скачать книгу бесплатно
– Не надо меня трахать.
Говорю тихо, голос дрожит. Смотрю на этого богача прекрасно понимая, что шансы мои мизерные.
– Ты себя в зеркале видела, чучело? Моя гладильная доска и то будет сексуальней. Отойди!
Обидно и даже больно. Я знаю, что у меня нет выдающихся форм, однако на мне сейчас старый растянутый свитер и куртка совсем не по размеру. Что он там увидел, чтобы такие заключения выдавать?!
Хотя, с другой стороны, так даже лучше. Пусть думает, что я уродина, вот только я не успеваю выдать и слова, как Владлен быстро обходит меня больше даже не замечая.
Из коридора слышу его голос, обрывками:
– Ты кого притащил мне, безмозглый?! Нет, не Жанну, малолетку привезли! Чучело какое-то грязное бесхозное! Она небось еще и блохастая! Сейчас же быстро ее забрали! Заменить! От Виталины! Жду!
Владлен врывается в комнату, и я едва успеваю отшатнуться, чтобы не быть сбитой с ног. Услышанное ранит, я невольно осматриваю себя…чучело. Он меня чучелом назвал!
Богач со злостью снимает с себя пиджак и сбрасывает часы на комод рядом со мной. Ослабляет галстук и выглядит просто разъяренным.
– На выход.
– Я…я не…
Набираю побольше воздуха. Этот олигарх прибабахнутый, иначе его не назвать, вообще попутал, видно.
– Что ты там лепечешь?
– Я не чучело, и я не блохастая! Если вы не видите, наденьте-ка очки!
Сжимаю руки в кулаки. В груди так горячо становится, особенно когда замечаю его презрительную усмешку на чутких капризных губах.
– Хочешь раздеться и доказать мне обратное? А может, хочешь, чтобы я тебя выебал?
Владлен тянется большой рукой к моей куртке, и я шарахаюсь, ловя самодовольную усмешку олигарха.
– Не надо…не надо, пожалуйста…
– Рот закрыла, пока я другим способом его тебе не заткнул. На выход, я сказал!
Его голос пробирает до самых косточек, я делаю шаг к двери, но застываю на месте. Этот не оказался педофилом, даже не смотрит на меня, но если я вернусь быстро…Лидия Ивановна поймет.
– Ты обкуренная? Я сказал вон!
– У вас не найдется конфет?
Спрашиваю прямо. Мне кажется это веским доказательством, что ночь прошла “успешно”. Девочки всегда приходят с конфетами и полными слез глазами. Слезы уже есть, конфет только не хватает.
– Каких конфет?
– Шоколадных. Или любых других! Вафли там, может. Пожалуйста, если я так быстро уйду с пустыми руками, то…
– То что?
– Они отдадут меня другому мужику.
– Кто “они”?
– Я в детдоме живу. Наши воспитательницы.
– Мне есть до этого дело?
– Ну…вы же не тронули меня.
Владлен подходит ближе, и я машинально пячусь назад, вжимаясь в стену. Ой, зря я это, ой, зря…Хочется раствориться, лишь бы он так не смотрел на меня. Как айсберг своими глазищами строгими, синими, как тучи грозовые.
– Мне плевать на тебя и твою грязную ободраную шкуру. Если ты промышляешь проституцией без сутенера, это твои проблемы.
Говорит прямо смотря на меня, а после разворачивается, и идет к окну, раздраженно проводит руками по густым темно-русым волосам.
Мне же от досады хочется под землю провалиться. Лидия Ивановна меня точно отдаст другому мужику, от которого этот олигарх мог бы меня защитить, дав хоть одну карамельку! Этого бы хватило. Я бы показала, что “отработала” эту ночь, а теперь…к черту.
– Чтобы блохи завелись у вас! Вы тоже далеко не красавец!
Резко развернувшись, я выбегаю из этого замка, не забыв прихватить с собой блестящие часики олигарха, которые ловко надеваю себе на руку.
