Каникулы в аду

Глава 7: В пещере зомби

Сон длился недолго, так как будильник решил вмешаться в мои планы и закричал что есть мочи у меня под подушкой. Моментальным, резким и в то же время привычным жестом я выключил его. На удивление, я чувствовал себя отдохнувшим, а тот факт, что я лежу не на голых камнях, а на мягкой кровати, впервые в жизни обрадовал меня. Странное счастье, скажу я вам. Вытянувшись на кровати, я еще раз обнял подушку, будто старую и очень теплую подругу, после чего встал.

Попутно, возвращаясь в мир, я стал выбирать себе вещи. Признаюсь честно, я уже успел привыкнуть к новому образу, а подойдя к зеркалу, был даже смущен своим худым телом, бритым лицом и длинными волосами. Но ненадолго. Выбрав вещи, коими я очень гордился, так как мало у кого было столько брендовых и дорогих вещей, я отправился в душ. В ванной я постарался максимально отвлечься от неприятных воспоминаний и стал представлять, как круто будет клеить девчонок сегодня вечером. Я думал, что буду пить сегодня, с кем я буду это делать, и какие приключения будут меня ожидать после этого. Одевшись и покинув в ванную, я спустился на кухню, влеченный запахом свежего мяса и картофеля. Там меня уже ждали мать с отцом, которые голодно смотрели на еду, ожидавшую моего прибытия. Я сел, пожелал всем доброго утра и приятного аппетита. Трапеза началась. После завтрака меня все-таки заставили помыть посуду, и я нехотя покорился. Потом вышел в коридор, надел верхнюю одежду и вспомнил, что забыл сумку в комнате. Оглядевшись и не находя никого, я рванулся на второй этаж, подхватил сумку, которая всегда на такой случай лежит в отдельном месте, полная запасных вещей и пустых тетрадей для отвода глаз, и так же быстро вылетел обратно. Если бы мама заметила, что я ходил по дому в обуви, то никуда бы не отпустила, поэтому все приходилось делать быстро.

Открывая калитку забора, я еще раз помахал семье, после чего вышел. На этот раз собаки не было, да и людей тоже. Все были еще дома, это мне, как сельскому жителю и честному школьнику, приходится выходить пораньше, чтоб сесть на автобус, остальные еще наслаждаются теплом и уютом своего очага. В остальном дорога прошла как обычно, а через какое-то время я был уже в школе.

Первым уроком была биология, нам объясняли особенности работы мозга. Говорили про память, восприятие вещей, сон и т. д. Ничего интересного и нового я не узнал, интереснее было послушать о том, что и как будет проходить сегодня вечером, а не про то, что мозг – это самый совершенный компьютер. Я гуманитарий, а не биолог, им будете это рассказывать. А мое дело узнать, какие страсти кипят в обществе, и с этим я хорошо справлюсь. После биологии должны были пойти физра с изо, потом литература и что-то еще. На изо, то есть рисование, я не ходил из принципа, ничего нового они мне там не покажут. А физкультуру я и за предмет-то не считал. В любом случае сегодня у меня были дела поважнее, да и если прогуливать, то все сразу, а не два урока. Тут-то и вышла накладка. Физрук, догадываясь о моих намереньях, подловил меня у выхода из школы. Пришлось идти. Но формы у меня не было, да и места в сумке для нее бы не хватило, поэтому пришлось сидеть на скамье и смотреть, как занимаются другие. Тут я встретил добрую половину класса, всех, кто был приглашен. Физрук коварен. Поэтому скучно мне не было, мы обсуждали вечер, который, как оказалось, начнется еще днем. Слушали музыку. И смеялись над Маркусом – самым толстым и неуклюжим учеником этой школы. Когда он бегал, мы притворялись, что подпрыгиваем на скамейке от вибрации. Если он подходил ближе, жалобно просили, чтоб он нас не ел, и все в этом духе. Это было весело, до тех пор пока он не обижался и не убегал в раздевалку, после этого напор стихал.

