Невский пророк

Ампер задергался в конвульсиях от взаимодействия жидкости с электричеством, которое сейчас выделяло его тело. Процесс сопровождался потрескиванием тока и небольшими искрами, которые пробегали по телу розенкрейцера. Беглые расчёты Стрельцова оказались на удивление точными.

Предсмертная агония Ампера продолжалась около пяти секунд, прежде чем самый опасный член ордена розенкрейцеров и главный противник Стрельцова упал замертво под напором воды из простреленной трубы.

Максим мысленно проверил тело Ампера и убедился, что тот был мертв.

«Вот и всё, – подумал Стрельцов. – На моей совести появился первый труп человека».

Но Максиму от осознания этого жуткого факта почему-то не стало дурно или тошнотворно. Наоборот, он даже испытал некое облегчение. Этот человек был убийцей и преступником, к которому у Стрельцова были свои личные счёты. Ничего, кроме отвращения, он к этому подонку никогда не испытывал. К тому же Максим в какой-то мере был уже морально подготовлен к лишению жизни человека, учитывая какой работой он теперь занимался и сколько раз находился в смертельной опасности.

Стрельцов резко отбросил в сторону мысли о морали. Что сделано, то сделано. Хоть главная угроза и устранена, но ещё надо разобраться с алхимиком Левинским и забрать у него алмаз. Профессор остался один и наверняка сейчас попытается сбежать отсюда вместе с камнем.

Максим забрал пистолет у мёртвого Ампера и устремился обратно в сторону помещения с алхимическим оборудованием.

При возвращении Стрельцов заметил, что пропали двое охранников ордена, которых он вырубил ещё в самом начале своего пути по местным канализациям. Видимо, ребята уже очнулись и теперь ищут Максима. Ничего, он с удовольствием надерет им зад и во второй раз…

Но по пути к комнате с алмазом Стрельцов так и не встретил очнувшихся охранников. Видимо, Максим где-то разминулся с ними, и сейчас они искали его совсем в другом месте канализации.

Стрельцов вернулся к комнате с алмазом и с удивлением обнаружил, что профессор Левинский всё это время находился здесь и даже не пытался убежать. Камень также остался на своём прежнем месте – в центральной чаше.

Перепуганный профессор, у которого со лба текли ручьи пота, держался двумя руками за какой-то прибор с кнопкой, похожий на пульт радиоуправления.

– Стоять! – истерично крикнул профессор, обратив на Максима совершенно безумный взгляд.

Стрельцов сначала проигнорировал отчаянный зов безоружного Левинского, и уверенно направился к нему навстречу. Но, сделав четыре шага вперёд, Максим получил предсказание, которое реально заставило его остановиться, как вкопанного.

– Стойте, я сказал! – испуганно повторил Левинский. – Иначе я сейчас нажму на эту кнопку, и вся Дворцовая площадь превратится в каменные руины! А если убьете меня, то никогда не узнаете, как забрать отсюда алмаз.

Максим прокрутил в уме варианты пророчеств и понял, что профессор далеко не блефует. Как только он нажмет кнопку на пульте, алмаз создаст мощное землетрясение, последствия которого будут непредсказуемы. А если сейчас просто пустить пулю Левинскому в голову, то камень и правда будет невозможно самостоятельно достать из чаши. Алмаз сейчас находился под неким защитным полем.

– Ну что? Заглянули в будущее? Убедились, да?! – всё тем же истеричным голосом продолжил профессор.

– Что ты задумал, алхимик? – решил уточнить Стрельцов.

– Я подстраховался и настроил механизм, чтобы алмаз создал здесь мощную сейсмическую активность. Она разрушит всё основание Дворцовой площади вместе с ближайшими зданиями и похоронит под своими обломками сотни тысяч людей! Так что бросьте сейчас же пистолет и просто дайте мне уйти!

– Ты совсем с ума съехал, маразматик старый? Не дури, куда ты уйдешь? Всех твоих розенкрейцеров уже повязали.

– Молчать! Либо я сейчас спокойно уйду отсюда, либо мы вместе упокоимся здесь навеки.

– Зачем тебе это? Неужели людей там наверху не жалко?

– Жалко, но… у меня нет выбора! Я учёный-алхимик! Таких, как я, можно по пальцам пересчитать. Я должен продолжать свою работу. Моя жизнь для науки представляет даже большую ценность, чем этот алмаз! Понятно вам?!

