скачать книгу бесплатно
135. Катя Френк – М. И. Гринбергу (из Емуртлы Упоровского р-на Омской обл. в г. Верхняя Салда Свердловской обл.). 15 марта 1942
Здравствуй милый дядя Марочка, только что приехала опять партия ленинградцев, среди них бывшая библиотекарша Дома Архитектора[242 - Юлия Быховская.], которая хорошо знает папочку и мамочку. Она привезла мне от мамочки письмо и говорит, что она должна была выехать вместе с ней, но задержалась, и потому выйдет через несколько дней после нее, а она выехала 21/II. Так что мамочка уже могла выехать. В письме мамочка пишет, что когда она колола дрова, то загнала себе занозу и теперь у нее опять гноится рука. Кроме того, она продает вещи, так как пишет, что все, что останется, пропадет[243 - В блокадной хронике от 3 марта 1942 г. указывается, что «в связи с массовой эвакуацией населения у горисполкома появилась еще одна забота – забота о сохранности имущества уехавших ленинградцев. Это тем более сложно, что многие освободившиеся квартиры приходится заселять жильцами, покидающими деревянные дома. Дома эти будут разобраны на дрова. Переселять надо и тех, чье жилье разрушено бомбами и снарядами, и тех, кто живет в районах, подверженных наиболее частым и сильным артиллерийским обстрелам. Прежде всего это относится к Кировскому и Московскому районам. Переселенцы несут полную ответственность за имущество, находящееся в полученных ими квартирах. Квартиры с имуществом, имеющим научную ценность, в частности библиотеки, решено не заселять. Сегодня исполком Ленгорсовета принял специальное постановление, в котором речь идет о квартирах академиков, членов-корреспондентов Академии наук СССР, докторов и кандидатов наук, профессоров и доцентов». http://blokada.otrok.ru/library/burov2/10.htm. Френки не принадлежали к тем, у кого в доме хранились научные ценности, они вообще были сравнительно бедными, и, видимо, именно от бедности Нина Лазаревна боялась потерять то немногое, что имела.]. Мамуся очень энергично собирается ко мне в путь, и я надеюсь, что скоро ее увижу. Милый дядя Марочка, деньги я еще ни одни не получила, но вскоре, наверное, получу. С питанием у нас так же, только перестали давать сахар и булку. Целую тебя много, много раз. Твоя Катюша
P. S. Дорогой дядя Марочка, напиши, получаешь ли ты мои письма. Ожерелье и браслетик я пока менять не буду[244 - Потом ей все-таки пришлось поменять ожерелье и браслетик на еду (уж очень голодно было): на луковицу и кружок замерзшего молока.], а подожду мамочку. Ну, целую крепко, крепко.
136. М. И. Гринберг – Л. Д. Гринберг (из г. Верхняя Салда Свердловской обл. в Черную (ст. Шабуничи) Краснокамского р-на Молотовской обл.). 16 марта 1942
Моя родная, сегодня мне принесли твою открытку от 10/III. По-видимому, ты не получила моих многочисленных писем и открыток о выезде Н. Н. Якунина. Он выезжает 18-го, и заберет тебя и ребят. Мне значительно лучше, у меня второй день нормальная температура, и завтра я пойду на завод. Во время болезни за мной здорово ухаживали, и даже достали стрептоцид, что по здешним представлениям является чем-то вроде чуда. Все-таки я здорово ослабел, грипп + ангина здорово меня потрепали.
С нетерпением жду твоего появления в любом количестве <4. Все подробности я указал в письме, переданном Н. Н. Якунину для передачи тебе.
У нас снова зима, вчера была страшная метель, сегодня ясно, ветрено и холодно. В квартире это не чувствуется и видишь только солнце, поэтому кажется, что уже весна.
Надеюсь, что эта открытка уже не застанет тебя. Сердечный привет и поцелуй Р<озе> Н<аумовне>, Беллочке и ребятам. Твой Мара
137. М. И. Гринберг – Л. Д. Гринберг
(из г. Верхняя Салда Свердловской обл. в Черную (ст. Шабуничи) Краснокамского р-на Молотовской обл.). 16 марта 1942
Родная моя Лидуша, солнышко дорогое, это письмо отправляю с Якуниным, так что получение этого письма означает, что он в Молотове и что ты с ним должна встретиться. Повторяю на всякий случай его координаты: он должен остановиться у сестры его жены – Евг. Ив. Комаровской, которая живет на 2-й Луначарской ул., д.4 кв.2. Она артистка хора Мариинского театра, где фигурирует под девичьей фамилией – Азбукина. Если почему-либо адрес дан неверно, в театре можно найти точный адрес по этой фамилии.
У Якунина небольшие дела в Молотове, кроме того, я дал ему поручение на Закамскую ТЭЦ в Краснокамске. Возможно, он зайдет к тебе в Черное, но в этом я не уверен. Он обещал помочь тебе достать билеты и помочь с вещами, и помочь на пересадках на Чусовой и в Лайе. Вообще я думаю, что мог бы сделать это лучше, чем он, но, к сожалению, я не могу сейчас ехать: с 9-го у меня бюллетень по поводу жестокого гриппа, в пятницу я вышел, а вчера температура снова подскочила до 38 и болело горло. Сегодня мне лучше после принятых мер, но завтра я посижу еще дома, а там видно будет. Но в путешествие отправляться боюсь, чтобы не слечь по дороге. Если почему-нибудь у тебя возникнут трудности с поездкой с Якуниным (его зовут Николай Николаевич), то задержись, и к концу марта я приеду сам.
Дорога, вообще говоря, трудная, но желательно, чтобы ты приехала пораньше – до распутицы, чтобы можно было достать немного продуктов, а то погибнем с голоду.
Из трудных моментов в пути нужно отметить два – получение билетов в Перми и посадка в Чусовской. Поезд из Перми отходит около 6 ч. вечера со станции Пермь II на Соликамск. Билеты продаются либо рано утром (до 9 часов), либо после 12 дня. Попробуй сговориться с кем-нибудь из гостиницы (может быть, через Слонимских?), чтобы достали вам мягкие или жесткие плацкартные билеты. Билеты брать надо до Верхней Салды, плацкарты и мягкость до Чусовской. Если вещи сдашь в камеру хранения, то получи их часа за 1 1/2-2 до отхода поезда, так как при мне там была огромная очередь и несколько человек опоздали на поезд. Поезд на Чусовскую приходит в 12 ч. ночи, а отходит на Тагил около 3 ч. утра. Большинство вагонов там дачные, но есть несколько вагонов с верхними полками – для военных официально, а практически для офицеров. Попробуй попасть туда через комнату матери и ребенка – не может ли Женька помочь в этом деле? Или попробуй, не выходя на Чусовской на вокзал, сразу пойти в поезд, он стоит на запасном пути (здесь можно использовать носильщиков). Я расскажу об этом и Н. Н. Якунину, а то с вещами и ребятами очень трудно будет на Чусовской сесть, а до Тагила езды 8 часов. Но вы слезайте не в Тагиле, а в Лайе или в Сан-Донато (лучше в Лайе, если поезд идет через Лайю), так как оттуда идет рабочий поезд вечером на Салду. В Салде будете около 10 часов вечера. Постараюсь вас встретить с санками. А если не встречу, позвони по телефону, вызови квартиру Виханского, 1 звонок. Было бы, конечно, лучше мне поехать самому, но не могу.
