Антимелодрамы

– День чего? – супруги уставились на психолога с одинаковым выражением недоумения.

– Один день, когда вы выражаете все свои эмоции. Абсолютно все! Без фильтров и ограничений. Как дети.

Павел почесал затылок:

– То есть, если я захочу спеть оперу в супермаркете…

– Именно! – просияла психолог.

– А если я решу станцевать балет на автобусной остановке? – подхватила Марина.

– Превосходно! – доктор явно входила во вкус. – Только одно условие: никакого насилия и противозаконных действий.

На следующее утро Марина проснулась от странных звуков. Павел стоял перед зеркалом в ванной и… рычал.

– Милый, ты в порядке?

– Я выражаю своё недовольство бритвой! Она затупилась! – прорычал он и показал бритве язык.

Марина подумала и начала подпрыгивать от радости:

– А я обожаю свой новый шампунь! Ля-ля-ля!

За завтраком Павел рыдал над пригоревшей яичницей, а Марина исполнила торжественную оду йогурту. Соседи стучали по батарее, но супруги были слишком увлечены процессом.

В метро Павел решил поделиться своим восхищением новым галстуком:

– О, галстук мой! Ты словно луч в пучине серых будней! – продекламировал он на весь вагон.

Какой-то бизнесмен в костюме неожиданно встал и зааплодировал:

– Браво! Наконец-то кто-то сказал это вслух!

К обеду офис Марины напоминал театр абсурда. Она рыдала над каждым удачным отчётом и танцевала победный танец после каждого отправленного письма. Начальник сначала вызвал врача, но потом сам присоединился к празднованию успешной отправки факса.

Вечером супруги встретились в парке. Павел катался по траве, выражая восторг от заката, а Марина обнимала деревья, приговаривая:

– Какие же вы все зелёненькие!

Проходящая мимо собака остановилась и посмотрела на них с явным осуждением.

К ночи они вернулись домой, измотанные, но счастливые.

– Знаешь, – сказала Марина, падая на диван, – а ведь весело было.

– Угу, – согласился Павел, – особенно когда охранник в супермаркете присоединился к моей оперной арии.

– А помнишь, как весь отдел продаж начал танцевать макарену после моего победного танца?

– Кстати, – Павел достал телефон, – мы попали на YouTube. "Сумасшедшая пара празднует отправку факса" – уже полмиллиона просмотров!

Марина рассмеялась:

– Надо будет показать доктору. Кстати, может повторим как-нибудь?

– Только если ты пообещаешь больше не петь серенаду своему компьютеру. У него явно случился культурный шок – до сих пор виснет.

– Договорились. А ты больше не устраивай похороны сгоревшему тосту.

– Эй, он был так молод! У него могло быть такое прекрасное будущее с авокадо!

В дверь постучали. На пороге стоял сосед:

– Извините, но я просто обязан спросить… Это вы сегодня утром исполняли похоронный марш для бритвы?

– Нет, что вы, – серьёзно ответил Павел, – это был реквием по пригоревшей яичнице.

– А-а-а, – с облегчением выдохнул сосед.

Той ночью, засыпая, Марина подумала, что иногда нужно просто отпустить себя и не бояться показаться смешным. А Павел решил, что завтра обязательно споёт оду своему кактусу – тот давно выглядит подавленным.

Доктор Светлана, просматривая вечером YouTube, улыбнулась и сделала пометку в блокноте: "Метод эмоциональной свободы работает. Побочный эффект – возможная вирусная популярность в интернете. Необходимо включить в договор пункт об авторских правах на видео".

Когда романтика – это чай без кипятка и мешок картошки

Катя сидела перед компьютером, утопая в море статей с кричащими заголовками: «Как определить, что это твой человек», «Психологический портрет идеального мужчины», «Пять характеристик, без которых отношения обречены». У нее мелькнула мысль: а вдруг это действительно так работает? Пройдись по пунктам, оцени, проанализируй, и вот он – идеал на ладони.