– Ага… Мне понятно, что ты, дядя, просто чокнутый эгоист, как и все твои дружки-розенкрейцеры.

– Довольно! – нервно крикнул в ответ Левинский. – Оружие на пол! Немедленно!

Стрельцов понял, что вконец обезумевший профессор вот-вот сорвётся и таки нажмет эту чёртову кнопку. Придётся пойти ему на уступки. Пускай хоть маленько успокоится.

Максим медленно опустил пистолет на пол.

– Руки поднимите, чтобы я их видел! И ни с места!

Стрельцов поднял вверх руки, и в этот момент в его голове появилось тревожное предсказание.

«Черт, как они не вовремя!» – в смятении подумал Максим.

– Профессор, отойдите влево! – вдруг громко сказал Стрельцов.

– Что? – с подозрением поинтересовался Левинский. – Зачем?

– Влево уйдите, быстрее! Или вправо!

Профессор вопросительно взглянул на Максима, но не шелохнулся с места.

– Знаю я ваши фокусы, молодой человек! Это вы лучше отойдите в сторону и дайте мне пройти!

– Мудак старый! Ложись, говорю! – уже в отчаянии злобно крикнул ему Стрельцов.

Но было слишком поздно. В комнату ворвались двое пришедших в себя розенкрейцеров, которые всё это время искали в туннелях Стрельцова. Они сразу же нацелили оружие в спину Максима и открыли шквальную стрельбу.

Стрельцов предрёк смертельную опасность и резко отпрыгнул в сторону, успев при этом подобрать с земли свой пистолет. Левинский же мгновенно оказался на линии огня, и одна из пуль, предназначавшаяся Максиму, вместо него попала точно в грудь профессору, после чего ученый почти сразу упал без чувств на пол, выронив из рук пульт.

Стрельцов в это время проделал стремительный кувырок, а затем резко встал на колено и произвёл два заранее заготовленных выстрела по атакующим розенкрейцерам.

Обе пули благополучно угодили им в головы, и двое противников замертво упали рядом с проходом. Но самый последний выстрел, который успел произвести один из розенкрейцеров одновременно с Максимом, всё же достиг своей цели.

Стрельцов почувствовал резкую и острую боль в плече, уже заранее зная, что это был результат настоящего пулевого ранения.

Из-за сосредоточия внимания на перестрелке с розенкрейцерами и боли в плече, резко притупившей все остальные чувства, Максим проглядел в предсказаниях один очень важный момент. Лежащий с пулевым ранением груди профессор Левинский, находясь при смерти, дотянулся во время короткой перестрелки до выпавшего из его руки пульта.

Максим увидел, как алмаз храмовников, стоявший на своей чаше, вдруг подозрительно ярко засиял синим светом. Стрельцов перевёл взгляд на лежащего профессора и увидел, как большой палец его руки удерживал кнопку на пульте.

«Твою мать, только не это!» – с тревогой подумал Максим.

Через десять секунд земля затрясется, а потолок канализации начнёт медленно осыпаться.

Как это остановить? У Левинского уже не спросишь, так как этот учёный-психопат сразу после нажатия кнопки благополучно ушёл в мир иной.

«Думай, думай! – Стрельцов постарался сосредоточиться и начал прокручивать всевозможные варианты, как можно отключить этот процесс».

На ум сразу пришёл только один вариант: выстрелить в камень и тем самым уничтожить его.

Но ведь это алмаз храмовников! Уникальный мировой артефакт, который все так долго искали. Источник невероятной силы, способный повелевать умами и способностями людей! Он абсолютно бесценен!

«Да и хрен с ним! – принял решение Стрельцов. – Жизни тысяч людей дороже любой самой уникальной ценности!»

До землетрясения оставалась секунда. Максим прицелился здоровой рукой и сразу выстрелил в алмаз. Хрупкий бриллиант разлетелся на множество кусочков, и исходящее от него яркое синее свечение мгновенно угасло. На алхимическом оборудовании перестали крутиться шестерёнки, а по сосудам переливаться разные жидкости.

Вот так просто всё было кончено одним единственным выстрелом. Теперь люди на Дворцовой площади были в безопасности, как и весь остальной город Ленинград.