Теперь о еде. У меня есть небольшие заготовки, которых нам хватит дней на 7–8, так что на первые дни мы будем обеспечены. Совершенно нет крупы, муки. Основная задача будет добыть картошку – здесь только в обмен. Пайков и спецснабжения я не получаю, вообще наш завод здесь в загоне, и местные власти только и мечтают, чтобы мы поскорее отсюда выбрались. Систему питания они установили такую, что она 100 % стимулирует желание выбраться из этой дыры. Но я уверен, что в любой другой будет не слаще. Квартирные дела у меня в прежней позиции: имею разрешение до 15 апреля. Льщу себя надеждой, что удастся получить продление, но не уверен, что мечты не окажутся дымом, тогда будем искать в Салде. Но сейчас это очень трудно и Ник. Ив. Петров[245 - Не знаю.] 3 недели не может подыскать себе что-нибудь сносное. И все же тебя, солнышко, зову самым категорическим образом – здесь тебе будет безусловно лучше, чем в Черном, если только устроимся с работой. На счет ребят я не уверен, что им здесь будет лучше, чем в Шабуничах – и в отношении питания, и в отношении леченья, и в отношении ученья – все-таки занятия в школах кончаются в середине апреля, и не пропал бы у них из-за переезда учебный год. Обо всех этих соображениях я писал тебе уже [неразб. ], трудно высказаться окончательно, так как я не слишком чувствую все лагерные оттенки, и при этом очень по ним скучаю (по ребятам, конечно!). Так что вопрос о приезде ребят реши, посоветовавшись с Р<озой> Н<аумовной>, Беллочкой, и учтя все за и против. Посылаю тебе немного сладостей для ребят. Кроме того, у меня есть еще немного на случай приезда ребят, а в противном случае съедим сами или перешлем в лагерь с оказией.
Пересылаю тебе Катюшины письма. Она, очевидно, ничего не знает о Грише. Есть ли у вас какие-нибудь сведения о Нине? Я запросил Нину Марковну Оль о ней, но ответа не получил. Впрочем, письма в Свердловск идут 5–6 дней, как в Шабуничи!
Ты ни разу не писала мне о своих денежных делах, на всякий случай я передал Якунину 1000 р., которую ты пользуй по своему усмотрению.
На днях мы посылаем двух товарищей в Ленинград по целому ряду дел. Я попрошу их зайти к Нине и к Марии Эдуардовне[246 - Мать Жени Будде.]. От Женички у меня было письмо месяца полтора назад, где она очень беспокоилась о М. Э. Я писал тебе, что буду просить Хазанова помочь тебе с отъездом. Сегодня узнал, что Хазанов переехал в Москву вместе с НКВ[247 - Народный комиссариат вооружения.], так что этот путь отпал. Не знаю, как работает телефон с Молотовым, меня можно вызвать с 8 до 6 вечера по телефону – В. Сальда, коммутатор завода Стальмост, управление завода 371, после 6 вечера – коммутатор завода Стальмост, квартира Виханского, 1 звонок. Если сможешь, попробуй позвонить. Я бы попробовал отсюда, но ведь в лагере у вас телефона нет?
Не забудь захватить с собой плитку электрическую, это очень пригодится.
17 марта. Якунин едет послезавтра и будет в Молотове 20-го. Посылаю с ним удостоверение на твой проезд ко мне. Попробуй также использовать удостоверение, выданное заводом, и эвакоудостоверение[248 - Эвакоудостоверение было важнейшим документом. Без него изначально нельзя было выехать из места, откуда эвакуировались, но и потом при любом переезде без него трудно было попасть на какой-либо поезд. Не говоря уж о том, что без этого документа в эвакуации было невозможно получить продовольственные карточки.], выданное Ленсоветом, которое я оставил тебе. Молотовский эвакопункт находится на Речном вокзале, где находится Белка, может быть, они смогут достать тебе плацкартные билеты? Мне думается, что удостоверение с завода из Ленинграда сильнее Салдинского. Может быть, Союз писателей имеет броню и ты могла бы получить билеты через них (Слонимский??!! и др.)?
P. S. Прямая цель поездки Якунина попасть к хорошему глазному врачу. У него начинается бельмо на одном глазе. В Перми есть профессор Чистяков[249 - Павел Иванович Чистяков (1867–1959), офтальмолог, профессор Пермского медицинского института.], мы дали к нему направление. Если у вас есть какие-нибудь связи, помоги ему.
P. P. S. S. Из Ленинграда идут страшные вести[250 - «В январе и в феврале смертность в Ленинграде достигла высшей точки – за эти месяцы от голода умерли 199187 человек. Всего жертвами голода за 4 месяца стало уже около 270 тысяч человек. Несмотря на некоторую прибавку хлеба, сверхголодный паек осени 1941 – зимы 1942 года вызывал необратимые изменения в организме. Именно к этому периоду относится “деятельность” нескольких людоедов, которых поймали уже только после окончания войны. Пятерых из них в 1946 году с пристрастием допрашивал Берия и Вышинский. “Назовите количество убитых и съеденных вами людей. – Одна тысяча четыреста пятьдесят шесть человек, – по-военному отчеканил бывший лектор ленинградского райкома партии, кавалер орденов Трудового Красного знамени и Знака Почета”. Лектор сколотил группу единомышленников и организовал производство“ биточков из детей, молодых офицеров и солдат из пополнения, других мало-мальски упитанных людей”. Биточки они ели сами и продавали на ленинградских рынках». Сульдин А.В. Блокада Ленинграда: полная хроника – 900 дней и ночей. pdf стр. 85 http://www.litres.ru/a-suldin/blokada-leningrada-polnaya-hronika-900-dney-i-nochey/]. Последние, приехавшие оттуда (Хинейко[251 - В базе данных эвакуированных из Ленинграда указывается, что П.Е. Хинейко с семьей был эвакуирован 22 февраля 1942. http://evacuation.spbarchives.ru/information], выехал 28/II) говорят, что ничего не изменилось. Увеличение хлебного пайка (500–400–300) не в состоянии восстановить подорванное здоровье. На заводе масса умерших, между ними – Порьес[252 - В списке жертв блокады не нашла эту фамилию (но это ни о чем не говорит, там еще продолжается работа над пополнением списка), а в списке жертв сталинских репрессий (http://lists.memo.ru/d27/f163.htm) значится Порьес Адольф Якубович, р. 1918, проживал: ул. Энгельса 45, Приговорен: 15 февраля 1942 г. Приговор: трудармия. В справочнике «Весь Ленинград» 1934 года есть Эм. Адол., работающий на Металл. заводе ВТУЗ им. Сталина. https://www.scribd.com/doc/123767186/1934-%D0%92%D0%B5%D1%81%D1%8C-%D0%9B%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%BD%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%B4-3-4]. Из остатков моего отдела умерло около 15 человек.
