Битва за Лукоморье. Книга 3

Курган! Эх, оказаться б сейчас у Всемысловой усыпальницы да спрятаться внутри! Чудь туда бы не пролезла, заскучала бы и рано или поздно ушла. Какая замечательная мысль, так и надо сделать!

Одна беда, Варя не представляла, где находится. Рванула с поляны наобум, виляя, как заяц, бездумно, поддавшись нахлынувшему страху. Страх-то прошел, а она по-прежнему несется, не разбирая дороги, не представляя, что впереди. «Невнимательность, нельзя таких промашек допускать», – решила Варвара, да только не время сейчас себя корить – выжить бы.

Опять вопли и крики за спиной… и ведь дыхания им не жалко! Что там она думала про неведомое? Мол, не увидев – как поймешь, что оно страшное? Ну вот, увидела… Сожрет ее это неведомое и не подавится! До чего обидно! Столько тягот пережить, дело справить, и вот так, по-глупому…

Крики сзади вдруг изменились. Из азартных они сначала стали удивленными, потом тревожными, затем злыми и наконец превратились в вопли боли. Показалось или в самом деле? Нет, все наяву, даже топот великана-слона становится тише.

Продолжая бег, Варвара все же позволила себе обернуться и невольно вскрикнула от удивления. Еще недавно нагонявший ее шен-га сейчас почему-то несся прочь, позабыв о выдыхающейся добыче. Рядом с ним драла пятки чудь… а меж деревьев мелькало что-то большое, бесцветное и какое-то… смазанное. Размытое. Глаз не поспевал, на бегу толком было не разобрать… но двигалось оно стремительно, от одного чудина к другому… И к кому метнется, тот падает – и больше не поднимается.

Хвала Белобогу, нежданная подмога, новый подарок судьбы. Ну и ладно, ну и хорошо! Пускай таежные обитатели промеж собой отношения выясняют, надо бежать дальше.

Все-таки везучая ты, Ласочка!

* * *

Вопли чудинов и вой великана давно затихли где-то далеко позади, а девушка все бежала – долго, пока несли ноги и хватало воздуха в груди. Лишь вконец обессилев, распаренная Варя почти рухнула в сугроб возле старой сосны, с трудом сняла заплечный мешок и, доставая флягу, едва не расхохоталась. И в этот раз спаслась!

Только все еще не представляет, где находится, и, главное, куда теперь, в какую сторону? Снова довериться чутью и понадеяться на везение? Уж на что Варя презирала всякие суеверия, но события последних дней волей-неволей заставляли поверить в удачу, впрочем, как говорят, на нее надейся, а сам не плошай. Головой думай да по сторонам смотри – справишься. Солнышко-то вон оно, по нему и пойдем на запад.

Утолив жажду, девушка запрокинула голову и, прижавшись взмокшим затылком к холодной коре, уставилась на скудную сосновую крону, сквозь которую просвечивала ясная синева. Тяжело дыша, прищурилась, всматриваясь… и снова улыбнулась. Так интересно: смотришь на ствол, вот так, прижавшись затылком, и словно наблюдаешь перевернутую дорогу в небеса. Пройтись бы по этой дорожке, ввысь, к облачкам… А что, отличная мысль! Поискать дерево повыше! С помощью верной витени можно вскарабкаться к самой кроне, а там осмотреться. Горы-то Градимирские в двух днях пути, их заснеженные пики всяко увидишь. К ним и надо идти. Только сперва малость отдохнуть, дух перевести, беготня всех сил лишила, во рту опять пересохло.

Продолжая пялиться в небо и выравнивая дыхание, Варя вновь подняла флягу и вдруг краем глаза заметила какое-то движение. Едва слышно скрипнул снег. Опустив сначала взгляд, а потом и голову, девушка растерянно замерла, не успев донести флягу до губ.

Прямо перед ней замер огромный – с лошадь – зверь. Подобные волки ей прежде не встречались. Вроде похож на обычного серого разбойника, но где вы видали эдаких громадин? С такой густой гривой на шее и холке, что южным львам-зверям завидно бы стало. С такой необъятной грудью. С такими мощными лапами. Смотри-ка, а космы за ушами в косички заплетены, спускаются с двух сторон от широкой головы да еще и поблескивают золотыми зажимами на кончиках. И шерсть серо-белая, блестящая, без буро-рыжих волчьих подпалин.

