Импровизация на тему убийства

скачать книгу бесплатно


Игорь ушел из дома родителей еще в восемнадцать лет – в армию. Маму с папой его поступок шокировал: Игоря откупили от службы, заплатив безумные, особенно по тем временам, деньги.

«Идиот!» – отреагировал отец Игоря и уехал на заседание областной думы. Впоследствии он пожелал извинений от сына, но так их и не дождался. «Господи, ну что я могу сделать?» – вздохнула мама, на целую минуту оторвавшись от подсчета прибылей.

Игорь вернулся из армии. Сам, без всяких денег и связей, поступил в институт, окончил его, получил профессию и устроился на работу. Домой его не звали, а он и не стремился. С жильем ему повезло. Сначала он вместе с другими такими же студентами снимал квартиру, а потом получил наследство. Умерла двоюродная тетя Игоря. Она была одинока, Игоречка всегда любила (а можно ли его было не любить?) и квартиру завещала, конечно, ему.

Когда я встретила Игоря, он работал в администрации (забавно получилось: администратор в администрации!), потом что-то или кто-то там его достал, он уволился, и я помогла ему найти работу в развлекательном комплексе «Джаз».

Хочется как-то описать Игоря, но рассказывать о таких людях очень трудно – получается вроде бы как характеристика с места работы в милицию. Мужика арестовали за то, что он аварию спровоцировал, а с работы пишут, какой он ответственный и порядочный. Игорь найден мертвым в постели с другой женщиной, а я распинаюсь, каким он парнем был!

Но что можно поделать, если однажды ты встречаешь идеального мужчину? Можно придумать ему страшные грехи и успокоиться, а можно признать, что принцы бывают. Если бы год назад я действительно искала настоящую любовь, а не противоядие, то я бы даже не пыталась претендовать на его чувства. Такие, как он, созданы вызывать комплексы у учительниц, особенно перешагнувших рубеж тридцатилетия.

Внешняя красота, о которой он даже не задумывался, интеллект, врожденная мудрость души, позволявшая ему держаться собственного курса в жизни, – и все это в абсолютной гармонии. И он умел хотеть того, что ему принадлежало.

Я сказала, что Игорь смирился с моими непроизнесенными условиями романа, но смирился он только в самом начале. Потихоньку, не мытьем, так катанием, не требованиями, а обещаниями, он разведал мой номер телефона. Честно говоря, для меня это было неопасно. Старый муж, грозный муж за моим мобильником не охотился.

Ну а еще через несколько недель терпение Игоря затрещало.

Субботний вечер был в самом соку, а я отбывала домой, как обычно, без объяснений.

– Я знаю, что все мужчины мечтают об идеальной любовнице, – сообщил он в тот момент, когда я поднималась с кровати, близоруко озираясь в поисках собственного белья.

– Какой такой любовнице? – Я нашла его на полу, под мятыми штанами Игоря.

– О женщине, которая приходит не слишком часто, быстро раздевается, страстно занимается любовью, а потом сразу уходит.

Я обернулась. Он лежал на боку, опираясь на левый локоть. Его бедра прикрывала только скомканная нашими телами простыня. Один только взгляд на него заставлял мое сердце биться быстрее.

Но я почувствовала: под рассеянной улыбкой Игоря скрывались беспокойство и нетерпение. Он уже не хотел мириться с молчанием. Он хотел знать.

Я улыбнулась, натянула платье и решила, что надо быстрее убегать. Придумаю что-нибудь к следующему разу.

– Куда ты так спешишь? – Игорь неумолимо переходил в атаку. – Суббота, вечер. Кто тебя дома ждет?

– Любимый мой, в этом ничего интересного нет. Я работать должна. Диссертацию кропаю.

– На какую тему?

Мои мозги начинали закипать. На какие темы вообще диссертации пишутся?

– История.

– Древний Рим? Инквизиция? О Столыпине?

– Господи, – засмеялась я как можно легкомысленней. Пришлось снова признавать, что он слишком умный! – Ну какая разница?

Игорь тоже рассмеялся. Потом поднялся с постели и взялся одеваться. Натянув штаны, он сказал немного раздраженно, еще не выказывая недовольства в полном объеме, но уже вполне на него намекая:

– Ты врешь мне.

