ценность прежде.
Цены, конечно, были ещё те, невысокие, но куда деваться охотнику, затрофеившему механизм последним патроном? Только сюда – к Базе, где его добычу примут на склад, где она будет ожидать Торгового Дня, выдав стандартную расписку, а самого подкормят и подлечат, но только при условии, что добытчик не числится в чёрных списках, намертво закрывавших нарушителю вход за Стену. Но и тут был выход, рождённый предпринимательской жилкой особо хитрых людей.
Перекупы.
Их, в ЗС было много и все они, всеми доступными способами, заманивали в свои сети удачливых смельчаков. В ход шло всё – кредиты, страховки от неудач и обещания золотых гор, не попадавших в руки добытчиков исключительно из-за того, что их замечательные трофеи именно сегодня не соответствовали конъюнктуре рынка. Но так это – сегодня, а кто знает, что именно затребуют себе технократы завтра?! Так что, дорогой, но не особо удачливый добытчик, вот тебе символическая компенсация – как раз чтобы подкупить патронов и отдохнуть и иди, охоться дальше.
И это ещё было относительно справедливо – были среди перекупов и особо жадные до денег, не брезговали спаиванием своих потенциальных клиентов и женскими чарами, после чего добытчики просыпались не только с жутким похмельем, но и с полными карманами долговых расписок, превращавших их практически в рабов.
Что поделать – свободный рынок регулировал себя сам и даже Семеров, обладавший что на Базе, что в ЗС и окрестностях, неограниченной властью, предпочитал не лезть в это болото.
Постояв посреди площадки ещё немного – часовые продолжали сохранять неподвижность, полковник хмыкнул, не сомневаясь, что условный сигнал уже передан, и двинулся в сторону ворот, массивные полотна которых уже принялись раскрывать дежурившие подле них бойцы.
Поселение встретило его привычным шумом жившего полной грудью города.
Музыка, говор множества голосов, громкий смех и ругательства, всё это на миг оглушило его, привыкшего к тиши подземной базы. Криво улыбнувшись – ничего иного он и не ожидал, Семеров двинулся по главной улице ЗС, которая так и не получив собственное имя, именовалась просто – Главная. Шагая по асфальту – прежде Главная была дорогой, соединявшей Базу с цивилизованным миром, полковник крутил головой, выискивая возможные нарушения. И, естественно, не находил – часовые честно отрабатывали свой бонус.
Пройдя метров тридцать, Семеров замер и по его лицу пробежала короткая улыбка – на стене здания, длинного, коробом вытянутого прочь от улицы, висело новое объявление, и оно не могло не привлечь внимание начальства.
Прежде всего – портреты.
Два небольших белых листа, с которых смотрели друг на друга Пушкин и Лермонтов. Между ними, едва не касаясь носов великих поэтов, была размещена грудная мишень, под которой был закреплён ещё один лист с коротким, написанным от руки, текстом.
Текст был следующий:
"Умели бы стрелять – ещё и не такое бы написали!"
Ещё ниже было дополнение:
"Стрелковые курсы. Одно занятие – 5 т-баллов".
Усмехнувшись – подобное творчество он ценил, Семеров двинулся дальше, но стоило ему пройти чуть дальше, как небольшая группа людей, вывалившаяся из бывшего на другой стороне улицы кабака, сначала замерла, а после взорвалась восторженными пьяными воплями, приветствуя своего командира.
– Тащь полковник!
– Командиру – ура!
– Игорь Семёнович! Не побрезгуйте! – В руках Смирнова, бывшего заводилой всей кампании, появилась огромная литровая кружка, почти наполовину заполненная янтарным напитком с порядком уже истончившейся пенной шапкой: – Просим, товари-ищ, – он коротко икнул, выпуская наружу пивные пары и, чуть покачнувшись на ногах, продолжил: – Командир.
– Ну и чего ты ему суёшь, – Гайев, бывший самую малость трезвее, оттёр его плечом: – Товарищ командир, просим, – изобразив подобие поклона он попятился назад, открывая дверь, и приглашающе показывая рукой на проём, откуда немедленно вырвалась какофония громких, нетрезвых, голосов: – Ну… Просим. Хоть кружечку, а?
