скачать книгу бесплатно
Зараэль подбежала к самому краю скалы, взглянула вниз, и не смогла сдержать стон разочарования. Причалы были пусты. Снег поредел, словно издеваясь, и давая ей возможность разглядеть далеко в море корабли.
– Не успела, – простонала южанка. – Не успела…
Крик обиды и ярости разлетелся над скалами. Ему ответил приближающийся лай собак и голоса людей.
– Сюда! Она на скалы рванула!
– Спускай собак! Взять её! Ату!
– Гау… Гау…
– Ату! – надрывались загонщики.
– Гам! Вау… Га-ау-у… – азартно гамкали и подвывали псы.
Зараэль кинулась к краю скалы, но крутой обрыв не позволял спуститься.
– Шакалы, – ощерилась южанка, оглядываясь. – Собаками меня травить?
Из пелены вновь погустевшего снега вынырнул первый пес, и с утробным рычанием бросился на девушку. Зараэль резко отпрыгнула в сторону, и животное, не удержавшись на краю, с отчаянным визгом полетело на камни под обрывом. Прыжок второй собаки южанка пропустила, и зверь опрокинул её на спину. Клыки, нацеленные в горло, лязгнули о браслет на предплечье, когда Зараэль вскинула руку, защищаясь. Тонкий механизм сработал под давлением сильных челюстей, раздался щелчок, и стрела вонзилась псу в нёбо. Он коротко заскулил, загреб лапами снег и сдох.
– Вон она! Вона! Бей!
В опасной близости от лица просвистел арбалетный болт, у самых ног в снег зарылся еще один. Зараэль вскочила, метнулась вправо, уходя от стрел, и в этот момент к ней со злобным лаем подлетели еще две лохматые псины. Одну южанка успела уложить стрелой из браслета, но зубы другой сомкнулись на смуглой голени.
– Тва-арь, рэ-эай туно!!! – крик боли и ярости вырвался у Зараэль вместе с килитским ругательством. Она упала, и, вцепившись длинными ногтями в собачий нос, изо всех сил пинала пса здоровой ногой. Рычащим клубком они покатились по земле, щелчки браслета следовали один за другим. Краем глаза Зараэль заметила, как подбегают люди с мечами и арбалетами.
– А-а! Шибай её!
– В Пака попаду!
– Все одно, сдохнет!
– Да бей же!!!
Зараэль рванула тушу собаки на себя, прикрываясь от болтов, собралась с силами, и, подкатившись к краю, рухнула со скалы вниз. Люди, разразившись громкими криками, подскочили к краю обрыва, посылая вдогонку стрелы.
Недолгий мрак обморока уступила место живой ночной тьме, в глазах прояснилось. Зараэль застонала, но тут же замолчала, стиснув зубы. Попробовала пошевелиться, приподнялась – и охнула, когда движение отозвалось резкой болью в нижней части спины и правом боку. «Невероятно, что вообще кости целы» – подумала она, задрав голову и оценивая высоту скалы, с которой упала. Спину щекотала собачья шерсть. Южанка огляделась – она лежала меж трех больших камней, с одного из которых свешивались лапы свалившегося пса. Снег и туша другого смягчили падение, а невероятная удача уберегла беглянку от смерти на камнях. Из эйфории её выдернула боль в спине и покусанной ноге. Зараэль, помогая себе руками, села.
– Сволочи, – кривясь, охнула она, дотронувшись до окровавленной ноги. – Как же я идти буду?
Наверху послышались голоса её преследователей. Зараэль сжалась, превозмогая боль, отползла под прикрытие скалы и прислушалась.
– Видал, как сиганула? – в голосе стражника звучало удивление.
– Видал, – с сожалением отозвался другой. – Ушла, зараза. Терту жалко. И Пака. Гля-кось, чем это она их?
– Чудно. Стрелки. А ма-ахонькие!
– С переломанным хребтом далече не уйдешь, – хмыкнул кто-то третий.
– А ну как жива?
– Ничё, щас спустимся, поглядим. Двигай в обход, к тропе!
Голоса и собачий лай наверху стихли, удаляясь. Зараэль поднялась и попробовала наступить на раненую ногу. «Рэай но! – выругалась она на выдохе, едва не упав. А потом горько усмехнулась. – Прости, магистр, но ты мог бы сделать меня менее чувствительной к боли».