18 марта. Перечел все письмо перед тем, как запечатывать, вижу, что тебе и Н. Н. Якунину предоставляется большая инициатива.
Здесь всех женщин мобилизуют на работу на заводы, это одна из трудностей, так как тебе очевидно придется устраиваться на работу. Захвати с собой все справки о прежней работе (о стаже), и, может быть, справку от врачебной комиссии, что ты не годна для физических работ. Это вопрос довольно серьезный. Справка должна быть обоснованной, так как возможна контрольная комиссия.
На днях я получил отсрочку[253 - От призыва в армию.] на 1942 год, так что этот вопрос отрегулировался благополучно. Еще приветы, поцелуи и т. д. Мара
Если по приезде в Салду вы не найдете меня на вокзале, то позвони по телефону – квартира Виханского, 1 звонок. Я буду вас встречать, начиная с 25-го марта.
В дорогу возьми пропитания, так как получить его будет очень трудно. Ребятам, наверное, понадобится вода!
Посылаю тебе чемодан, сделай, чтобы вещи были удобны для переноски. Я передал Н. Н. Якунину 1000 р. сторублевыми бумажками, но в дороге нужны 30-ми и 10-ми. Учти и сменяй.
Кисанька, моя родная, всего не напишешь! Жду тебя и заранее радуюсь встрече!
Подумай еще относительно ребят!
Поцелуй бабушку, Белку (почему она не пишет?), Наташу, Лешу!
Отвезешь ли ты чемодан в Черное и там запакуешь, или привезешь вещи в город и переночуешь у Белки?
138. С. Д. Спасский – Наташе Роскиной (из г. Молотова в Черную (ст. Шабуничи) Краснокамского р-на Молотовской обл.)26 марта[1942]
Милая моя Тусенька!
Если будет у тебя охота и попутчики, приезжай, солнышко в воскресенье. Мне сейчас в Черную не выбраться, а видеть тебя очень хочется. Бабушке об этом пишу.
Крепко тебя целую. Сережа.
139. С. Д. Спасский – Р. Н. Рабинович (из г. Молотова в Черную (ст. Шабуничи) Краснокамского р-на Молотовской обл.). 26 марта [1942]
Дорогая Роза Наумовна! К сожалению, не могу приехать в ближайшие дни, чувствую, что мне это трудно. Да и делам конца нет. Хотя положение в смысле жилья и работы очень неопределенное. Во всяком случае в Черную мы решили пока не ехать. Заберемся туда только в самом крайнем случае. Поцелуйте Лешеньку, привет Л. Д. На следующей неделе надеюсь все же выберусь. Просьба – отпустите Наташу на воскресенье, если будут попутчики. Ваш С. Спасский
140. Л. Д. Гринберг – Р. Н. Рабинович (из г. Верхняя Салда Свердловской обл. в Черную (ст. Шабуничи) Краснокамского р-на Молотовской обл.). 29 марта 1942
Дорогая мамуся, на длинное письмо еще нет времени, пишу начерно. На Чусовской была кошмарная пересадка, и мы чудом уехали в девять утра. Вторая пересадка была легче, и в половине одиннадцатого вечера мы приехали в Салду. Мара нас встречал третий вечер. Придя к Маре домой, я пришла в совершенно блаженное состояние, из которого не выхожу. Дивная комната в чудесном новом доме такого типа как на Лесном[254 - В Ленинграде Гринберги жили в доме 61 по Лесному проспекту (угол Кантемировской). Дом предназначался для работников в области науки и культуры, для организаторов производства и специалистов предприятий и организаций (научно-исследовательских институтов и заводов, и так и назывался «Дом специалистов» («Дом спецов»). Они успели переехать примерно за год до ареста Марка Иосифовича, то есть в 1937. Конечно, не центр города, но зато лифт и мусоропровод. И квартира отдельная – 4 комнаты. Что такое «горячий куб в плите», я, к сожалению, не знаю. Не понимаю, что значит «зато с ванной» (за что?) – на Лесном у них тоже была ванная. Не горячее водоснабжение всего дома, а газовая колонка в кухне (я ее в 50-х гг. боялась, поэтому помню очень отчетливо).], но зато с ванной и горячим кубом в плите, очень милая соседка[255 - Виханская.], которая во всем хочет помочь, нет никаких хозяев, Мара запасся кучей продуктов, надеется получить на нас за март, и вообще не жизнь, а малина. Я счастлива, что решилась на этот шаг. Завтра напишу еще.
Дети тоже очень довольны.
Крепко целую тебя и Наташу с Алешей.
Вещи целы.
141. Л. Д. Гринберг – Р. Н. Рабинович (из г. Верхняя Салда Свердловской обл. в Черную (ст. Шабуничи) Краснокамского р-на Молотовской обл.). 6 апреля 1942
Дорогая моя мамуся, каждый день так заполнен повседневными заботами, что никак не сесть за письмо. Последние два дня очередь в столовой занимала по три часа стояния на улице, что совершенно выбивало из колеи. Молоко мне тоже не удается достать, а рубашку, которую я было променяла на 6 литров, мне вернули, т. к. заявили, что дорого, а за 4 я не хотела отдавать. Заплатив 15 р. за данный накануне литр, я пошла опять бродить по Салде, но больше 3 л. мне за нее не дали, и я пока сижу с ней и утешаюсь тем, что она белая как молоко. Но я не теряю надежду осуществить обменную задачу. Что касается муки, то этого продукта тут в заводе нет, опытные женщины ездили отсюда поездом далеко и не советуют мне пускаться в такое путешествие. Из столовой, где мы получаем два обеда и 400 гр хлеба, я беру теперь домой (раньше не разрешалось) и тогда могу сработать меню, но порции второго смехотворны, а иногда его и вовсе нет. Тем не менее, благодаря обилию хлеба и других продуктов, мы вполне сыты, и я наслаждаюсь видом Сергея, который оставляет картошину на тарелке, держась за полный живот, и говорит, что больше не может.
Картошка для нас самая актуальная проблема, это основа всей нашей еды, как и в Черном, счет идет на ведра, но местное население уже так хорошо себя всем обеспечило, что их очень мало интересуют предлагаемые вещи. Кроме того, они отличаются симпатичными черточками, вроде склонности к шантажу и обману, надувательству и вранью, а перо Салтыкова-Щедрина[256 - Творчество писателя Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина (1826–1889) традиционно считают выражением обличительного пафоса.] относят не за свой счет, а исключительно за счет приезжих, так что все не в шутку, а всерьез. Жену одного инженера хозяйка обвинила в краже карточек и подала на нее в суд. Другая обворовывает своих жильцов специально с целью насолить им и выжить и т. д. Враждебность тоже большая, как и в деревне, но, конечно, кому как повезло. Ребят я устроила в школу сразу по приезде. Сережа попал в «немецкую» школу, которая считается хуже «английской», но туда его наотрез отказались принять из-за языка. Он получил восемь отличных отметок и по-прежнему преследует Женьку за позорные успехи. Вообще ведет он себя «святой боже», и очень мало переживает перемену обстановки. В квартире у нас есть мальчик 14-ти лет, который учится в шестом классе и очень подружился с Сережей; тот милостиво принимает дружбу.