Урок кончился, и все разбрелись по домам, а я пошел к Лене. Ее не было сегодня в школе, и мне не терпелось узнать почему. Можно было бы и позвонить, да денег на телефоне не было, а просить у других я не стал. Я же не нищий. Подойдя к квартире и постучавшись в дверь, я услышал хлипкий и чуть живой голос. А взглянув на Лену, понял, что случилось. Заболела.

– А ты вовремя, – произнес я, не скрывая эмоций, – почему ты сделала это именно сегодня?

– И тебе привет, – спокойным, но слегка колеблющимся тоном отвечала она, – я не специально, правда.

– Ну хорошо, ты пойдешь сегодня на вечеринку? – спросил я, прекрасно зная ответ, но желая услышать наверняка.

Я спокойно разулся, скинул куртку и прошел на кухню. Лена пошла за мной и выдвинула стул из-под стола, приглашая меня присесть. Я сел.

– Скорее всего нет, температура большая, да и вообще плохо себя чувствую, – а потом добавила тихо и грустно. – Прости…

– Ну ладно, что у тебя есть из еды? – спросил я, пытаясь разрядить обстановку.

Немного приподняв глаза и улыбнувшись уголками губ, она подошла к холодильнику и начала перечислять ассортимент. Я слушал, стараясь не упустить ни одного слова, будто от этого зависела моя жизнь.

– Плов с курицей, квашеная капуста, рассольник, – сказала она, добавляя, – можешь съесть все, у меня кусок в горло не лезет.

Ассортимент был небогатый, но лучше, чем ничего. Я попросил всего, что имеется, да как можно больше, прекрасно понимая, что другой нормальной еды я не получу до завтра. На вечеринке будет много напитков и спиртного, музыки и сигарет, но рассчитывать, что на столе будет огромный, зажаренный в собственном соку кабан, не приходится.

Перекусив, я обнял Лену и попрощался, взяв с нее слово, что она выздоровеет к завтрашнему дню. После чего оделся и вышел за порог. По пути к месту встречи я замечал множество знакомых лиц, с которыми учтиво здоровался, после чего брал в попутчики. За пятнадцать минут наше войско увеличилось до 20 человек, но я, как их самопровозглашенный вождь, шел впереди. В действительности только я и мог быть этим вождем, ведь выглядел я по-королевски. Кроссы дорогой марки, штаны, которые обошлись моим родителям в кругленькую сумму, не говоря уже о куртке за тридцать пять тысяч и куче запасных вещей. Но самой важной частью моего гардероба были носки, не буду говорить от кого они, но за такие деньги они должны быть пуленепробиваемые, с платиновым напылением. Вот так выглядит современный принц! А что делают принцы? Завоевывают принцесс!

Очень скоро наше войско добралось до стен замка, после чего мы принялись по одному располагаться в таковом. По приблизительным подсчетам нас было около десяти мальчиков и тринадцати девочек. Наше задание заключалось в ликвидации водки, пива, коньяка, мартини, нескольких бутылок шампанского и двух блоков сигарет. Согласен, задача не из легких, но я верил в свой разнополый легион. Квартира была просторной, это было видно даже с учетом всего населения, развлечений тоже хватало: большой телевизор, игровая приставка, караоке и многое другое. Девушки пафосно покуривали кальян, а парни травили смешные истории, все было идеально. Через пару часов появились первые зомби, это были самые слабые из парней, так сказать не прошедшие естественный отбор игрой в шоты. Плавно терять голову начинали и девушки: те, что высокомернее, строили из себя богинь, но парни вовремя подхватывали эстафету и спускали их с Олимпа на землю. Те, что поскромнее, начинали сплетничать и нести всякую чепуху, мы им не мешали. По мере ослабления контроля каждый из участников похода становился веселее, раскрепощеннее и добрее. Жизнь начинала бить ключом, синяки почти уснули, первые жертвы похода, но остальные считали своим долгом не бросать в беде товарищей, а пытаться поднять их на ноги. Это вызвало новую волну смеха и веселья, восставшие падали, как карточный домик, сначала они начинали шататься и что-то мычать, после чего у них отнимались конечности, всегда разные и поочередно, а в конце, подобно волне, они раскатывались по любой поверхности, которую считали или не считали пригодной для этого. Таким образом, часть пола, ванная и несколько подоконников были заминированы. Это все слегка напомнило мне один из моих снов, в котором люди, лежа на одном месте, что-то вопили и пахли чем-то очень старым и зловонным, подхлестываемые огнем. Эти люди тоже были в пламени, но в отличие от моего сна, они сами решили пустить его в себя. Сравнивая обе эти картины, мне стало не по себе. Я вышел на балкон, захватив бутылку пива с собой. Свежий воздух пошел мне на пользу, почти восстановившись, я уж думал вернуться. Но одно из прекраснейших созданий преградило мне путь. Я был не против. Ее лицо было расплывчато-прекрасно, волосы извивались, подобно кристально чистому водопаду, переливающемуся яркими цветами в свете июльского солнца. Глаза цвета голубого океана, да и все ее лицо напоминало принцессу из старых детских сказок. Я застыл, пытаясь не упустить ни одной детали, ни одной ямочки этого прекрасного создания! Почему ко мне во снах не приходят такие девушки?