Оставляя за собой сочный красный след, южанка как можно быстрее захромала к кромке воды. Войдя по колени в холодную воду, она побрела вдоль берега. Кровь из изодранной голени медленно расплывалась в набегающих волнах. Вскоре каменистый пляж прервался, сменившись отвесными скалами. Море с грохотом билось об утесы, а ветер срывал клочья пены с гребней волн, и старался зашвырнуть их на низко плывущие тучи, в обмен на снег. Зараэль замерла, со страхом глядя на бушующую стихию. О том, чтобы подняться наверх, не могло быть и речи – нависающие над морем скалы обрекали эту попытку на провал, даже если бы нога была здорова. А идти назад значило добровольно отдаться в руки преследователей, которые наверняка уже были недалеко.
– А еще, знаешь, Гилэстэл, мне бы не помешали крылья, – шептала Зараэль, заходя все дальше и дальше в море. Когда вода достигла груди, южанка оттолкнулась от дна ногами и поплыла прочь от берега.
Смуглые руки уверенно разбивали темную воду. А волны, словно возмущаясь и удивляясь неимоверному упорству странного и бесстрашного существа, старались отнести Зараэль назад, к гремящим береговым утесам.
«Плы-ыть – плыть, плы-ыть – плыть», – в единый ритм сливались дыхание, вой ветра на гребне очередной волны, рев недалекого прибоя в ушах при погружении в воду. Время от времени Зараэль бросала короткие взгляды в сторону берега, но каждый раз лишь для того, убедиться в бесконечности холодных скал. Борьба между самоуверенностью совершенства и отчаянием одиночества отбирала и без того скудные силы.
Но вдруг вместо серых каменных стен взгляду южанки открылась черная пустота – скалы уступили место отлогим склонам. Зараэль повернула к берегу. Море, до той поры настойчиво старавшееся вышвырнуть её на береговые скалы, вдруг изменило своё решение. Теперь волны, не желая упускать добычу, тащили южанку прочь от берега, в открытое море. Водяные горы, забавляясь, играли измотанной беглянкой, перебрасывая её друг другу, то накрывая с головой, то вышвыривая на краткий миг на поверхность. Глотая попеременно воздух и соленую воду, Зараэль изо всех сил гребла к берегу. И море, подивившись её упрямству, уступило. Одна из волн подхватила Зараэль, грубо протащила по каменистому дну и отхлынула. Девушка, кашляя и отплевываясь, на четвереньках поползла к берегу. Вторая волна, обрушившись, хлестнула её напоследок по ободранной спине, приподняла и выкинула на обледеневший берег. Остатки сил Зараэль потратила на то, чтобы отползти как можно дальше от воды.
Обняв руками колени, содрогаясь от холода и закрыв глаза, она приткнулась с подветренной стороны к большому валуну. «Немного, совсем… немного… отдохну… не могу. Как же… я… устала…». Смуглая кожа на зимнем ветру приобрела сиреневатый оттенок, и стала покрываться тоненькой корочкой льда. Ночь с печальной заботой осыпала мягким снегом сжавшуюся фигуру. Неимоверно уставшая, израненная, одинокая, Зараэль замерзала на пустом берегу.
«Как же всё… коротко, – сквозь холодную муть пробилась саркастическая мысль. – Меа пития аранэль! Принцесса на час…. Всё вернулось к началу – голодная, избитая, ненавидимая всеми девчонка-дикарка околевает в снегу. Гилэстэл, где же ты! Спаси меня! Как тогда…».
Прозрачная ледяная корочка хрустнула и осыпалась, когда Зараэль зашевелилась и приподнялась. Пересиливая слабость и боль, она встала и медленно, оступаясь на камнях, стала карабкаться вверх по склону.
«Да, да, я помню твои слова, магистр. Я – идеальное существо. Я проживу долгие тысячелетия. Мне не страшны болезни и старость. Я могу вынести то, что другим не под силу. Я буду жить. Жить столько, сколько понадобится!».
Глава 2
Рыбацкая деревушка мирно спала, когда Зараэль добрела до крайних хат. Южанка прислушалась, и, успокоенная тишиной, осмелилась приблизиться к ближним постройкам. Она отгребла снег от дверей покосившейся сараюшки и протиснулась внутрь. В сарае пахло рыбой и солью. Путаясь в развешанных на просушку сетях и стараясь не свалить что-нибудь ненароком, Зараэль пробралась в дальний угол и забилась в сено. Стараясь отвлечься от боли в ноге, она попыталась размышлять о том, как ей быть дальше. Но думать о будущем не получалось, мысли возвращали её в недавнее прошлое, и это было больнее, чем раны на теле. В конце концов, убаюканная относительным теплом и монотонным воем ветра, прижавшись щекой к заветному перстню с синим камнем, Зараэль задремала.