Мишу, своего молодого человека, Катя любила. Ну, как любила… Как любят теплую куртку. Она не то чтобы поэтические чувства вызывала, зато согревала. Миша, с другой стороны, вполне доволен был их жизнью и с трудом понимал, зачем его девушка вдруг решила перерывать горы психологических трактатов.

– Понимаешь, Миш, я тут подумала, что нам не помешает тест на совместимость. Ну, как-то все проверить, чтобы отношения, знаешь, были железобетонными, как пятиэтажка.

– Так это – тест? – Миша заулыбался, пока Катя ставила на стол карандаши, тетради, ноутбук и какой-то странный колокольчик. – Мы что, опять загадывать «на три ответа» будем?

– Миша, это серьёзно. – Катя хлопнула по столу, раздался звон колокольчика. – Это не гадание! Это наука!

– А, понятно. – Миша постучал пальцем по столу. – Ну ладно, давай, какой там у тебя первый пункт? Я готов.

– Итак, – Катя прочистила горло, – твой первый экзамен, дорогой мой, на эмпатию и способность поддерживать разговор.

– Эм… а можно перевести? – хихикнул Миша.

Катя презрительно скосилась на него.

– Представь, что я грущу. Прям вот… глубоко грущу. Что ты скажешь?

Миша посмотрел на Катино лицо, как будто она только что вручила ему инструкцию по сборке космического аппарата.

– Ну, грустишь, значит… А может, тебе шоколадку купить? – выдал он, подмигнув.

Катя прикрыла глаза, тяжело вздохнула и достала из ящика бумагу с надписью «Эмоциональный интеллект: 2 из 10». Миша заглянул через её плечо.

– Это ты мне оценку поставила? Как в школе, что ли?

– Как в школе, – подтвердила она. – Только школа-то у нас теперь жизни.

Миша потянулся за колокольчиком, но Катя резко отдернула руку:

– Не вздумай! Это для особых случаев! – Она сложила руки на груди. – Ладно, переходим ко второму пункту: способности к романтическим проявлениям.

Миша задумался и вдруг широко развел руками.

– Катя, я же вчера тебя пиццей угощал! Пицца – это, знаешь ли, не булка, не абы что, а настоящий символ любви.

– Миш, – устало произнесла Катя, – это не романтика. Это просто… ну, еда.

– Зато с сыром! – воскликнул он. – Серьезно, чем пицца хуже романтического ужина?

– Романтика – это когда ты спонтанен, неожиданен, – пояснила Катя.

– Как однажды, когда я нечаянно ключи дома забыл?

– Нет! Это был ужасный день.

Миша только пожал плечами, совершенно не понимая, чего еще от него хотят. Тогда Катя решила ужесточить экзамен и вытащила вопрос из раздела «Способность решать кризисные ситуации».

– Смотри, представь, что у нас с тобой прямо сейчас… как это сказать… разлад. Ну вот тебе не нравится мой новый стиль одежды. Как ты мне это скажешь?

Миша задумался.

– Я просто скажу, что ты… ну… что ты можешь ходить, как хочешь, потому что мне всё равно.

– Понятно, – кивнула Катя. – А потом мы с тобой ругаемся. Я тебе кричу, что ты не поддерживаешь мои модные начинания! Что дальше?

– Я киваю, – Миша вздохнул. – Дальше мы идём на пиццу, чтобы отметить примирение, и всё спокойно.

Катя вытащила второй лист бумаги: «Конструктивное разрешение конфликтов: 3 из 10».

– Знаешь, я даже не удивлен, что у меня такие оценки, – произнёс Миша. – Я вот недавно читал, что это тесты какие-то субъективные.

– О, это потому что ты не готов встретиться лицом к лицу со своими слабостями, – подытожила Катя, сложив руки на груди.