Из огня да в полымя. Спрашивается: где рогатина, когда она нужна? Нет, не брошенный на стоянке «рогалик» – обычный дорожный посох с обожженной вилкой на конце – а настоящая рогатина, охотничья…

Волк принюхивался и смотрел на девушку не мигая, опустив лобастую голову почти к земле, на уровень Вариных глаз. Морду и грудь зверя покрывала уже студенеющая на холоде ярко-красная кровь. Вид у хищника был, конечно, страшным… но отчего-то не слишком угрожающим, видать, потому что уши торчком стояли и он не скалился. И даже, похоже… улыбался? Что за диво такое?

– Доброго здоровия, – внезапно сказал волк и улегся напротив, скрестив перед собой широкие лапы и не спуская с Варвары глаз.

Он разговаривает! Губами не шевелит, просто пасть приоткрывает, а голос льется – приятный, глубокий, бархатистый… И слова произносит правильно, немного «окая», как раньше говаривали в новеградских землях… Да это же Первозверь! Из тех волшебных созданий, что жили в Белосветье со дня сотворения. Варина нянька утверждала, что все разумные говорящие звери повымирали, да выходит – не все!

– И… и тебе, – осипшим голосом проскрипела Варвара и покашляла, прочищая горло, – доброго здравия.

– Какими судьбами, красна девица, в такой глуши, так далеко от дому? – волк облизнулся.

Стараясь не показывать опаски, девушка медленно опустила флягу, мысленно оценивая случившееся. Окровавленное чудище не только умеет разговаривать, но и соображает отменно: несмотря на то, что Варвара одета, как богатая жительница севера, волк мигом определил в ней чужачку. Врать умному зверю смысла нет, уличит во лжи – будет только хуже. Пусть Первозверь и выглядит вполне благодушно, но он все же хищник и определенно мастак на раз головы откусывать. Теперь ясно, кто был той самой смазанной тенью, что давеча гонялась за чудью… И, судя по залитому кровью светло-серому меху, настиг он многих…

Варя ответила прямо:

– Да вот, с отрядом пришла, вещицу одну добыть в старом кургане. Тут неподалеку, знаешь?

Острые серые уши встали торчком, волк слегка склонил голову набок и снова облизнулся. В его левом ухе блеснула сквозь шерсть крупная золотая серьга.

– Ишь ты, храбрая. Курган тот все стороной обоходят. Даже я держусь подальше. Волхвы его возвели. Слыхала про таких?

– Да.

– Мудрецы были великие. Раз вход запечатали, на то была причина, и недобрая. Волхвы хорошими были, а место вот построили тревожное. Ужо и не знаю, зачем они так.

Высказавшись, волк вдруг уперся носом в сугроб и пополз в сторону, зарывая морду в снег, мотая головой и фыркая. Похоже, решил умыться.

– Давай помогу, волчок? – неожиданно для самой себя предложила Варя.

Зверь замер и поднял голову. Ставший розовым снег налип на длинные ресницы и на шерсть на морде – волк, моргая и облизываясь, уставился на Варю, и вид у него был до того потешным, что девушка невольно заулыбалась. Покопавшись в мешке, она достала одну из старых рубашек. Вот и снова тряпочка пригодится!

Набрав в ветошь снега, Варя медленно подошла к огромному собеседнику и принялась осторожно тереть окровавленный мех. Волк послушно сидел и терпел, только косился.

– Ты откуда родом? Здешний?

– Нет, – с явной неохотой ответил зверь, – раньше я по ту сторону гор жил.

– Так ты с Руси, – утвердилась в своих догадках Варя. – А сюда-то зачем, в глухомань стылую?

Волк вдруг отвернулся и ответил уклончиво:

– Были на то причины.

Варвара требовательно развернула его голову обратно, продолжая отчищать кровь. Расспросы она прекратила. Затянувшееся молчание прервал приунывший отчего-то волк.

– С давних пор тут живу. Пользу приношу. Русь стерегу на дальних подступах, не даю чуди шалить.

– А зачем тут сторожить? – искренне удивилась девушка. – Югрик отстроили – большой, крепкий. Да и Волотов Щит [7] есть, там покой Руси витязи хранят на перевалах. День и ночь стены охраняют, мышь не проскочит.

– Это смотря какая мышь, – невесело усмехнулся волк. – Коли тайга на Русь пойдет, поздно будет перевалы сторожить, не справятся витязи с таежной мощью. Надо здесь чудь покусывать, отгонять, не давать к рубежам приближаться. Югрик – крепкий-то крепкий, только один на много верст; случись что, не выстоит. Да и местных, живущих у гор, охоранять тоже надо. Детишки асилаковы человечину и сами жрут, и своим шеньга скармливают. Фу, фу, одним словом, нечисть немытая, чтоб им пусто было!