Разбудили её голоса снаружи. Говорили мужчина и ребенок. Зараэль прислушалась, сквозь шум так и не утихшей вьюги разбирая слова чужой речи. На этом языке иногда, желая поразвлечь её, говорил Астид. Зараэль, больше для забавы, чем для практического применения, освоила странную речь. И вот, поди ж ты, пригодилось.
– Тато, ты скоро?
– Скоро, Микось, скоро. К изборну и обратно. А ты матери подмогни, дров вон еще натаскай, снег срой.
– Ла-адно.
Зараэль осторожно высунулась из сена и огляделась. В щели меж досками проникал дневной свет, в его широких полосах весело посверкивали слетающие с потолка снежинки. Послышались легкие шаги, сопение, скрип снега под лопатой. Южанка притаилась. Дверь приоткрылась, и в сараюшку втиснулся мальчонка лет семи. Прислонив лопату к косяку, он направился к поленнице. Зараэль сквозь стебли сухой травы наблюдала, как пацаненок с серьезным видом набирает дрова. От него пахло теплом и хлебом. Южанке не хотелось, чтобы он кричал. Она стремительно вынырнула из сенного вороха, ухватила мальчишку и закрыла ему ладонью рот.
– Тихо, – прошептала Зараэль в ответ на испуганный взвизг и приглушенное мычание. Она подождала, давая мальчонке время на понимание, а потом веско проговорила. – Говори тихо и быстро. Будешь орать, придушу сразу же. Понял меня?
Мальчик согласно затряс головой. Зараэль убрала руку с его лица.
– В доме кто?
– М-мато.
– Еще?
– Ба… бабка старая и брат. Но он малой еще, м-молочный.
– А отец?
– У-ушел. Соктень п-приходил, его к… к изборну позвал.
– Веди в дом.
Мальчишка дернулся к выходу, но Зараэль удержала его за воротник фуфайки, и кивнула на разбросанные поленья.
– Дрова-то возьми. Я замерзла.
Зараэль прохромала по ступенькам, держа маленького пленника за шиворот, открыла дверь, и втолкнула мальчишку в хату первым. Клубы морозного воздуха вместе с порывами ветра и снегом ворвались в жарко натопленную избу.
– Микось, што дверь-то расхлебенил! Ястося захворишь! Дров принес?
У печи, спиной к двери, хлопотала хозяйка, снимая шкворчащий горшок с огня.
– Мато, – пискнул Микось.
– Да закрой ты дверь, оболтус!
Хозяйка повернула круглое раскрасневшееся лицо с намерением отчитать сына, и вскрикнув, всплеснула руками.
– Висьмирь помоги!
В дверях, ссутулившись и скособочась, стояла темнокожая полуголая девка. Одной рукой она придерживала дверь, а другой держала её сына за воротник фуфайки. Светлые глаза исподлобья настороженно осматривали хату.
– Микосю! – хозяйка бросилась к мальчишке. А тот, не выпуская поленьев из рук, разревелся в голос, громко и испуганно.
Зараэль отпустила мальчишку, и он уткнулся лицом матери в передник.
– Да цел он, цел, – вздохнула Зараэль, прикрывая дверь, и прислонилась к косяку.
Хозяйка, прижимая к себе сына, во все глаза глядела на незнакомку. Её брови изогнулись, когда она заметила синяки и ссадины на теле девушки, запекшуюся рану на ноге. Она была доброй женщиной, и первыми чувствами, сменившими страх за сына, стали жалость и сострадание к неожиданной гостье
– Микосю, ступай, сыно, ступай. Ох, дева, енто хто ж тебя так-то? Хватайся за меня.
– Я сама.
– Ну, сама, сама. Вот, сюда, на лавочку, да к печке. Ох, ты, велик Висьмирь, енто надо ж, голяком, да по такой стыни! Неуж хто у нас тут обидчик нашёлси? Дык, отродясь тута злыдней не бывало. Иди, мила, иди.
