Либерализм как слово и символ. Борьба за либеральный бренд в США

Признание силы этого политического символа становится очевидным и «из тех уточняющих прилагательных, которые обычно стараются использовать те, кто атакует “либералов”», – пишет Чарльз Фрэнкел[47]. Даже в 1958 г., когда президент Эйзенхауэр поддерживал весьма консервативного Уильяма Ноулэнда из Калифорнии, Айк[48] нападал на «самозваных либералов… [за их] непреодолимое влечение… к проматыванию денег – ваших денег» (курсив мой. – Р. Р.)[49]. Нападкам подвергаются только самозваные либералы, истинные же либералы, как предполагается, – замечательные люди. Один комментатор подробно описал это специфически американское обыкновение атаковать только «определенных» либералов: «Сенаторы от южных штатов, гордившиеся тем, что их считают консерваторами, обычно атакуют не “либералов”, а “северных либералов”. Иногда они добавляют, что сами они столь же либеральны в вопросах внешней политики или социального обеспечения, как и любой другой. Даже покойный сенатор Маккарти осторожно обращался с этим словом. В своих памятно выразительных высказываниях он обычно то и дело ронял выражение “дутые либералы”, тем самым как бы подразумевая, что, уж будьте уверены, все либералы – дутые. Но это же позволяло ему намекать, что он ничего не имеет против истинных либералов, если бы только он мог отыскать хоть одного такого»[50].

Конечно, тот факт, что в США слово «либеральный» – выгодный политический символ, не означает, что человек находится здесь в выигрышном положении, если его называют слишком либеральным. Например, будучи вице-президентом, Спиро Агню нападал на «радикальных либералов»[51]. Для большинства американцев экстремизм – порок, а не добродетель. Но сам по себе символ «либеральный» имеет, как считают многие политики, некоторую политическую привлекательность.

Если посмотреть на опросы общественного мнения середины 1960-х годов, когда либеральный ярлык был очень популярен, то можно увидеть, что политики учитывали привлекательность либерализма. Согласно одному из опросов, из 20 546 студентов, зарегистрированных в кампусе Университета штата Мичиган, 42 % объявили, что они демократы или склонны причислять себя к таковым, а 51 % сказали, что являются республиканцами или к этому склоняются. Но, несмотря на то что этот университет – являющийся, по общему мнению, типичным крупным университетом Среднего Запада – был в большей степени республиканским, чем демократическим, 53 % студентов объявили себя весьма или умеренно либеральными[52]. Кандидаты, подчеркивавшие свою либеральность, могли набрать здесь больше голосов, чем те, кто старался привлечь только избирателей – сторонников Демократической партии.

Более ранние опросы также демонстрировали привлекательность либерального символа. Проведя положенные процедуры по отбору мест проведения опроса, проинтервьюировав 3068 респондентов в Калифорнии, Иллинойсе и Нью-Мексико, отобрав для рассмотрения данные голосований только за 1944, 1946 и 1948 годы и исходя из того, как – либералами или консерваторами – квалифицируют себя сами избиратели, исследователи заключили: «[Сама дилемма] “либерализм – консерватизм” объясняет, по крайней мере отчасти, и отказ респондентов от голосования, и их неудовлетворенность предпочитаемой ими партией. Таким образом, исходя из наших данных, можно сделать вывод, что либеральный республиканец и консервативный демократ чувствовали себя в своих партиях неуютно, в отличие от консервативных республиканцев и либеральных демократов, и выражали свое недовольство меньшей явкой на выборы и тем, что реже голосовали за своих партийных кандидатов»[53].

Приведенные выше данные двух ранних опросов, помимо привлекательности либерального символа, указывают и на другой важный момент: несмотря на то что либералами провозглашали себя многие политики разных убеждений, обычные люди, по крайней мере начиная с 1944 г., как правило, сходились в мнении о том, кто является либеральным политиком. Так, когда в ходе опроса, проводившегося в 1962 г. в Университете штата Мичиган, студентов спросили, кто из политиков является либералом, а кто консерватором, 64 % из них выбрали Барри Голдуотера в качестве известного консерватора и 62 %, недолго думая, сказали, что Джон Кеннеди – известный либерал[54]. Второе исследование, базировавшееся на данных о результатах выборов конца 1940-х годов, показало, что, как правило, те, кто считал себя консерваторами, – неважно, были они демократами или республиканцами, – полагали, что их партией скорее является партия Республиканская, чем Демократическая, а те, кто считал себя либералами, чувствовали, что им скорее ближе Демократическая партия. Эти сведения особенно важны, если вспомнить, что символ «либеральный» часто был призван служить противовесом очень важному фактору партийной принадлежности.