Варя повозила пропитавшуюся кровью рубашку в снегу, стараясь хоть чуть-чуть очистить ткань.

– Выходит, ты вот давешних, того… покусал? Их кровь с тебя смываю?

Волк снова фыркнул, а потом еще и громко чихнул.

– Фу, фу. Ну да, шестерых серорожих задрал. Двое сбежали. А лохматому нос его клыкастый прикусил, долго помнить будет. Ничего, угомонятся скоро, спокойная пора на меже близко. Зимой они редко из леса выходят.

– Тебя-то не ранили?

– Еще чего. Медленные они.

– Силен ты и отважен. В одиночку, да на таких опасных врагов, – задумчиво сказала Варя. – И ловок, раз ни один из них тебя ударить не успел…

Волку похвала пришлась по нраву – улыбнулся, обнажая здоровенные клыки и резцы, которые с такого близкого расстояния показались Варе и вовсе гигантскими. Стараясь не дрожать, она спросила:

– Слушай, а может, знаешь, мои-то как, сбежали?

– Ты про тех, что костер жгли? – с некоторым пренебрежением уточнил Первозверь и шевельнул лапой. – Да все с ними хорошо, успели удрать к Югрику. Я, по счастию, неподалеку обретался, услыхал вопли да великаний рев, вот и прибежал.

– Слава Белобогу, – тихо выдохнула Варя. – Опусти-ка голову, макушку протру как следует.

Волк послушно уронил голову в снег, прижал уши и снова замолчал, думая о чем-то своем, а Варя еще долго оттирала ему мех на лбу и затылке. Теперь было видно, что зверь отличался от обычных сородичей не только размерами и цветом шерсти, но и статью: тело у него оказалось намного длиннее… Вот ведь, нашла на что внимание обращать! Он разговаривать умеет и украшения дорогие носит, как его вообще можно с обычными волками сравнивать?..

– Ты один тут такой? Или в стае?

Волк недовольно дернул ухом.

– Не один, есть еще наши, помогают. У нас тут с чудью свои счеты… Но мы в стаи не сбиваемся, каждый сам по себе. Заведено так. Принято.

– Тяжко, наверное… Одиноко…

– Справляемся.

Он снова замолчал, часто задышал, вывалив розоватый язык и обдавая Варю клубами пара.

– Так-так. Кажись, готово, – девушка отошла и поджала губы, придирчиво рассматривая, что получилось.

Оттереть до конца не вышло – шерсть так и осталась розоватой, но по крайней мере сосульками не застынет, мешать не будет, да и волк теперь выглядит не так устрашающе.

– Спасибо, красна девица. Каково имя-то твое?

– Варварой называют. Можно просто Варей. Или Лаской.

– А я – Серый Волк. Можно просто – Серый. Или Волк.

Зверь потер морду лапой и опять уставился на собеседницу большими желто-карими глазами.

– Может, помочь тебе? – вдруг предложил он. – До Югрика довести? А то посинеешь скоро на морозе, вы же хлипкие такие, люди-то.

Варя улыбнулась и покачала головой, поднимая из снега заплечный мешок.

– Нет, спасибо, я к горам отправлюсь, к перевалу, а потом сразу – в Велигор. Проводников-то своих я уже не сыщу, так что времени терять не стану, рискну, одна пойду.

– Экая ты торопыга, – поднял темные брови Серый Волк.

– За мной водится, – согласилась Варя и в порыве откровенности добавила: – Опаздываю я, дружок. И так затянула, срок выходит. Людей подведу, если надолго задержусь. Судьба хорошего человека от меня зависит.

– Судьба, говоришь? – тихо переспросил Первозверь, задумавшись о чем-то своем.

Варя, крякнув, закинула мешок за плечи, оправила и затянула лямки, накинула на голову капюшон. Можно идти… если, конечно, Волк отпустит.

– А вот если объяснишь, как к горам выйти, – сказала она примолкшему зверю, – очень благодарна тебе буду, потому как на дерево лезть не придется.

В ответ Серый уселся, нависнув над девушкой, и решительно объявил:

– Вот что. Давай-ка я тебя до гор довезу. А там посмотрим.

– Да нет, что ты, я сама…

– Да вижу, что сама. Все сама, – заулыбался Волк, обнажая клыки, но не десны. – Сердечная ты, чую в тебе добро. И храбрая, пусть и обычный человек. Таким помогать – не в тягость. Садись на меня да держись крепче. Жаль, седла нет, да не беда. Если хорошенько загривок ухватишь, не упадешь.

