Мертвые земли. Хроники волшебного мира

Сестра и в тот день благоухала.

– Вивьен, – вздыхаю. – Может, ты имела в виду танцы, а не бойню на мечах?

– Пфф, – вздергивает свой аккуратный носик и бросает на меня осуждающий взгляд, явно не одобряя мою выходку. – Я не собираюсь биться насмерть и пачкать все кровью.

– Дело ваше, мисс, – сдаюсь и бросаю длинный клинок сестре.

На удивление Вив ловит оружие, и кажется, этого ей уже достаточно. Но мы продолжаем. Подробно объясняю, как отражать удары и наносить ответные. Сестра нетерпеливо кивает, давая понять, что все усвоила.

– Да-да-да, ясно. Когда мы уже приступим? – клянусь, у семилетнего ребенка терпения больше.

– Хорошо, твоя взяла, – делаю медленный выпад, переворачивая свой старый тренировочный клинок, хватаюсь за холодное лезвие и наношу слабый удар рукоятью по плечу Вивьен.

Сестре явно не нравится мое движение, и она решает забрать инициативу в свои нежные ручки, неумело, но активно атакуя. Парирую. И снова. И еще. Замечаю замешательство. «Плечо сводит», – главная проблема новичков. И именно она является причиной поражения в доброй части случаев.

Решаю вновь напасть, вернув оружие в привычное положение. Касаюсь правого бедра, шеи, левого бока. Нежно, боясь поранить. Попытки сестры отбиться не венчаются успехом. Сдвинув брови к переносице и поджав губы, она прожигает меня своими кукольными глазками. Злится.

– Довольно. Я устала, – Вив отбросила в сторону блестящий меч. – Ты могла меня поранить!

– Ты могла быть к этому готова, – пресекаю детские попытки обвинения, напоминая сестре, что она давно не ребенок. – Знала, на что идешь, – я бы никогда не сделала ей больно.

Вот так и заканчивались попытки приручить металл (да, после этой была еще парочка). Но именно злость и ярость сводили сестру к позорному провалу. «Одна из самых серьезных потерь в битве – это потеря головы», – говорил Льюис Кэрролл. И, думаю, он явно что-то понимал в этой жизни.

Никто не обращает на нас внимания, потому что дракой тут, на празднике Неблагого Двора, никого не удивишь. А вглядываться, чтобы заметить, что человек бьется с джентри, никто не удосуживается. Слишком уж занят народ пьянством и танцами.

Не спускаю глаз с острия, бликующего в теплом свете свечей. Усталость постепенно сковывает мышцы, а рука, удерживающая мое импровизированное оружие, начинает неметь. Секунда – что-то липкое выплескивается на белую рубаху. Отвлекаюсь. Непонятная жидкость янтарно-медового цвета неприятно стекает по телу, оставляя широкие полосы. Нечто, напоминающее сироп, с сильнейшим ароматом медуницы попало даже на волосы, приклеило их к лицу.

Мерзкие смешки. Кто-то из этих богатых детишек облил меня настойкой из своего бокала. Оглядываюсь, желая вычислить героя, но не успеваю разобраться, в последний момент уходя от удара, но все же получая болезненный порез на боку. «Неважно».

Пора заканчивать шоу. Отступаю, делая аккуратные шаги левой ногой, нельзя забывать о дистанции. Окончательно потеряв самообладание, фейри отчаянно и из последних сил пытается наброситься всем своим тяжелым телом, почти забывая про свое оружие. Рана колет, постоянно напоминая о себе, но сделать с этим что-то сейчас совсем не могу. «Минута, всего минута…» – даю отсрочку, больно впиваясь зубами в сухие губы.

Последний шаг. Ловлю громовой взгляд парня. Злость гаснет, на нее не остается ресурсов. Страх совершенно покидает меня, а азарт лишь разгорается, желая устроить красивый финал. Перехватываю кубок, нужно дать руке отдохнуть. Пришло время контрударов. Именно для этого и нужно было беречь силы. Жду ошибки оппонента и тут же отвечаю массивной граненой частью кубка. Так хотел подойти ко мне? Ладно. Выполняю страстное желание фейри, забирая пространство широкими бесшумными шагами. Теперь наступаю я, ему лишь остается бежать, спасаясь от беспрерывных касаний. Вдох-выдох, снова вдох и снова выдох. Хотел отбросить оружие? Ладно.