Пример использования символа «либеральный»

Тот факт, что сегодня большинство людей согласны с тем, что Герберт Гувер не был либералом, не объясняет, почему сам он до самой смерти искренне называл себя либералом. Даже если допустить, что Франклин Рузвельт был признанным либералом периода Нового курса, что можно сказать о других важных политических фигурах тех дней? Были ли они либералами? Является ли либералом Уолтер Липпман? Или губернатор Лафоллет? Или судья Блэк? Макс Лернер говорит, что эти вопросы вызывают «крайнее изумление», поскольку все эти лица, причастные к либеральному наследию, тем не менее весьма существенно отличаются друг от друга[55]. Рассмотрев очень разных людей, называвших себя либералами, Алан Гримс спрашивает: «Должны ли мы в таком случае отчаиваться в отношении определения? Может быть, либерал – это просто любой человек, который так сам себя называет? Или это тот, которого так называют другие?»[56] Гримс дает отрицательный ответ на свой вопрос, после чего предпринимает попытку классифицировать понятия, образующие его собственное определение либерализма. Однако любое такое определение по природе своей нормативно, а не дескриптивно; оно исключает многих людей, заявляющих, что они либералы, и сумевших убедить в этом других.

Для целей данного исследования я буду употреблять очень наглядное, функциональное и работающее определение: либералом является тот, кто способен убедить других людей, что он является либералом, – которое не позволяет произвольно лишать кого-либо возможности получить либеральный ярлык. Мы можем задаться вопросом: почему Рузвельт добился того, что его стали идентифицировать как либерала, а Гувер нет. Оба называли себя либералами. Зная, что каждый из этих двоих – и Гувер, и Рузвельт – искренне считал себя либералом и что «либерал» – мощный политический символ, с которым хотели бы ассоциироваться многие политики, почему сегодня все согласны в том, что Гувер не был либералом? Почему попытки Гувера завладеть этим словом-символом не увенчались успехом?

Чтобы ответить на этот вопрос, вероятно, следует предположить, что в США использование политического символа «либеральный» в целом соответствовало британской традиции. Сделав такое предположение, можно было бы объяснить, что британский либерализм с годами изменил свое значение, особенно после того как в 1911 г. Л. Т. Хобхаус дал определение нового либерализма[57]. Этот новый британский либерализм старался проложить средний путь между социализмом и классическим либерализмом. Новые британские либералы, выступавшие за социальное обеспечение, говорит Томас Нил, «в противовес социалистам настаивали, что богатство производится личной инициативой, а в противовес индивидуалистам – что стоимость объекта недвижимости полностью зависит от местного сообщества и что право владения даже личной собственностью бессмысленно без социального одобрения и поддержки»[58]. В 1908 г. Уинстон Черчилль, бывший тогда членом Либеральной партии, совершенно в духе этого нового либерализма утверждал, что он «хотел бы видеть, как государство возьмет на себя новые функции, выступит в новых сферах деятельности, в частности в естественных монополиях»[59]. Новые английские либералы все еще верили в свободу, но они также считали, что право на прожиточный минимум является столь же важной свободой, как право собственности и свобода личности[60]. К тому же они верили, что государство может принимать законы, гарантирующие первую свободу, не отрицая последней[61].

В этих обстоятельствах, чтобы убедить людей принять его определение либерализма как политики laissez faire, принадлежавшее XIX в., Герберт Гувер должен был ниспровергнуть мнение целого поколения. Таким образом, нет ничего неожиданного в том, что ему не удалось захватить этот выигрышный политический ярлык.

Однако этот ответ основан на весьма важных, но неверных допущениях, согласно которым США следовали британскому употреблению политического символа «либеральный»; к 1930-м годам огромное большинство американцев знало, что означает «либеральный»; и следовательно, Гувер и его консервативные современники пытались присвоить этот важный символ Нового курса. Кроме того, имеющиеся данные показывают, что до 1930-х годов в США слово «либеральный» не было важным политическим символом. Это не значит, что до Нового курса оно никогда не употреблялось; скорее до Нового курса оно не было важным символом. Но для огромного большинства американцев слово «либеральный» буквально появилось на свет в начальный период Нового курса.