Сказать, что Семеров был яростным противником алкоголя было нельзя. Но и заявить, что он дружил с бутылкой, тоже бы значило погрешить против истины. Правда, как это часто бывает, лежала где-то посредине.
Да, выпивал.
Но – редко.
Сначала, до его направления сюда, на склад, не было времени на подобное. Позже, уже будучи сосланным на склад, он сознательно избегал алкоголя, прекрасно зная о судьбе своих предшественников, угодивших в эту ссылку перед ним и это действовало на него лучше любой иной кодировки, или заговора. Ну а позже, когда на Землю посыпались обломки корабля, кишащие механоидами, стало просто не до того. Прекрасно понимая, что алкогольный дурман прямой путь к гибели, полковник ввёл на Базе строжайший сухой закон, который действовал и по сей день.
Но то – База. В ЗС он отпускал вожжи, позволяя бойцам расслабляться. Что они делают, как, или чем снимают стресс – это его не интересовало. Угу. Именно так и до момента, когда тело, возвращающееся из увольнения, не пересечёт Стену. Опьянение – карцер, перегар – наряд вне очереди.
Эти правила игры знали все и все, понимая их оправданность, с ними соглашались.
Но, повторимся, только внутри Стены. За её пределами, и это тоже было правилом Семерова, все равны, нет званий и ограничений. Совсем. Достал тебя полковник – отлови его за стеной, да и выскажи, всё, что думаешь. Последствий не будет. И это тоже, такую свободу, он декларировал, строго соблюдая её исполнение.
– Так. – Оттолкнув кружку, Семеров скользнул взглядом по лицам бойцов:
– Смирнов, Гайев, Парагоров, Ильин. Наклюкались, голубчики?
– А что такого, товарищ командир? – Ильин, чуть протрезвевший от грозного тона, тем не менее сохранял спокойствие: – Имеем право. Нам через сутки заступать. Как огурчики будем.
– Угу, – кивнул ему Семеров: – Зелёные и пупырчатые.
– Никак нет. Свеженькими будем, – помотал тот головой и кивнул на открытый проём: – Может окажете честь, командир? По кружечке? С нами?
– Не побрезгуйте, Игорь Семёнович, – вновь прорвался на переднюю линию Смирнов: – Вам, кстати, тож расслабиться не помешает. Одну всего, а?
– Одну? – Из раскрытого проёма потянуло запахом хорошо прожаренного мяса и Семеров, в желудке которого плескалось всего две кружки утреннего кофе – плотно завтракать он так и не привык, и Семеров, подчиняясь вкусным, каким-то объёмным ароматам, непроизвольно сглотнул.
– Опять командир-джан не завтракал, – возникший из пустоты Хатибеев, схватил его под руку и потащил внутри заведения, на ходу выговаривая Семерову за столь небрежное отношение к питанию. Увидев его, Семеров капитулировал – Саджа считал себя ангелом-хранителем полковника, строго следя за распорядком дня своего командира, который стал для него непререкаемы авторитетом после того как полковник расправился с гнездом геометриков – забавных механоидов, чьё гнездо упало на дорогу в нескольких километрах от базы.
Вот и сейчас, волоча за собой сдавшегося полковника, Хатибеев во весь голос причитал, рассказывая как важно регулярное питание, особенно, для героя самолично уничтожившего гнездо. Просить его заткнуться было бесполезно – восхваляя своего командира Саджа ловко вплетал в историю себя, перенося на свою особу часть славы. Если верить его словам, то тот подвиг, если и не полностью, то процентов на семьдесят был совершён благодаря ему, организовавшему то мероприятие.
Нет, оспорить тот факт, что Хатибеев принимал участие в успешной вылазке, имевшей место год назад, было нельзя. В той атаке, смелость которой граничила с безумием обречённых на смерть, участвовали все бойцы Базы. Но, по разумению Семерова, ничего особо героического в ней не было.