– Катя, это не слабости. Это, как бы сказать, просто… личность такая у меня. Кстати, а что у нас дальше по списку?

– А дальше у нас пункт на проявление заботы.

– Да легко! – Миша вдруг сорвался с места, направился на кухню и через минуту вернулся с двумя чашками чая. – Вот, забота в её лучшем проявлении – тёплый напиток для души и тела.

Катя попробовала чай и поморщилась.

– Ты, Миша, чай-то кипятил?

– А зачем? Вода из крана сразу тёплая была.

Катя закрыла лицо руками, не зная, смеяться или плакать.

– Ну хорошо, а ты попробуй теперь сам себя оценить. Вот какой бы ты себе балл поставил за заботу?

– Десять! – гордо воскликнул Миша. – Без вариантов. Чай ведь принес!

Катя с трудом удержалась от очередного вздоха и решила перейти к финальному пункту, самому сложному – «Умение удивлять».

– Представь, что я хочу, чтобы ты меня поразил. Потряс. Тотально. Как ты это сделаешь?

Миша почесал затылок и долго смотрел в потолок, словно там была подсказка. Наконец, он улыбнулся.

– Катя, у меня есть кое-что особенное. Подожди минутку!

Он исчез в прихожей, потом раздался шорох, и он вернулся, держа в руках… огромный пакет с картошкой.

– Вот! Полный мешок, между прочим!

– Что? – Катя уставилась на мешок, не веря своим глазам.

– Ты ведь говорила, что у нас картошка закончилась. А я… вот!

Катя молчала, пытаясь подобрать слова. Наконец, она с трудом произнесла:

– Миша, ну это же… странно. Это не романтика, это даже не сюрприз!

– Но ведь ты этого не ожидала!

– Да уж, такого я точно не ожидала, – выдавила Катя. – Ладно, давай, Миша, честно. На сколько ты бы сам себя оценил за этот "потрясающий" сюрприз?

– На все сто! Удивил же? – невозмутимо ответил он.

Катя понимала, что больше тестировать тут нечего. Она встала, подошла к своему списку оценок и поставила в конце жирный вопросительный знак.

– Знаешь, – сказала она. – Это всё не работает. Всё не так!

Миша поднял брови:

– Как это не работает?

Катя вдруг громко рассмеялась:

– А вот так! Потому что ты… ты у меня совершенно неидеальный!

– И это плохо?

Она улыбнулась:

– Это… это почему-то совершенно замечательно.

Миша глянул на неё, хитро прищурившись:

– Значит, завтра – на пиццу?

Катя рассмеялась и кивнула.

Выжить с тёщей: инструкция по уборке, капусте и любви

У Вадима и Светы жизнь шла как-то тихо. Всё, что Вадиму нужно было для счастья, – это свежие носки по утрам и ужин по вечерам. Никаких тебе страстей, никаких сюрпризов – сплошная бытовая стабильность. Но однажды в эту стабильность ворвалась её величество тёща – Елена Петровна.

Елена Петровна была женщиной видной и хитрой. Видной настолько, что её без труда находили даже соседи с первого этажа, если вдруг кто-то нечаянно решил пригласить её в гости. А хитрой… ну, когда она говорила, создавалось впечатление, будто шахматную партию со своим будущим зятем она продумала лет за пятнадцать до его рождения. Внешне тёща была величава, словно полковник запаса, отставленный исключительно по причине перегруза сарказмом.

В тот день Елена Петровна внезапно позвонила Вадиму и заявила:

– Завтра я к вам заеду на недельку. Хочу проверить, как живёт моя ненаглядная дочурка и её… как там тебя… ах да, зять.

– А разве мы к вам вчера не ездили? – робко поинтересовался Вадим.

– Ой, не строй из себя изобретателя велосипеда! – отмахнулась тёща. – Я уже решила.