***

Когда Максим спустился искать алмаз в подземелья Дворцовой площади, Ксюша Муза решила все-таки нарушить его указание и уйти за помощью к остальным уберам. И, как оказалось, не зря. Стрельцов, раненый в плечо в перестрелке с розенкрейцерами, в итоге был не в состоянии самостоятельно выбраться из канализации с помощью лестницы.

Сразу после получения от Музы информации о том, что Пророк в одиночку спустился искать алмаз в канализацию, полковник Разин распорядился срочно найти его. При этом незаслуженно получила нагоняй и сама Ксюша за то, что позволила Стрельцову уйти одному без поддержки напарника. С другой стороны, а что такая хрупкая тихоня, как Муза, могла противопоставить бескомпромиссной решительности Максима?

Блуждающего по туннелям Стрельцова уберы нашли, когда всё уже было кончено. Максим к тому времени потерял немало крови и едва стоял на ногах. Его сразу отвели к выходу и аккуратно подняли наверх по секретному подземному ходу, ведущему в Главный штаб.

Когда Стрельцов в полуобморочном состоянии оказался наверху, то услышал, как с трибуны на Дворцовой площади к этому времени уже выступал мэр города Анатолий Собчак. Настоящий, разумеется. Его пламенную речь, направленную против путчистов из ГКЧП, поддерживали грохотом аплодисментов сотни тысяч ленинградцев. Поддерживали искренне, без какого-либо воздействия на мозг инородной силы.

«А ведь всё должно было быть совсем по-другому, – подумал Стрельцов. – Зная, что здесь произошло бы на самом деле, я взял и полностью изменил ход событий».

Но у Максима вдруг почему-то возникло чисто интуитивное ощущение, будто то, что сейчас происходит на Дворцовой, выглядит намного более естественно и правдиво, чем то, что должно было произойти, если бы план розенкрейцеров не был нарушен Пророком. Вот парадокс…

Отсюда Стрельцов сделал необычное предположение: «А может, я только что вовсе не изменил историю, а наоборот, дал ей идти естественным путем? Что если алмаз храмовников специально показал мне искаженную реальность, чтобы мои дальнейшие действия создали подлинный ход событий этого дня? Розенкрейцеры и ГКЧП, возможно, и преследовали благие цели, но их триумфу изначально не было места в истории. Для города и страны уже намечен иной, пока еще никому неведомый путь. М-да, похоже, от потери крови я начинаю чуток бредить…»

В голове Стрельцова почему-то снова играла злополучная симфония Чайковского из балета «Лебединое озеро», который с самого начала путча сутками крутили по телику. Судя по всему, именно данная мелодия станет символом этих тревожных августовских дней, которые теперь кардинально и навсегда изменят не только жизнь Максима, но и жизнь всей страны.

Эпилог

Через два дня, 22 августа, всё благополучно закончилось. Путч, который так неумело организовали советские лидеры из ГКЧП, захлебнулся сам собой, не достигнув никакого результата. Оно и немудрено – практически все сознательные граждане Советского Союза единодушно выступили против действий путчистов и поддержали действующее правительство России в лице президента Ельцина. Также во время путча на сторону демократов перешло немало силовиков и военных. У ГКЧП изначально не было никаких шансов на успех.

Попытка переворота в итоге обошлась малой кровью. Лишь 21 августа, в наиболее напряжённый день, когда в Москве готовился  штурм Белого дома военными, трое человек из числа простых граждан погибли при довольно отчаянной попытке остановить движение колонны БМП. В остальном же, несмотря на ввод солдат и танков в центр столицы, штурм Верховного Совета так и не состоялся.

Вскоре генеральная прокуратура России объявила членов ГКЧП государственными преступниками. А сегодня к утру практически все они были арестованы. Так состоялась триумфальная победа российского правительства и президента Ельцина над путчистами.

В отличие от Москвы, где все эти дни была довольно напряженная обстановка, в Ленинграде период путча прошёл очень спокойно. За эти три дня в Питере не было пролито ни единой капли крови, как со стороны силовиков, так и мирных жителей.

В первую очередь это была заслуга Ленинградского КГБ и в особенности сотрудников Управления СЛ, которые сорвали дерзкие планы ордена розенкрейцеров и «Петербургского освободительного фронта» по захвату города и отделению его территории от остальной страны. Если бы не уберы, то Ленинград уже превратился бы в самую настоящую горячую точку на территории СССР. В сравнении с тем, что позавчера могло произойти в северной столице, московские события на их фоне показались бы детским садом.