Женька реагирует иначе. Он попал в школу около нас, где пожилая учительница, но сердитая, ему это очень не нравится и он каждый день грозится, что больше в школу не пойдет. Учительница вызвала меня в школу и ядовито заметила, что считает его не посредственным, а плохим учеником и чтобы я с ним занималась. Эта пытка мне хорошо знакома по Черной, но придется ее продолжить и здесь. Зато у Жени есть уже товарищ, куда он ходит в гости, он знает разные подробности из жизни двора, а о лагере вспоминает часто и скучает больше всего по Изе Полякову[257 - Не нашла данных.]. Оба мальчика ходят в первую смену, так что первыми встают Сережа и Мара, в 7 часов, они оба уходят к 8 ч. Женька уходит к 9, так что он может встать позднее.
Пока их нет, я могу писать письма, но я как раз должна заниматься хозяйством, а потом уже они не дают мне покоя.
Мара возвращается в 6–7 часов с прекрасным аппетитом, которому может позавидовать Марика [Той —? неразб. ] и Люда Свердлова[258 - Не знаю.]. Хотя он держится очень независимо, считая себя пообедавшим на заводе, но охотно составляет нам компанию за ужином, в который я вкладываю максимум продуктов и внимания.
Вечером у нас несколько раз были гости, заходили Френкели, Бушуевы, еще другие инженеры. Разговоры вертятся всегда вокруг обменных тем. Френкель-он мне очень понравился, она меньше. Им очень тяжело живется и с марта месяца особенно, так как приехали еще какие-то родственники, а их 9 человек. Между прочим, Маре сначала дали три пропуска в столовую, но он заявил, что ему это неудобно, слишком много! Он вернул один (только он способен на такой шаг в наше время) и, к счастью, он попал к Френкелям. Вчера мы заходили к Зильберманам, он в командировке, она устроилась кассиршей в цеховую столовую, и, узнав, что я очень дорожу кашами для своего пуза, обещала мне приносить: я наотрез отказалась, но посмотрим, что будет дальше.
Чем я наслаждаюсь в полной мере – это квартирой и семейной обстановкой. Правда, сегодня из мусорного ящика вынула битое блюдце и это будет единственным предметом фарфорового характера, но все остальное выше всяких похвал. Чистота идеальная, светло, тепло, так что я весь день держу форточку открытой, чем наслаждаюсь особо и отдельно. Две плитки, которыми я пользуюсь у себя в комнате, вполне заменяют мне подтопок[259 - Маленькая печка для отопления при русской печи.] в избе, телефон и радио, и что угодно для души. Но эти удобства имеют только 5–6 человек от завода, остальные живут по избам и имеют соответствующие прелести, вроде пилки деревьев в лесу для отопления. А так как Мара сам висит в доме на волоске по разным причинам, то еще неизвестно, как сложится дальше. Твое письмо со вложением Гогошиного и Женичкиного я получила. Женичка посвятила его Гришунчику, это ответ на извещение в Нинином письме[260 - Видимо, Женя Будде откликнулась на известие о смерти Гриши Френка (ум. 27 января 1942) письмом Лиде.], кот. послано было с Белкой. Обнимаю и целую крепко. Лида
Во всяком случае, мамуся, о своем решении я не жалею, наоборот, очень рада, что мы вместе, но как быть с тобой и ребятами – ума не приложу.
Пиши про лагерь.
142. М. И. Гринберг – Г. Д. Рабиновичу (из г. Верхняя Салда в г. Йошкар-Ола). 8 апреля 1942
Дорогой Гога, 28-го марта вечером приехала Лида с Сережей и Женей. Выглядят они все довольно плохо, особенно Лида, которая с Ленинграда явно не поправилась. В лагере последнее время питание было неважным, и ребята постарше понемногу голодали. Это была одна из основных причин, заставивших Лиду взять ребят из лагеря. Ребята сразу пошли в школу. Сережа за 10 дней прочно завоевал звание ударника, у него 10 пятерок по всем предметам, зато Женя, вероятно, не сможет преодолеть премудрость 1-го класса и, возможно, останется на второй год. Ребята часто вспоминают лагерь, но не очень по нему скучают. Лида по приезде сюда стала усиленно организовывать наше питание, и ей это удается. К сожалению, сама она питается плохо из-за непорядков желудка. Я очень надеюсь, что после того, как желудок придет в порядок, удастся ее подкормить.
У нас начинается весна, и я в предчувствии грязи, которой славится Салда. У Сережи нет галош и как он переходит эту грязь, ведает один аллах!
Крепко жму руку. Мара
Перерыв в письмах Розы Наумовны дочери объяснялся тем, что, эвакуировавшись из Ленинграда, Лидия Давыдовна приехала в дер. Черную и они почти четыре месяца жили вместе. А теперь снова разлука и снова переписка.
143. Р. Н. Рабинович – Л. Д. Гринберг (из Черной (ст. Шабуничи) Краснокамского р-на Молотовской обл. в г. Верхняя Салда Свердловской обл.). 9 апреля 1942
Дорогая Лидусенька! Послала тебе письмо через Белку, которая должна была передать его свояченице Якунина[261 - Е.И. Азбукина]. Надеюсь, что она догадалась переслать письмо по почте. У нее же на всякий случай пакетик с детским бельем: трусы и носки для Сережи, фуфайка и трусики Женички, и, к сожалению, никаких гостинцев. Со временем получите пакет. Твои письма от 29 и 31.III пришли вместе 7.IV. Теперь, когда мы знаем, что дорога продолжается двое суток, непонятно, почему письмо путешествует 9 дней. Ты очень красочно описала свое путешествие, и я ужасалась и смеялась в одно и то же время. Интересно знать, как потекла Ваша жизнь в Салде, как дети акклиматизировались в школе? С Алешей безнадежно и «плохо» осталось. Теперь за него принялась Наташа. Вчера Юра Гор[262 - Сын писателя Геннадия Самойловича Гора (1907–1981). Мать Юры, Наталия Акимовна Гор (1907–1985), была в лагере эвакуированных детей Литфонда поваром.] запустил в Алешу снежный ком и попал прямо в глаз. Он долго не мог глаза раскрыть и теперь еще глазное яблоко сильно воспалено. Мне скучно заглядывать в 4 отряд и не видеть там Жениной кроватки. Милые мальчики, вспоминаете ли вы нас так часто, как я вас вспоминаю? Беллочка у нас так и не была, она снова стала лихорадить, по вечерам до 38, очевидно, от легких.