Вадим, конечно, испугался, но виду не подал. На следующий день он убрал все свои носки с пола, сложил их в шкаф (что для него, по правде, было серьёзным испытанием), а потом купил в магазине цветы, надеясь, что красные розы смогут отвлечь Елену Петровну от их… скромного уюта.

Но тёща прибыла с невозмутимым лицом – и с чемоданом.

– Что-то ты, Вадик, подозрительно ухоженный, – сразу заметила она, пронзая его взглядом, – не иначе как что-то скрываешь.

– Да ничего я не скрываю, Елена Петровна. Мы с вашей дочерью – ну, как варенье и банка. Она – варенье, а я… так, банка.

– Хм… а знаете ли вы, Вадик, что банки иногда бьются? – заметила она, смерив его взглядом.

Первый вечер прошёл относительно спокойно. Вадим старался улыбаться, делал чай и подкладывал Елене Петровне салфетки, при этом с ужасом думая о том, что же ещё она придумает. И она придумала.

На утро следующего дня тёща объявила:

– Вадик, у нас будет инспекция.

– Инспекция? – растерянно переспросил он.

– Ты когда-нибудь слышал о концепции глубокой уборки? – тёща приподняла одну бровь, словно преподаватель на экзамене, у которого студент не выучил половину билетов.

– Ну… в общих чертах, наверное…

– Вот и хорошо. Тогда начнем.

Вадим даже не успел пикнуть, как уже оказался с тряпкой в руках, на коленях перед духовкой.

– Вадик, ты знаешь, что такое чистота?

– Конечно, Елена Петровна. Чистота – это когда пыль на полу можно разглядеть только через лупу.

– Ох, не говори мне о своих фантазиях! Чистота, мой дорогой, – это когда на зеркале ни одного следа от пальцев, а на полу можно сидеть в белом и не нервничать. Ну-ка, берись за дело.

Вадим понял, что у него не осталось шансов. Он мыл, протирал, скреб, пока не стал похож на мокрую тряпку, которую только что промочили и выжали.

На следующий день, когда Вадим уже надеялся на передышку, Елена Петровна обратилась к нему в непривычно дружеской манере:

– Вадик, а ты же вроде говорил, что готовишь?

– Ну, готовлю, да, – насторожился Вадим.

– Отлично! Сегодня я хочу попробовать твой фирменный борщ.

– Мой? Фирменный? – Вадим вспотел, словно его посадили за руль реактивного самолёта без инструкции.

– Именно так, – хитро прищурилась тёща. – Говорила Света, что борщ у тебя – пальчики оближешь. Вот и проверим!

Через пару часов, после борьбы с капустой, свеклой и множеством других врагов, которые заполонили кухню, Вадим кое-как сдюжил кастрюлю чего-то отдаленно напоминающего борщ.

Елена Петровна взяла ложку, медленно, с истинно театральным драматизмом зачерпнула борщ и попробовала.

– Ну… скажем так, – задумчиво протянула она. – Я, конечно, ожидала чего-то… другого. Но как в древней пословице: «В борьбе за борщ все средства хороши».

– А вы точно эту пословицу правильно помните? – робко поинтересовался Вадим, отодвигаясь подальше.

– Ну ладно, Вадик, будем откровенны, – она посмотрела на него пристально. – Ты, конечно, борщ приготовил… на тройку с минусом, но за это я тебя всё-таки не съем.

Вадим вздохнул с облегчением. Казалось, все трудности позади, и вот на третий день тёща немного расслабилась. Она даже, кажется, уснула на диване в гостиной. Но стоило Вадиму открыть дверь, чтобы тихонько выйти на улицу, как тёща неожиданно ожила и позвала его:

– Вадик! Иди-ка сюда, дорогой.

– Да, Елена Петровна? – спросил он, пытаясь изображать энтузиазм.

– Вадик, я хочу убедиться, что ты уважаешь меня как… как особенного гостя. А уважают, как известно, не на словах, а на делах.