Пока вся страна праздновала сейчас победу над ГКЧП, Максим Стрельцов находился в это время в больнице и залечивал своё первое в жизни пулевое ранение, которое получил два дня назад в подземных туннелях Дворцовой площади во время схватки с розенкрейцерами.

Стрельцову уже сообщили о том, что Ленинградская ложа розенкрейцеров вместе с ПОФигистами была успешно ликвидирована и теперь для безопасности города больше не было никакой угрозы. Максим понимал, что сыграл в этом ключевую роль, но вовсе не ощущал себя сейчас героем и мысленно не тешил самолюбие.

Стрельцов сейчас был на распутье. Он не знал, как ему быть дальше. Слишком уж непростые испытания выпали на его долю за эти полгода. При этом они оставили свой психологический отпечаток на сознании молодого парня, который теперь слишком неоднозначно воспринимал те события, которые пережил.

Именно сейчас, когда он лежал на больничной кушетке и размышлял, ему вдруг захотелось избавиться раз и навсегда от своего дара, вернуться к привычной жизни и быть с Олей, которая столько раз подвергалась риску из-за новой работы Максима.

В палату Стрельцова вошел посетитель. Максим с досадой предсказал, что это будет не его долгожданная Оля, а начальник Управления СЛ полковник Разин. Стрельцов брезгливо отвернулся, так как хотел сейчас видеть своего начальника меньше всех остальных. И на то была веская причина…

– Здравствуй, Максим, – как всегда монотонно поприветствовал его Разин, войдя в палату.

Стрельцов многозначительно промолчал в ответ.

– Мне сказали, что ты уже практически здоров. Это очень хорошо.

Максим продолжил молчать.

– От лица всего управления КГБ и меня лично выражаю тебе особую благодарность за проявленную отвагу и самоотверженность при выполнении важного государственного задания.

– Благодарю, – без эмоций буркнул Максим.

– В награду ты можешь в любой момент взять длительный отпуск на месяц и отправиться отдыхать в любую точку страны за наш счёт.

– Я очень рад, – в том же тоне шепнул Стрельцов.

– Жаль только, что алмаз храмовников оказался навсегда утерян. Но это вынужденная жертва. Человеческие жизни для нас дороже. Кстати, буквально пару часов назад Собчак вслед за Ельциным объявил об установлении в стране демократии и рыночной экономики, а затем поднял над Мариинским дворцом трехцветный российский флаг. Так что всё, Пророк. Теперь, похоже, окончательно настал конец социализму и коммунистической партии. Думаю, ты, как самый ярый антисоветчик в нашем управлении, должен быть обрадован этой новостью.

– Да, да…

– Я слышу в твоей интонации какую-то скрытую неприязнь. Что случилось?

– Ничего. Я, товарищ полковник, хочу уйти из управления.

– Вот как… Ты ведь прекрасно знаешь, что из управления тебя никто просто так никто не отпустит. У нас бывших не бывает. Лучше объясни, что не так?

– А с чего я должен вам что-то объяснять? Вы же мне не говорите того, что я хочу услышать.

– Давай, Максим, ты сейчас не будешь говорить загадками, как кокетливая женщина.

– Это я ещё, по-вашему, говорю загадками? А кто скрыл от меня всю правду о проекте «Цвет нации» и моем рождении? Не вы ли случайно?

– Вот, значит, в чем дело… Ну и как я…

– Да, да. Вы, товарищ полковник. Вы всё знали про меня и про этот чёртов научный эксперимент. Вы прекрасно знали, что я хочу знать правду о своём рождении, но ничего мне не сообщили. Как вам после этого доверять? Почему тот, кого я считал врагом, рассказал мне всю правду от и до, хотя мог этого не делать. А вы, тот, кого я считал союзником, будто воды в рот набрали и только приказы чеканили. Я вообще уже жалею, что с вами связался. Будь прокляты эти мои пророчества. Вокруг все только личную пользу для себя в них ищут.

– Всё, ты высказался? – спокойно спросил Разин. – А теперь возьми себя в руки, прекрати истерику и внимательно послушай меня. Готов?

Стрельцов недовольно кивнул.