Глава 3
Я боялась возвращаться в детдом с пустыми руками. Боялась так, что аж зубы стучали, и дело не только в проливном дожде, под который я попала, тащясь пешком туда, откуда меня привезли.
Добираюсь до детдома, когда уже сереет на улице. От холода пальцы трясутся и почти не сгибаются. Уже пошли первые заморозки, и я прошу у кого-то выше, чтобы не захиреть.
Болеть страшно, потому что лекарств в детдоме мало, и врач приезжает далеко не всегда. Я не отличаюсь крепким здоровьем, знаю, что за мной никто ухаживать не станет. Таська, может или Оля подадут чая, но они сами хилые, особенно Таська.
Я еще ничего по сравнению с ней, она же совсем комнатная роза. Только пять лет здесь, такая домашняя, Таська так плакала, когда сюда попала. Ее родители разбились на машине, тетка отказалась и закинула ее в детдом.
Таська тогда так плакала у меня на коленях. Я перебирала ее длинные завидные локоны. Так мы подружились. Я, Оля и Таська. Влада тоже была хорошей девочкой и тоже хотела жить.
– Чертовая дура!
Мое лицо запрокидывается от хлесткой пощечины Лидии Ивановны. Я стою в ее кабинете до нитки мокрая и дрожащая. Даже без моих слов она как-то узнала, что никто меня не…хм.
– Почему не дала?! Что там случилось? Павел Николаевич звонил, он просто в ярости!
– Там не было Павла Николаевича.
Тихо, но не опуская головы. Еще чего, кланяться перед этой уткой. Не уж, извольте.
– Не ври мне, сука малолетняя!
Мы одни в кабинете, который изнутри закрыт на ключ. Никто мне не поможет, я должна сама себя защищать, как умею, вот только силенки наши и близко не равны. Лидия Ивановна будет раза в четыре меня тяжелее, и сейчас она хватает меня за волосы и трясет, как грушу.
Больно, аж искры из глаз сыпятся, и мое овечкино послушание ломается. К черту, хоть я и знаю, какие будут последствия.
– Сама ты сука! Не трогай меня! Пусти!
Огрызаюсь, толкаю ее в плечо, и снова получаю хлесткую пощечину. Сильнее на этот раз, от чего в глазах рябит и в ушах шумит, но я не падаю. Еще чего. Хрен я сдамся.
– Дрянь! Неблагодарная мелкая дрянь! Паршивка ободранная! Ксюша, я же для вас стараюсь! Может, вас кто подберет, прикормит, возьмет под крыло! Девочки, вы же сироты, вы никому в этом мире не нужны, неужели вы не понимаете?!
Быстро вытираю слезы, не хочу, чтоб видела. Задираю подбородок выше. Знаю, это очень бесит утку. Непослушание и упрямство мгновенно выводит ее из себя.
– Вы нас продаете, как товар! Сдаете посуточно в аренду богатым мужикам! Мы не товар! Мы еще дети!
Лидия Ивановна нервно поправляет свою высоко закрученную гульку и фыркает, как выдра. Ее выпученные глазенки жирно меня осматривают. С рукава моей куртки капает ледяная дождевая вода на пол.
– Дети…а на детей особый спрос! Я разочарована в тебе, Ксения! Я думала, ты умнее. Я подавала на тебя большие надежды!
– А я думала, что вы человек, а не мразь меркантильная.
Я не такая обычно, но сейчас у меня горят щеки и очень кружиться голова. Меня едва не оттрахал какой-то богатый олигарх, которому меня подарили, а оказывается, еще и другой должен был поиметь.
Чувство самосохранения притупляется, и впервые за долгие годы я не пасую перед этой сукой-надзирательницей. Мне нравится видеть, как утка беситься, потому что потеряла из-за деньги, репутацию, а сегодня, возможно, и клиента.
– Ты ответишь, Зайцева. Ответишь так, что мало не покажется!
– Я заявлю в милицию на вас. Мы все заявим, когда выйдем отсюда! Никто больше не станет молчать! Вы сядете надолго за все ваши грязные дела! За продажу несовершеннолетних, за организацию проституции, за порчу девочек богатыми мужиками. И за Владу тоже! Вы за все ответите!