Поехать в Молотов стало труднее и нужны формальные командировки, это из-за эпидемий. От С<ергея> Дм<итриевича> ни слуху ни духу и Наташа очень этим расстроена. Мы часто с ней говорим о тебе. Многие интересуются твоей судьбой, как то: Степановы[263 - Николай Леонидович Степанов и его жена Лидия Константиновна.], Резвина[264 - Видимо, жена врача И.М. Резвина.], Блинова[265 - Не знаю.], Раиса Григорьевна[266 - Не знаю.] и т. д. В избе продолжается та же жуткая склока, но нас трое и это, вероятно, легче чем тебе было переносить одной. Вечером лампы не зажигаем и ложимся в 9, а встаем в 1/2 8 го. Я не против была бы проспать еще часов шесть, чтобы время проходило скорее, а то очень тоскливо. Сегодня пришла одна особа из д. Шабуничи, и мы завтра соберемся купить мясо. У Перминовых[267 - Хозяева избы, где жила Роза Наумовна.] оказался ледник. Наш обмен в Журавлях[268 - Деревня в том же Краснокамском районе.] дал мне ведро картофеля и 3 кг лука за коричневую ткань, из которой ты хотела шить халат. Я считаю, что этого мало и не стоило для этого пройти 13 км в два конца. Молока я так и не получаю, так что ты не вспоминай о нем с умилением. Напиши, какие у вас перспективы, будете ли переезжать? Узнавал ли Мара насчет приказа СНК № 37[269 - К сожалению, мне не удалось понять, о каком приказе идет речь. Возможно (очень предположительно) имеется в виду постановление от 19 февраля 1942 г. об образовании на предприятиях и на транспорте отделов рабочего снабжения (ОРСы), «чья деятельность существенно повлияла на функционирование системы нормированного снабжения». см. работу И.Б.Орлова «Карточное снабжение в 1941–1943 гг.: расчеты и просчеты». https://www.hse.ru/pubs/share/direct/document/64099712] об обеспечении пайками целого ряда категорий, к которым, по-моему, и он подходит? Как у вас погода? У нас слегка тает, но ходить еще можно. Все калоши и боты протекают и у детей мокрые ноги, а починить негде. Целую крепко тебя, Мару и мальчуганов. Будьте здоровы. Пишите. Наташа всем вам кланяется.
144. Л. Д. Гринберг – Р. Н. Рабинович (из г. Верхняя Салда Свердловской обл. в Черную (ст. Шабуничи) Краснокамского р-на Молотовской обл.). 10 апреля 1942
Дорогая моя мамуся, после первого твоего письма, описывающего празднование отличников, от тебя еще ничего нет. Между тем, я не настолько забыла лагерную жизнь, чтобы не помнить, что у вас каждый день происходит масса всяких событий, дающих обильную жатву для письма. Ведь тебе нетрудно изложить внешнюю сторону, чтобы я поняла их содержание.
Чтобы тебе легче было постигнуть мой быт, я опишу тебе своих соседей. У нас три комнаты, в каждой по семье. В одной живут противные люди со взрослым сыном, который отличается тем свойством, что лишних предметов оставлять в кухне не рекомендуется, а из пальто одного нашего гостя он вечером вытащил карманный фонарик. Он уже работает и представляет собой старшего из шести мальчиков в квартире. Его мамуся, женщина молчаливая и непрерывно уезжающая в Россию, действует на меня подавляюще, и ейных предметов домашнего обихода я касаться не смею. Едет она с тем, чтобы кушать картошку там, так как здесь ей этого не удается. Но железнодорожную администрацию эта сторона ее сугубо личной жизни не интересует и билет ей не получить.
Вторая семья, Виханских, состоит из трех мальчиков 3, 5 и 14 лет, матери и бабушки весьма боевого нрава, напоминающей мне бабушку из постановки «Красной шапочки» в Зоновском ТЮЗе[270 - Спектакль «Красная шапочка» был поставлен в Ленинградском Государственном театре "Новый ТЮЗ" (1935–1945), директором и художественным руководителем которого был Борис Вульфович Зон (1898–1966) в 1937 г.]. Она хорошо управляется с детьми и хозяйством, а также руководит воспитанием кур, которые вообще-то содержатся в сарае, но в частности, в виде петуха, находятся в кухне. Этот юноша не ухаживал за своими дамочками и за это был изолирован, но здесь он вошел в силу и кукарекает с раннего утра. Он служит яблоком раздора между матерью и бабушкой, так как первая хочет его сменять на баранину, а вторая питает к нему теплые чувства, связанные с его эволюцией из цыплячьего состояния. Вопрос дебатируется горячо, со всей страстностью неутоленных женских сердец, тем более что Виханская с утра до вечера все меняет и способна променять даже родного сына, если бы только ей за него что-нибудь дали. У нее большая клиентура и целый день ходят самые разные люди с предложением разнообразных комбинаций. Выменянное вчера пускается в ход сегодня, на завтра созревает новый меноплан и все происходит наоборот. Вещей у них уйма и я совершенно пасую перед таким масштабом. Мне с большим трудом после четырех рейсов по Салде удалось заработать два ведра картошки, маленького баранчика (оказавшегося родным братом еще живого и прехорошенького козленка, из чего я заключила, что он тоже козленочек) со всеми потрохами весом 2 кг и немного муки, за черную кофточку, белые полотняные туфли на резине № 34, которые Мара приготовил когда-то для Наташи, и рубашку. Картошку достать вообще страшно трудно. Мы еще доедаем Марину картошку, но вообще нужно менять срочно что-то еще, так как чем дальше, тем будет труднее. Хлеба у нас по-прежнему есть избыток, так что я стала регулярно менять через день 800 гр на 1 литр <молока>, и утренним завтраком мы обеспечены. Масло у Мары запасено, колбаса тоже. Моя мечта о многочасовом стоянии в коммерческом магазине с перекличкой в 7 утра осталась мечтой, так как там ничего нет. Так постепенно жизнь входит в колею. Моей ежедневной колеей является прогулка в столовую, где я беру, теперь официально, два обеда на дом и перерабатываю их для семьи. Обедаем мы два раза: в 2 ч. и в 7 ч., когда приходит Мара. Он приходит всегда очень переутомленный, и вообще ходит всегда такой расстроенный, каким я его давно не видала. Между тем со стороны служебной у него неприятностей особых нет, и наше будущее тоже даже мне не рисуется мрачнее, чем другим. На днях я должна получить первую выдачу по карточкам на нас, но мартовское, видимо, пропадет.
От Катюши и Нины у нас ничего нет. Сестра одной Мариной сотрудницы живет в Емуртле. Она написала ей про Катюшу, та ее навестила и пишет, что Катюша в хорошем виде и что она за ней присмотрит и поможет ей. Я страшно этому рада.
Я пишу тебе третий раз, мамочка. Один раз послала Наташе длинное письмо. Получила ли ты мое письмо с описанием дороги? Как Лешенька? Что у Белки? Пересылай ей, пожалуйста, мои письма, а то у меня не хватает пороха много писать. Как здоровье Сергея Дмитриевича, как их квартирные дела?
Женя оставил свой пенал в Черной и упрекает меня в этом, но я не виновата.
Твои игры имеют большой успех у детей и они постоянно играют в них, а Жоржик[271 - Старший сын Виханских.] сделал по их подобию еще три сам. Женя по-прежнему приносит каждый день роковые отметки, что с ним будет, не ведаю. Он невзлюбил здешнюю учительницу и с большой любовью вспоминает Наталью Акиндиновну[272 - Наталья Акиндиновна Шишкина См. записки ее сына Евгения Щукина «Письмо в прошлое» https://www.proza.ru/2014/11/27/1113.], передай ей привет. Сердечный привет от меня всем литфондовцам, а тебя целую и обнимаю. Как в избе? Насытилась ли Грин[273 - Не знаю.]? Я по-прежнему наслаждаюсь своими электроплитками и независимостью.
