скачать книгу бесплатно
– Хватит болтать, Мухина! – перебил Володька. – Пошли в школу!
Я сразу подчинилась. Честно говоря, мне и самой хотелось поскорей уйти отсюда в людное место. Но перед уходом я, несмотря на Володькины насмешки, выдернула из головы длинный волосок и лаком для ногтей прикрепила его к входной двери. Почти у самого пола, чтоб незаметно было.
В школе я, конечно же, повстречалась с Леночкой Леонидовной.
– Вот что, милочка моя, – строго сказала она (Леночка Леонидовна всегда говорит «милочка моя», когда сердится), – я не собираюсь покрывать твои прогулы. Имей в виду: ты – кандидатка на исключение.
Я покорно кивала и отвечала, что буду иметь в виду.
Когда мы с Воробьем вернулись домой, я первым делом проверила – на месте ли волосок? Волосок был на месте, но со стороны двери оторван. Выходит, пока я отсутствовала, кто-то снова проникал в квартиру. Тут уж и Володька призадумался. Главное, что ничего не пропало, даже драгоценности маман в малахитовой шкатулке остались нетронутыми.
– Интересное кино получается, – сказал Воробей. – Может, к тебе Барабашка приходил?
– Барабашки через двери не ходят, – авторитетно заявила я.
– Ну тогда не знаю, – пожал плечами Володька. – Денег не взяли, драгоценности на месте. Значит…
– Значит, – подхватила я, – ему нужно что-то другое.
Глава III
Пропавшая фотография
На следующий день все частично разъяснилось. Или, лучше сказать, еще больше запуталось. Это был выходной, и мы с Воробьем сидели у меня, в сотый раз пережевывая эту странную историю. Вернее, я одна пережевывала. Володька со скучающим видом глядел в окно.
– Слушай, Воробей, – не выдержала я, – если тебе все это до лампочки, можешь проваливать. Я тебя не держу.
Он поднялся с кресла.
– Ты знаешь, мне действительно пора заниматься. Паганини говорил, что настоящий скрипач должен играть каждый день. Иначе рука перестанет чувствовать смычок.
– Сам ты смычок, – раздраженно бросила я. – «Не беспокойтесь, Игорь Николаевич, с Эмилией все будет в порядке». Кто это говорил?.. Тоже Паганини?! Наобещал с три короба, а теперь в кусты.
– Не в кусты, а на конкурс, – важно ответил Воробей.
– На какой еще конкурс?
– На такой. В Питере проводится конкурс юных скрипачей. Мне прислали приглашение.
– Поду-у-маешь, – презрительно скривилась я. – В Питере! Нашел чем хвастаться. Вот если бы тебя пригласили в Италию или в Штаты…
– Всему свое время. Для начала сойдет и Питер.
И Володька повернулся, чтобы идти.
– Иди, иди, – сказала я ему в спину. – Но учти: если меня укокошат, тебе по ночам будет являться мой окровавленный труп!
– Ну чего ты хочешь, Мухина?
– Зефира в шоколаде, – капризно произнесла я. – Но от тебя разве дождешься. – Я направилась в прихожую. – Если будешь уходить, захлопни дверь. Мне надо сходить в магазин. Чао-какао.
И я действительно пошла в магазин, купила там себе коробку зефира и, конечно же, на обратном пути все слопала, оставив парочку зефиринок на тот случай, если Воробей все-таки не ушел к своей обожаемой скрипке.
Володька не ушел. Сидя на прежнем месте, он от нечего делать листал фотоальбом.
Тут надо сказать, что мой папочка – страстный фотолюбитель. Он ни на секунду не расстается с фотоаппаратом. По-моему, даже спит с ним в обнимку. Так что наша семья запечатлена во всех мыслимых и немыслимых ракурсах.
В данный момент Воробей листал фотоальбом под названием «Наша дочь». Альбом открывался цветным снимком, который папочка умудрился сделать тринадцатого мая в роддоме номер тринадцать. Далее шли фотографии, где меня, голенькую, купают в ванночке; затем я, голенькая, лежу в кроватке; а после, опять же голенькая, сижу на руках у счастливой маман. Короче – сплошная порнуха.
На следующих страницах замелькали бантики, куколки, новогодние елки… Володька уже собрался листать дальше, но я завопила словно резаная:
– Стой! Стой! Стой!
Он даже вздрогнул от неожиданности.
– Ты чего, Мухина?
Я без лишних слов забрала у него альбом. Так и есть! Не хватает одного снимка. Его кто-то отодрал. Причем неаккуратно.
Я с победным видом посмотрела на Воробья.
– Что ты на это скажешь?
– На что?
– Протри очки, Паганини! – Я сунула ему альбом под самый нос. – Неужели не видишь: одной фотки нет!
– А может, Игорю Николаевичу не понравилось качество снимка.
– Мой папочка, – разъяснила я, – скорее повесится, чем наклеит в альбом некачественный снимок. Здесь и дураку ясно – фотку сперли. И спер ее тот самый тип, который приходил вчера ночью.
– Ага, – дурашливо кивнул Володька. – Это был шпион. А ты сфотографирована на фоне секретных ракет.
Я шутя замахнулась на него альбомом.
– Нет, нет! – тоже шутя, в ужасе заорал он. – Я ошибся! Просто кто-то узнал, что ты станешь знаменитой топ-моделью, и решил заранее украсть твой снимок!