До этого времени термин «либеральный» не был в Америке популярным политическим ярлыком. Это показывает анализ политических символов, использовавшихся в политической литературе начала XX в. Одной из таких книг, безусловно, является «Обетование американской жизни» («The Promise of American Life») Герберта Кроули. Впервые она была опубликована в ноябре 1909 г. и затем переиздавалась в июне 1910 и апреле 1911 г. Хотя в то время было продано не более 7500 экземпляров, Артур Шлезингер-мл. утверждает, что книга «оказала непосредственное колоссальное влияние на то, что историки назвали эпохой прогрессизма»[62]. Портрет Кроули как либерала дополняется тем фактом, что он был основателем журнала «Нью рипаблик». Тем не менее Сэмюэл Бир, проанализировав символы, использованные в «Обетовании», пришел к следующему выводу: «Автор использует термины “либеральный” или “либерализм” лишь эпизодически. Не чаще он использует и термин “консерватизм”, причем консерватизм он противопоставляет не либерализму, а радикализму. Термином, с которым он, как и его герой, Теодор Рузвельт, отождествлял себя и свои взгляды, был, конечно, “прогрессизм”»[63].

На фоне указанного выше нечастого употребления Кроули термина «либеральный» поворот демократа Ф. Рузвельта к использованию этого термина выглядит особенно резким. В предметном указателе к первому тому рузвельтовских публицистических статей, относящихся к 1928–1932 гг., термин «либерализм» отсутствует. Но всего несколькими годами позже мы обнаруживаем, что седьмой том, охватывающий статьи 1938 г., ФДР озаглавил «Продолжение борьбы за либерализм» («The Continuing Struggle for Liberalism»)[64]. В лексиконе ФДР произошел резкий сдвиг – сдвиг, который не просматривается в политической терминологии «Обетования» Кроули.

Бир замечает, что задолго до эпохи Кроули, еще в XVIII в., «родовые термины – вроде слова “демократический” – использовались в качестве дополнения к партийным ярлыкам и служили для обозначения важных точек зрения. Но термина “либеральный” среди них нет»[65]. Нельзя сказать, что слово «либеральный» не использовалось вообще никогда, скорее речь идет о том, что частота его использования была незначительной. Анализ частоты появления политических символов в популярных журналах[66] и газетах[67] также показывает, что участившееся использование либерального ярлыка совпадает с началом Нового курса.

Некоторые из наиболее видных деятелей начала Нового курса вспоминают, что именно в этот период слово «либеральный» стало важным политическим символом. Реймонд Моли пишет, что 8 марта 1933 г. он подготовил для Рузвельта текст послания, с которым тот выступил в Конгрессе 10 марта. В этой речи, вспоминает Моли, он использовал выражение «либеральный»[68]. Слово «либеральный» в его сегодняшнем значении тогда только начинало вытеснять старое слово «прогрессивный»[69]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Справедливый курс (точнее Справедливая сделка, Fair Deal) – программа, выдвинутая в 1949 г. президентом Гарри Трумэном в развитие Нового курса (New Deal). Конгресс отверг большинство ее предложений, сочтя их слишком дорогостоящими, но отдельные меры получили дальнейшее развитие. К концу пребывания Трумэна на посту президента (1952) большая часть программы так и не была выполнена. – Прим. перев.

2

«Новый федерализм» – название программы президента Никсона (1969–1974), но может быть отнесено к американскому федерализму в целом начиная с последней трети XX в. – Прим. перев.

3

В ориг. white-hat connotation, т. е. коннотация «белой шляпы». См. след. прим. – Прим. перев.

4

В ориг. black-hat connotations, т. е. коннотации «черной шляпы». Это и предыдущее выражения пришли из вестернов, где злодеи часто носили шляпы черного цвета, а «хорошие парни» – белого. – Прим. перев.

5

Быт., 2, 19 и 19–20. – Прим. перев.

6

Вторая половина XX в. – Прим. перев.

7

С XIX в. политическая жизнь в Англии определялась соперничеством двух партий – Либеральной и Консервативной, которые возникли на основе бывших парламентских группировок вигов и тори. До середины 80-х годов XIX в. безусловный перевес в парламенте имели либералы, затем они надолго уступили свои позиции консерваторам. На выборах 1906 г. консерваторы потерпели полное поражение и либералы вновь вернулись к власти. В 1915 г., во время Первой мировой войны (1914–1918), руководство Либеральной партии пошло на преобразование либерального правительства в коалиционное с целью консолидации всех правящих сил: либералы, консерваторы, лейбористы (Лейбористская партия существует с 1900 г). В 1916 г. ряд важнейших постов в коалиционном правительстве (во главе с Ллойд Джорджем) заняли консерваторы, и с этого времени начался постепенно набиравший скорость процесс усиления влияния Консервативной партии. – Прим. перев.

8

Thurmond W. Arnold. The Symbols of Government. New Haven: Yale University Press, 1935.