Я была уже на пороге. Его тон, его поза – полубоком ко мне, чуть выставив вперед плечо – показались мне достаточно серьезной угрозой восхитительному благополучию нынешней моей жизни. Пришлось вернуться. Улыбаясь, я подошла к нему очень близко и потянулась к его губам. Он отстранился.

– Игорь, тема моей диссертации «Государственная идеология в России второй четверти XIX века». Годится?

Он сам поцеловал меня после этого.

Я убежала.

Разговор продолжился еще через неделю, но я была готова. Более того, я спровоцировала его, захватив бутылку очень приятного чилийского вина.

Игорь не ожидал такого пассажа, но воспринял его дружелюбно. Весело сгонял на кухню за стаканами, извинился за негламурность посуды, порезал сыр и колбаску. Мы разместились на полу – негламурность мебели тоже имела место.

– Какой повод? – спросил он, поднимая стакан.

– Нужен повод? – Как нравилось мне смотреть на него! Он опирался спиной о стену, его колени находились на уровне плеч, и выглядел он словно мальчишка, который вместо подготовки к экзаменам пьет пиво с друзьями. – Ладно: первая совместная попойка! Заодно узнаю, умеешь ли ты пить.

– Ага. Хороший повод. Как диссертация?

Вопрос был самый нужный.

– Пойдет. Правда, долгая песня получается. Защита только через шесть месяцев, но я абсолютно не готова.

– Ты работаешь где-нибудь?

Я стала рассказывать о школе, благо было что. В целом живописала свою досухаревскую жизнь, объясняя свою жуткую, жуткую занятость классным руководством, диссертацией и родственниками, которым все время нужна была помощь. В моей версии мама оказалась одинокой дамой со странностями, сестры – не приспособленными к жизни подростками.

С каждым словом я чувствовала, как Игорю становится легче. Отодвинув бокалы в сторону, я подсела к Игорю ближе и взялась за ремень на его джинсах. В его глазах уже читалось ожидание. У него была особая манера перед поцелуем закусывать нижнюю губу, словно пытаясь от поцелуя удержаться. И это был знак.

А в июне Игорь сделал мне предложение.

Предложение, о котором я говорю, имело скорее форму ультиматума. Я бы и раньше могла догадаться о назревании проблем в наших отношениях, но мне не хотелось напрягаться и анализировать обстановку в тот момент, когда рядом со мной был красивый, умный и сексуальный мужчина. С ним можно было посмотреть фильм, поговорить о путешествиях, снах, кино и музыке – о тех вещах, которые максимально далеки от реальной жизни. Или, если все-таки постараться быть честным, о тех вещах, в разговоре о которых можно многое скрыть.

И его можно было целовать. А это было невероятно хорошо!

Я понимала, что рассуждаю как мужик. Нормальная женщина совершенно четко настроена выполнить свою программу. Она сама будет добиваться официального закрепления отношений с любимым, затем чтобы потом родить от него ребенка и чувствовать себя еще более полноценной в этой жизни личностью. Но я все не могла определиться – чего же или кого же я хочу? Отчасти было бы правильно признать несколько шокирующий для меня самой факт, что целый год я испытывала чувства (эмоционально очень разнообразные) к двум мужчинам одновременно. И если Игорь с каждой нашей встречей становился мне все более близким, то Ник с каждым днем будто ускользал от меня в свою собственную, насыщенную и интересную жизнь. Мне надо было идти навстречу Игорю, а я все смотрела вслед Нику.

И в один прекрасный теплый июньский вечер, когда я жаждала только тепла и ласки, он просто отказался раздеваться и заявил на полном серьезе:

– Нам надо кое с чем определиться.

– С чем же? – игриво поинтересовалась я, расстегнув несколько пуговичек на блузке и опускаясь перед ним на колени.

Он сидел на диване и старательно отводил глаза от моей груди.

– Я не могу так дальше. Ты понимаешь?

Я смотрела на него снизу вверх с видом школьницы, которую ругают за слишком короткую юбку:

– Нет, не понимаю. Иди сюда!

– Что я о тебе знаю? – продолжал он упрямо. – Только какие-то факты из биографии, твои любимые книги, кино, что-то еще… Это важно, это характеризует тебя, но я никогда не видел твоих подруг, твоих родителей, не был у тебя в гостях. Мы год знакомы. Это нормально?

