Детектив Сэндвич & Атомная

– Ну так вот. Человека, которого по команде Скайнет специально задавил автопилот, звали Рами Сабитов. Он был нейротехником, специалистом по взаимодействию с искусственным интеллектом. Рами первым понял, что кто-то скрытно объединяет все машины в единую кибернетическую систему. Он доложил об этом руководству. Рами не поверили и предложили сделать нейросканирование мозга, но эта цифровая тварь, обитающая во всемирной сети, поняла, что ее раскрыли и начала охоту за ним.

– Скайнет угрожала ему?

– Нет, но его жизнь превратилась в сплошной кошмар. Любая техника причиняла ему максимальный вред, какой только могла. В компьютере Рами удалилась память, стерев все его разработки за последние годы. Синтезатор пищи приготовил еду, содержащую смертельную дозу яда, от чего погиб отец Рами. Его досье постоянно числилось в базе преступников, автомобили, в которые он садился, попадали в аварии. Рами опасался за свою жизнь и скрывался в трущобах, но так и не решил: Скайнет добро или зло для человечества.

Я отпил еще глоток «джина».

– Это мне рассказала его девушка. Она была очень испуганной и все время озиралась по сторонам. Мне до сих пор стыдно за то, что я принял за сумасшедшую эту замечательную девушку.

– Симпатичная? – слегка встревоженно спросила Алиса.

– Да. Гани была интересная девушка. Но не в моем вкусе, – успокоил я Алису, увидев, как краешки ее губ поползли вниз, передавая настроение хозяйки. Теперь уже я решился взять тонкую ладонь мисс Старт. Алиса не возражала и одобряюще пожала мою руку своими изящными, как говорили в старину – «музыкальными» пальцами.

– Была? А, это, наверно, мисс Сингх. Та самая несчастная девушка, на которую грузовой дрон сбросил контейнер, и это пытались выдать за несчастный случай, – догадалась Алиса.

– Да. Она. Но Гани не зря погибла. Она успела мне все рассказать. Я даже после этого сомневался в существовании Скайнет, но ко мне пришел человек, мистер Роуз, и заявил, что он знает про наш разговор с мисс Сингх. Он даже намекнул, что Скайнет причастна к ее смерти. Этот… не знаю, как при тебе выразиться об этом бездушном выродке, предавшем все человечество, предложил мне сотрудничать со Скайнет. Я понимаю, что предательства были и будут всегда, но чтобы предать не человека, не страну, а всю цивилизацию в целом, мне кажется, самому надо быть бездушной машиной. – Я замолчал, понимая, что меня захлестывает гнев от воспоминаний об этом ублюдке, но еще пара глотков синего напитка помогла мне успокоиться.

– Извини за то, что не сдержал эмоции. Так вот, этот ублюдок предложил мне сотрудничать со Скайнет, обещая все деньги мира. Я сказал, что все это очень интересно, но мне нужно все тщательно взвесить, и попросил время на раздумья. Этот… – Я не мог подобрать слова, вспоминая мерзавца. – Мистер Роуз очень быстро согласился на мои условия, и я понял, что мой ответ его не устроил и мои дни сочтены.

– Он угрожал? Агрессивно вел себя? – с сопереживанием в голосе спросила Алиса.

– Нет. Ты бы, наверно, удивилась, увидев его. Мы обычно представляем себе предателей эдакими мерзкими типчиками, как раньше говорили: обиженными богом и людьми, но этот не такой. Роуз был харизматичный, успешный и уверенный в себе человек. Я думаю, он нравился женщинам, а мужчины признавали его лидерство, и мне непонятно, чем его зацепила Скайнет. Что не хватало Роузу по жизни, если он списал человечество со счетов и стал служить сошедшему с ума цифровому разуму? – Я снова переживал в душе тот момент год назад, когда, общаясь с Роузом, понял, что разговариваю с человеком, который хотел помочь машине подчинить всех людей и готов был ради этого пойти на любое преступление, даже на убийство.

– А выглядел в тот момент Роуз как бухгалтер, списавший с баланса ненужную в производстве вещь. Очень спокойно и отчужденно. И, кстати, я пытался найти его следы после разоблачения Скайнет, но безрезультатно. Следов существования такого человека с такими данными не было ни в одной базе.

В это время к нам подошел гарсон. Он очень бережно и даже торжественно поставил пред нами две большие тарелки, в центре которых сиротливо лежало несколько ломтиков клубней картофеля и кусочек натурального мяса, размером с фалангу моего большого пальца.

Несмотря на то что мы пытались изобразить гурманов и медленно ели, как бы смакуя каждый кусочек блюда, уже через пару минут наши тарелки были пусты.

– Больше я сюда никогда не приду. Ну не понимаю я прелести натуральной еды, – перегнувшись через стол в мою сторону и с опаской поглядывая на гарсона, стоящего возле входной двери, прошептала мне Алиса. Потом немного помолчала, не убирая губы от моего уха, доводя меня до приятного головокружения своим горячим дыханием, и, наконец, спросила: – Где мы будем заниматься десертом? У тебя или у меня?

Когда я проснулся утром в своем боксе на кровати со скомканным бельем, Алисы уже не было, но на коммуникатор пришло отложенное до пробуждения абонента сообщение.

«Рэм. Спасибо за десерт. Я убежала на службу. Жду тебя сегодня в ААК. Не забудь, что в десять часов у тебя встреча с важными персонами Госатома. Не опаздывай и, пожалуйста, надень что-нибудь приличное. Ты мне нравишься в любой одежде и даже без нее, но разговор предстоит важный».

