скачать книгу бесплатно
Дом, в котором я тебя потеряла
Наталья Росин
Вот уже пятнадцать лет Алису Белозерскую мучают вопросы о прошлом. Откуда на ее теле шрамы? Кто хотел убить ее в детстве? Почему она ничего не помнит? И кто виновен в пожаре, унесшем жизни ее отца и матери? В поисках ответов Алиса решает вернуться в Карелию, в семейный дом, в котором она потеряла все. Вот только старые призраки не дадут ей так просто разобраться, где сон, где воспоминания, а где правда.
Наталья Росин
Дом, в котором я тебя потеряла
1 глава
Алиса
24 июня 2004 года
Той ночью в лагере Алиса проснулась от непонятного толчка в груди. Она сонно открыла глаза и прижала ладошку к самому сердцу, пытаясь успокоить его. Вокруг стояла тьма и тишина. На какое-то мгновение Алиса подумала, что находится совершенно одна в комнате. Но спустя минуту она стала различать звуки – мерное дыхание Регины, соседки по комнате, и шум ветра за окном.
Алиса села в кровати, оглядываясь вокруг. Она пыталась понять, из-за чего сердце так зашлось в ужасе? Ветки деревьев били по стеклу. Где-то вдалеке с чудовищной силой загремел гром. И Алиса с наслаждением вслушивалась в эти дикие, необузданные звуки.
– Это мне не страшно, – прошептала она сама себе. – Это я радуюсь?
Ликую. Она вспомнила это слово, ещё новое для неё, услышанное недавно от Веры Павловны, учительницы по литературе. «Ликование души», – повторила про себя Алиса, смакуя звуки нарастающего грома. Грохотанье разбудило и Регину. Захныкав, она перевернулась на другой бок и вновь спокойно заснула.
Комнату заполнил запах разряженного воздуха, смешанного с ароматом карельских сосен и вод Мергубского озера, на берегу которого стоял их лагерь. Алиса улыбнулась, подтягивая к подбородку одеяло. Она чувствовала себя тайной свидетельницей чего-то совершенно чудесного и неповторимого. Все спали, и только она подсматривала за природой, вдыхала этот преддождевой запах и слушала раскаты грозового хохота.
На мгновение грохотанье остановилось. Все звуки словно выключили, и сама Алиса прекратила дышать. Мелко застучал по окнам и карнизам дождь, с каждой минутой всё увереннее перерастая в ливень. Алиса задрала голову, радостно и завороженно глядя, как крупные капли стекали по стеклу, подсвечиваемые светом фонаря. Пахло хорошо, и под одеялом так уютно и тепло, особенно в такой сильный ливень.
Алиса нырнула с головой под одеяло, устраиваясь в кровати поудобнее. Через минуту она уже сладко спала с застывшей на губах улыбкой, предвкушая чудесное, полное приключений утро.
На следующий день, возвращаясь с вечерней прогулки в лес, Алиса издалека заметила у лагеря тетю Веру. «Они приехали навестить меня?» – Радостно подумала девочка, ускоряя шаг. Она подбежала к тете, не переставая выглядывать маму и папу среди приезжих. Но приблизившись к Вере почти вплотную, Алиса сразу поняла, что случилось что-то плохое. Тетя стояла белая и застывшая, словно высеченная фигура изо льда.
– Где мама и папа? – спросила Алиса.
Но тетя только покачала головой, закусив нижнюю губу. В её глазах стояли слезы.
– Их больше нет, – слова гулко упали в воздух.
В эту ночь её родители погибли в пожаре, и жизнь Алисы изменилась навсегда.
***
15 лет спустя, май 2019 года
Я медленно вдавила кончик сигареты в дно пепельницы. Перегнувшись через ограждение балкона, в сотый раз оглядела улицу. Внутри затаилась надежда всё же выцепить из темноты очертания знакомой фигуры. Но безуспешно. Только дети, бегущие домой, женщины с двумя сумками в руках и усталые чужие мужья.
