Нулевой цикл

скачать книгу бесплатно

– Понятно, – протянул Андрей.

– Понятно ему, – хмыкнул Пашка, – мы пиво еще будем или по домам?

– По домам давай.

Пока были на дискотеке, на улице прошел короткий дождь, намочивший листву деревьев и асфальт. В мелких зеркалах луж отражался блеклый свет фонарей.

Притихшие улицы были пустынны, лишь изредка мимо проносилось ночное такси или из подворотни доносился крик какого-нибудь одинокого пьяницы.

С Пашкой расстались возле круглосуточного магазина: он нырнул внутрь, чтоб взять еще пива домой, Андрею же пить больше не хотелось. Пожав на прощание приятелю руку, он побрел в сторону дома по подмокшим улицам и дворам.

В одном из дворов, забравшись на скамейку с ногами, сидела компания школьников, состоящая из пяти-шести человек. По рукам ходила пластиковая «полторашка» с пивом. Невысокий сутулый паренек, примостившийся на самом краю скамейки, молотил по струнам видавшей виды гитары. До Андрея долетели слова припева, выведенные нестройным хором пьяных подростковых голосов:

Сбила ты меня с дороги.
Не найду фарватер.
Буду жить теперь один я, как терминатор![5 - Строки из песни «Терминатор» группы «Ленинград».]

Вспомнилась Светка. Интересно, как она там? Расстались из-за ерунды ведь, по сути… Может, стоит попытаться наладить отношения вновь?..

Зашелестел ветер в ветвях, на землю посыпались запутавшиеся в листве капли недавнего дождя. Андрей отогнал от себя нахлынувшие мысли. Прав Пашка: жизнь сама рассудит, кому и с кем быть.

И с футболом все так же произойдет. Захотим – выиграем, не захотим – так и будем нести свое бремя неудач.

Поэтому плевать на все эти гороскопы и прочую лабуду. Две тысячи второй – обычный год, один из многих. Все как всегда: живем и надеемся на чудо. Без примет и предсказаний. Каждому свое, и каждый сам проживет свою бестолковую жизнь.

Ночь (2003)

Поколение вечных нулей

Слушает рэп и нюхает клей…

В открытое окно задувал холодный ветер со стороны реки, в густых влажных сумерках поздней осени мелькали желтые глаза автомобильных фар, сливавшиеся на набережной в ослепительный электрический поток, текущий параллельным реке курсом. Издалека, оттуда, где находился железнодорожный вокзал, слышались короткие сигнальные свистки отбывавших в никуда электричек.

Матвей с Артемом курили, выпуская клубы табачного дыма в окно, прямо в черный зев промозглых сумерек. Пространство между облупившимися рамами было серым от пепла – у этого окна располагалась единственная в ДК курилка.

Курили молча. С первого этажа Дома культуры долетали приглушенные звуки саксофона, аккомпанируемые гитарным перебором, чуть ближе неизвестный барабанщик, солируя, терзал железные тарелки ударной установки, несчастные крэши, райды и хэты; у окна все эти звуки сливались в невообразимую музыку прошлого, настоящего и будущего. В бывшем ДК железнодоржников было порядка десяти коммерческих репетиционных точек.

Докурив, ребята почти синхронно выбросили окурки в окно и, уступив место угрюмым металлистам, спустившимся с третьего этажа, также молча побрели на точку, где их ждали остальные участники группы.

«В мире нет ничего постоянного, – как-то сказал Артем. – Ничего, кроме ненависти…»

Теперь Артем выкрутил ручки на своей гитаре до упора и, со злым азартом нажав педаль дисторшна, принялся играть хардкорное вступление недавно сочиненной песни. Группа подхватила это вступление.

Ненависть, ненависть, ненависть,
Ненависть – ты дороже любви,
Капитал, политика, Библия —
Все это ненависть, как ее ты ни назови…

Матвей, откинув лезшую в глаза прядь волос, принялся завывать в микрофон, параллельно выводя гитарное соло изрядно сточенным медиатором, вырезанным когда-то из пластиковой карточки из-под сим-карты.

Америка – это ненависть,
Америка – это война,
Кто сеет повсюду ненависть —
Тот получит сполна!

Последнюю фразу бас-гитарист Игорь по прозвищу Зеленый сопроводил пронзительным кличем «Хой!», получилось задорно и очень по-панковски. Драйв песни захватил каждого участника группы, наполнил собой замкнутое пространство репетиционного зала.

Ненависть, ненависть, ненависть,
Ненависть – ты знамя любви,
Мы будем любить вас так крепко,
Что оставим по горло в крови…

Песня получилась забористой, будоражащей. Немного напрягала заключительная рифма «любви – крови», казавшаяся пошло-заезженной, но Артем, как автор песни, наотрез отказался что-либо менять в тексте, поэтому после случившегося неделю назад непродолжительного спора было решено оставить все как есть.

А про Америку после начавшейся этой весной войны в Ираке вообще все четко сказано, ей, собственно, как уверял Артем, и посвящена песня:

Америка – это ненависть,
Америка – это война,
Кто сеет повсюду ненависть —
Тот получит сполна!..

К метро шли уже в сгустившейся темноте, прорезаемой лишь светом редких фонарей. За кирпичным забором, вдоль которого протянулась узкая ленточка тротуара, темнели мрачные корпуса полузаброшенной фабрики.

Матвей вспомнил, что в голливудских фильмах в подобных местах обычно можно повстречать темнокожих бомжей, толпящихся у подожженных мусорных баков и играющих на губных гармониках. Он поделился своим наблюдением с остальными.

Артем хмыкнул в ответ:

– Так это ж америкосы, что с них взять. У них не фильмы, а одно сплошное клише.