Собрав последние силы, касаюсь локтем челюсти джентри, жалю неожиданно и резко, не давая шанса предугадать этот ход. Грохот. Массивная туша прекрасного существа падает. Нет, не без сознания.

Наконец позволяю себе дотронуться до лба, вытирая липкую жидкость, смешавшуюся с потом. Гордо вскидываю подбородок, показывать усталость сейчас не к чему. Нужно спасать паренька с копытами и бежать, чтобы не наделать еще больше глупостей. Надеюсь, больше драться мне ни с кем не придется.

Должно быть, выступление произвело достаточное впечатление, потому что грациозный и величественный вид слетел с лиц фейри, сменяясь суетливым беспокойством.

– Тебе перережут глотку! – злостно завизжала подружка Клавдия, подбегая к оклемавшемуся фейри, что уже сидел на земле, устало почесывая затылок, видимо, еще не в силах встать на ноги.

Не обращаю внимания на этот раздражающий звук. Увижу нож у горла, тогда и начну беспокоиться. Более никто не перечит и не мешает мне, когда сжимая тонкое запястье, вывожу запуганное существо из круга обидчиков и веду в неизвестном направлении, оставляя сидящего рогатого парня, лиса, синевласку и хвостатого фейри в этой вакханалии. Абсолютно черные бусинки с недоверием поглядывают в мою сторону, пока я шаркающими шагами пытаюсь коснуться холодной стены, чтобы не упасть. Игнорирую, думая лишь о том, как бы быстрее вернуться домой. От меня пахнет кровью. Опасно. Лишь бы тошнотворно приторный аромат медуницы хоть чуть-чуть скрывал мощное металлическое амбре.

Музыка становится громче, кажется, играет свирель, переплетаясь с флейтой в быстрой пляске, и скрипка, лишь сильнее подгоняющая и без того бешеную мелодию. Крики постепенно стихают, будто угасая под гнетом заводного мотива. Начинаются танцы, скорее напоминающие бойню – резкие и невозможно быстрые. Вжимаюсь в стену, волоча спутника, дабы веселящийся народ не стер нас в пыль.

– Пожалуйста, хватит… – я устала, злобы совсем нет. Поэтому упрек больше напоминает жалобную просьбу, но закончить не успеваю.

– Альв, – голосок совершенно точно подходил хрупкому юноше с копытцами – звонкий, но тихий, робкий и совсем ненавязчивый, точно маленький колокольчик.

Лишь сейчас замечаю бежевые пятнышки на щеках и оленьи уши. Цвет кожи напоминает кофе с молоком.

– Эбигейл, – раз уж мы решили обменяться любезностями.

– У нас не принято выражать благодарность, но я очень рад, что ты так вовремя ввалилась на празднество, – тараторит мой спутник, когда мы огибаем один из длинных, струящихся изобилием столов. Речь его абсолютно обыденна. Мы будто обсуждаем погоду за ужином, а не говорим о том, что я только что буквально кровь проливала за его рогатую шкуру.

Острая колющая боль неожиданно заставляет согнуться пополам. Уже сомневаюсь в том, что соперник забрал свой маленький ножичек, а не оставил его в моей плоти. Невыносимо. Зажимаю ладонью, которую волочила вдоль стены, рану через ткань, лишь усиливая ноющее чувство. Одежда, перепачканная грязью и улитая липкой жижей, теперь пополнила свою цветовую палитру, впитав яркую кровь. Привлеку больше внимания своей странной позой. Жадно глотаю тяжелый воздух, постепенно распрямляя стан.