Поздоровавшись со мной, девушка подошла к углу балкона, взявшись за перила. Ее голос был очень мил и звучен, но в то же время спокоен и игрив. Я поздоровался в ответ и встал рядом, незаметно и ненавязчиво пытаясь разглядеть ее лицо. Заметив мой взгляд, она начала разговор.

– А ты симпатичный, как тебя зовут? – в ее голосе и нраве чувствовалось, что она немного подшофе. А ее похвала в сторону моей одежды повысила мою самооценку до небес, придав мне уверенности. По крайней мере, я так думал, но на деле было вот что:

– Ты, ты тоже очень красивая, я, – немного помедлив и собравшись, произнес, – я Ник. Через секунду я уже понимал, что сказал очень невнятно и расплывчато, но слово не воробей, назад не воротится. Заметив мою неуверенность, она с улыбкой и неким смешком продолжила.

– Красивое имя, очень необычное, а вот меня Катей зовут, приятно познакомиться, – было видно, что она сдерживается, пытаясь показать хорошие манеры, но я этого не замечал. Алкоголь в моих венах разгорелся с новой силой, начала кружиться голова, я невольно начал вспоминать всех Кать, с которыми доводилось общаться.

И тут я вспомнил ту девушку из сна, она была похожа, хоть и частично, на Екатерину Вторую, это же тоже Катя как-никак. Я вспомнил ее лицо, которое с таким интересом разглядывал в зловещей пещере, и представил, что будет, если и на это личико наложить подобный грим. Зря я это сделал. Все-таки любое, даже самое прекрасное лицо можно изуродовать сквозными отверстиями в щеке и огромными клыками. Про рога можно даже не говорить. Проделав подобный эксперимент, я задумался, а может и та девушка в пещере когда-то была столь же красива и мила, как эта? Но что могло сделать такое? Кто покусился бы на такую чистую красоту? Все вышеперечисленные наблюдения заняли у меня какое-то время. Как оказалось, мы несколько минут смотрели друг на друга, но она делала это, вслушиваясь в пустоту и восхваляя свою неотразимость, а я – вглядываясь и уходя все глубже в дебри самого себя. Воспользовавшись этим затишьем, алкоголь в ее крови подтолкнул ее вперед, и мы поцеловались. Мой мозг еще до конца не успел отойти от анимации, поэтому у меня складывалось чувство, что мой язык скользит не по гладким и аккуратным белым зубам, а по острым, как мечи, клыкам, которые, нужно заметить, были не менее белыми. Не подавая виду, я продолжил поцелуй, чтоб не обидеть девушку, но нас прервали. Дверь на балкон дернулась, и зашел ее парень, о котором я даже думать не смел. Тогда-то плавный и приятный вечер, который мне хотелось провести, испарился вместе с моими воспоминаниями о сне. Начался ор. Парень, который был ненамного старше меня, но тем не менее намного крепче сложен, толкнул меня в грудь, выкрикивая что-то наподобие: «Ты охренел!» Девушка рядом начала плакать и извиняться, ссылаясь на алкоголь, но парень был настроен решительно. Было видно, что выпил он больше меня и уж точно больше, чем она. Разговор был бессмысленный. Следом за Ромой, выкрикивая его имя, на балкон вбежал хозяин квартиры. Тот упросил его, чтоб в доме не было конфликтов, и попросил спуститься на улицу. Рявкнув в ответ, Рома согласился и велел мне следовать за ним, чего мне совершенно не хотелось, но выбора у меня не было. Проходя по квартире, словно под конвоем, я оглядывался по сторонам, пытаясь найти хоть кого-то, кто сможет прийти мне на выручку, но таковых не оказалось. Все мои друзья либо разбрелись по домам, либо были в числе тех злополучных зомби. Я остался один.