– Седло? – растерянно спросила Варя.

– Да, – неохотно буркнул Волк, ложась на землю и вытягиваясь. – Было у меня снаряжение… когда-то… Давай, полезай.

Предложение оказалось неожиданным, но, признаться, своевременным. Варя устала, и неспешная поездка верхом казалась желанным отдыхом. Она на многих животных ездила, даже на южных, диковинных. Дело-то нехитрое – знай садись да держись покрепче, но прокатиться на спине Первозверя ей еще не доводилось. Вызовы она любила, потому и колебалась недолго.

– Спасибо тебе, Серый Волк.

– Рукавицы лучше сними, без них держаться удобней, – деловито посоветовал Первозверь. – И плат повыше подыми, а то все лицо обветришь.

И то верно. Затолкав рукавицы за пояс, Варвара схватилась за невероятно густую шерсть на загривке, залезла на крутой бок и устроилась на холке, крепко прижавшись коленями к волчьим плечам. Без варежек в самом деле было удобнее, а тепло, исходящее от зверя, грело руки. Тяжелый заплечный мешок тянул назад, но Варя быстро обрела равновесие и устроилась поудобней, склонившись к шее Первозверя.

– Уселась? – повернул к ней уши Волк, поднимаясь. – Крепко держишься, хорошо?

– Держусь.

И он побежал.

* * *

Неспешная поездка? Отдых? Какое там!

Только и знай, что прижимайся к загривку и до онемения цепляйся за густой мех. Все тело сковало судорогой, а перед глазами будто картинки замелькали: только что они были рядом с громадной сосной, но вот Варя моргнула – и они уже совсем в другом месте, средь пушистых елей. Еще раз моргнула – и лес вокруг уже опять совсем другой. Серый Волк мчался с такой скоростью, что, казалось, пожирал и расстояние, и время. В ушах свистел ветер, а под Варей двигалось, бугрилось и ходило ходуном мощное мускулистое тело Первозверя.

Скачка на Волке не шла ни в какое сравнение с размеренной поездкой на индейском слоне, не походила она ни на подергивающуюся качку верхом на верблюде, ни на галоп богатырского коня. Варя не могла понять, как у Серого это получается: он совершал прыжок, а спустя мгновение оказывался далеко впереди. При этом шел ровно и плавно, летел что птица: никакой тебе безумной тряски, только мерные рывки и плавные убаюкивающие движения вверх-вниз. И все равно платок сбился, навстречу бил упругий холодный ветер, пряча от него лицо, Варя прижалась к загривку… и снова удивилась! От Волка, гигантского дикого зверя, живущего в лесу, и не пахнет почти – лишь едва различимый запах мокрой шерсти чуешь. Какое же удивительное создание!

С каждым прыжком тайга вокруг редела, глянь – уже и край леса! Мелькнула внизу река, и вот они уже мчатся по открытой равнине прямо к предгорьям. Скачка заняла всего ничего, но они покрыли расстояние, что Варин отряд шел своим ходом два дня!

А впереди уже заснеженные холмы возле перевала! Серый Волк остановился и лег на снег, его бока мерно вздымались, из пасти вырывался белый пар.

– Ничего себе, – только и смогла выдохнуть Варвара. – Вот это поездочка!

– Дело нехитрое, – кивнул Волк, – привычное.

С ответом Варя замешкалась; в голове после удивительной скачки все спуталось, и она не знала, как благодарить зверя за помощь, как с ним прощаться, что напоследок говорить. Девушка дернулась, чтобы слезать, но Волк вдруг произнес:

– Слушай, раз уже сюда добежали, давай я и через перевал тебя перенесу? Силы есть. Мне не в тягость.

От такой щедрости у Вари перехватило дыхание, но обременять благородного зверя не хотелось.

– А как же твоя охрана рубежей? Дозор твой?

– То мой обет и мое решение, – фыркнул Волк. – Говорю же, спокойная пора близко. А за рубежи не переживай, и без меня охоронят, есть кому. И Югрик сторожат, и малые поселки, что люди на меже основали. Да и обернемся мигом, уж поверь.

– Верю, конечно… Спасибо тебе, Волчок, от души! – шепнула Варвара и не удержалась, погладила его между ушами.

Почувствовав прикосновение к макушке, Волк чуть заметно вздрогнул.

– Держись покрепче! – напомнил он и рванул вперед.