В этот момент обычно спокойные глаза Лидии Ивановны вспыхивают пламенем. Я внутренне сжимаюсь, но она больше не бьет меня.
Поправив наглаженную блузку, она судорожно достает длинную женскую сигарету и закуривает.
Я медленно втягиваю дым. Сама не курю, но некоторые девочки иногда курят, вызывая у меня омерзение, потому что я знаю, откуда у них сигареты. Им их дарят толстосумы вместе с шоколадками после совместных “свиданий”. Такой себе презент юной “бабочке” за хорошее поведение, и я думать не хочу, как именно эти девочки заслуживают поощрение и такие подарки у взрослых мужиков.
Не все из нас трясутся и боятся этого, как я и Таська. Некоторые девочки уже привыкли, наладили контакт с Лидией Ивановной и спокойно ходят на такие “свидания по-взрослому”, взамен получая новую одежду, обувь или еду.
И не только девочки. Мальчики тоже, только они вообще предпочитают об этом не говорить и делают вид, что все нормально. Они никогда не ходят на “свидания” по доброй воле, и никто из мальчиков в жизни не признается, что проводил ночь с богатым мужчиной, хотя все и так все понимают.
Все хотят вещей и нормальной еды. Каждому здесь это достается своим путем, потому как дефицит жуткий, и не хватает буквально всего. Иногда вещи приходят в детский дом, какая-то помощь от добродетелей и государства, однако реально до нас эти вещи практически не доходят. Их перебирают воспитатели и лучшее забирают своим детям или пускают на продажу. Нам же достаются крошки, если вообще достаются.
Полугодные, нищие, дикие звереныши, которые не нужны никому в этом мире. И не мы такие, мир такой. Все думают, что мы отбросы, но это не делает нас ненормальными, как считают многие. У нас такие же сердца и чувства. Такая же потребность в семье и любви, как и у любого домашнего дитя.
Хорошеньких детей разбирают в семьи еще до шести лет. Последний вагон еще через четыре года и все. Если до десяти лет не взяли в приемную семью, можно забыть об этом, потому что ты не вышел рожей или тебя не продали выгодно в руки хорошим людям, которые будут тебя любить.
Мы как щенята, которые хотят урвать свой кусок хлеба, просто чтобы выжить, и понимание этого не делает нас добрыми ангелами. За исключением Таськи. Вот она точно ангел, потому что домашняя, комнатная, и не привыкшая к жестким законам детского дома.
– Пошли.
– Куда?
– За мной иди.
Лидия Ивановна открывает дверь ключом и выпускает меня из кабинета. Под руку хватает и отводит в дальнюю часть коридора, в котором я упираюсь пятками, видя дверь изолятора.
– Я не пойду туда.
– Входи, Зайцева. И куртку давай сюда! Посиди и подумай над своим поведением!
Утка сдирает с меня эту мокрую куртку и больно толкает в лопатки. Так я оказываюсь в карцере или изоляторе, судя по табличке.
У меня карантин, пока я не “забуду” правду. Я здесь впервые, но старшие девочки иногда попадали, потом выходили, и у них действительно “стиралась” память.
За три дня без еды и воды на холодном полу все плохое просто улетучивается из юной головы, что и надо нашим воспитателям.
***
Владлен хотел разрядки и трахаться всю ночь. Удачно заключенный договор, бизнес в деле, заводы работают, люди-роботы-рабы работают. Все как его любимые швейцарские часы. Отлажено, качественно, и до тошноты скучно.
Деньги приедаются. Шмотки, люди, маски надоедают очень быстро. Когда живешь с пеленок с золотой ложкой во рту все кажется пресным и невкусным. Он никогда не голодал. Он никогда не знал слова “нет” в своей жизни, и каким же было его удивление, когда вместо элитной суки в постель на день рождение он получил “это”.
Оно всхлипывало и что-то лепетало в темноте, тогда как Рахманов не понимал, какого черта эта шлюха еще ему не сосала, стоя на коленях. Она тянула. Слишком сильно даже для неопытной. Опытом там и не пахло, Владлен знал эту систему до дыр, и Виталина никогда не предлагала дерьма, и это обратило его внимание. На незваную гостью.
