скачать книгу бесплатно
– У меня нет братьев, друзей, любовников. То есть у меня нет и не может быть сообщника, – продолжила рассуждать умненькая Настя Сугробова. – Я одна.
– Почему?
– Я взяла паузу в личной жизни. Устала от Саши настолько, что…
И вдруг она расплакалась. Горько, по-детски хлюпая носиком и дергаясь всем телом. И это было так неожиданно, что Громов чуть не бросился ее обнимать, чтобы утешить. Вовремя притормозил.
– Знаете, когда пришла эта женщина и сказала, что Саша исчез, я… Я так обрадовалась! Что даже отпуск взяла на две недели. И дом приводила в порядок. Мыла все, скоблила. Стирала шторы, выбивала ковры. Почувствовала себя какой-то обновленной, свободной. Боже, как мне за это теперь стыдно!
Так-так-так…
Громов насторожился.
А что, если Сугробова убили в ее квартире? И вывезли уже потом с петлей из его же собственного шарфа на шее? Оттого и генеральную уборку затеяла, чтобы скрыть следы преступления? Надо, надо пробить все ее связи. Три года и никаких отношений? У профессорской внучки с такими потрясающими ногами и шикарной жилплощадью, набитой коллекционными вещами? Да не верится, черт побери!
– Что за женщина? – спросил он, доставая блокнот с огрызком карандаша.
Он давно уже перестал таскать в карманах авторучки. Столько рубашек испортил протекшими чернилами.
– Что?
– Вы сказали, что к вам пришла какая-то женщина и сообщила об исчезновении вашего бывшего мужа.
– Да, пришла.
– Кто эта женщина?
– Ох… Какая-то учительница. Она представилась учительницей.
– Учительницей?!
Громов вдруг рассвирепел, почувствовав себя обманутым. Эта странная девица ловко водит его за нос, прикидываясь нежной, парниковой орхидеей. Что вообще она несет? При первом допросе ни о какой учительнице не было и речи. Ни она, ни сестра погибшего ни словом не обмолвились. Откуда взялась учительница?!
– Подробности той встречи? – потребовал он жестко и снова свел брови к переносице, намекая, что за ложь пощады не будет.
– В общем, ничего особенного в той встрече не было.
Настя выдернула указательным пальцем из высокого хвоста прядку волос и принялась ее накручивать. Глаза мгновенно просохли от слез, смотрели на Громова серьезно и настороженно.
– Я была дома. Вечер. Звонок в дверь. Открываю, стоит женщина. В годах, элегантная, достаточно симпатичная. Смотрит надменно. Спросила, знаю ли я Сугробова Александра? Ответила правду. Да, это мой бывший муж. Мой бывший, ужасный муж.
– Это вы ей так сказали? Или сейчас добавили?
– Ей так сказала. – Настя оставила прядь волос в покое и снова уронила ладони на колени. – Она представилась бывшей учительницей Саши, попросилась войти. Я позволила. И тогда она прямо с порога потребовала, чтобы я написала заявление о его исчезновении. Представляете?
– С чего вдруг? Что за странная просьба? Как она объяснила?
– Честно? – Настя шумно вздохнула. Закинула за ухо прядку, с которой игралась. – Я так обрадовалась, что он исчез, что даже не стала спрашивать, зачем ей это нужно. Просто сказала, что никаких заявлений писать не стану. Мы давно в разводе и все такое.
– А откуда она узнала, что он пропал?
– Наверное, ей сказала Вера. Потом она еще что-то говорила о публичном скандале, который устроил Саша.
– Каком скандале?
– Я не знаю, – она глянула честно, прикладывая к груди обе руки. – Она говорила много, сумбурно. Я почти не слушала. Я даже фамилии ее не помню.
– А как звали ее?
– Кажется, Анна Ивановна. Но могу и напутать. Вы у Веры спросите. Она же знает его учителей. Должна помнить. Мы о его школьных годах с Сашей говорили мало. Почти совсем не говорили. Все, что я знала, так это то, что он отлично учился в школе. И даже побеждал на олимпиадах. Умницей был, одним словом. Как потом скатился до такого уровня, не могу знать.
– А вы не замечали за ним дурного, когда встречались?
– В том-то и дело, что нет. Он вел себя сдержанно, интеллигентно. Не пил. Не сквернословил. А потом дошел до того, что начал… Таскать из дома вещи! – Ее лицо брезгливо сморщилось. – Это так гадко.
– Понятно. Так что там с учительницей?
– А ничего. Я отказалась писать заявление. Вера, насколько я знаю, тоже.
– А насколько вы знаете, откуда? Вы ей звонили?
Она быстро облизнула губы и стрельнула в него испуганным взглядом.
– Нет. Я ей не звонила.
– Она звонила вам?
Ох, как ему надоело тянуть из нее по слову! Припугнуть, что ли? Схватить за руки и потащить к порогу морга, который она не захотела переступать?