Ребят целую. Жду писем. Лида
145. Л. Д. Гринберг – Алеше Спасскому (из г. Верхняя Салда Свердловской обл. в Черную (ст. Шабуничи) Краснокамского р-на Молотовской обл.) [без даты]
Дорогой Лекушка, я тоже надеюсь очень получить от тебя письмо, хотя ты всем написал, кроме меня. Мы часто тебя вспоминаем и нам очень интересно, что ты написал. У Жени есть товарищ Витя, он живет над нами и учится во втором классе. На днях он подарил Жене самодельное ружье, которое отлично стреляет. Женя был счастлив и прибежал домой взволнованным. Сережа сделал равнодушное лицо и сейчас же взял его у Жени и стал стрелять. А Жоржик, которому уже 14 лет, заложил руки в карманы и стал ходить вокруг Сережи и просто смотреть. А Валя и Юля[274 - Виханские. В базе данных эвакуированных из блокадного Ленинграда «Блокада» есть эвакуационная карточка на Виханскую Анну Алексеевну, 1908 г.р. с сыновьями Валей (род. 1938) и Юрой (род. 1939).], которым 5 лет и 3 года, как разинули рот, так и не закрывали, пока Женя с Сережей не подрались из-за того, что Сережа взял ружье. Потом я их всех отправила стрелять во двор. Крепко тебя целую. Тетя Лида
146. Р. Н. Рабинович – Л. Д. Гринберг (из Черной (ст. Шабуничи) Краснокамского р-на Молотовской обл. в г. Верхняя Салда Свердловской обл.). 13 апреля 1942
Дорогая Лидусенька! Получила твои открытки от 29, 31.III и 4. IV. Впрочем одно из них длинное письмо, которое я перечитываю с большим интересом. Хотела бы знать, чем кончились твои экспедиции и достала ли ты что-нибудь? Я тебе писала о моих успехах в Журавлях, а вчера нам удалось в Б.Шабуничах[275 - На современной карте я не смогла найти Большие Шабуничи – есть только Малые Шабуничи и просто Шабуничи.] достать первоклассное мясо. Мы ходили за ним три раза (два бесплодно), сперва с салазками, а на третий день уже пришлось идти по полотну ж. д. И нести мясо в мешке на палке. Я очень довольна и пишу тебе, зная, что тебя такая новость успокоит. По-прежнему все живо интересуются твоей судьбой, в том числе Трифонова два раза спрашивала меня о тебе. Сперва я удивилась ее любезности, а потом сообразила, что она ждет от тебя «отзыва». Погода у нас стала много теплее, тает, но пока еще в калошах ходить можно. Ждем настоящего разлива. А как у вас? Привыкли ли мальчики к школе? Может быть, им не понравилось потому, что все чужое? Как обстоит вопрос с твоей службой? Какие там возможности? Что с огородом? Лагерю дадут, кажется, всего три десятины, если это правда, то плачевно мало. Как дела у Мары и что с продлением вашей прописки? Передай от меня Маре самый нежный поцелуй, если тебе это не трудно. Полагаю, что письмо, которое предполагалось переслать с невесткой Якунина, дошло до тебя по почте. Я писала там о Нине. До сих пор больше известий от нее не имею и беспокоюсь за нее. Адрес: Стационар ОП-9 в Ярославле[276 - «С началом массовой эвакуации населения из Ленинграда в Ярославле, как и во всей области, были организованы пункты приема эвакуированных, стационары для лечения. Только в феврале 1942 г. в Ярославль из Ленинграда прибыло 167 эшелонов с 316 тыс. эвакуированных. Всего за годы войны через станцию Всполье (ныне Ярославль-Главный) прошло 758 эшелонов, в которых было свыше 600 тыс. чел., эвакуированных из Ленинградской, Смоленской, Калининской и других областей. Для ленинградских блокадников в городе было организовано 26 стационаров». См. https://www.yararchive.ru/exhibitions/exhibition-vov70/ На этом сайте приведены факсимиле книг регистрации ленинградских блокадников, эвакуированных в Ярославскую область. Фамилии людей в левой графе нельзя разобрать – видимо, так сделано специально, а в правой графе легко читается строчка за строчкой: умер, умерла, умер, умерла.]. Я написала Лене Ральбе, мне кажется, у нее в Ярославле есть родственники. Катюше послала 100 руб. С просьбой купить картошки, там кажется можно купить пуд за эти деньги.
Лидусенька, я три месяца забывала задать тебе один вопрос, ты мне хоть ответь письменно: где твой жемчуг?
Если от вас кто-нибудь поедет в Молотов и если ты пошлешь письмо Белке, то пошли мне, пожалуйста, белую и черную катушки. Прости за бесцеремонность, но мы нигде ничего не получаем, а может быть у вас будут давать? В Молотове по карточкам получают люди. От С<ергея> Дм<итриевича> ни слуху ни духу, видимо, дела его неважны и он расстроен. Гогоша пишет, прислал мне денег, потом Мотя прислала, и пенсия пришла, так что я обеспечена, не заботься обо мне. Скучно мне без вас, это да.
Крепко обнимаю тебя, Мару и милых мальчуганов. Пусть бы они написали мне. Твоя мама.
147. Л. Д. Гринберг – Р. Н. Рабинович (из г. Верхняя Салда Свердловской обл. в Черную (ст. Шабуничи) Краснокамского р-на Молотовской обл.). 14 апреля 1942
Родная мамуся, счастлива сообщить тебе, что вчера получила письмо от Катюши от 6/IV, в кот. она сообщает, что получила телеграмму из Ярославля от Ниночки! Она уже там в санатории и пробудет не менее двух недель, а может, и более. Катюша подробно описывает достоинства санатория, очевидно, там тоже есть приезжие из оттуда. Одновременно она пишет о приезде одной матери, которая сообщила, что Гриша хорошо себя чувствует. Бедная девочка![277 - Г. Х. Френка уже не было в живых.] О Нине я тоже неспокойна, время весеннее, как-то она его перенесет после всего пережитого. О Сарре она ничего не пишет. Наташин треугольничек тоже получила, известию о Шуре[278 - Известие о том, что кто-то видел А.И. Роскина не подтвердилось.] страшно рада, целую ее особо. Несколько дней тебе не писала, тонем в грязи, но таяние идет быстро, весна дружная. Сергей ходит в Мариных ботинках, его чинятся. На днях салдинская глина обернется к нам своей хорошей стороной: получили из здешней гончарной мастерской разную посуду. Продуктами мы обеспечены на полтора месяца, у нас есть и сыр, и колбаса, и масло, и другая вкуснота в большом количестве, так что, если по Молоховец[279 - Елена Ивановна Молоховец (1831–1918), автор знаменитой книги «Подарок молодым хозяйкам или средство к уменьшению расходов в домашнем хозяйстве» (1861), которой пользовались до революции. После революции, когда с продуктами стало туго, текст книги вспоминали ностальгически и со смехом. Крылатой стала фраза якобы из книги Молоховец «Если к Вам неожиданно пришли гости, спуститесь в подвал и возьмите окорок, десяток яиц, фунт масла…» – на самом деле в «Подарке молодым хозяйкам» нет таких слов.] ко мне придут вечером гости и я не буду знать, чем их кормить, то я пойду в кладовую и т. д. Картофель я достала, так что все отлично. Крепко обнимаю и целую. От тебя было только одно письмо. Лида
Лешеньку и Наташу обнимаю и целую. Всем привет
148. Р. Н. Рабинович – Л. Д. Гринберг (из Черной (ст. Шабуничи) Краснокамского р-на Молотовской обл. в г. Верхняя Салда Свердловской обл.). 15 апреля 1942
Дорогой Лидочек!