Наряжена как капуста в несколько слоев тряпок. Это что-то почему-то начало икать, и включив свет Рахманов просто охренел. Не шлюха, либо замаскированная так, что не прикопаешься. Какое-то животное, зверек бесхозный ободранный.
Девчонка. Мелкая даже для дворовой шалавы. Она смотрела на него во все глаза и ревела. Подарок был испорчен, у Рахманова упал даже не успев встать, но впечатление она произвела.
Семнадцать. Она не выглядела на семнадцать. На четырнадцать, максимум. Слишком худощавая, губы еще детские, глаза большие, но взгляд овечки. Владлену стало противно. Уже работает. Шлюха молодая, но он таких не любил. Они ничего не умеют, а удивить его в постели было уже нечем.
Владлен пресытился легким сексом. Также, как и красная икра его доступность по щелчку пальцев быстро перестает быть чем-то лакомым и желанным. Он наелся, и хотел чего-то необычного. Он искал это что-то, но никак не находил. Виталина искала все тщательнее, ведь мало кто в стране платил столько, сколько платил Владлен.
Нечто мелкое и зареванное, с длинными русыми волосами и большими голубыми глазами это чудо тряслось как заяц перед олигархом, но еще что-то возникало. Если это шутка, то не смешная, ошибка, накладка, напутали адрес или просто хотели подложить ему хилого подростка в постель.
Спустя час Жанна все же приехала, а значит, не Леший такой подарок ему устроил. К чертям, неважно. Желание трахаться пропало резко. Жанна старалась, сосала, аж слюни текли по большой груди, но у Владлена даже не встал.
Разболелась голова, он выпил две рюмки коньяка. Жанна танцевала голая до утра, пока олигарх пил. Отработала, пока Рахманов сидел и смотрел на нее, вспоминая голубые глазища зверька.
Начало светать, Владлен машинально взглянул на часы, которых не оказалось на руке. На комоде их тоже не оказалось.
Кто посмел? Жанна? Нет. Выебет так, что мало не покажется. Больше никого в доме ночью не было.
В руке олигарха хрустнул бокал, коньяк пролился на пол, а в ладони застряло стекло дорогого французского хрусталя. Сука-оборванка из детдома.
Глава 4
На самом деле управлять детьми просто. Достаточно лишить их еды, воды, тепла и припугнуть на всякий случай, что оставят без крыши над головой, что выгонят. Те из нас, у кого совсем нет никого из родственников, как я например, рисковать не станут, потому что знают, что иметь такой дом лучше, чем никакой, и на улице каждого из нас ждет голодная холодная смерть. Это если повезет. А нет, так и что хуже может случиться. Особенно с девочками, но об этом думать вообще не хочется.
Конечно, так было не всегда. Этот черный “бизнес” со свиданиями появился вместе с изменением персонала. До Лидии Ивановны и Риммы здесь работали Надежда Львовна и Паулина Алексеевна. Они ушли на пенсию семь лет назад.
Они были нашей семьей или чем-то очень похожим на нее. Добрые, чуткие, вежливые, заботливые. Надежда Львовна даже приносила нам теплые домашние пирожки с яблоком и корицей. Я обожала эти пирожки не потому, что они были дико вкусными, а потому, что они пахли настоящим домом. Чем-то священным и особенным, чего никогда не было в моей жизни.
Я сильно плакала, когда они уходили. Я так не ревела даже тогда, когда удочеряли моих подруг еще в детстве, а меня нет. Не знаю почему, я просто всегда была частью детдома и обычно пряталась, когда приходили тети и дяди “выбирать” себе ребенка. Мне это казалось унизительным, и я их боялась. Я не высовывалась особо, не лезла к ним в руки, не просила забрать с собой. Они были чужими людьми, и играть для них роль хорошего послушного щенка меня как-то не радовало. Наверное, я действительно как чучело выгляжу, потому меня и не взяли в семью.
