скачать книгу бесплатно
– Ты сам все расскажешь. Хорошо?
– Хорошо.
– Я приду к тебе еще. – И она хотела встать.
– Скажи мне… – остановил ее Ян, – Мы ведь с тобой никогда толком не общались… Ты давно знаешь Никиту?
– Да. Я была девушкой его старшего брата. Когда он погиб, мы решили с Никитой, что останемся рядом.
– Ты с ним спала?
– Давно.
– Он всегда был таким?
– Нет. Он очень изменился в последние два года.
– Почему?
– Деньги. Легкие деньги.
– Откуда?
– Я потом расскажу. Расскажу. Но – потом.
– Он может стать прежним?
– Вряд ли… – Света медленно покачала головой.
Никита всегда был склонен к жестокости, и брат был единственным, кто мог удерживать его, удерживать. Какое-то время Света была таким человеком, но когда Никита увлекся мальчиками, отдалился и постепенно превращаясь в совсем другого человека…
– Но ведь это не из-за мальчиков? мы… не все такие.
– Нет. Это от вседозволенности… Янчик, пойми, Никита – состоявшийся преступник.
– Не говори так…
– Не говорить? Ты посмотри, что он с тобой сделал!
– Света… не надо.
– Что не надо? Не надо напоминать тебе, что ты лежишь в гипсе? Что капельницу до сих пор не снимают?! Что только позавчера ты стал дышать самостоятельно?! Прости… я не буду больше… – она похлопала себя по губам кончиками пальцев. – Но ты так наивен! Ты всем веришь… Так нельзя. Тебя очень легко обмануть.
– Я прожил с ним год, Света. Это был очень хороший год. Я не хочу его перечеркивать.
– Он его перечеркнул! И тебя не спросил. Сдай его. Расскажи им…
Ян не ответил.
Света встала, поцеловала его в лоб, обещала, что найдет Жуковского и придет еще, и вышла из палаты. А Ян подумал, что слезы вообще отвратительны, но еще более отвратительны, когда стекают по вискам в уши.
Пришла медсестра, вытерла ему лицо, сменила капельницу, проверила трубки, напомнила про кнопку вызова и вышла. Ночь Рубенс проспал неспокойно. Опять все ныло и болело, постоянно текли слезы. Хотелось перевернуться, любое движение причиняло боль. Ужасная ночь.
И вдруг откуда-то из прошлого прозвучала фраза:
– Ну что, сосед! Глазки раскрой, на меня погляди.
Рубенс почувствовал, как сквозь веки пробивается солнечный свет. На стуле возле кровати, в накинутом на плечи белом халате, развалился Каретный. «Олег!» – хотел закричать Ян, но из горла вырвался только хрип.
– Вижу, вижу: рад. Не напрягайся. Я тоже рад. В экстазе! Смотрю на тебя и думаю – какое счастье на этот раз случилось с моим соседом? Какая радость! Нечеловеческое везение!
Рубенс улыбался, не сводя с Олега глаз:
– Как ты меня нашел?
– Молча… Так что? Говоришь, ты этих подонков не знаешь?
– Нет…
– Ага, – и Каретный подался на стуле вперед, – значит, говоришь, зашел в квартиру, а тут тебя и схватили?
– Да.
– Говоришь, воры были?
– Откуда ты знаешь, что я говорил?
– Догадайся.
– Я только лейтенанту говорил.
– Ну вот и умница. Больше говори лейтенантам.
– Но…
– Тихо. Если ты думаешь, что тебе кто-то верит, ты сильно ошибаешься. И врачи на «скорой» – не дураки, и я не дурак. Знаешь, что врач со «скорой» сказал? Что человек, что встретил их в квартире, был взмокшим, вспотевшим. Понял? – Ян помотал головой. – А костяшки на руках у него были стерты. Не сбиты, стерты. Обо что-то не слишком твердое. То есть, по морде он никого не бил, но то, что бил – врач не сомневается. А еще я читал твою карту. Увлекательнейшее чтиво. Сотрясение мозга, двадцать восемь гематом разной степени тяжести. Спиральный перелом локтевой кости. Он тебе руку выкрутил с такой силой, что сломал. Удерживал?
– Я не помню…
– Никак не сдаешься, да?… – цокнул Каретный. – Еще два закрытых перелома, три трещины в разных костях, внутреннее кровотечение, разрыв легкого. И не только легкого! – торжественно заключил он.
– Господи… – Ян отвернулся.
– Продолжать?
– А есть еще что-то? – шепотом спросил Ян.