– Раз уж благодарность выражать не принято, так окажи мне услугу. Око за око так сказать. Выведи меня от… – отдышка. Как некстати. – Выведи меня отсюда, Альв, – все еще удерживаю его кисть, не желая терять последнюю опору. Мягкий пушок щекочет пальцы, а запястье так тонко, что боишься сломать, точно березовую веточку.

– Ох, если только кто-нибудь узнает… я ведь могу наложить забвение и бросить тебя здесь, – нет, нет, нет. Он не может. Я вижу доброго паренька, не способен он поступить так гнусно.

Отказываюсь даже думать об исходе и последствиях.

– Я не верю, что обладатель столь чистых глаз настолько гнилой внутри, – надежда, больше у меня ничего нет. Ухватываюсь за сомневающийся взгляд.

Как бы уверенно я не шагала, точное направление мне неведомо. А терять время сейчас опасно и глупо.

– Лес с тобой! Далеко ты не уйдешь, – перехватывает инициативу, и теперь уже я плетусь, стараясь не отставать от нового знакомого.

Глава 4

Гул деревьев и какое-то суетливое копание. Да что за шум? Растягиваюсь на кровати, совсем не желая прогонять остатки крепкого сна. Усталость преследует еще со вчерашнего дня и совсем не хочет выпускать из своих цепких объятий. Голова трещит, а тело невыносимо ломит. Отбросив ворчание и смяв простынь не увенчавшимся успехом поиском удобной позы, наконец открываю глаза. Солнце почему-то не норовит ослепить своими яркими лучами. Странно. Наверное, сегодня просто пасмурно. Усаживаюсь, скрестив ноги, и потираю глаза. Лишь сейчас понимаю – я не дома…

Кругом милые деревянные вещички: столик с четырьмя стульями, полочки, на которых блестят кружки (тоже из дерева), маленькое оконце, задернутое плотными изумрудными шторами с вышитыми на них веточками. Кровать, на которой я спала, тоже оказалась совсем крошечной, мои пятки свисали, стоило вытянуться в полный рост. Пол полностью устилал пушистый мох различных оттенков, теснившийся пышными бугорками, напоминающими кочки. Земляные стены украшали рисунки все тех же веточек, что были на шторках, и разных листочков, искусно переплетающихся друг с другом. Уверяю, выглядела написанная растительность как настоящая. Удивительно.

Так. Осматриваю свое одеяние – рубашка все та же, и все также испачкана. Значит, это был не сон. Безумие какое-то. Пробегаю пальцами по некогда белой ткани, аккуратно приподнимая ее. На боку красуется хорошо наложенная тугая повязка, а вокруг – желтый мох, впервые встречаю что-то подобное. Бинт почти не пропитан кровью, значит, меняли недавно. Утопая в чудных мыслях, совсем не замечаю «гостей», поглядывающих на меня из-за угла. Альв, конечно! Кто же еще.

Скромный парнишка молчал. А у меня ведь возник миллион вопросов, если все происходящее все-таки не сон.

– А…

– Доброй ночи, Биби, – хмурю брови, глядя на фейри, что шурша копытцами по мшистому полу, идет к кровати.

–Так. Что за Биби, ты меня извини? – изображаю недовольство и недоумение, складывая руки на груди, – доброй ночи? – так значит, сейчас ночь. Хорошо. С этим разобрались.

– Будешь ворчать, стану звать просто Би, как пчела, знаешь, – заливается звонким смехом.

Не могу сдержать улыбку. Он так похож на ребенка.

Присев рядом на краешек кровати, фейри выжидающе уставился на меня своими блестящими глазками.

– С чего бы начать… почему ты помог мне? – спрашиваю после минуты раздумий.

– Если честно, я сам не знаю. Обычно таким не занимаюсь. Видишь ли, к таким, как ты, у нас относятся не очень…хорошо… – тщательно отбирает слова. Боится?

Не очень? Да людей тут, похоже, вообще считают отбросами, которые и цента не стоят.

Вздыхаю. А мысли свои оставляю при себе же. Ни к чему пока рассказывать все, что на уме. Чтобы потом не пришлось расхлебывать заваренную кашу.