– Никто от тебя ничего не скрывал. Про проект «Цвет нации» я, разумеется, был в курсе, он когда-то курировался нашим управлением. Но документацию по нему я и в глаза никогда не видел, потому что проект был навсегда закрыт ещё в 72-м году. Я всегда предпочитаю конкретику и факты. А их у меня на твой счёт не было. Да, я понял, что ты как-то связан с этим проектом. Но конкретные детали мне были неизвестны. В чем заключался эксперимент? Как он повлиял на тебя и в связи с чем у тебя появился этот дар? Документы проекта видел Зотов, а не я. Поэтому он и смог рассказать тебе все подробности. Я ничего не говорил тебе не потому, что я скрытый и подлый начальник, а потому что я люблю излагать суть дела, а не слухи распространять. А на твой счёт у меня были одни только догадки. Вот и вся причина, Максим. Не надо обижаться и истерить. Ты уже не мальчик, а полноценный сотрудник нашего управления.

– И тем не менее, я всё равно больше не хочу в нем служить. Это не моё.

– Ты встал на путь, с которого уже не уходят. Это ещё как твоё…

– Ага, это только потому, что я умею то, на что не способны остальные люди?

– Вот именно, черт возьми. Ты награждён даром, о котором другие только могут мечтать. Соблазн воспользоваться им для личного обогащения крайне велик, не спорю. Но если ты не эгоист и мерзавец, то должен понимать, что твой особый дар подразумевает за собой и особую ответственность. С помощью своих умений ты, в первую очередь, должен приносить пользу простым людям, которые этим даром не обладают. И никуда ты от этого не денешься, Максим. Если свернешь в другую сторону и плюнешь на окружающих, то чем ты тогда лучше Ампера или предателя Игоря Хамелеона? Ничем. Уйми своё самолюбие и продолжай дальше приносить своим умением пользу обществу и своей стране. У тебя это, как выяснилось, отлично получается.

– Пользу обществу и стране, говорите? А точно ли я несу эту самую пользу? У меня ведь во время разговора с Зотовым иногда проскакивали мысли присоединиться к его ордену. Уж больно привлекательным казался их план. А вдруг при Ельцине и его команде жизнь в стране станет ещё хуже, чем с коммунистами или розенкрейцерами? Кто даст гарантии? А так бы действительно отделились сейчас от всей страны к чёртовой матери и, может, жили бы потом припеваючи на свободном питерском островке счастья, а?

– Не пори горячку, Максим. Ты парень неглупый и сам прекрасно понимаешь, что Зотов – изящный лжец и лицемер. Мы вместе боролись два дня назад вовсе не за спасение Советского Союза и не за правительство Ельцина. Нашей задачей было не допустить в Ленинграде кровопролития и хаоса. И мы эту задачу благодаря тебе успешно выполнили. Никакого островка счастья розенкрейцеры строить здесь не собирались. Не те у них цели. Они бы просто превратили этот город в свою неприступную цитадель, а всех простых жителей, то есть непосвящённых, сделали бы собственными послушными рабами. Так что, Максим, отбрось все эти лишние самокопания. Они только каждый раз будут сбивать тебя с толку. Ты сделал абсолютно правильный выбор, когда отказал Зотову.

– Что, кстати, с ним? Его уже нашли?

– А что его искать? Зотов сейчас в городе, после путча никуда и не пытался скрыться.

– Не понял. Он что, до сих пор на свободе? Почему?

– Видишь ли, Максим, мы, как и любое управление в КГБ, соблюдаем в первую очередь закон. Зотов – довольно известная личность в Ленинграде. Кроме того, у него есть большие связи в СМИ и на телевидении. Если мы его сейчас арестуем, то нам придётся публично предъявить ему обвинение. А у нас нет пока твердых оснований и доказательств, чтобы даже просто задержать его.

– Как это нет? Он же сам лично раскрыл мне себя и свои планы!

– Вот именно. Раскрыл только тебе. А кто это подтвердит?

– Как это кто? А вы? А другие уберы?

– Тут не все так просто. Мы, Максим, являемся сотрудниками особо засекреченного отдела КГБ. Если мы пойдём в качестве свидетелей, то нам придётся раскрыть все подробности нашего управления и того, чем мы занимаемся. А это гостайна, и за её разглашение всех, в том числе и меня, неминуемо ждёт трибунал.

– Ха, охренеть просто, – раздражённо усмехнулся Максим. – Это что ж теперь получается? Человек, лично возглавляющий ячейку розенкрейцеров и который чуть не развязал в стране гражданскую войну, будет дальше спокойно гулять на свободе?