9

Новояз (Newspeak) – вымышленный язык из романа Джорджа Оруэлла «1984 год», это язык тоталитарного общества, изуродованный проникшей в него партийно-бюрократической лексикой, иными словами нелепый язык, созданный вопреки естественным языковым нормам и традициям. Базовые принципы построения этого языка объясняются в романе в приложении-эссе «О новоязе». Новояз образуется путем существенного сокращения и упрощения словаря – в частности, путём исключения слов или выражений, описывающих понятия свободы, революции и т. п. – и грамматических правил естественного языка, «старояза». В романе новояз служит тоталитарному режиму и призван сделать невозможным оппозиционный образ мышления («мыслепреступление») или речи. Согласно сюжету романа, новояз должен был полностью вытеснить старояз к 2050 г. – Прим. перев.

10

Sheldon S. Wolin. Politics and Vision. Boston: Little, Brown& Co., 1960, p. 76.

11

См. например: Kenneth Clark. The Nude: A Study in Ideal Form. Garden City, N. Y.: Doubleday & Co., 1956, p. 227–228.

12

Murray Edelman. The Symbolic Uses of Politics. Urbana, Ill.: University of Illinois Press, 1964, p. 19. См. главным образом: Schauer. An Essay on Constitutional Language, 29 U. C. L. A. L. Rev. 797 (1982).

13

West Virginia State Board of Education v. Barnette, 319 U. S. 624, 662 (1943) (Frankfurter, J., dissenting). Судья Джексон в решении по этому делу, по мнению большинства, был согласен с проделанным Франкфуртером анализом значения символов. См. также: Justice Cardoso in Louis K. Liggett Co. v. Lee, 288 U. S. 517, 586 (1933) и особенно: Moore. The Semantics of Judging, 54 So. Calif. L. Rev. 167 (1981).

14

«Власть черных» – политический лозунг и название для различных по своему мировоззрению общественных организаций, имеющих целью достижение самоопределения афроамериканцев в Америке. Движение оформилось в конце 1960-х – начале 1970-х годов. Само выражение возникло в 1954 г. как название книги Ричарда Райта. – Прим. перев.

15

«Kennedy Clashes with CORE Chief», New York Times, December 9, 1966, p. 1.

16

Антимонопольный закон, или закон Шермана, назван по имени инициатора законопроекта – политика Джона Шермана (Sherman, 1823–1900), в разное время бывшего членом Палаты представителей, сенатором от штата Огайо, государственным секретарем, министром финансов США. В 1890 г. – сенатор и лидер фракции республиканцев в Сенате. Законопроект Шермана вступил в силу 2 июля 1890 г. при президенте Гаррисоне. Однако активно использовать его начал только президент Теодор Рузвельт в своей антитрестовской кампании. Это первый антитрестовский (антимонопольный) закон США, согласно которому создание треста (монополии), препятствующего свободе торговли, или вступление в сговор с такой целью является преступлением. Акт обязывал федеральных прокуроров преследовать такие преступные объединения и устанавливал наказание в виде штрафа, конфискации или тюремного срока до 10 лет. – Прим. перев.

17

T. H. Williams, Richard N. Current, and Frank Freidel. A History of the United States Since 1865. New York: Alfred A. Knopf, 1961), p. 197.

18

Закон Клейтона (Clayton act), названный по имени разработчика, Генри Клейтона, был принят в США в 1914 г. при президенте Вудро Вильсоне для уточнения положений, содержащихся в законе Шермана. Определение треста, данное в законе Шермана («договор, объединение в форме треста, или в иной форме, ограничивающее торговлю…»), позволяло использовать этот закон как против монополий, так и против профсоюзов, а равным образом и против фермерских организаций; закон Клейтона устранил антипрофсоюзную (и антифермерскую) лазейку. – Прим. перев.

19

Великая хартия вольностей – грамота, предъявленная восставшими крупными феодалами английскому королю Иоанну Безземельному, которую он подписал 15 июня 1215 г.; это был первый конституционный акт Англии. – Прим. перев.

20

Ibid., p. 332.

21

Thurmond Arnold. The Folklore of Capitalism. New Haven: Yale University Press, 1937, p. 207–208.

22

Nan Robertson. Teacher Opposes the Term «Negro», New York Times, December 10, 1966, p. 27.

23

Dean Rusk, et al. The Vietnam Hearings. New York: Random House, 1966, p. 137–138. Цитаты взяты из свидетельств г-на Кенана. См. также: Stone. From a Language Perspective, 90 Yale L. J. 1149 (1981).