– Хорошо. А где мы, – сбиваюсь. – Я. Где я?

– У меня дома. Правда, здесь красиво? – ну, точно, ребенок, будто показывающий маме свою фигурку из пластилина.

– Правда, – киваю, – мне очень нравится.

Альв довольно ерзает, удовлетворенный моим ответом, ожидая следующий вопрос.

Значит, я все еще в этом непонятном месте вблизи Неблагого Двора. Или все это – лишь огромное совпадение, связанное моей фантазией в безумную сказку.

– Возможно, ты посчитаешь меня сумасшедшей, – аккуратно подхожу к сути, – но у меня с очень давних времен есть одна книга – «Тайные земли». Автор замазан, да и само содержание, обложка…запах очень, – замолкаю на секунду. – Невероятные. И на страницах ее рассказывается про дворы и разных волшебных существ…

Продолжение не требуется, замечаю, что мой новоиспеченный знакомый явно в курсе, о чем я толкую. Слишком уж все очевидно по выражению его лица, будто на лбу все написано.

– Начну издалека. У нас, в Мертвых землях, за серьезные проступки могут изгонять в мир смертных на долгие-долгие годы или даже навсегда. Вы, люди, никогда не заметите пикси или эльфа среди толпы, потому что их надежно скрывают чары. Так вот, к чему я клоню, некоторые жители Волшебной страны от отчаяния или обиды начинают складывать песни о нашем мире, писать книги…

Ах, вот в чем дело. Мой старый потрепанный томик с рассказами – творение одного из таких преступников. То есть… правда. Все эти чудесные истории – правда… Все время бок о бок с нами, людьми, жили и продолжают жить сказочные человечки с длинными ушами, хвостами, кошачьими глазами, крылышками, зеленой кожей… Все время! Быть может, подшучивали над нами, воруя носки и «случайно» толкая, именно они.

Что ж, в таком случае мне известно достаточно про здешний народец, шансы попасть в передрягу эти знания значительно снижают.

– Ты представитель Неблагого Двора? – наверное, слишком глупый вопрос, Альв ведь совсем не похож на кровожадного и жестокого, коими являются жители этого места.

– Дворы весьма условны, – улыбнулся Альв. – Но нет, отношу себя к благим фейри.

Кажется, что мне объясняют совершенно элементарные вещи, которые я почему-то не понимаю. Чувствую себя маленькой девочкой, слушающей рассказы от мамы про радугу или смену дня и ночи. Все ведь легко, Эбигейл, почему ты не понимаешь?

– Вы правда не способны лгать?

– Хмм… – специально тянет, – ты почему-то внушаешь доверие, поэтому да, правда за тобой, мы совсем не можем врать. Однако обвести вокруг пальца невнимательного смертного можем без труда, – подмигивает, слабо толкая своим хрупким пушистым плечом.

– Однако внимательным смертным не составит обвести вокруг пальца какого-нибудь глупенького фейри, – безобидно передразниваю.

– Моя очередь задавать вопросы. Во-первых, – вскидывает палец, – как такая наглая и бесстрашная людская девица попала в такое неподходящее место?

– Кто знает, вдруг это место как раз самое подходящее для меня…– дразню фейри своим загадочным ответом.

– Но это не ответ! – протестует, обиженно стукнув кулаком о простынь и картинно надув свои пухлые губы.

Закатываю глаза.

– Я провалилась в какой-то тоннель, когда осматривала странную поляну возле моего дома, – звучит крайне глупо, будто в «Алисе в стране чудес».

– Такой ответ устраивает меня куда больше. Второй вопрос: зачем ты так безрассудно полезла в драку? Кровь и боль любишь?

Забавно.

– Глупенький. Я хотела спасти твои оленьи ноги, – вижу смущение на лице моего нового друга.

На самом деле, о содеянном я совсем не жалею. Выбраться живой у меня получилось, так еще и доброе дело сделала. Правда, в процессе чуть не истекла кровью и поругалась с парой высокопочтенных фейри, но это не так страшно.

– Ах, да. Что это были за выскочки? – совсем забыла.