– Нет, не звонила. – Настя покусала нижнюю губу. – Она приезжала.
– Зачем?
– Скандалила. Наговорила гадостей. Ударила меня по щеке. И… – Настя запнулась и закончила возмущенно: – Ой, Илья Иванович, прошу вас, поговорите лучше с ней! Не могу больше!
И, вскочив со скамейки, она быстрым шагом бросилась прочь в направлении автобусной остановки. А он, глядя ей вслед, думал, что так и не спросил, откуда на ее ногах столько синяков.
Глава 5
Тридцать пять лет своей жизни Вера прожила в относительно спокойной, безопасной обстановке. Родители никогда их с Сашкой не обижали. Всегда бывали с ними вежливы и сдержанны. Не наказывали физически, что главное. Даже когда Сашка вляпался в скверную историю с сыном учительницы, они сохранили хладнокровие и рассудок. Никаких истерик. Никаких упреков.
По квартире без конца шастали какие-то люди. Следователи, адвокаты. Вера не вникала. И ни с кем из них не была знакома. Не видела необходимости. Ей на тот момент было чуть за двадцать, и она активно устраивалась в жизни. Пыталась удачно выйти замуж, удачно пристроиться со своим дипломом о среднем специальном образовании. Родители каждое утро за завтраком уверяли, что все будет хорошо, она и не переживала.
Только однажды она застала Сашку в растрепанных чувствах и засомневалась в благополучном завершении этой скверной истории.
Она в ту ночь вернулась домой позже обычного. Вернулась с очередного свидания с очередным претендентом на ее руку и сердце. Кралась по квартире на цыпочках, чтобы не разбудить родителей. Хоть ей было и за двадцать, ее поздние ночные гуляния не поощрялись. И мама могла начать тяжело вздыхать и хвататься за лекарства, а отец скорбно поджимать губы и выразительно молчать. И это напрягало хуже брани.
Поэтому она кралась на цыпочках, боясь громко дышать. И тут плач! Из Сашкиной комнаты. Вера замерла посреди гостиной, прислушалась. Может, мать оплакивает незавидную долю своего младшего ребенка? При всех крепится, а ночью, сидя у постели спящего отпрыска, рыдает?
Нет, не мать плакала. Сашка! Сдавленно, едва слышно. Вера подошла к двери его комнаты, приоткрыла. Брат сидел на кровати, подтянув колени к подбородку, и, залепив рот ладонью, сотрясался от рыданий.
– Эй, ты чего? – Вера бросилась к нему, села рядом, обняла. – Ты чего, братишка?
– Все плохо, Вера! Все очень, очень плохо! – прошептал он, утыкаясь лицом в ее плечо. Шумно задышал. – Меня могут посадить. Надолго!
– Да брось! Чего ты выдумываешь? Родители сказали, что все будет хорошо. Значит, так и будет.
– Мне так плохо! – начал он тихо постанывать. – Мне ужасно плохо!
Она поморщилась. Ей было неприятно его шумное дыхание на собственной шее. Ей хотелось спать. Наутро у нее должно было состояться очередное собеседование. Ей следовало выглядеть отдохнувшей и свежей. К тому же Сашкин вой мог разбудить родителей, и тогда объяснений не избежать. И скорбно поджатых губ отца, и тяжелых вздохов матери. Надо было срочно заканчивать все эти сопли и укладываться.
И она начала говорить брату что-то хорошее-прехорошее. Гладила его по голове и рассказывала о том, какое его ждет блестящее будущее. Он же умница, талантище, не то, что она.
– Я боюсь, Верочка! – прошептал он, немного успокаиваясь от ее сбивчивых уговоров.
– Ну чего, чего ты боишься, Саша?
Она уже откровенно зевала и отчаянно терла слипающиеся глаза. И уже пожалела, что вошла в его комнату. Уже десятый сон видела бы.
– Я Глеба боюсь, – неожиданно выпалил он громким шепотом.
– Надо было тщательнее выбирать друзей, братец, – проговорила она, вставая с его кровати. – Нашел с кем дружить! С сыном мэра! Избалованный щенок. Возьмут, на тебя все сольют, будешь расхлебывать. А он соскочит!
– Ты не знаешь, Вера. Ты ничего не знаешь.
И он, ухватив ее за карман платья, остановил. И начал рассказывать. Ничего нового в принципе она не услышала. Но кое-что ее удивило. И тут же возникли вопросы к Сашке. Но она слишком сильно хотела спать и не собиралась ковыряться в этой скверной истории. К тому же ночью! Глубокой ночью! А ей утром на собеседование.
Собеседование она провалила. Была зла весь день. На брата не смотрела, вернувшись домой. И уж точно не желала лезть к нему с вопросами. А потом дело замяли. И надобность в вопросах отпала сама собой.