– Нет, конечно. Раз нам известно, кто такой на самом деле Зотов, мы от него теперь не отстанем. Поверь, Максим, мы обязательно в ближайшее время прищучим этого мерзавца. Долго на свободе он гулять не будет, это я тебе гарантирую. Мы перекроем ему кислород везде, где только можно, пока он в итоге сам не задохнется.

– Хотелось бы надеяться. А то он ведь наверняка захочет нам как-то отомстить.

– Не захочет. После своего тотального фиаско Зотов будет сейчас сидеть тише воды и ниже травы. Он прекрасно понимает, что теперь мы  будем держать его под контролем… На самом деле, каким бы упырем ни был Зотов, но в одном он был прав, как и ты.

Стрельцов вопросительно взглянул на Разина, и тот продолжил:

– Не стоит питать надежд относительно нашего будущего правительства. Далеко не факт, что скоро мы заживём лучше прежнего. Экономика и целостность государства сейчас в катастрофическом положении. Те серьезные угрозы, которые нависли над нашей страной, не решаются одним взмахом волшебной палочки. Потребуются вдумчивые и грамотные реформы, которые могут растянуться на долгие годы. И я уверен, что нас сейчас ждут ещё более непростые и ещё более непредсказуемые времена. А в такие периоды как раз и расцветают разные личности, организации и группы, которые несут большую опасность для общества. По сравнению с ними розенкрейцеры покажутся нам добрыми самаритянами. Это я к тому говорю, Максим, что ты выбрал не самый удачный момент, чтобы покинуть Управление СЛ. Работы нам в самое ближайшее время предстоит очень много. Это я тебе могу гарантировать. Так что ты лучше не отворачивайся от моих советов. Отдохни, пока есть возможность, приведи свои мысли в порядок и готовься к новым делам.

– Что ж, так и быть, попробую. Видимо, от вас мне действительно уже не отвязаться… – неопределённо ответил Стрельцов.

– Вот и хорошо, – Разин собрался уходить. – Ладно, Максим, не будем больше о грустном. Думаю, тебе пора отвлечься и расслабиться. Там за дверью стоит одна весьма приятная барышня и в нетерпении ждёт встречи с тобой. Так что не буду вам мешать.

Стрельцов мгновенно поменялся в лице и оживился. Он сразу понял, о ком идёт речь и едва удержал эмоции счастья.

Полковник на прощание протянул руку Максиму. Стрельцов  сначала немного подождал, но в итоге крепко пожал руку Разину.

«Он ведь действительно в чем-то прав, – подумал Стрельцов. – Я уже выбрал свой путь полгода назад, и отказываться от него теперь поздно. Мой дар – это мое достоинство и одновременно моё проклятие. Но чтобы с этим бременем было проще жить, нужно найти ему достойное применение, за которое потом будет не стыдно перед самим собой».

– Удачи, Пророк, – попрощался полковник и покинул палату.

Через несколько мгновений вместо Разина сюда вошла та, кого он ждал больше всего.

Оля почти сразу, как только увидела Стрельцова, прильнула к нему и без лишних слов схватила в объятия. Максим крепко обнял в ответ Олю и мгновенно забыл про всё на свете. И про Разина, и про Управление СЛ, про события последних дней, про алмаз, про всё, о чем он до этого думал…

Ему теперь стало хорошо и спокойно. Как немного, оказывается, нужно для простого счастья, когда твоя жизнь вокруг переполнена трудностями и нервными переживаниями.

***

Юрий Зотов находился в состоянии глубокого потрясения из-за сокрушительного провала своей операции, которая так долго и тщательно готовилась советскими розенкрейцерами. Мало того, что в результате были убиты ключевые члены ложи, а его сын схвачен чекистами, так ещё и алмаз храмовников был теперь навсегда утерян. Вся работа Мастера, длившаяся с начала года, пошла насмарку.

Зотов, будучи рисковым и уверенным в себе человеком, был совершенно не готов к таким фатальным поражениям. Этот Пророк, чтоб ему сдохнуть, оказался не по зубам Юрию Тимофеевичу. Надо было не нянчиться с ним, а сразу грохнуть после того, как Мастеру с помощью алмаза стало известно будущее. Отчасти Зотов, конечно, винил в этом поражении и себя самого. Как раз за свою слепую самоуверенность.