Закутавшись в застиранную кофту, я с тоской слушала, как соседи снизу бурно выясняют отношения, как со свистом проносятся машины по дороге и как где-то вдалеке разбилась бутылка. Ненавижу этот город. И какой дьявол сподвигнул нас снять комнату здесь?
Я поежилась от отвращения, разглядывая серое месиво многоэтажек. И перед глазами вместо них вновь возникали высокие, многовековые сосны Карелии.
Невольно вырвался вздох. Я с тоской вспомнила дом. И рука вновь потянулась к сигаретам. Когда-нибудь у меня хватит сил просто взять и бросить, но сейчас мое бренное тело со страстью присосалось к никотиновой заразе. Я подняла голову к небу. Звезд не видно – только полярная звезда с неутомимой яркостью поблескивала издалека.
– Привет, родная, – тихо поздоровалась я с ней, – двадцать три года знакомы.
Становилось всё холоднее, но я только сильнее обнимала себя за плечи, не желая возвращаться в комнату и снова смотреть на часы. И ходить по комнате, прислушиваться к звукам с лестничной площадки и замирать каждый раз, когда поднимался лифт, думая, что это он едет ко мне. Лучше здесь, на балконе, где, несмотря на всю ненависть к этому городу, я всё же чувствовала себя не так одиноко.
Взгляд безудержно выискивал его фигуру, и я со злостью одергивала себя, замечая отчаянную надежду внутри. Успокойся, истеричка. Не происходит ничего страшного. Он просто решил снова похулиганить и выпить с Женькой. От этого мир не рухнет и солнце на западе не взойдет. Но рука нервно выхватывала из пачки уже пятую сигарету за час.
Я стойко простояла еще полчаса на ветру, ожидая, что балконная дверь внезапно откроется и меня обхватят руки Тимура. Воображение настолько услужливо показывало эту картину, что я действительно спиной почувствовала движение. И резко оглянулась. Но сзади никого не было. От досады выступили слёзы. Просто дура, что еще тут сказать.
Сколько я себя помнила – безумно боялась прощания. Как же мы легко прощаемся. Кивок, улыбка, взмах руки, поцелуй в щеку, «ну, давай». Меня всегда это пугало и завораживало. Почему люди не боятся, что этот кивок будет последним прощанием? Хотя… Я тоже когда-то не боялась. И другие люди вряд ли прощались навсегда, в отличие от меня.
Не выдержав мороза, я всё же вернулась в теплую темноту комнаты. Съежившись в кресле, замерла, слушая, как стучат стрелки часов. Ненавижу. Надо бы просто встать и выкинуть их, наконец. Но всё никак рука не поднималась. Сейчас посижу ещё минутку и вышвырну чёртовы часы с балкона.
Очнулась я в том же кресле от стука входной двери, вздрогнув всем телом. Чувствовала себя отвратно – голова раскалывалась от боли, ноги онемели от скрюченной позы, а губы пересохли от курева и жажды. Я попыталась выпрямить ноги и тут же охнула от боли. Руки и спина также покалывали. Да и в целом сон в кресле плохо сказался на моем самочувствии.
Комнату наполнил серый утренний свет. Теперь я могла вдоволь насладиться выражением лица вошедшего Тимура – ох уж эта пьяная и полная ощущения собственной безнаказанности физиономия. Встав в дверях, он сложил руки на груди и смотрел на меня свысока. Притворяется. Я такое определяла сразу. На самом деле места не может найти от стыда, но «истинные джентльмены не показывают своего раскаяния». Спасибо Женьке за гениальную цитату.
– Есть что на ужин? – вызывающе спросил Тимур, чуть покачиваясь.
Я устало зевнула и потянулась за телефоном, чувствуя, как хрустит каждая косточка. На экране высветились цифры – полседьмого утра. Чудненько. Вторая ночь, которую мы ночуем не вместе. Хоть пришел, и на том спасибо. Я невольно почувствовала облегчение и даже радость. Главное, что пришел.