Спустившись и выйдя на улицу, я заметил, что мой собеседник не один. Пятеро молодых парней вышли, что обсудить со мной личную жизнь одного из них. Вот это друзья, ничего друг от друга не скрывают. К слову, разговора особо не получилось, сразу после моего призыва к гуманности я получил по лицу. Потом еще и еще, после моего падения они встали в хоровод и начали отплясывать чечетку, переделав ее под русские народные танцы. Не помню, сколько это продолжалось, я быстро отключался и включался бессчетное количество раз. Когда же, наконец, я остался один, то твердо решил, что возвращаться у меня нет никакого желания. Поэтому молча пополз в сторону автобусной остановки. Через какое-то время мне удалось перейти на шаг, на шаг одной ногой с плавным подтягиванием другой. Решив оценить обстановку, я начал ощупывать свою голову, очень скоро я почувствовал небольшое отверстие в верхней ее части, больно не было, присутствовало лишь стойкое состояние невесомости, легкости и спокойствия. Я шел по центру дороги так, будто много лет бесперебойно пил. Шатаясь и таща свою ногу за собой, я оглядывался по сторонам, будто пытаясь найти укрытие от этого жестокого и холодного мира. Все расплывалось, деревья и здания сливались в одну темную массу, дорога перестала чувствоваться, а боль исчезла. На секунду я понял, что чувствую себя великолепно, закрыл глаза и упал. Последнее, что я слышал, это были крики людей, вой сирены и чьи-то слова: «Он еще живой!». Пробыв немного в состоянии покоя, я услышал плач матери и успокаивающие слова отца, которые были так далеки от меня и так нереальны, что я почти сразу потерял их.

Часть 2

Глава 1: Тараканы и старухи

Очнувшись, я немного приоткрыл глаза. Ситуация не стала от этого понятнее, было так же темно и холодно, лишь небольшой огонек заставлял плакать мой левый глаз. Собирая последние крупинки мужества, я постарался приподняться. Немного повернувшись в сторону света, я заметил пару силуэтов, даже от моего туманного взгляда не укрылось, что на меня уставились две пары огромных и старающихся не моргать глаз. На их фоне я напоминал азиата. Мне еще тяжело было разглядывать их лица, я лег обратно и подумал, что это очередной сон. Лишь закрывая глаза, я понял, что лежу в той же пещере, под тем же покрывалом, а взгляды, с усердием сверлившие меня, принадлежали погорелому старичку и однорогой девушке. Все, походу я окончательно сошел с ума. В отличие от моих предыдущих снов, в этом не было призрачного ощущения туманности, легкой дремоты. Я чувствовал себя выспавшимся и полным сил – это пугало меня. Притворившись спящим, я пытался вспомнить последние события, а вспомнив все, пришел лишь к одному выводу – я умер! Или в коме, или в дурке, тут точно не угадаешь, но одно я знаю точно: это не дом! Моя маленькая истерика продлилась недолго, я могу быстро с чем-то смириться, может быть, и с этим тоже…. Говорят, психолог от пациента отличается тем, что знает всех своих тараканов по имени. Два моих таракана до сих пор пронизывают меня своими большими, как мячи, глазами. Видимо, я должен проявить свое чувство такта и поздороваться, пока они не успели этого сделать. Приоткрыв глаза и стараясь сопротивляться свету, я облокотился на сумку, что была под головой, и сел. Делая невозмутимый вид, что получалось довольно трудно, я поинтересовался, как долго спал, а также почему они на меня так уставились. Обе головы напрочь отказывались моргать, а также говорить и, по-моему, дышать. Но, как только я постарался встать, более старая и скукоженная резко встала, потянув за собой тело, и помогла мне подняться.