Последнее письмо твое было от 4. IV, и я с нетерпением жду следующего. Кажется, писала тебе, что нашла еще различный трикотаж мальчиков, который отослала Белке, а она с оказией перешлет вам. Белка к нам так и не приехала, ей все нездоровится, а теперь уже наступила распутица. От нас в лагерь хожу с величайшей осторожностью среди ручейков и потоков, которые стремятся с горы вниз.
У нас событие. Ночью в кладовую лагеря ломились воры. Власьевна[280 - Возможно, прообраз Афанасии Власьевны из «Повесть о дружных» И. Карнауховой.] услыхала и подняла крик, и кладовая (с мясом и курами) уцелела. Но на другой день обнаружили, что Ваня (кретин)[281 - Не знаю.] приспособился открывать замок овощехранилища и вынес много картофеля, трудно установить сколько. Это видели с фермы, а Александре Ив[282 - А.И. Кривошеева-Лаврентьева.]. пришлось только констатировать, что картофель растаял. После твоего отъезда еще завозили. Чтобы закончить с продуктами прибавлю, что вчера нам выдали по 300 гр рафинаду, 200 гр сл. масла и по куску хорошего дегтярного мыла. У меня есть еще картофель и чудное мясо, т. ч. я распутицы не боюсь. Нашим школьникам прибавили хлеба, они получают со вчерашнего дня по 600 гр. у Алеши он выдается на полдник. Молока у них достаточно, но нам молока не выдается совсем, т. ч. ты о молоке на жалей.
Интересно, привезла ли ты что-нибудь и как вы устроились вообще. Можно ли добыть молоко?
От Нины ничего больше не получила кроме открытки, которую переслала тебе. Я написала Дине Борисовне[283 - Не знаю.] и Лене[284 - Е. Ральбе.], мне кажется, у них остались родственники в Ярославле. Людмила Влад.[285 - Людмила Владимировна Рейслер, мать Михаила Германа, старшего сына писателя Юрия Германа.] получила известие, что в Ленинграде умерли ее мать, три сестры, из которых одна с мужем, это родители Ардовского[286 - В списках, погибших во время блокады, есть Ардовский Владимир Николаевич (р. 1883), но не знаю, о нем ли речь.]. Помнишь, Дуся Фукс[287 - Про Дусю Фукс и ее семью удалось узнать следующее: «Фукс Роберт Адольфович, 1904 г. р., уроженец г. Одесса, студент Лен. Физико-механического ин-та, проживал: г. Ленинград, Кирочная ул., д. 19, кв. 23. В 1923 г. выслан в Киркрай на 3 года, в 1926–1928 гг. находился в ссылке. После освобождения вернулся в г. Ленинград. Арестован 5 января 1931 г. Коллегией ОГПУ 23 июля 1931 г. по ст. 58-4 УК РСФСР выслан этапом в Вост. Сибирь на 3 года. Проживал в г. Красноярск. После 1945 г. жил и работал в г. Ленинград; старший инженер з-да «Электросила». Вновь арестован 16 января 1951 г. Особым совещанием МГБ СССР приговорен к 10 годам ссылки в Красноярский край. Освобожден в 1955 г. Его жена Ида Давыдовна Фукс-Левина репрессирована в 1951 г. См. также: Смелов В., Сторонкин Н. Репрессированные политехники. СПб., 2008. Кн. 1. С. 390». http://visz.nlr.ru/person/book/vi/22/90 Примерно так же описывает судьбу родителей Виктор Фукс, ставший через много лет крупнейшим океанологом и гидрологом: «Мой отец в революционные годы состоял в партии эсеров и в 1930 году решил уехать из Одессы, где его слишком многие знали, в другой большой город, чтобы уйти из поля зрения ОГПУ-НКВД, которое уже вовсю сажало всех «неблагонадежных». В Ленинграде он работал инженером на заводе «Электросила», однако в 1934 году, после убийства Кирова, начались чистка, и его сослали в Красноярский край. Мы с матерью приехали к нему в ссылку, полгода прожили там, а потом отца реабилитировали и разрешили ему вернуться в Ленинград, на ту же «Электросилу». С началом войны он ушел ополченцем на фронт, был дважды ранен, награжден, вернулся и снова был репрессирован, по «Ленинградскому делу» 1950 года, теперь уже вместе с моей матерью. Обоих выслали в тот же Красноярский край, где я их навестил по дороге к месту моего распределения во Владивостоке. После смерти Сталина родители вернулись в Ленинград, но отец прожил недолго: в ссылке он работал на свинцовых рудниках, где у него развился рак крови». http://www.sobaka.ru/city/city/3713 «Мой отец в революционные годы состоял в партии эсеров и в 1930 году решил уехать из Одессы, где его слишком многие знали, в другой большой город, чтобы уйти из поля зрения ОГПУ-НКВД, которое уже вовсю сажало всех «неблагонадежных». В Ленинграде он работал инженером на заводе «Электросила», однако в 1934 году, после убийства Кирова, начались чистка, и его сослали в Красноярский край. Мы с матерью приехали к нему в ссылку, полгода прожили там, а потом отца реабилитировали и разрешили ему вернуться в Ленинград, на ту же «Электросилу». С началом войны он ушел ополченцем на фронт, был дважды ранен, награжден, вернулся и снова был репрессирован, по «Ленинградскому делу» 1950 года, теперь уже вместе с моей матерью. Обоих выслали в тот же Красноярский край, где я их навестил по дороге к месту моего распределения во Владивостоке. После смерти Сталина родители вернулись в Ленинград, но отец прожил недолго: в ссылке он работал на свинцовых рудниках, где у него развился рак крови». http://www.sobaka.ru/city/city/37133. В том же интервью он вспоминает товарищей по эвакуации, дружба с которыми помогла ему сохранить оптимизм: «Так получилось, что благодаря дяде, драматургу Льву Давидовичу Левину, в годы войны я оказался в эвакуации в интернате для детей ленинградских писателей, с многими из которых тесно общаюсь всю жизнь, – это китаевед и писатель Борис Вахтин, композитор Сергей Слонимский, востоковед Александр Грюнберг».] все интересовалась девочкой из Архфонда? У нее оказывается бомбой убиты мать и бабушка. А Дуся с Маей вернулись из Москвы с кучей эмалированной и жестяной посуды для лагеря. Мне, к сожалению, ничего не перепало.