Только она успела натянуть платок под глаза, а вот уже вершина холма, еще один прыжок – и легко перемахнули сходившиеся вершинами валуны. Внизу и сбоку черной змеей завилась замерзающая речка – они помчались по едва приметной тропке на берегу, направляясь в глубь ущелья.

Варя едва не визжала от восторга. Она уже приноровилась к движениям волчьего тела и даже отваживалась смотреть вперед, меж ушей Первозверя. Стремительно сходились, расступались, а затем исчезали позади высоченные стены ущелья, проносились мимо заснеженные глыбы да валуны. Лоб жгло морозом, глаза слезились, но девушку настолько захватила скачка, что она не обращала на это никакого внимания.

Сколько они мчались? Да кто ж поймет? Солнце едва пошло на закат, окрашивая небо желтоватыми оттенками, а они уже остановились на нахоженной дороге неподалеку от каменной стены, из которой выпирала скала – в ее центре располагались высоченные железные двери, давшие название перевалу. Они добрались до Кущанских Ворот! Пройди сквозь них – и окажешься в Велигорской долине, в восточных землях Руси.

Из-за темнеющих в светлых стенах бойниц нависающая над дорогой скала походила на слегка скошенную гигантскую надвратную башню. Она считалась частью восточных укреплений Волотова Щита, и Варвара знала, что таких «башен» в Градимирских горах с десяток. Ворота же были саженей десять в высоту, а то и больше. Они закрывали проход через гору, и всякий человек, оказавшийся перед ними, чувствовал себя никчемной букашкой. Холодный небесный свет тускло блестел на древнем железе, темнил потеки ржавчины, отражался в великоградском солнце, вычеканенном на створках.

Стражники, с которыми Варя познакомилась накануне похода в тайгу, рассказывали, что Кущанские Ворота строили волоты, а когда пришло время ставить двери, то великаны и для простых людей вход предусмотрели, сделали в гигантских створках проход поменьше. Говорят, большие створки уже лет сто не открывали, только нижние, для путников, идущих через перевал. Такие же есть и со стороны Велигорской долины, в них упирается узкий, но крепкий мост, перекинутый над Волотовым Рвом от крепости русичей.

Варя хорошо помнила, как впервые увидела горные защитные сооружения Руси, как ахнула при виде врат. Помнила девушка и как шла по едва освещенному проходу внутри скалы-башни, крутя головой, стараясь получше рассмотреть обтесанные каменные стены и нависшие прямо под арочным высоким потолком галереи-заборолы [8], с которых стражники могли при случае расстрелять или угостить кипящим маслом незваных гостей.

Нет, Волку туда определенно нельзя, хорошо, что он остановился на почтительном от ворот расстоянии – караулившие подходы стражники не заметят. Варя поежилась и решительно сказала:

– Ну, все! Спасибо тебе, дружище! Службу ты мне сослужил немалую, даже не знаю, как тебя отблагодарить. Дальше-то мы с тобой не проедем, тут только через ворота, а русичи, охраняющие проход, тебя могут поранить. Уж не обижайся, но ты – волк.

Серый в ответ лишь хмыкнул и дернул ухом с серьгой.

– Эх, невеликого ты обо мне мнения, Варвара. Много есть способов пройти, уж поверь. Да и что мне эти ворота да стены? Как, думаешь, я с Руси-то сюда пришел? Через ворота? Разрешения у кого-то спрашивал? Держись!

Девушка едва успела снова ухватиться за волчьи космы, как Первозверь вдруг прыгнул куда-то налево, в сторону крутых слоистых утесов, что возвышались над дорогой и далеко впереди примыкали к оборонительной каменной стене. В это сложно было поверить, но Серый мчался почти отвесно ввысь, ловко, словно горный козел, прыгая с уступа на уступ, забираясь все выше и выше. Варвара еле сдерживала крик – и от восторга, и от ужаса, потому что несколько раз казалось, что Волк вот-вот оступится и сорвется. Но тот знал, что делает.

Внизу мелькнули припорошенные снегом покатые крыши обламов [9], встроенных прямо в горную породу. Раз-два – и они уже на широкой зубчатой стене, тянувшейся от одной сторожевой скалы к другой. К счастью, никого из стражи здесь не оказалось, а то крику было бы!..