– Как ты себя чувствуешь? – не скрывая волнение, но в то же время твердым, поставленным голосом спросил он меня. Я впервые вижу этого человека, по крайней мере, одетым, его роба была похожа на мою, только на худом теле она выглядела, как платье у монаха. Лицо стало намного моложе, но от бесконечного количества морщин избавиться не удалось. Он держал меня под руку, ожидая, что я могу свалиться на пол. Волосы на его голове отросли, при таком их количестве я вообще не понимаю, на что ему сдался капюшон. Но глаза, глаза – единственное, что выдавало его возраст до последнего дня. Немного помедлив с ответом, я сказал:

– Лучше всех, – после чего решил взять инициативу в свои руки и уточнить. – А ты кто?

Опять наступило молчание, старик еще немного посмотрел мне в глаза, после чего отошел и сел рядом с девушкой, которая все это время не сводила с меня глаз. Усевшись, он рукой предложил мне присесть напротив и ждал, пока я выполню его поручение. Я подчинился. Постелив под себя покрывало и сложив ноги в позе лотоса, подобно моему собеседнику, я выполнил задание. Немного помолчав, мужчина сказал:

– Ты сейчас находишься в затруднительном положении, мы тоже. Ты не знаешь, кто мы и какой информацией обладаем, а мы не знаем, что ты помнишь, – немного подумав, с тем же каменным выражением лица он добавил. – Предлагаю обмен, информация за информацию.

Выбора у меня не оставалась, а вопросов было немало. Немного поразмыслив, я решил задать самый волнующий из них, тот, над которым я ломал голову, притворяясь спящим. Отпустив ситуацию, я представил, что говорю с Леной и Андреем. Так я пытался защититься от суровой правды. Этот метод с анимацией однажды подействовал не в мою пользу, может, на этот раз он меня выручит. Стараясь не смотреть на собеседников, я задал вопрос:

– Где я? – мой голос был спокоен, но в нем прослеживались некоторые нотки отчаянья, эти нотки я изо всех сил старался подавить, придавая себе уверенности. Ответ был ошарашивающим, как раскат грома в ясную и солнечную погоду, но я был к нему готов.

– В аду, – несмотря на громкость этих слов, тон, с которым они были произнесены, был спокойным, как вода, и холодным, как лед. Мужчина сказал это тихо и мирно, будто это всегда было общеизвестным фактом. Как только я решил задать следующий вопрос, меня перебили. Подала голос девушка, она резко и звучно воскликнула, не в силах более сдерживаться.

– Ты меня узнаешь? Ты помнишь, кем являешься сам и чем мы здесь занимаемся? – не меняя интонации, но с нарастающим упорством она продолжала. – Скажи мне, что помнишь хоть что-нибудь!

В этот момент мужчина прервал ее речь, слегка прикоснувшись рукой к подрагивающему плечу. Девушка бросила на него взгляд, полный боли и слез, она с трудом могла контролировать дыхание, сорвавшись, Катя накинулась на старичка и обняла его. Ее имя я произнес не нарочно, так же, как и воспроизвел его в своих мыслях. Но явно угадал, потому что после его произнесения она начала смотреть на меня взглядом, полным надежды, но отпустить старика так и не сумела.