Зараэль дотащилась до широкой лавки у печи. От томного тепла заломило тело, разодранная нога снова начала кровоточить.
– Щас, дева, щас. Микось, – кивнула она сыну, – одёжу скидай да дров в печь подкинь, не то хлеб склёкнет.
Микось, вытирая рукавом нос и с любопытством косясь на диковинную гостью, занялся печью. Хозяйка скрылась за занавеской, отделяющей вторую половину хаты, и вернулась оттуда с чистыми полотенцами и бутылкой из зеленого стекла с какой-то жидкостью. Налив из большого котла, стоящего на печи, теплой воды в миску, она смочила в нем полотенце и прикоснулась к ноге Зараэль.
– А потерпи, потерпи, – подняла она глаза на южанку, когда та шикнула сквозь зубы. – Рану-то, рану омыть надоть. Щас, дева, щас. И настойка у меня ести, хорошая настойка. Мой-то ежели на промысле руки сорвет, я завсегда его ентой настоечкой пользую. Ты не бойсь, я худого не сделаю. Ох, дева, и откель ж ты такая взялася?
– Издалека, – ответила Зараэль, кривясь и пошикивая, когда хозяйка отрывала засохшие струпья с раны и быстро прижимала к ней намоченную в настойке тряпицу. Снадобье припекало не на шутку, но Зараэль терпела. После всей процедуры хозяйка приложила к ране смоченную в настойке ветошку, и обмотала ногу южанки чистой тряпицей.
– Вот, ладнёхонько. Покажь спину-то, не боись. Издалека, сталбыть. С корабля какого, што ль?
– С корабля, – кивнула южанка.
– Оно видать, шо не нашенская. Даже и не из господ. Чудна больно. А по-нашенски ладно баешь. Ну, вот и всё, – смоченная в адском вареве тряпица в последний раз коснулась спины, и Зараэль вздохнула с облегчением. Умывшись и сполоснув руки теплой водой, она почувствовала себя лучше. Хозяйка оглядела её и, нахмурившись, укоризненно покачала головой. – Щас я тебе што-нить прикрыться дам. Сраму-то, сраму.
Зараэль, гордившаяся своей фигурой, обиженно скривила губы. Прикрыться хозяйка принесла рубаху со шнуровкой у плеч и длинную коричневую юбку.
– Надевай, – кивнула хозяйка. – Вскорости Врацек вернется, а тутоти ты голяком. На ноги на вот.
И на скамью перед Зараэль легли онучи и основательно потертые, сшитые из толстой кожи чувяки с тесемками.
– Надевай, надевай, – махнула рукой хозяйка, перехватив недоуменный взгляд южанки. – Оно, можа, и неказисто, да прикрыта будешь.
Зараэль натянула рубаху, юбку, и, представив себя со стороны, чуть усмехнулась. А вот с обувью вышла заминка. Южанка вертела в руках длинную полосу плотной ткани, недоумевая, что с ней делать.
– Пошто размотала-то? Енто тебе не господарски туфели. Смотай. Охо-хо, глядь сюды.
Хозяйка села рядом и задрала подол. Её ноги до середины голени были аккуратно обернуты онучами, и перевиты тесемками кожаной обуви.
– Поняла?
– Да.
Изящные браслеты с раненой ноги пришлось переодеть на другую, иначе они натирали рану. Изрядно повозившись с портянками, Зараэль удалось-таки обуться. С неудовольствием глядя на ноги, потолстевшие в онучах, она мысленно пообещала себе при первой же возможности разжиться сапогами.
– Тебя как кличуть-то? – спросила хозяйка, надрезая большой каравай, и дружелюбно посматривая на Зараэль. Микось, помогая матери, раскладывал на столе деревянные ложки.
– Зараэль, – помедлив, ответила южанка.
– Чудно всё ж! – хмыкнула хозяйка. – Ай да имячко. А меня вот Малья.
– Малья, – повторила Зараэль, глядя, как хозяйка ставит на стол горшок с варевом.
– Ага. А Врацек зовёть Мальком. Он у меня рыбарь, вот и шуткует по-своему, – рассмеялась она. – А ты-то как, замужняя, аль нет?
– Нет, – качнула головой Зараэль.
– А постлюх-то ести?
– Кто? – не поняла южанка.
– Любый, говорю, есть хто?
– Был.
– Неуж бросил? – сочувственно покачала головой Малья.