– Ужин уже стух, а вот завтрак еще только ожидается, – спокойно ответила я, стараясь не показывать этого облегчения. Истинные леди не показывают своей радости.
Кричать и устраивать истерику тоже не хотелось. Три года совместной жизни дали понять, что крики бесполезны в лечении подобных эксцессов. Поэтому потянувшись хорошенько, я просто встала и прошла мимо суженого на кухню. Онемение еще не сошло окончательно, и я невольно охнула, когда по ноге пробежались мурашки. Брр.
Первым делом, дойдя до кухни, я набрала воду в чайник и поставила его на плиту. Закоренелый кофеман внутри меня жаждал кофе и был готов убивать за него. Сзади неуверенно и пьяно топтался Тимур, громко сопя и не зная, что делать. О его ноги терлась Милка, наша серая дворянка, подобранная у подъезда три года назад. Теперь она рисковала быть задавленной.
– Может, спать пойдешь? – не выдержала я, повернувшись к Тиму. – Я разбужу, как будет всё готово.
– Да не готовь, тебе же на работу скоро, – заплетающимся языком проговорил Тимур.
Надо же, видимо, совесть брала верх над «джентльменскими» качествами.
– Сегодня воскресенье, слава Всевышнему, – я подняла глаза к потолку. И сразу же заметила паутину в углу. Надо бы убрать.
– Хорошо, – кивнул Тим, пьяно моргнув и попытавшись улыбнуться как можно добрее, – я тогда пойду вздремну.
– Отличная идея, – энергично кивнула я.
Тим, шатаясь, вышел из кухни. Чайник засвистел, и я с нетерпением схватила банку с кофе. Спустя минуту мои дрожащие руки уже сжимали кружку с дымящейся черной жидкостью. Я сделала глоток, чувствуя, как кофеин растекается по крови живительным теплом. Боже, ты наградил меня за страдания. На этом подарки судьбы не закончились – раздался раскатистый храп Тима.
Вместе с чашкой я вошла в зал, где и распростёрлось тело любимого. До спальни он не дошел, и теперь вся комната наполнялась запахами перегара, но мне уже было всё равно. Главное, что все теперь дома и всё хорошо. Я почувствовала неожиданное спокойствие после целой ночи в страхе, что больше мы не увидимся. Осталось только тихое утро.
Миновав храпящее на диване тело, я вышла на балкон. В туманной дымке на горизонте едва забрезжил медовый свет восстающего из забытья солнца – так мое воображение нарисовало картину рассвета. Но на самом деле всё, что открывалось взору с балкона, – это окна многоэтажки через дорогу. И кусочек серого неба. Я обреченно вздохнула и сделала новый глоток. Что ж, это тебе не окрестности Сортавалы.
И я невольно вспомнила утро в нашем старом доме. Перезвон птиц, шум тарелок доносится с кухни, моя детская комната, пропахшая лавандой и деревом. Я повела носом, представляя всё это с закрытыми глазами, и почувствовала запах искусственного меха моего розового зайца Банни. Да, он неизменно ассоциировался с домом и детством.
Я открыла глаза и нахмурилась, вспоминая, как при отъезде из Карелии мне не дали его забрать с собой. Я вопила как одержимая, рвалась к дому и пинала держащую меня тетю Веру, но её железная рука лишь уверенно вела меня к машине. «Пойдем, Алиса, бабушка ждет тебя», – говорила она спокойно и холодно. Внутри все содрогнулось от воспоминания.
– Банни остался там. Пожалуйста, можно его забрать? – умоляла я уже под конец, устав от собственного крика.
– Мы не можем, – сказала Вера, заталкивая меня в машину. – Он отдыхает дома. Как всё закончится – мы его заберем.