Наташе Бетти Львовна прислала открытку своей знакомой, в которой сказано, что приехала с фронта санитарка, которая сама видела Роскина. Моте я написала в том духе, как мы предполагали.
На днях приезжает сюда Мокульский[288 - Стефан Стефанович Мокульский. В лагере находился его сын Марк.]. Потом он с семьей предполагает поселиться в Пятигорске, а Гуковская[289 - Зоя Владимировна Гуковская (1907–1973), жена литературоведа Г.А. Гуковского, историк и переводчик французской литературы. Из Биографического словаря «Сотрудники РНБ»: «В июле 1941 эвакуировалась с дочерью вместе с лагерем для детей писателей. Жила в д. Черная Молотов. обл., преподавала в сел. школе. В мае 1942 переехала в Саратов, куда эвакуировался ЛГУ. С мая 1942 по июль 1944 была доц. каф. роман. филологии ЛГУ, затем перешла в Саратов. ун-т на зав. каф. западноевроп. лит. Летом 1946 вернулась в Ленинград. В 1946–48 находилась в докторантуре (дис. не защищена). В июне 1948 избрана на должность зав. каф. фр. яз. Пед. ин-та им. М. Н. Покровского. В июне 1949 был арестован Г. А. Гуковский (умер в Лефортовской тюрьме), а 21 окт. 1950 была арестована как вдова "врага народа", в нояб. постановлением ОСО при МГБ выслана в Новосибирскую обл. Ссылку (нояб. 1950 – апр. 1954) отбывала в Усть-Таркском р-не, работала статистиком в совхозе № 257. В апр. 1954 дело Г. было пересмотрено, и она была реабилитирована "за отсутствием состава преступления". По возвращении в Ленинград восстановилась на каф. фр. яз. Ин-та им. М. Н. Покровского, с 29 авг. 1957 после присоединения ин-та к ЛГПИ стала сотр. Пед. ин-та им. А. И. Герцена. С 1 окт. 1964 уволена в связи с выходом на пенсию по инвалидности». http://www.nlr.ru/nlr_history/persons/info.php?id=586.] получила приглашение в Саратовский университет, куда на днях поедет. Еще, Лидуся, имею сообщить, что Наташа твои носки носит, Лешины брючки кончила и уложила в чемодан, а сообразила, что шить ему надо вовсе летние брючки. Попытаюсь сама. Вяжу Женичке жилетку, перешлю с кем-нибудь.
Каролина Марковна[290 - Не знаю.] мобилизована и работает ординатором в Краснокамске. Кажется, обо всем тебе сообщила. Леша хотел написать лично тебе, но я пока взяла то, что готово.
Поправляется ли Мара при твоем уходе? Сошлась ли ты с Френкелями и с Хейфиц?
Обнимаю вас всех.
Помнишь, приехали семья Олесовых[291 - Не знаю. Думала на семью ленинградского писателя Федора Олесова, роман которого «Возвращение» печатался в журнале «Звезда» в 1937 г., но оказалось, что Ф. Олесов был в эвакуации в Новосибирске.] из шести человек? Барышня 17 лет из этой семьи умерла от сыпняка в Краснокамской больнице.
Переводчица Изабелла Иосифовна Гринберг, сестра Марка Иосифовича, выехала из Ленинграда 6 февраля 1942 г. В Перми ее поселили в Центральной гостинице.
149. И. И. Гринберг – Л. Д. Гринберг (из г. Молотова в г. Верхняя Салда Свердловской обл.). 17 апреля 1942
Дорогая Лидочка, дорогой Мурик! Пишу вам уже третье письмо. Собственно, две открытки я вам послала, а это будет закрытое. От вас же я имела только одну открытку, ну, и письмо и открытку переслала мне Розочка. Ужасно рада, что ты, Лидочка, довольна, во всяком случае была довольна. Надеюсь, что и впредь не разочаруешься. Непременно напиши поскорее, как идет жизнь – мне очень хочется знать всё, все детали. Мара, наверно, ожил – очень неприятно чувствовать себя одиноким, знаю это по личному опыту.
Из моих открыток вы знаете, мои дорогие, что живется мне так себе. Комнату на троих я все еще не выхлопотала, а приходится жить в (простите! – впрочем лучше писать поскромнее, хотела выразиться, но во вовремя остановилась!)… в комнате с восемью другими тетками помимо меня. Это так мучительно, что реву я почти каждый день. Нервы и так совершенно растрепаны, и так хочется, хоть немного побыть одной, а это невозможно! Ни почитать, ни поработать, ничего – тесно, неопрятно, шумно. Сейчас я нажала всё, что могла – заместитель председателя облисполкома хлопочет, обком партии хлопочет, а толку никакого. Чувствую себя все еще отвратительно, продолжаю худеть, сильно температурю, одно время температура каждый вечер доходила до 38–38.2, сейчас 37.5–37.6. С питанием тоже стало гораздо хуже, наша «особая» столовая еще не отремонтирована, а вырезать талоны я не хочу, поскольку я по закону не должна их вырезать, и поэтому обедаю вообще только тогда, когда кто-нибудь из добрых знакомых дает мне пропуск в столовую Кировского театра. С 20-го обещают открыть нашу столовую, тогда я буду обедать как человек. В общем настроение у меня неважное, чувствую себя бездомной, одинокой и никому-никому не нужной. Что-то жить стало скучно и неинтересно. Впрочем, не обращайте внимания на мои причитания – это все оттого, что нет комнаты.
Я работаю, но все это очень бестолково и расплывчато – я никак не могу понять, что мне надо делать, какие мои функции – и этого не знает никто. Зато я стала вхожа в высокие сферы – облисполком, обком, горком и т. д. О если бы на моем месте был бы хотя бы Дактиль[292 - Не знаю, на что намек.] – я была бы царицей города и области А я, как идиот, стесняюсь просить за себя и хожу без комнаты и еды. Впрочем, последнее не верно – по карточкам я все же кое-что получаю, а хлеб я и наполовину не съедаю и меняю его на молоко или на вещички. Так, приобрела за 1,2 хлеба и 10 р. хороший алюминиевый бидон, сейчас нацеливаюсь на таз. Обрастаю понемножку! Теперь у меня довольно много работы на машинке, но писать почти не приходится – восемь человек не любят почему-то, когда над их головами разносится симфоническая музыка машинки!
Спасские получили комнату 18 м
на частной квартире, не в гостинице, но хозяйка стерва и жизнь им предстоит не розовая. Они еще не переехали, все оттягивают этот радостный момент!
От Нины ничего нет. Я послала ей две телеграммы в Ярославль, но ответа от нее не имею. Ничего не имею и от Катюши, которой я тоже и писала и телеграфировала. Жаль мне Нину до последней степени! От Шарлотты не звука, боюсь, что ее нет в живых. Впрочем, из Ленинграда никто ничего не получает, я очень боюсь на нее…