Прошли годы. Точнее, четырнадцать лет прошло с той скверной истории. Мать с отцом то ли позора не выдержали, то ли нервных нагрузок, ушли друг за другом. С интервалом в десять месяцев. Она осталась одна, потому что замуж так и не вышла. Выбирала, выбирала, да так и не выбрала. А потом уж и выбирать стало не из кого. Одних она распугала своими завышенными требованиями, другие не выдержали вечно пьяной рожи ее брата.
Как же она обрадовалась, когда он наконец женился! Закатила вечеринку на последние деньги. Целовала симпатичные щечки будущей невестки, гладила ее по худеньким плечикам и уверяла, что с Сашкой она будет счастлива.
Не вышло! Не вышло у нее предсказать удачу, как у родителей. Все с первого дня пошло у них не так. Сашка, ненадолго протрезвев, снова взялся за старое. Так еще и вещи начал таскать из профессорской квартиры, идиот! Настя от него быстро отделалась. И братец вернулся в родительскую квартиру, в которой Вера так и не успела насладиться тишиной и покоем.
Когда он вдруг не явился ночевать, она ни о чем таком даже не подумала. Напился, решила она. Напился и остался у какой-нибудь шлюхи. Или на чердаке уснул, так случалось. Но он не вернулся и на второй, и на третий день. Она пыталась до него дозвониться, но телефон был выключен. И вдруг на работе ее подзывает к себе начальник смены и показывает видео со своего телефона. А там ее родной братец собственной персоной устраивает дикий скандал сыночку бывшего мэра – Ильину Глебу. И несет что-то несуразное, трудно различимое. Трясет руками, пытается дотянуться до его головы.
Конечно, Сашку нейтрализовали. Охрана ресторана его скрутила и утащила куда-то. И было это как раз три дня назад. Потому его и нет дома. Он либо в больнице, либо в полиции, решила тогда Вера и успокоилась.
Если в больнице, то ничего серьезного, давно бы уже позвонили, он всегда носил с собой документы. Подлатают, выпишут, вернется. Если в полиции, то пусть сидит, раз дурак такой. Больше пятнадцати суток ему не дадут. Вернется.
Но Сашка не вернулся и через две недели. Зато явилась его бывшая училка. Та самая, из-за пропавшего сына которой ее родители и ушли на тот свет. Так считала Вера.
Анна Ивановна разыграла целую сцену на пороге ее квартиры, дальше Вера ее не пустила, опасаясь провокаций.
– Мне надо поговорить с Сашей, – настаивала она.
– Его нет. Уходите.
– Когда будет?
– Не ваше дело, – скрипела Вера зубами и пыталась закрыть дверь перед наглой женщиной.
– Я видела видеоролик в Интернете. Этот скандал… Он что-то пытался сказать этому мажору. Он в чем-то обвинял его! Мне это важно, поймите. Что? На что он намекал?!
– Не знаю. Отстаньте, Анна Ивановна. Уходите!
Вера теряла терпение и силы, училка была настойчивой и лезла в квартиру.
– Понимаете, это может быть как-то связано с исчезновением моего сына. Понимаете или нет?!
Ее печальные глаза наливались слезами, губы и руки дрожали, она судорожно дышала. Она почти задыхалась. И Вера сдалась.
– Его нет, потому что он после того памятного скандала так и не вернулся домой, – призналась она.
– Как не вернулся?! – Училка часто моргала, ловила ртом воздух.
Еще на Верином пороге обморока не хватало! Вера подергала плечами.
– Никак не вернулся. И не звонил.
– А где же он?
– Думаю, отсиживается где-нибудь. Может, у бывшей жены. Может, у шлюхи какой-нибудь. Мне это неинтересно. Уходите.
– Погодите, погодите, – она положила трясущуюся ладонь на дверную ручку, взмолилась. – Да погодите вы дергать дверью! Это же… Это же никуда не годится. Он где?! Вы даже не искали его?
– Нет. А зачем?
Вера скрестила руки перед грудью, уставилась на женщину. Рассказать ей о бессонных ночах, которые ей устраивал ее пьяный братец? Рассказать о его бреде, поломанной мебели, разбитых стеклах? Скандалах на ровном месте, когда он мучился похмельем? Рассказать? А смысл? Разве она поймет? Нет.
– Он совершеннолетний, Анна Ивановна. Он так решил.
– И вы не станете писать заявление о его исчезновении?! – ужаснулась училка, прижимая руки к груди.
– Нет. – Вера качнула головой и налегла грудью на дверь, намереваясь ее захлопнуть. – Все, разговор окончен.
Потом ей позвонила Настя – бывшая Сашкина жена. Рассказала о визите Анны Ивановны.
– Она настаивала, чтобы я пошла в полицию и написала заявление о его исчезновении. Она обвиняла меня в бездушии, Вера, – жаловалась Настя слабым голосом. – Но я не могу!
– Забей, Настя.
Вера ей даже немного посочувствовала. Хотя не могла простить того, что она так быстро избавилась от Сашки. И вовсе с ней не общалась после их скоропалительного развода.
– Но она уже дважды была, Вера!
– Я сказала, забей.