Выражение лица Альва сразу же меняется, становится серьезным, глазки начинают быстро бегать по углам комнаты, как будто юноша пытается разглядеть, а не услышал ли кто мои слова.

–Тшш, – подносит тонкий палец к губам, – опасно говорить ТАКОЕ про джентри, – так значит, мои догадки оказались правдой, – все они дети приближенных ко двору, так что могут хорошенько испортить тебе жизнь при малейшем неповиновении.

– Получается, с настоящего момента дни мои будут проходить веселее, – фейри едва заметно улыбается.

– Безумная ты девица, Биби, – заключает наконец, тяжко вздохнув.

***

Состояние мое заметно улучшилось уже на следующий день. Но вредный Альв, совершенно не поддающийся на уговоры, настоял на том, чтобы я осталась погостить. «Пока я сам лично не увижу затянувшийся порез, твоя недовольная мордашка не покинет этот дом» – выдал он как-то совершенно серьезно. Такое решение меня совсем не устраивало. Что за детский сад? Мне не пять лет, и какая-то маленькая ранка – не конец света. Бабуля, наверное, ужасно волнуется. Ведь дома меня нет уже дня два, кажется, я не уверена. Совершенно сбилась и потерялась во времени. Всему виной непостижимый моему простому разуму режим. Где это видано жить с заходом солнца? Мой насыщенный день в это время завершался, а здесь все иначе. Стоит обжигающим лучам скрыться за горизонтом, все выползают из своих чудных домиков. И Альв не исключение. Как только начинает темнеть, он распахивает плотные шторы и распахивает окна, будто впуская ночь в гости, на чай. Маленькие огоньки, напоминающие светлячков, тоже частенько залетают, освещая разноцветным теплым светом жилище моего друга. А природу кутают лучики, исходящие от грибов, звезд, красавицы-луны и чудных существ, начиная от фей и заканчивая теми же светлячками.

Скромный дом моего друга находился на поверхности и отсюда холм, в котором совсем недавно я благополучно нарвалась на неприятности, отсюда виден не был. Значит, территория этих Мертвых земель (или как их там) достаточно обширна. Но я практически не интересуюсь достопримечательностями и составляющими волшебной страны. Сомневаюсь, что фейри будет рад длинному и очень подробному расспросу с моей стороны. Да, он ничего не говорит, но я уверена, что моя человеческая натура все еще отталкивает его, вызывает какое-то недоверие. Не злюсь, понимаю. Здешний уклад жизни радикально отличается от нашего с вами. Однако то, что существа, обитающие тут, ставят себя выше «простых смертных» ужасно. Наверное, я чувствую себя униженно, или мое эго так просто задеть? Неприятное ощущение щекочет грудь каждый раз, стоит только кому-то заговорить про людей. В нашем мире существуют определенные, замыленные всеми TV шоу ярлыки: заучка, ботаник, главная стерва школы и ее верный спутник – капитан баскетбольной команды, красавчик и спортсмен. Прескверная вещица. И, думаю, с этими клеймо знаком каждый. Так вот, тут есть такая метка на всех, кто не принадлежит миру Мертвых земель, живет лет 80 и не умеет накладывать чары, да и колдовать в целом. Я подхожу, как и вы. Не так ли?

Так прошла еще пара дней. Я открывала глаза, стоило только дню закончиться, принимала ванну, усыпанную чудесно пахнущими цветами, меняла свою повязку (да, руки уже приноровились, выходило довольно быстро) и всю оставшуюся ночь сидела в доме Альва, иногда выходя на полянку рядом. Потому что гулять дальше – «преглупейшая идея», как любил повторять мне фейри. Но почему же… какова вероятность, что судьба натолкнет меня на тех самых джентри, как только я выйду из жилища и прилежащих к нему пары метров? Вернуться в мир смертных разрешения так и не получила, рана затягивается уж слишком долго. И от скуки спастись совсем никак. «Нужно что-то менять», – твердо решаю за чашкой чая перед сном.