Артем состоял в национал-большевистской партии и, вполне естественно, Америку и все, что с ней связано, не любил. Впрочем, Матвей и остальные во многом разделяли его взгляды.

Правда, после начала иракской войны политика в текстах Артема стала преобладать, и по этому поводу мнения в группе разделились. Например, Матвей, а вместе с ним и барабанщик Джоник считали, что коллектив должен сохранить в своем репертуаре лирические композиции. Артем на это только разводил руками: хотите лирики – пишите сами. Матвей, в общем-то, и писал понемногу, но видел, что его тексты вызывают некоторое отторжение у Артема.

Возле станции метро встали в стороне, закурили. Некурящие Игорь и Джоник, распрощавшись, исчезли в вестибюле станции подземки. Хлынувшая следом за ними толпа с находившегося тут же железнодорожного вокзала – недавно прибыла пригородная электричка – вмиг стерла память о них.

– Слышал, новый альбом Игги Попа выходит? – спросил Матвей опустившего козырек бейсболки почти на самые глаза Артема.

– Ага, скоро должен быть. На прошлогодних «Крыльях» он, кстати, зажигал, не смотрел?

– Не-а. Я этим летом хотел поехать, прикинь, да не срослось. А там – взрыв этот… Хорошо, что не поехал…[6 - Имеется в виду теракт, произошедший на рок-фестивале «Крылья» 5 июля 2003 года.]

– Ну, повезло тебе. Хотя… – Артем сплюнул под ноги, в темную лужу, в которой плавали мутные блики фонарного света да обрывки палой листвы. – Кто знает. Может, скоро и тут взрывать начнут. Новый порядок, все дела. Спустишься в метро, а там – ба-бах! – и нет тебя…

– Да ладно тебе, у нас не взрывают. Мы ж не Москва…

– Думаешь, для террористов есть разница, где джихад устраивать? Их ведь рай с гуриями на небе ждет, что им эти точки на карте «ЭрЭфии»… Рай – их конечная точка.

– Тебе виднее…

– Ага, виднее. Приходил бы к нам в пикет на Гостинку, разъяснили бы актуально позицию по ситуации в мире.

– Спасибо, как-нибудь приду.

– Знаем мы, как ты придешь. Почти год тебя зову. Слушай, может, сходим куда-нибудь на выходных, поугараем?

– Куда?

– В «Молоко» или «Орландину», там нормальные команды играют.

– Самим уже пора там играть…

– Сыграем, не переживай. Программу подготовим боевую и сыграем. Ну, так как насчет выходных?

– Без проблем.

Артем отправил окурок в лужу под ногами, Матвей донес свой до урны у входа в метро.

– Культурный шибко? – ухмыльнулся Артем, толкая перед собой тяжелую прозрачную дверь.

– Типа того, – коротко ответил Матвей.

Навстречу хлынул поток теплого воздуха, принесенный снизу, со станции. Показались впереди турникеты, пальцы нащупали в карманах карточки проездных. Сзади подкатила волна людей с очередной электрички, понесла к эскалатору; Матвей с Артемом растворились в хаосе вечерней подземки.

К узкой бойнице в стене коридора, над которой помещалась табличка «Окно приема», протянулась очередь из хануриков с целлофановыми пакетами и тряпичными котомками в руках, желающих обменять печатную продукцию на возможность опохмелиться дешевым портвейном с народным названием «три топора» и беззаботно просуществовать еще один день. Матвей протиснулся мимо них и нырнул в торговый зал, заставленный стеллажами с книгами.

В воздухе витал особенный запах старых книг: запах отсыревшей бумаги, канцелярского клея и рассохшихся переплетов. Матвей прошел к стеллажам, где ковырялись в пожелтевших фолиантах другие немногочисленные покупатели.

В букинистическом магазине книги стоили на порядок дешевле, чем в обычных книжных, плюс можно было найти действительно интересный раритет. Матвей обычно заходил сюда по субботам после занятий в институте.

Сегодняшним уловом была антропологическая брошюра, посвященная шаманизму народов Сибири, а также трехтомник стихов Маяковского издания 19… года. Матвей расплатился за них на кассе и, сложив книги в рюкзак, пошел на выход. Полку похмельных поставщиков магазина за это время немного убыло.

Осенний день хмурился складками серых туч над головой, изредка орошая зазевавшихся пешеходов мелким дождем, который, впрочем, довольно быстро сходил на нет. Под ногами шуршала опавшая листва, подгоняемая простуженным бродягой-ветром, налетавшим с запада. Матвей решил пешком прогуляться в центр.

На набережной его накрыла очередная порция дождя. Укрывшись в основании моста, Матвей наблюдал, как по реке ползут серые буксиры с прицепленными к ним баржами, спеша попасть к морю до окончания навигации. На воде расходились темные круги от дождевых капель, мимо проплывали радужные нефтяные пятна, в зеленой воде полоскались похожие на немытые волосы водоросли.

Дождь закончился довольно быстро. По мосту Матвей перебрался на противоположную сторону реки. По узким улочкам, протянувшимся вдоль одетых в гранитные мундиры каналов, на поверхности которых печально застыло осеннее небо, он двинулся к центру.

Возле аркады Гостиного Двора расположились несколько пикетов, в которых за символическую плату торговали своими идеями, а если быть точным, их материальными носителями в форме газет, листовок и прокламаций представители разных политических течений. Были тут и левые студенты-революционеры в бушлатах курсантов морских училищ, и боевые бабушки с иконоподобными портретами Сталина, и степенные монархисты-черносотенцы в окладистых бородах, и гаулейтеры полуподпольных националистических организаций с нарукавными повязками, на которых корячилась стилизованная свастика.

Издалека Матвей заметил Артема – тот стоял в компании высокого волосатого парня в черном кожаном плаще под красным флагом с серпом и молотом в белом круге.