– Успокойся, Катя, все хорошо, – произнес я, представляя перед собой Лену. – Ты же Катя? Я тебя узнаю, но совсем не так, как ты думаешь. Кто я? Конечно, мне это известно, но кто вы и что наша странная компания здесь делает, я не знаю.

Со стороны эта ситуация выглядела очень забавно, только представьте. Темная и глубокая пещера, в которой вокруг костра, разбросавши свои вещи по полу, сидят: старик, которого я впервые вижу, по крайней мере, в одежде, и девушка, имеющая больше общего с пожилым единорогом, чем с людьми. Обнимая старика и уставившись на меня, сидит однорогая девушка с полуразложившимся лицом. Я – человек, похожий на бывалого головореза, одетый в какие-то лохмотья. И первым двоим от меня что-то нужно, видимо, они считают меня своим другом, возможно даже, очень близким, но я не могу их вспомнить. Мужчина, сидевший против меня, все прекрасно понимал, казалось, мне не обязательно было отвечать, чтоб он узнал все ответы. А эту игру он придумал лишь для того, чтоб прояснить мое сознание.

– Послушай меня, Ник, – не отрывая взгляда, молвил он. – Мое имя Лиздейко, а это Катерина. Мы твои друзья, как ты уже догадался. Втроем мы находимся в этом богами забытом месте уже далеко не первый год, наша дружба прошла множество испытаний, которые, к сожалению, ты пока не можешь вспомнить. Твоя память была временно утеряна, но ты начинаешь приходить в себя. Со временем ты вспомнишь все, но мне не можем так долго ждать. Ты к нам вернулся, и если ты – это еще ты, тогда мы можем завершить начатое, – Лиздейко произносил это спокойным, но повелительным тоном. Казалось, воздух сам наполнял его легкие, чтоб лишний раз не беспокоить старца. А голос был поставлен временем, которое уже не вернуть, за что к нему невольно росло уважение. Я не знал, что мне ответить, новые знания не укладывались у меня в голове. Мне хотелось заплакать и забиться в угол этой пещеры. Мне было страшно. Я наконец стал осознавать серьезность всего происходящего, мне захотелось вернуться домой к маме и папе, захотелось остаться наедине с Леной. Шепотом, дрожащим и отчаянным голосом я произнес: «Видимо, это конец»…

– Нет, – отвечала мне девушка, – это не конец, еще есть надежда. Если ты, испив из реки Леты, смог вернуть себе рассудок, значит надежда еще есть, а твое тело не погибло. Ты можешь выбраться отсюда, ты еще можешь увидеть своих родителей! – она говорила это так, что мое сердце вновь начинало биться. Она указала мне путь, после того как я потерял его. Но чувство, что они копаются в голове, не покидало меня. Уж больно четко они угадывали мои мысли. Я взял себя в руки, поднял голову и посмотрел на старика, как бы ища подтверждения ее слов. Он понял это и согласно кивнул.

– Хорошо, – сказал я, стараясь положить конец этой тоскливой и унылой атмосфере. – Что мне делать?

– Я начинаю узнавать своего друга, – произнес Лиздейко, не скрывая свою радость, но оставаясь в образе расчетливого и мудрого воина. – Ты все узнаешь завтра на рассвете, а пока спи и набирайся сил. Завтрашний день приготовил для тебя много сюрпризов.

Произнеся это, мужчина отодвинул Катю от себя, после чего вытер ее слезы и ушел вглубь пещеры. Его походка была тяжела и медлительна, создавалось впечатление, будто он скользит по воздуху, а голову использует в качестве лезвия для его разрезания. Несмотря на не очень темную атмосферу, освещаемую чем-то вроде лунного света, ему удалось быстро скрыться из виду. Катя, осознав, что осталась со мной наедине, немного засмущалась. Она быстро, но не торопясь, легла на камни, подложив мешок под голову, и отвернулась, укрываясь куском ткани. Я остался один. Было ясно, что сегодня мне не удастся порадоваться крепкому и здоровому сну, поэтому я повторил за девушкой и начал плавное погружение в дебри самого себя.