После такого подъема передохнуть бы, прийти в себя, но у Первозверя были свои соображения, и он немедля ринулся вперед. Прыжком преодолел расстояние до противоположной стороны стены, оттолкнулся… и, не раздумывая, сиганул дальше. Варя не успела даже пискнуть: у нее засосало под ложечкой, а спустя мгновение перед глазами раскинулись просторы хвойной Велигорской долины, широкий и бездонный Волотов ров и стремительно приближающаяся земля.

Высота – с полверсты, не иначе. Волосы под капюшоном встали дыбом. Вот и все, им конец! И мокрого места от них не останется! Варя закрыла глаза и прижалась к спине Волка, слушая оглушающий вой ветра.

Тело Первозверя под ней будто бы вздрогнуло, потом девушка почувствовала упругий толчок, и шум затих, а ее саму обдало снегом. Варвара открыла глаза, подняла голову и недоверчиво огляделась. Волк, фыркая, стоял в глубоком снегу, а за ним в сугробах протянулась короткая колея от места, где они приземлились.

Зверь, как ни в чем не бывало, невозмутимо и ровно сопел, будто не летели они только что с огромной высоты навстречу погибели. А потом подергал ушами и опустился на землю, чтоб Варе было удобней спускаться. С трудом разжав закаменевшие пальцы, наездница начала слезать, позабыв о тяжелом заплечном мешке – потеряла равновесие, не удержалась и плюхнулась в снег, очумело вертя головой.

– Как?.. – спросила она усевшегося рядом Волка. – Как?..

– Мне высота нипочем, – невозмутимо пояснил Первозверь, – коли вижу, куда прыгать, вестимо. Прости, что такой долгой дорога вышла – чудью насытился, брюхо набил, неповоротлив слегка…

Не зная, что сказать, Варвара, открыв рот, таращилась в красивые волчьи глаза, что в свете уже заходящего солнца отливали цветом расплавленного золота. Видимо, Волк счел ошеломленное молчание особой похвалой, потому как вдруг засмущался, принялся переступать огромными лапами и оглядываться.

– Слушай, – наконец произнес он, – солнце заходит уже. Куда ты своим ходом, на ночь глядя? Раз уж я тебя сюда довез, давай, может, и до Велигора доброшу?.. Мне не в тягость.

Иной мир

– Да чтоб тебя, – раздраженно пробормотал Добрыня.

Бряхимов остался неведомо где – по ту сторону непроглядно густого, слабо светящегося тумана, колыхавшегося за спинами у троих русичей и алырской царицы. Прогалину, на краю которой они застыли с конями в поводу, тесно обступали дремучие заросли.

Лилово-синяя листва негромко шепталась с ветром, гулявшим в вершинах. Перекрикивались чужими голосами в чащобе птицы – то есть, на то, что это именно птицы, Добрыня очень надеялся. Пылали изумрудными огоньками меж метелок красной травы пышные головки незнакомых цветов, а над прогалиной и над лесом опрокинутой чашей нависало то, что заменяло этому миру небо.

Полукруглый, круто уходивший ввысь каменный свод, затянутый сизой дымкой.

В самой середине высоченного свода-купола сиял рыжий огненный шар – маленький, неподвижный. Жарил он вовсю. Воздух над поляной колебался, как знойным летом в полдень, а трава, разомлевшая под лучами этого странного, точно приклеенного к каменному небу солнца, пахла духмяно-терпко и тоже насквозь незнакомо. Бурушко потянулся к траве, чтобы ее обнюхать, и тут же из-под фыркнувших конских ноздрей, сверкая бирюзовыми надкрыльями, так и брызнули какие-то мелкие прыгуны-трескуны – здешние кузнечики, видать.

Всё вокруг сильно смахивало не то на сон, не то на причудливый растрепанно-пестрый морок. Казалось, потряси головой – и он рассеется без следа. Да только не бывает такого, чтобы один и тот же сон снился сразу четверым.

Вот, значит, какую вторую свою тайну берегли от всего Алырского царства Пров и Николай. И заодно с ними – царица Мадина, худы бы побрали ее бабьи хитрости!

Воевода знал, что при дворе князя Владимира поговаривают: мол, у Добрыни Никитича в жилах не кровь течет, а студеная вода, да еще зимним ледком прихваченная. Пока ее заставишь закипеть, с тебя семь потов сойдет. Но теперь великоградец с большим трудом пригасил в себе жарко вспыхнувшее желание припечатать супругу царя Прова парой-тройкой соленых богатырских словечек. Добрыня еще раз обернулся на золотистое марево, клубящееся, будто в распахнутых воротах, меж двух деревьев, из-под крон которых они вышли на прогалину. Перевел взгляд на товарищей.