***

Сегодня специально просыпаюсь раньше, на закате. Альв еще тихо сопит, а мне пора собираться. Извилин, чтобы быть осмотрительной, у меня хватает, фейри зря и слишком сильно меня опекает. Я просто немного прогуляюсь, ничего криминального. Одна прогулка.

Быстренько вскакиваю с постели, аккуратно заправляя ее красивым мягким пледом с розами. Наспех умываюсь, зачесываю деревянным гребнем волосы в хвост, накидываю первые попавшиеся вещи – рубаху Альва синего цвета и простого кроя, надеюсь, фейри не будет ворчать слишком долго, и сапоги. «Сегодня я устрою себе день открытий, и ничто меня не остановит» – воодушевленно киваю и по пути заскакиваю на кухню, хватая одно из больших зеленых яблок, так полюбившихся мне. Они были абсолютно безобидны, как сказал Альв в первый день пребывания здесь, поэтому сочные плоды тут составляли добрую долю моего рациона.

Бесшумно распахиваю массивную дверь, миную порог. Набираю побольше вечернего воздуха в легкие. Цветы. Много цветочных нот в аромате поляны, окружающей скромное жилище фейри. Бутоны закрываются, прощаясь с последними лучиками сегодняшнего дня. «А ведь у кого-то он только начнется…» – шагаю, куда глаза глядят. Полянку обрамляет густой высокий лес, решаю затеряться в нем, попутно цепляясь глазами за любые детали. Нужно же будет вернуться. Карты у меня, конечно, нет. Бреду интуитивно – туда, где красиво. Вот лесок уже сомкнулся за спиной, будто преграждая обратный путь. Деревья–великаны густо обнимают друг друга тяжелыми ветвями, образуя купол – зеленое небо, скрывая закат. Здесь гораздо темнее.

Огромная гладь, непоколебимая бушующими ветрами суши и простирающаяся слишком далеко. Чистое зеркало, в которое я бы не осмелилась взглянуть, боясь утонуть в увиденном. Небесные воды накладываются на лазурь, все глубже уходя и все мрачнее становясь.

Неподвижно стою на берегу, страшась коснуться носками сапог каемки воды. Крупная галька меркнет на фоне соседа, теряет все краски. Серые камни, обточенные временем, теснятся, глухо звякая под ногами. Мох, влекомый сыростью, уже начинает пожирать их, плавно соединяя полосу леса с берегом. Мертвая тишина. Ни единой птицы. Ничего. Словно воды не желают гостей. Отталкивают всех, ничего при этом не делая.

Воздух пропитан свежестью, все еще чувствую дикие цветы и ягоды – дары леса. Облака тяжело давят, грозя свалиться на землю. Дождь. Пахнет дождем.

Мне так спокойно здесь. Прекрасно. Хочу подойти ближе, надеясь на благосклонность необозримого зеркала. Медлю, будто ожидая разрешения. Шаг. И еще. И снова. Ну, вот мы совсем рядом. Осмеливаюсь скользнуть глазами по темной глади и не нахожу отражения. Я не вижу себя. Казалось, стоя на безопасном расстоянии, взору моему являлось небо с медленно плетущимися тучами, но сейчас все пропало. Секунда – поверхность мутнеет, колеблется, будто улавливая мое сбивчивое осторожное дыхание. Теперь передо мной какая-то молодая девушка со струящимися шелковыми волосами. Она тоже смотрит в водную гладь и лучезарно улыбается, заправляя прядку волос за ухо. Переливающееся платье из тончайшей ткани цвета василька обвивает худое тело. «Мама…» Это была моя мама. Совсем молодая и еще более прекрасная, чем я ее застала. Она что-то говорит, улавливаю по быстрому движению пухлых губ. Рядом – мужчина. Чуть старше и облачен в черное. Волосы коротко острижены и торчат в разные стороны, полностью соответствуя оттенку одеяния. Черты лица суровы, но, кажется, что присутствие девушки явно смягчает их. А вот и кончики губ приподнимаются, напоминая улыбку. «Похоже, они друзья…» Я не знала этого мужчину и уверена, что мама никогда не упоминала о нем.