– Ну а почему нет? – мягко сказала я, спуская блузку с правого плеча.

– Я готов был бы поиграть в тайны, но я не Джеймс Бонд, я хочу рядом понятную женщину, любимую, друга.

Наблюдая за ним, я чувствовала, что мое расслабленно-сексуальное настроение исчезает. Мне становилось грустно – прекраснейшее время моей жизни, полное всяких-разных надежд, насыщенное любовью, кажется, проходило. Определенность пугала, и мне так не хотелось признавать, что пришло ее время.

– Давай решать, – услышала я. – Мы вместе или нет?

Заставив себя улыбнуться, сказала легкомысленно:

– Милый мой, как я понимаю, это предложение?

Он наконец-то посмотрел на меня, прямо в глаза, прямо в сердце:

– Да.

Неожиданно стало ясно, что выбирать, особенно если кто-то делает это за тебя, – не так уж страшно. Надо признать, что Нику я не нужна.

Теперь я улыбалась по-настоящему:

– Значит, я его принимаю…

А на следующий день Игоря убили.

Часть третья. Регтайм

За пять лет до описываемых событий

Глава 1

Ясно помню тот день, когда моя судьба круто изменилась. Это было в мае, пять лет назад. Конец весны, цветущие каштаны, первые по-настоящему теплые вечера. Учебный год кончился, и мне, учителю истории и классному руководителю пятого класса, предстояло подумать о том, как жить дальше. В смысле как провести лето. Если честно, оно не обещало ничего особенного.

Мое состояние можно было бы назвать легкой депрессухой, которая длилась уже… лет пять, пожалуй.

Помню, что я доставала из ящиков стола книги по истории, которые приносила в класс на протяжении всего года. Доставала и размышляла – стоит ли их тащить, надрываясь, домой? В следующем году они снова понадобятся.

Мысль о том, что все ежегодно повторяется, повторяется вплоть до мельчайших подробностей, исподволь напрягала меня. Я наблюдала за старшим поколением учителей и могла только восхищаться им. Как этим женщинам (из мужчин у нас были только директор, жуткий проныра и аферист, и учитель физкультуры, чтобы сказать о нем все, достаточно упомянуть, что был он отставным военным) удается справиться с невыразимой тоской закольцованной жизни? Как не мучает их дежавю? Почему они не путают учеников, не визжат от ужаса на каждой линейке первого сентября? Это же День сурка какой-то!

Гоняя в голове вялые мысли, я не сразу заметила, что возле моего учительского стола стоит мужчина. Подняв голову, я узнала его. Это был Николай Александрович Сухарев, отец-одиночка одного из самых прожженных шкод не только в моем классе, но и во всей школе.

Я надеялась, что не увижу ни этого человека, ни его сынишку в ближайшие три месяца. Но Сухарев стоял передо мной, такой реальный и осязаемый, одетый в мятые серые хлопковые штаны и черную, слегка застиранную майку.

– Можно? – спросил он, указывая на стульчик за первой партой. Сухарев не поздоровался. Это было не в его привычках.

Я кивнула.

– Что случилось? – спросила я, понимая, что произношу его реплику. Обычно Сухарев появлялся у меня в кабинете после моего звонка и именно с этого вопроса начинал разговор.

Мой собеседник тянул с ответом. Потом слегка пожал плечами и сказал нечто, что я осознать с ходу не смогла:

– Выходите за меня замуж.

Видя, как округлились мои глаза, он оперся локтями о парту и, обретя опору, стал объяснять.

– Это, конечно, странно выглядит, – признал он. – Могу понять, что вы думаете. Простите за патетику, но сын для меня – самое важное в жизни. А ему нужна мама. Вы сможете стать мамой Митьке? Он мечтает об этом.

Этот бред он произнес абсолютно серьезно.

– Я понимаю, что предложение мое звучит очень странно. Но я не предлагаю ничего… такого.

Я ненадолго задумалась – что он называет «таким»? Очнулась, расслышав сладкое слово «деньги».