– На каких делах? – насторожился Вадим, чувствуя подвох.

– Вот ты, например, водишь машину?

– Вожу, – осторожно ответил он.

– Тогда вези меня на рынок. Ты ведь не думал, что я уеду домой без хорошей закупки?

Уже через полчаса они тащили пять пакетов с продуктами и внушительную корзину с капустой. Когда Вадим, согнувшись под тяжестью продуктов, наконец-то сел за руль, он чувствовал себя так, будто попал в фильм про выживание. Только без спецэффектов и бюджетного актёра.

На пятый день его нервы стали сдавать, но он решил бороться до конца.

В тот вечер, во время ужина, тёща неожиданно произнесла:

– Вадик, я на днях прочитала статью про семейное счастье. И там было сказано, что зять и тёща должны строить мост доверия. Как думаешь, что это значит?

– Думаю, что это значит… что пора вам домой, – наконец выдохнул он, со всей мужественностью глядя прямо в её глаза.

На мгновение в комнате повисло напряжение. Елена Петровна испытующе посмотрела на него, а потом вдруг рассмеялась.

– Вадик, да ты оказывается не так прост! Ладно, ладно, завтра уеду. Только обещай – ты будешь почаще звонить мне. Ну, или хотя бы не прятаться от меня так открыто!

Сказано – сделано. На следующий день Елена Петровна отбыла домой, оставив Вадиму внезапно опустевшую и, что уж там, чистую квартиру.

Когда Вадим захлопнул дверь, он долго стоял в тишине. Потом вдруг почувствовал, что где-то рядом, возможно, его ждёт горячий борщ… или хотя бы покой.

Все деньги ушли на кота, и это не шутка

Олег обожал свой день зарплаты. Нет, не потому, что хотел немедленно потратить деньги на что-то яркое и сумасшедшее – как он сам себе объяснял, такие привычки должны остаться в глубоком прошлом вместе с его юностью и сумасшедшими стрижками. Да и светская жизнь в его исполнении теперь сводилась к заказу пирожных в кондитерской «Сладкие будни» раз в месяц. Ему нравилась сама идея быть обеспеченным, особенно на фоне спокойной и размеренной семейной жизни.

Но однажды, аккуратно открыв банковское приложение, Олег внезапно обнаружил, что «обеспеченность» куда-то испарилась.

– Таня, – позвал он, отрывая взгляд от экрана, – а ты, случайно, не знаешь, почему на карточке… пустота?

Из комнаты вышла жена, в руках у нее была пушистая шкурка их кота Барона, который только что удостоил дом хозяйственным обходом.

– Олег, я должна тебе кое в чем признаться, – Таня попыталась взять драматичную паузу, но Барон, резко вспомнивший о своих делах, с грохотом перепрыгнул на кухонный стол, чуть не сшибив её.

– Вот прямо сейчас? – Олег подозрительно сузил глаза. – Таня, так. Мы продали что-то из мебели и забыли мне сказать?

Таня, глубоко вздохнув, опустила взгляд.

– Я купила ему… страховку, – сказала она, будто выдавала военную тайну.

– Страховку? Барону? – Олег посмотрел на кота, который величественно разлёгся на подоконнике, как будто вот-вот собирался написать свою автобиографию.

– Понимаешь, – начала Таня, – я прочитала статью про то, как опасно котам гулять по подоконникам! А вдруг он упадёт, или… или подхватит какой-то вирус! Они там, оказывается, просто кишат заразой, эти подоконники, особенно на третьем этаже!

– Таня, – терпеливо ответил Олег, – наш Барон живёт по принципу "всё моё – моё, а чужое – посмотрим". Он никогда не выходил за пределы квартиры!

Таня покачала головой, будто перед ней стоял неопытный школьник, которому она объясняла основы высшей математики.