Я поверила ей тогда, но Банни так и остался в доме. Это возникшее воспоминание теперь не давало мне покоя. Почему Вера так не хотела возвращаться за игрушкой? Словно ей не хотелось оставлять мне что-либо напоминавшее о доме. Я потёрла глаза холодными пальцами, стараясь успокоиться.
Зайдя обратно в комнату и сев в кресле рядом с диваном, на котором спал Тимур, подложив под голову сложенные руки, я закрыла глаза, вновь и вновь представляя дом. Таким, каким я его запомнила до пожара.
Небольшой, уютный, спрятанный укромно среди сосен, двухэтажный дом в бежево-коричневых тонах. Эркер с кружевами лепнины, деревянная скамейка на веранде, красная герань в кашпо, брошенный велик на газоне и игрушки в песочнице. Любимый семейный дом, который строили на века и трепетно хранили для нас, будущих поколений.
Когда машина увозила нас с тетей Верой от дома, я видела его в последний раз. Полусожженным, с пустыми черными глазницами, но продолжающим надежно и крепко стоять, словно прошедший войну солдат. И он до сих пор ждет меня.
Я открыла глаза, судорожно вздохнув. Нет, Алиса, ты не будешь плакать. Достаточно уже слез по гибнувшему наследию. Я ничего не могу с этим сделать. Надо просто смириться и жить дальше. Хотя бы ради нашей семьи.
И всё же в голову закралась мысль попросить Веру сфотографировать дом. Я отбрасывала эту идею, но она продолжала атаковать мою голову. Общения с тетей мне не хотелось, но желание увидеть дом снова победило. «Позвоню завтра», – пообещала я самой себе.
Солнце тем временем поднималось всё выше, и город начинал всё активнее шуметь. Я почувствовала пустоту в желудке. Милка, словно угадав мои мысли, требовательно мяукнула, восседая на спине неподвижного тела Тимура. Я вздохнула и обречённо поднялась, двинувшись на кухню. Пора уже всех нас покормить.
Я успела не только покормить кошку, но и сама поесть два раза, прежде чем Тимур восстал из параллельного мира. Взлохмаченный, с обострившимися скулами, темными кругами под несчастными голубыми глазами, он с трудом поднялся с дивана, мутно взглянул на меня, мирно поедающую орешки за ноутбуком, и молча скрылся в ванной. Спустя полчаса вышел оттуда почти похожим на себя.
– Привет, – сказал Тим, встав рядом.
Я в ответ кивнула, продолжая смотреть в экран. Говорить с ним мне особо не хотелось. Во-первых, этот разговор обречён на скандал, во-вторых, ничего нового я уже не услышу. Тимур некоторое время помялся рядом, затем присел на краешек дивана, как испуганная школьница в кабинете директора. Длинная шея, черные взъерошенные волосы и угловатые плечи. Есть в нем что-то трогательное и немного детское. Я невольно потянулась вперед, чтобы поправить вечно торчавший вихор на голове. Тим улыбнулся. На его веснушчатом лице обозначились ямочки. Он осторожно поцеловал меня в щеку, наклонившись вперед.
– Иди поешь, макароны в холодильнике, – ответила я, сердясь на саму себя за то, что так быстро сдалась.
– Да ну их, – обреченно произнес Тимур, кладя голову мне на плечо. – Простишь меня?
Я начинала злиться. Он мешал мне отвлечься от колющей боли в груди, что сигнализировала о бесконечном разрыве между нами. Я нахмурилась и чуть отодвинулась.
– Слушай, давай ты не будешь сидеть здесь с видом побитой собаки, а просто пойдешь на кухню и разогреешь макароны? – сказала я. – Я не хочу сейчас говорить.
– Прости, что я не отвечал на звонки, – продолжал Тимур. – Я не должен был так поступать. А потом он разрядился.
– Ой да хватит, – я почувствовала ярость. – Хватит извиняться. Ты не чувствуешь вины. Сотни раз уже говорили о том, чтобы не пропадал просто так. Мы пока что еще живем вместе, и ты мог меня предупредить!