– Я буду обеспечивать вас. Работать вам будет необязательно. Если только, конечно, вы захотите работу оставить. Многие женщины не хотят зависеть от мужа, я все понимаю. Словом, поступайте как вам удобнее…

Мы смотрели друг другу в глаза: он – инсценируя интеллигентское смущение, приличествующее случаю, а я – продолжая неприлично пялиться, как деревенская дурочка.

Спросила, чтобы что-нибудь сказать:

– Но зачем жениться? Вы можете няню нанять.

Он немного опустил голову, технично разорвав визуальную связь. У меня возникло ощущение, что я задала слишком личный вопрос.

– У ребенка должны быть отец и мать, то есть настоящая семья. Няня – не то. Я уже, честно говоря, не справляюсь. У нас еще бабушка есть… Две бабушки. Они могут последить за Митькой, покормить, на улицу не пустить, и только. А его воспитывать надо. Причем профессионально. Я наблюдал за вами, у вас это получается.

Я слушала речи этого странного фантазера и смотрела на него, словно видела в первый раз. Пыталась понять, как это может быть? Как вести себя с ним? И принимать ли всерьез то, что он говорит?

Для начала я постаралась разглядеть его получше. Может, это звучит странно, но у меня есть особый внутренний сканер, который помогает разбираться в людях. Он был у меня с детства и вполне эффективно спасал от ложных друзей и неверных поклонников, позволяя избегать тех самых детских стрессов, последствия которых с наслаждением лечат психотерапевты.

Мой сканер работает так, что, глядя на человека или, в редких случаях, просто вспоминая его, я на долю секунды словно бы проникаю в его внутреннюю сущность. Эта доля секунды не проходит даром. Увидев окружающий мир глазами другого человека, я начинаю ощущать этого человека, понимать его и, самое важное, немного предвидеть его реакцию. Так вот, Сухарева мой сканер не читал.

О самом Николае (или, как он представлялся, Нике) Сухареве я знала, что ему принадлежит ресторан «Джаз», в котором сама ни разу не была, хотя слышала, что место это интересное. У нас в Гродине джаз даже на дисках непросто было купить, а уж живьем услышать – просто нереально. Зато в ресторане Сухарева джазовые концерты проводились регулярно.

Вся школа с удовольствием обсуждала, что для обеспеченного человека он слишком небрежно одевался и ездил на «мазде», которой, по словам нашего директора, уже лет пять стукнуло. Сухарев регулярно забывал бриться, стричь волосы и здороваться. Но я заметила, что пахло от него всегда хорошо – каким-то приятным ненавязчивым парфюмом и сигаретным дымом. Иногда немного коньяком. В те времена я еще не знала, что коньяк он пьет намного чаще, чем все остальные люди пьют чай.

Пытаясь понять, во что мне грозит влипнуть, я тайно, но очень внимательно рассматривала его серьезное узкое лицо с глубоко посаженными глазами и жестким ртом. Только сейчас разглядела, что радужка вокруг его зрачка была светло-коричневая, с желтыми бликами, как у хищника из рода кошачьих – рыси, например. Кажется, такой цвет называют медовым. Для женщины такие глаза стали бы украшением, а вот мужчине, да еще за сорок, такое великолепие было как-то ни к чему. Еще я вспомнила, что и у Митьки тоже такие медовые глаза.

Украдкой поглядывая на собеседника, я думала, что это хорошо, когда человек уже не слишком молод – морщины и взгляд могут многое выдать. Вот, к примеру, складки возле уголков рта бывают у людей, которые либо слишком много смеются, либо на их лицах слишком часто появляется презрительное выражение. Морщинка между бровями – у тех, кто постоянно сдвигает брови. А брови сдвигаются как в беспокойстве, так и в гневе.

Итак, смех, высокомерие, беспокойство и раздражительность. Очень хорошо, но я ничего не поняла.

Это было все, что я сумела узнать о Нике Сухареве методом наблюдений.

Я попыталась прислушаться к голосу Сухарева. Тембр был приятный, глубокий, но сдержанный, будто бы чувства свои этот человек зазря не обнажает. Мысли, как я уже говорила, довольно странные, он излагал ясно, четко, понятно и деловито. Человек с хорошо подвешенным языком. А я не люблю косноязычных. Наверное, в детстве мама заставляла его много читать… Впрочем, это домыслы и к делу отношения не имеют.