24

Edelman. Symbolic Uses, p. 212. См. также: Ellen Peters. Reality and the Language of Law, 90 Yale L. J. 1193, 1196 (1981); M. H. Hoeflich. The Speculator in the Governmental Theory of the Early Church, Vigiliae Christianae 34 (1980), 120, 125, 127; Deutsch and Hoeflich. Legal Duty and Judicial Style: The Meaning of Precedent, 25 St. Louis U. L. J. 87 (1981).

25

См. например: Stanley L. Payne. The Art of Asking Questions. Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1951.

26

Bertram D. Wolfe. Three Who Made a Revolution. New York: Stein and Day, 1964, p. 243, 244.

27

Война во Вьетнаме началась в 1957 г. в Южном Вьетнаме как гражданская война. В 1959 г. в нее был вовлечен и Северный Вьетнам. С 1961 г. в войну вступили США, в 1965 г. они отправили в Южный Вьетнам крупный воинский контингент и начали систематически осуществлять мощные воздушные бомбардировки Северного Вьетнама. В 1975 г. война завершилась военной победой Северного Вьетнама и включением Южного Вьетнама в его состав, в результате чего появилось независимое единое вьетнамское государство. – Прим. перев.

28

По мере развития событий войны во Вьетнаме последняя оказалась переплетена с шедшими параллельно гражданскими войнами в Лаосе и Камбодже, в которых США также приняли непосредственное участие. Война в Лаосе (1960–1973) в США известна также как «тайная война». – Прим. перев.

29

См. например: William J. Small. Political Power and the Press. New York: W. W Norton & Co., 1972, p. 204.

30

В оригинале to terminate with extreme prejudice – эвфемизм для приказа совершить убийство. Точного перевода на русский язык не существует. Выражение строится на игре слов: terminate with prejudice означает «увольнение с ограничением», т. е. увольнение, после которого работник не может работать в близких сферах; в настоящем тексте слово terminate используется в значении «ликвидировать». То есть подразумевается, что после такого – extreme – «увольнения» человек никогда не сможет занимать должность в силу смерти. Выражение начало применяться в военной разведке во время Вьетнамской войны. – Прим. перев.

31

Под дефолиацией (defoliation – опадение листьев, потеря листвы) здесь имеется в виду намеренное уничтожение американцами во Вьетнаме растительности химическими средствами – Голдуотер требовал ядерной дефолиации вьетнамских джунглей. – Прим. перев.

32

Time, November 6, 1972, p. 36.

33

Army Digest, April 1968.

34

Цит. по: Harry Hoyer. Cultural Implications of some Navajo Linguistics Categories, in Language in Culture and Society, ed. Dell Hymes. New York: Harper and Row, Publishers, 1964, p. 142.

35

Ibid.

36

После завоевания Америкой независимости сначала были приняты Статьи Конфедерации (в 1777 г., ратифицированы в 1781 г.). Сторонники более сильного центрального национального правительства – их лидером был Александр Гамильтон – сначала назывались националистами, а затем федералистами. Их оппоненты, сторонники системы, сложившейся в результате принятия Статей, сначала называли себя федералистами (поскольку они были сторонниками сильного федерального, а не национального, правительства), а затем антифедералистами (поскольку они были против федеральной системы, предложенной новой Конституцией; принята в 1778 г. и окончательно ратифицирована в 1790 г.) – Прим. перев.

37

См.: Martin Diamond. The Federalists’ View of Federalism, in George C. S. Benson et al. Essays in Federalism. Claremont, Ca.: Institute for Studies in Federalism, 1961, p. 27–42.

38

Laissez faire – первая часть классической максимы, предписывающей государству не вмешиваться в хозяйственную деятельность частных лиц: laissez faire, laissez passer (позволяйте действовать, позволяйте двигаться (фр.)). Источником происхождения этого выражения считается ответ фабриканта Лежандра главе правительства Людовика XIV Жану-Батисту Кольберу, спросившему, что он может сделать для промышленности: «Laissez nous faire» («Позвольте нам действовать»). Впервые встречается в 1736 г. в рукописных мемуарах пересказывавшего эту историю маркиза Рене-Луи д’Аржансона (1694–1757), экс-министра Людовика XV и руководителя внешней политики Франции в 1741–1747 гг.

Каково бы ни было происхождение этой фразы, сама доктрина возникла естественным образом на рубеже XVII–XVIII вв. как протест против избыточного регулирования промышленности со стороны правительства. Содержательно первая часть этой фразы означает требование свободы предпринимательства, вторая – требование свободы торговли. Влияние доктрины laissez faire на реальную жизнь достигло апогея около 1870-х годов. (См. также прим. 61 о манчестерском либерализме на с. 166). – Прим. изд.