Очередной вопрос, на который от нее я уже никогда не получу ответа. «Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружево. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно». Рано или поздно. Нужно лишь немного времени, чтобы собрать пазл. Пусть сейчас все кажется несусветным бредом и чепухой, но это не значит, что оно таковым и является в действительности. Ведь когда ты берешь в руки канву и делаешь первые крестики цветной нитью, совсем не ясно, что за рисунок задуман. Верно? Но это тебя не останавливает, ты терпеливо и не торопясь продолжаешь вышивать, уточняя детали и очертания. И теперь узор и картина проясняются, наполняются смыслом. Если ты все-таки дошел до конца, можно подобрать красивую рамку и повесить картину на стену, завершая работу. Теперь можно рассмотреть все с любого ракурса, подойти ближе, вглядываясь в каждую ниточку.

Слишком много воспоминаний и разных в моей голове в последнее время. Они переплетаются с фактами, порождая загадки и тайны. Маленькие секретики, всплывающие наружу именно сейчас. Все скелеты терпеливо ждали моего пятнадцатилетия? И теперь, дождавшись, решили бестактно вывалиться из своих шкафов? Интересно, Вив сталкивалась с чем-нибудь подобным? Мы никогда не были близки, поэтому я частенько задаюсь такими вопросами. А что бы сделала Вив? А встречалась ли она с чем-нибудь подобным? Как она пережила смерть родителей и как много помнит? Бывала ли она когда-нибудь здесь? Наверное, нам правда стоит поговорить. Поговорить обо всем, чтобы все расставить по полочкам. В конце концов, она – самым близкий мне человек, и стоит хотя бы попытаться узнать ее.

Прохладно. Осенняя слякоть медленно питает одежду, подбираясь к тонкой коже. Подергиваю плечами, пытаясь прогнать озноб. Наверное, стоит возвращаться, но не могу оторвать глаз от красивой картинки. Мне не хватало ее, мне так не хватало ее любви… а сейчас я могла вновь увидеть такие родные мягкие черты, такие позабытые зеницы, горящие жизнью и полные счастья.

Но… вдруг ударяет в голову. Она была здесь, тоже вглядывалась в глубокое синее озеро? Поэтому вода запомнила ее лицо. Или… должно быть другое объяснение. Обязано. Тщетно пытаюсь придумать более приемлемый вариант, устраивающий меня и абсолютно не связанный с волшебным миром. Наверное, я просто схожу с ума, слишком скучаю, не могу отпустить. Альв расскажет мне, что здесь творится, пусть даже придется уговаривать его вечность. Терпеливо выслушаю тысячу наставлений и упреков за мое «преглупейшее» поведение, но узнаю правду. Всю.

Отвлеченные мысли будто пробуждают ото сна. Оглядываюсь – губы тонут в ледяной воде. Мокрые одежды кандалами тянут вниз, тело немеет. Что за черт? Лица исчезают. Оно хотело утопить меня? Жадно глотаю влажный воздух. Стоило лишь потерять контроль, позволить желанному завладеть разумом, и вот ты уже навсегда остаешься в плену грез. Толкаюсь ногами, начинаю плыть, разрезая руками ровную поверхность. И все же тут великолепно. Далекие горные вершины, теряющиеся в мрачном тумане, таком же мрачном, как и все вокруг. Кажется, что пытаешься пробраться сквозь рыхлый, поломанный лед, чувствуешь, как хрупкие стеклышки скользят по коже, оставляя кровавые отметины. Стараюсь игнорировать болезненные прикосновения, восстанавливаю дыхание. Довольно грез и мечтаний, пора и о реальности подумать. Берег все ближе, а двигаться все тяжелее. Почти не чувствую ног, руки еле справляются с нагрузкой. Мышцы безжалостно забиваются, скулят о пощаде. Больно. Цепляюсь за жизнь, одержимая желанием во всем разобраться. Хочу знать каждую тайну, влипшую в мою жизнь, каждую тайну, скрытую от меня на многие годы.