– Ты этого просто не понимаешь, Олег. В мире, полном опасностей, ему нужна подстраховка! А ещё… – тут она замялась, – я заказала ему психолога.

– Психолога? – Олег начал ощущать лёгкое покалывание в висках.

– Он ведь часто огрызается на твою маму, – пояснила Таня. – Это ведь травма. Возможно, он скрывает что-то страшное. Или стресс. Кто знает, что на душе у такого аристократа! И я решила – нам нужен специалист по кошачьей психологии. На приём ушла половина зарплаты.

– Половина зарплаты ушла на… психолога для кота?

Таня робко кивнула, словно нашкодивший подросток, пойманный за поеданием мороженого на ужин.

– Так… – Олег огляделся в поисках какой-то реальности, в которой такие вещи можно было воспринять спокойно. – А что ещё? Ты решила купить ему билет на море, что ли?

– Ну… не совсем на море, но… – Таня стала отводить взгляд. – Понимаешь, у котов ведь тоже могут быть проблемы со спиной. Он так много лежит! Я видела у доктора специальное устройство – кото-ортопедическая подушка для позвоночника. Вдруг у него от нашего дивана болит спина? Подушка стоит немного… всего… пять тысяч.

– Ты потратила пять тысяч рублей на подушку для кота? Таня, дорогая моя, а он вообще её трогал?

– Пока что нет, – призналась Таня. – Но я думаю, он просто привыкает к её форме. Это процесс постепенный!

Олег потрясённо прижал пальцы к вискам, медленно представляя, как пятитысячная купюра превращается в пушистую подушечку с ортопедическим эффектом.

– Так, подожди. Психолог, страховка, ортопедическая подушка… Ещё что-нибудь?

Таня, наконец, села рядом с ним, вздохнула и положила руку ему на плечо.

– Ладно. Настала пора честности. Я купила ему курсы по саморазвитию.

Олег едва не выпал с дивана.

– Курсы? Саморазвития? Для Барона? Он что, теперь будет вести тренинги?

– Ну… не совсем. Это видеокурсы. Там такие чудесные занятия для котов, – оживилась Таня, видимо вспомнив, насколько весело ей самой было пересматривать видео. – Например, как расширить свой мир и не бояться пространства за пределами кошачьей лежанки. Вдруг Барон испытывает внутренний конфликт, а мы и не знаем? Курсы всего за девять тысяч! Согласись, разумная инвестиция.

Олег смотрел на неё, пытаясь понять, возможно ли вообще выговорить то, что он чувствовал.

– Значит, наша зарплата пошла на то, чтобы кот, который ничего не боится, изучил свои внутренние страхи… из-за лежанки?

– Примерно так, – подтвердила Таня. – Ты не представляешь, какие у него были обиды на нашу жизнь! Мы-то думаем – он просто ходит от дивана к холодильнику, а на самом деле он может быть глубоко травмированным котом.

– И сколько это удовольствие будет стоить в следующем месяце? – выдохнул Олег, чувствуя, что ещё немного, и его собственный мозг потребует подушку для позвоночника.

– Ну, на этот раз обошлось без кредитов, – бодро отчиталась Таня. – Только ещё одно – я заказала ему сеансы массажа.

– Массаж коту? Таня, ты вообще представляешь, что с этим котом будет? Он превратится в ленивую морскую звезду, только разлагающуюся на подушке за сто тысяч рублей!

– Но ведь он – наш любимый котик, – ласково сказала Таня, глядя на Барона, который как раз улёгся посреди комнаты и мечтательно жмурился, вероятно, представляя, как станет популярным в кошачьей психотерапии.

Олег вздохнул. В какой-то момент ему показалось, что единственный выход из этой ситуации – самому записаться к этому самому котопсихологу.

Она пьет мою энергию, но я всё равно с ней

Артур сидел напротив Оли в их любимом кафе и внимательно смотрел, как она поглощает свой третий капучино.