– Есть. Есть имя… Имя. Скажешь?
– Я не знаю…
– Ну, тогда я знаю. Никита Панфилов его зовут. – Рубенс широко открыл глаза и уставился на Каретного. – Слушай меня, сосед. Я понимаю, почему ты его ментам не сдашь. Очень понимаю. Правильно. Суды, свидетельские показания, очная ставка, следственный эксперимент. Сплошное издевательство. А потом твое дело будут вслух зачитывать следаки своим друзьям на какой-нибудь попойке… Да, да, стыдно. Но это всё опять сопли. Он и так под подозрением, все ждут только твоего заявления. Его не будет, я понял. Но хочу другое сказать. Ты хоть знаешь, чем твой дружок занимается уже больше года? – Ян опять помотал головой. – Хочешь знать?
– Нет…
– Правильно. Побереги нервы. Но либо разуй глаза и догадайся, либо ты все-таки дурак. А ты – дурак! – вдруг заорал Каретный, резко встал и заходил по палате. – И не реви опять! Терпеть не могу… У меня сегодня день рождения, между прочим. Совершеннолетие по-американски. Можешь меня поздравить… Не слышу!
– Поздравляю… – тихо-тихо, еле-еле произнес Ян.
– А ты мне тут – такой подарок!… специально ты, что ли вляпался… Два года у тебя тишь да гладь. Я уж подумал, что и не будет повода больше увидеться. А тут – на тебе.
– А ты за два года не изменился совсем, – Рубенс попытался сквозь слезы улыбнуться.
– Да? – Каретный снова сел.
– Ага. Такой же хам, – шмыгал Рубенс.
– Хам, да. Это я. А как ты хочешь? Это работает. Я просто сопли не жую, ты же знаешь.
– Я про тебя иногда в газетах читаю, – Ян все шмыгал и шмыгал, и надеялся, что про Панфилова Олег больше не заговорит, – Ты крутой.
– Все круче и круче! – и Каретный довольно усмехнулся, – Но давай-ка продолжим. Я могу его наказать.
– Не надо.
– Ты – точно дурак.
– Я прошу тебя, не надо…
– Ты идиот.
– Не надо.
– Ты просто придурок.
– Хватит.
– Я могу уйти, сосед. И никогда не появляться больше.
– Не уходи…
Олег долго молчал, сложив руки на груди, и разглядывая лицо Яна.
– Да… кто ж тебя тогда защитит…
– А зачем тебе меня защищать? Я же просто…
– Слушай, мне твоя исповедь нахрен не нужна, я в курсе, кто ты… Но человек ты хороший, – и Олег как-то полувиновато усмехнулся. – Таких мало… – Ян удивленно вскинул на него взгляд. Каретный глаз не отвел. – Мало, – повторил он. – Уж я-то знаю…
– Его ты знаешь?
– Лично – нет. О нем – да.
– Зачем?
– Зачем знаю? Работа у меня такая. Знать всех – и на своем, и на соседних полях.
– А тебе есть, что с ним делить?
– Мне – нечего. Другим есть что. Мне жалуются.
– На что?
– Ты же только что сказал, что знать не хочешь! Вот и не знай, раз сам не допетрил. Зачем тебе теперь?
– Нет. Ты уже второй, кто говорит о каких-то его делах. Скажи мне.
Каретный тяжело вздохнул, не сводя глаз с Рубенса:
– Дурачок ты, дурачок… Мне девки мои жалуются: он своими мальчиками у них клиентов уводит.
– Нет.
– Да.
– Нет…
– Да еще раз. Твой дружок – молодец: нашел нишу.
– Не верю…
– Да ради бога.
Долго молчали. Очень долго. В какой-то момент Ян выпал из реальности. Наплывали воспоминания – счастливые, теплые… Наивные. Разбитые. Раздробленные о мебельные углы, беспощадно скрученные за спину… Хотя Ян и без этого не в состоянии был сопротивляться.
Каретный наблюдал.
– Да очнись, сосед… я тебе больше скажу – ты был единственным, кого он не продавал.
– Мне бы кто-нибудь из них сказал…
– И кто ж тебе такое скажет?
– Я же с ними со всеми общался…
– Общался, да не о том. Я тебя уверяю, они и между собой ничего не обсуждали. Панфилов твой – тот еще змей… он их всех так придавил, там мало никому не кажется… Ну хорошо, давай опять помолчим, – Каретный недовольно скрестил руки на груди и закатил глаза.
– Олег… Почему ты мне не сказал раньше? Почему ты меня не нашел?