Я на полную мощь врубила музыку… В общем, мы стали беситься.
Вдоволь наоравшись и напрыгавшись, мы повалились без сил: я на диван, Воробей в кресло.
– Значит, так, Мухина, – отдышавшись, сказал он, – сколько тебе лет на этой фотке?
– Лет пять, наверное.
– А что ты там делаешь?
– Не помню. Вроде бы стою в детском саду…
– Слушай, а может, в других альбомах есть такой же снимок?
– Исключено. Папочка всегда оставляет лучший отпечаток.
– А негатив?
– Верно! – воскликнула я. – Должен быть негатив!
Мы помчались в кладовку, где у отца была оборудована фотолаборатория. И… замерли на пороге. Негативы вперемешку с фотобумагой валялись на полу.
Мы с мрачными лицами смотрели на весь этот кавардак. Все то, что в какой-то момент показалось нам веселой игрой, вновь превратилось в настоящую опасность.
– Воробей, – с тревогой сказала я, – меня выслеживает маньяк-убийца.
– Ну-у… – неуверенно протянул он. – Не думаю.
– Ой, мамочка, жить-то как хочется.
– Спокойно, Мухина, – твердо сказал Володька, видимо, вспомнив, что он все-таки мужчина. – Я тебя в обиду не дам.
– Не понимаю, – бормотала я, – если он забрал негатив, то зачем ему еще и фотография понадобилась?
– Здесь-то как раз все понятно. Сначала он обнаружил фото. Оторвал его. А затем нашел и негатив.
– А почему он не унес весь альбом?
– Почему-почему, вздохнул Воробей. – По кочану. Кто знает, что у него на уме.
– Скоро мы об этом узнаем, – со вздохом произнесла я.
И как в воду глядела.
Глава IV
Леночка Леонидовна падает в обморок
Прошло еще несколько дней. Володька уехал в Петербург на конкурс юных скрипачей. Я осталась совершенно одна. Днем-то было еще ничего, но вечерами я вздрагивала от малейшего шороха.
Спала я теперь на полу за шкафом. А в свою кровать, под одеяло, сунула мамину шубу. На тот случай, если бандюга попытается меня убить.
Я себе это так представляла: он прокрадывается в мою комнату и с дьявольской ухмылкой вонзает в шубу свой нож! А я в этот момент подскакиваю сзади и грохаю его молотком по башке!.. На другой день в газете статья: «Отважная девочка задержала убийцу».
Теоретически это, конечно, выглядело классно. Но как все получится на практике?.. А вдруг у него крепкая башка и он не свалится без сознания?.. От этой мысли меня прямо в жар бросало.
Но прошла одна ночь, вторая, третья… И пока что никто меня убивать не собирался. Дискотеки, впрочем, я все равно перестала посещать. Не то настроение. В школу ходить у меня тоже настроения не было. Представляю, что мне выскажет Леночка Леонидовна, когда я там появлюсь.
А тут как-то раз, в среду, выглянула я в окно и глазам своим не поверила. Леночка Леонидовна собственной персоной рулит к нашей парадной.
Через минуту раздался звонок. Я открыла.
– Здравствуй, Мухина, – сказала Леночка Леонидовна. – Можно войти?
– Конечно, – отвечаю, – входите, Елена Леонидовна.
Вошла она и вежливо интересуется:
– А родители твои дома?
– Нет, Елена Леонидовна, – тоже вежливо говорю, – их дома нет.
– Хорошо. Я тогда подожду.
«Долго же тебе придется ждать», – злорадно подумала я.
Пройдя в комнату, она села в кресло. Достав из сумочки чистенький платочек, стала протирать стекла очков.
– А скоро они придут?
– Недели через две.
– Как недели через две?! Почему?
Я сказала – почему. Она покачала головой:
– Ну и что мы с тобой, Мухина, теперь делать будем?
– Давайте чайку попьем, – предложила я.
– Да я не про это, – поморщилась она. – А про твои прогулы. И про твою успеваемость. О чем ты только думаешь, милочка моя?
Честно говоря, я думала о том, что хорошо бы сейчас полакомиться зефиром в шоколаде. Но не могла же я ей об этом сказать, сами понимаете.
– Да ни о чем не думаю, Елена Леонидовна.
– Вот в том-то и беда, что ни о чем. А пора бы серьезно задуматься, ты уже взрослая девочка. Другие дети в твоем возрасте… – И завела пластинку о том, какие бывают замечательные дети в моем возрасте.
И тут в дверь позвонили.
Я насторожилась. Кто бы это мог быть?.. Танька с Анькой сегодня в бассейне; Володька в Питере… Между тем трезвонили все настойчивее.
Я пошла открывать. Иду, а мне словно кто в ухо шепчет: «Эмка, не открывай. Не открывай, дура…» Я остановилась, постояла… И дальше двинулась уже на цыпочках.
– Кто там? – бодрым голосом спросила я, прижимаясь спиной к стене.
Что здесь началось – вы не поверите.
В дверь стали стрелять!..
Честное слово, не вру. Такой грохот поднялся! Тра-та-та-та-та-та!.. У меня прямо сердце в пятки ушло. Я зажала уши и, опустившись на четвереньки, отползла в сторону кухни.