– Слушай, ты не замечала, что у тебя кофе в день уходит уж слишком много? – не удержался он.

Оля подняла на него взгляд – такой, как будто собиралась выпить еще и его самого.

– А ты вообще ничего не чувствуешь? – спросила она загадочным голосом. – Ну… усталость там или сонливость?

Артур нахмурился. Что за вопрос? Чувствую, мол, сонливость. Так, что хочется упасть и не вставать. В целом, если не считать их разговоров про всю эту «важность осознанности» и «энергетический баланс», он, конечно, чувствовал… ну, лёгкую усталость. Как все нормальные люди.

– Бывает, конечно, – пожал он плечами, – но я думаю, это от работы. Начальник, командировки, Excel. Вот это всё.

– Нет, Артур, дело не в Excel, – в её голосе слышались нотки какой-то тревожной заботы. – Видишь ли… мне нужно тебе кое-что сказать.

– Что? Ты купила очередной курс по энергетическим практикам?

– Вообще-то нет, – прошептала Оля, склоняясь к нему через стол. – Дело не в курсах. Дело в моей… сути. Артур, я – энергетический вампир.

Артур вглядывался в неё, ожидая, что вот-вот Оля начнёт смеяться или предложит новый сеанс «энергетической терапии». Но она смотрела на него серьёзно. Даже тревожно.

– Энергетический вампир? Ты… высасываешь мою энергию? – спросил он, стараясь не засмеяться.

– Ну, как бы да… – Оля поджала губы и ещё сильнее наклонилась к нему.

Артур покачал головой. Энергетический вампир. Это вообще законно?

– Значит, ты у меня… извиняюсь за формулировку… энергию высасываешь? И это у нас с тобой нормальные отношения? Ты думала сказать мне раньше, да?

Оля вздохнула и положила руки на стол, глядя на них так, словно её пальцы внезапно стали бесконечно интересными.

– Я не хотела, чтобы ты узнал. Думала, что справлюсь сама, буду… подзаряжаться от природы. Но природа, Артур, не та, что раньше! Я просто не выживаю!

– Подзаряжаться от природы? Ты теперь подсолнух, или что?

– Артур, не шути над этим! – Оля прищурилась. – Я всё замечала: ты приходишь уставший, но в хорошем настроении, а потом – бац! – ты уже хмурый и сонный. Это не просто кофе, это я. Я – батарейка, которая работает наоборот.

– Оля, подожди… – Артур задумался. Он вспоминал, как однажды, когда они гуляли в парке, Оля, прихватив его за руку, тащила к себе каждого встречного пса, чтобы «подзарядиться». – Ты ведь ещё собак обнимала, помнишь?

– Обнимала, – вздохнула она. – Но собаки, Артур, собаки теперь другие. Им уже всё равно. Они тоже пустые. Мир меняется.

– Подожди… пустые собаки, пустая природа? Это же как-то… нет. Ты ведь несерьезно?

Она посмотрела на него серьёзно, наклонив голову.

– Я понимаю, ты мне не веришь. Но вот тебе доказательство, – с этими словами она достала из сумки телефон и ткнула пальцем на фото какого-то странного типа с необыкновенно серым и измученным лицом.

– Это кто?

– Мой бывший.

Артур присмотрелся к снимку, и его лицо застыло. Мужчина на фото действительно выглядел так, будто в нём и вправду никогда не было ни грамма живой энергии. На всякий случай, Артур отпихнул её телефон подальше.

– Оля, давай по чесноку, – он нервно усмехнулся. – Это не фотошоп?

– Артур, это энергетический вампиризм. Ты можешь воспринимать это как угодно, но это факт. Я просто использую энергию окружающих, чтобы компенсировать дефицит сил, – сказала Оля таким тоном, будто читала ему инструкцию к пылесосу. – И вообще, ты знаешь, как вы, мужчины, иногда нас утомляете? Это как… восстановительный налог на общение.