Я прекрасно понимал, что в запасе имеются несколько часов времени, поэтому решил не торопиться, а спокойно во всем разобраться. Начнем с глобальных вопросов. Это, судя по всему, ад, и он реальный. Попал я сюда, как и все, за грехи. Хорошо, с этим разобрались. Дальше можно догадаться, что я нахожусь здесь продолжительное время, у меня появилось пара друзей, и мы что-то задумали. Хорошо. Если все действительно так, то это что-то поможет мне отсюда выбраться. Но в чем же их выгода, я хочу попасть домой, а чего хотят они? По мере моих дум количество вопросов начало расти. Как мне отсюда выбраться? Что я узнаю завтра? Откуда в аду рассвет? И многое другое. Утомленный последними событиями, я почувствовал, что силы начинают оставлять мой организм, я прижал ноги к груди, приняв позу эмбриона, плотнее укутался и, задавшись последним вопросом на сегодня: «Почему камни, на которых я лежу, теплые?», выключился.

Глава 2: Мама

На этот раз мой сон был печален и краток. Мне снилась палата, не чья-то чужая палата, а моя, и спал в ней я. Я стоял напротив своего искалеченного, худого, обмотанного бинтом тела. Ко мне было подключено много всякой аппаратуры, от прозрачного мешочка к моей вене на руке была проведена трубка, по которой стекала прозрачная жидкость. Присоски на моей груди следили за моим сердцебиением, а трубки, торчащие из носа, наполняли мои легкие кислородом. Сильнее всего была обмотана голова, видимо, как всегда, в ней все проблемы. Через несколько мгновений в палату зашли мать с отцом. Они прошли рядом со мной и сели около тела. Я попытался коснуться матери, но рука прошла насквозь. Не желая оставлять попытки, я то и дело пытался поймать ее, стиснуть в своих объятьях. Я был так близко, но в то же время так далеко от нее. Я начал кричать от бессилия! Призывать их заметить меня! Казалось, вся больница должна была встать на уши от такого душераздирающего крика, но не встала.… Все шло своим чередом, птицы все так же пели, солнце светило, а мама взяла мою руку и прижала к своим губам, она тихо, почти беззвучно рыдала, но именно эти слезы были сильнее всех. О любви не кричат – так ведь говорится? О любви молчат, ведь это лишь голос сердца, а не разума, ему не нужны раскаты грома или дуновение ветров, ему нужен лишь покой. Отец сидел рядом и пытался ее успокоить, он говорил, что все будет хорошо, что я поправлюсь, и все будет, как раньше. Казалось, что только эти слова и сдерживали наши мятущиеся души, без них, без веры в них мы бы не справились. Родители не замечали, как позади, стоя на коленях, в слезах я просил у них прощения и умолял, чтоб все это закончилось. Они этого не слышали, но эти слова, как и подобные им, не обязательно слышать, их нужно чувствовать, и они чувствовали. Немного наклонившись над моей головой, мама прошептала: «Ты сильный, ты справишься, я верю в тебя так же сильно, как и люблю». Я слышал каждый звук подобно эху в своей голове, они, тихие и почти безмолвные, были намного громче любых других слов. Поцеловав меня в забинтованный лоб, мама поспешно вышла, не в силах более выносить подобного. Отец пошел следом, стараясь ее успокоить, было видно, как и его душа разлетается на миллион осколков, удерживаясь лишь надеждой, которую он в себе хранил. Он мужчина, поэтому должен быть сильным, должен заботиться о той, которую поклялся любить до самого конца. Я тоже мужчина, и мама, я даю тебе слово, что вернусь к тебе, чего бы мне это ни стоило, через что бы мне ни пришлось пройти, помни, что я вернусь, потому что ты меня ждешь! С этого момента мне есть за что бороться, я смогу, я смогу, я смогу! Чего бы мне это ни стоило.… После этих беззвучных криков все начало размываться, я начал возвращаться к действительности и почувствовал, что просыпаюсь.