– Да, я знаю, – обреченно произнес Тимур. – Я хотел потом позвонить, но телефон уже отключился.
– У Женьки есть телефон. И я ему, кстати, тоже не дозвонилась.
– А ты не звони. Он мой друг, – ответил Тимур ухмыльнувшись. Вот гад.
– Не перестанешь шляться по ночам, станет и моим тоже, – буркнула я, вновь закрывая ухо наушником. Разговор явно вел в никуда.
Тимур хмыкнул, погладил мою руку и ушел на кухню. А я продолжила рассматривать очертания дома на картинке. И всё больше приходила к неутешительному выводу – это наш старый дом. Я обнаружила картинку, когда в очередной раз проглядывала объявления о продаже дома в Карелии, в районе Сортавалы. И вот что выдал мне поисковик на новый запрос.
– Что это за дом? – спросил внезапно вернувшийся Тимур с уже разогретыми макаронами с подливой. – Тот самый?
– Да вот пытаюсь понять. Очень похоже. Он немного изменился, да и сфотографирована только правая сторона. Видимо, та, что не обгорела.
Тим сбоку яростно нападал на макароны, отчаянно чавкая и фыркая.
– Тише, – шикнула я на него, приближаясь к ноутбуку.
Сад зарос травой, камень потемнел и покрылся мхом, исчезли цветы и игрушки с веранды, но элементы схожести были видны сразу. Тот же эркер, качели на заднем дворе, само расположение комнат. Не может же быть такого совпадения?
– И что, каков твой вердикт?
– Это точно наш дом, – со вздохом произнесла я.
– Как ты вообще наткнулась на эту фотографию? – спросил Тимур, оторвавшись от еды и вглядевшись в изображение. Он раньше никогда не видел дома, о котором я так много рассказывала.
– Я постоянно смотрю объявления о продаже домов в Карелии. Не спрашивай зачем.
– А зачем, собственно? – внимательно посмотрел на меня Тимур.
– Да, я лелеяла надежду купить там домик. И взять тебя с собой. Неважно, это просто мечты, Тим. А тут вот я наткнулась на это объявление.
– Это, получается, твоя тетя продает ваш дом? – до Тима после веселой ночи явно туго доходило. Он удивленно взглянул на меня. – А разве она может это сделать без твоего ведома?
– Насколько я знаю – нет.
– И как давно выложено объявление?
– Размещено неделю назад. И она даже не попыталась мне позвонить, – я взглянула на него. – Что мне делать теперь?
– Что делать, – вздохнул Тимур, откидываясь на спинку дивана. – Созваниваться с ней и решать этот вопрос.
– А если она не ответит? Или пошлет меня? То тогда что?
– Тогда она не продаст дом. Только странно, что она сама этого не понимает. Подожди, может, она и позвонит.
– Это очень вряд ли, – пробормотала я, сохраняя картинку на ноутбук и закрывая вкладку.
Я чувствовала себя усталой и измученной. Начинала болеть голова, а вместе с ней и старый шрам, происхождение которого я не помнила.
– Утром позвонишь и всё узнаешь, – сказал Тимур, погладив меня по плечу. – Просто успокойся. Может, она ищет покупателя заранее, а тебе пока боится сказать.
– Может.
– Давай я постараюсь тебя отвлечь? – сказал Тимур, прижимая меня к себе. Я невольно почувствовала благодарность. В такие моменты хорошо, когда есть за кого зацепиться.
– Всё же ты не совсем негодяй, негодяй, – я боднула лбом его плечо.
Комнату на миг осветила вспышка зарницы. Близился дождь. Я шикнула от внезапной боли в висках.
– Что такое?
– Голова заболела сильно. И шрам чешется и словно горит. Он не красный?
– Дай посмотрю. Да нет, всё нормально.