Ну – подошли к гнезду голыми, практически голыми – в одних казённых трусах. Ну, забросали логово бутылками с коктейлем Молотова, поджигая их от припасённых и заранее подожжённых факелов. Ушли, чтобы через сутки вернуться – когда гнездо догорело, а геометрики, лишенные питания, валялись вокруг закопченного логова дохлыми. Что здесь героического? Ровным счётом ничего. Ну а то, что технократы, лично прибывшие со Станции, уволокли и гнездо, и трофеи, отвалив почти миллион своих баллов – так он же не ради денег старался. Безопасность вверенной ему Базы, вот что двигало полковником в те дни. А что до денег, ставших основой их общего благополучия, так то приятный и заслуженный бонус, не более того.
Дальше всё было совсем просто.
Появившиеся деньги позволили ему возвести Стену и приодеть своих бойцов в самое лучшее снаряжение из числа, имевшегося у инопланетян, засевших на орбите. С деньгами пришла и слава – кроме него уничтожить гнездо смог только отряд Благоволина, все члены которого сейчас считались Сенаторами по праву силы – их персональный Легион на несколько голов превосходил наёмные отряды и был подкреплён несколькими боевыми кораблями.
Слава породила слухи, а те, распространяясь со скоростью лесного пожара, привели к нему множество людей, частью влившихся в команду, а частью осевших за стеной.
Что же до механоидов, ближайшие гнёзда которых были в четырёх-пяти десятках километров от Базы, то они так же прониклись произошедшим и не спешили отправлять свои отряды в сторону людей, силой подтвердивших своё право на жизнь. Так, в подобном ключе, рассуждал Семеров, ну а что на самом деле думали механоиды, не знал никто.
– Ласково просим, саркора полковника, – Саджа, наконец выпустивший его руку, уже выдвигал из-за стола стул: – Садитеся пожалуйста, сейчас мало-мал кушать будем. Ещё мал-мал пить, разговор вести, – усадив Семерова он, казалось растаял в воздухе, чтобы несколькими секундами спустя, материализоваться вновь, но уже с большой, на литр, кружкой пива в руках. Гадать над тем, как он сумел так быстро ей разжиться, особо не пришлось – недовольное ворчание посетителя, чья кружка была бесцеремонно реквизирована Хатибеевым, было хорошо слышно. Но – только ворчание – среди посетителей не было идиотов, готовых бросить вызов что самому полковнику, что кому-либо из его бойцов. Да и ради чего? Кружки пива? Нет, не стоит оно того, да и новую уже наливают – к чему лишние проблемы?
– Ну, что же, товарищи, – оторвав от стола кружку, Семеров приветственно ей качнул, салютуя остальным: – Отдых вы заслужили, не смею препятствовать!
Ответом ему стал лязг сдвинутых кружек, но не успел он поставить свою на стол, как появившиеся официанты принялись расставлять перед ними глубокие тарелки, полны разнообразной снеди.
Семеров, которому хорошо зашёл первый, самый важный глоток пива, потянулся было к блюду, полному жаренными рёбрышками, как вдруг его рука замерла на пол пути – по периметру блюда, точно так же, как и по периметру всех тарелок, тянулся рисунок – незамысловатый, выполненный серыми линиями, но, при этом, хорошо узнаваемый.
Стена.
Она, нарисованная просто и, местами, даже грубо, несла на своей спина фигурки часовых, словно пляшущих в обнимку с автоматами. Заинтересовавшись, Семеров чуть пошевелил вилкой мясо, освобождая центр и ничуть не удивился, увидев там буквы, сложившиеся в нехитрый рекламный лозунг: «Лучшее Заведение ЗС», под которым, заглавными буквами было выведено название сего, несомненно лучшего заведения: «СТЕНА». Ещё ниже, был нарисован полковничий погон и уже под ним, по краю донца, шла последняя надпись: «Одобрено полковником».
– Хм… – отодвинув блюдо прочь, Семеров глотнул пива и покрутив головой отыскал глазами бармена. Тому – заведением заведовал Толстый Мак, Мак, как можно было догадаться было сокращением от Максим, не потребовалось много времени, чтобы расшифровать упавший на него взгляд.
– Что-то не так? – Объёмистая туша Мака появилась подле их стола так быстро, что Семеров внутренне сжался, ожидая хлопка воздуха, неизбежного при пересечении телом звукового барьера: – Вам что-то не понравилось, дорогой полковник?