С мыслью, что если Алиса критикует мою одежду, то значит у нас с ней все серьезно, я отправился принимать ванну. После вчерашних трат на натуральную еду счет за целую ванну воды меня уже не так пугал.

Агентства Атомного Контроля

Госатом уже многие годы, с конца прошлого века, находился в небольшом, по современным понятиям, в большом сером доме в самом центре старой Москвы. Рядом с главным входом со стороны Большой Ордынки на задании висела скромная бронзовая табличка со стилизованным рисунком атома, которая сообщала, что именно здесь находится центральный офис Агентства Атомного Контроля, сокращенное название – Госатом.

Хорошо, что я по своей извечной привычке приехал заранее, иначе из-за всех этапов прохождения через охрану опоздал бы на встречу. Желающих пройти на территорию Госатома было всего несколько человек, но на нашу проверку ушел почти час.

Сначала был внешний периметр с полицейской охраной, где просто удостоверяли личность визитера и проверяли металлоискателями. После этого у страждущих общения с Агентством Атомного Контроля отобрали все электронные приборы и заставили надеть на шею ленточку с биркой, где были наши фотографии и данные. Затем с сопровождением, больше похожим на конвой, проводили в небольшое фойе, где мы ожидали приглашения для предварительной беседы.

Дождавшись своей очереди, я коротко побеседовал с деловитым молодым человеком в форме Госатома, который, судя по выражению его глаз, был уверен, что я прибыл для того чтобы украсть самый главный секрет его организации. Через десять минут моих ответов на анкетные вопросы молодой человек с огорчением вздохнул, как бы признав, что шпиона он пока не разоблачил, и повел меня дальше по коридорам здания.

Комната, куда он меня привел, была абсолютно пустой, если не считать одинокого стула, прикрученного к полу в самом центре помещения. Если не обращать внимания на отсутствие мебели, то кабинет казался вполне обычным, кроме стен, сделанных из какого-то странного металла, отливающего сиреневым цветом.

Я понял, что нахожусь в чем-то типа гигантского детектора, и даже почувствовал, как по мне забегали мурашки, прячась от облучения, но потом взял себя в руки, и воображаемые мурашки разбрелись обратно по телу заниматься своими привычными делами.

Через несколько минут смиренного сидения на стуле я услышал, что запищал зуммер. Открылась дверь, и в комнату зашла мисс Старт. Алиса сегодня снова была брюнеткой, и на ней был темно-синий форменный брючный костюм. Выглядела она свежей и главное, такой умиротворенной, что я почувствовал гордость за себя. Как говорили раньше: есть еще порох на пороховых складах!

– Здравствуйте, мистер Сэндвич! – официально проговорила Алиса, мельком бросив взгляд на потолок.

Спасибо, дорогая, за намек, но я даже и не сомневался, что ни на минуту не выхожу из-под прицела ваших объективов, работающих во всевозможных режимах.

– Здравствуйте, мисс Старт. Надеюсь, строгости моего досмотра соответствуют важности разговора, иначе мне жалко потерянное из-за облучения здоровье.

В глазах Алисы мелькнули искры веселья, но я уверен, что как настоящий оперативник или любая женщина – увидеть их она позволила только мне.

– Простите за меры безопасности, предпринятые нами, но вы, как профи должны понимать, что это необходимая предосторожность, – не менее официально продолжила Алиса и предложила следовать за ней.

Мы долго шли по коридорам и я, разглядывая Алису сзади, все время боролся с желанием погладить попку, которая еще несколько часов назад радовала меня своей упругостью и шелковистой кожей. Мисс Старт, видимо, почувствовав мои игривые мысли, обернулась ко мне и сделала большие возмущенные глаза. Эта детская выходка одновременно умилила и насмешила меня.

Мне еще больше захотелось обнять свою проводницу. Я выждал момент, когда мы проходить по одному из длинных коридоров, где нет камер и, догнав Алису, уже хотел потискать ее, но, получив почти незаметный со стороны, но очень болезненный тычок острым локотком в бок, снова отстал на положенную дистанцию. Покорно следуя за высокоморальной сотрудницей Госатома, я невероятным, просто титаническим усилием воли смог отвести взгляд от ее… спины.

Мы поднялись на лифте на самый верхний этаж здания, прошли мимо еще одного поста охраны, и наконец, открыв магнитным ключом большие двустворчатые двери, Алиса ввела меня в светлую просторную комнату. Судя по огромному овальному столу из массива древесины, глубоким креслам, обшитым натуральной кожей, и огромной картине, висевшей за председательским креслом, кабинет предназначен для совещаний руководства Госатома.

Алиса указала мне на одно из кресел в самом дальнем конце стола и предложила кофе. Я не расслышал слова девушки, увлеченно разглядывая изображение трех мужчин, одетых в свитера из плетеной проволоки, вооруженных холодным оружием и сидящих на конях. Один из древних воинов, приложив руку к конусообразной каске, вглядывался вдаль, видимо, тоже, как и я, ожидая встречи с кем-то важным.

– Это оригинал известной картины «Богатыри», – заметив, что любуюсь живописью, похвасталась Алиса богатством своей организации.

Я из вредности молчал, потирая бок, в который получил локтем и, делая вид, что с головой поглощен разглядыванием картины.

– У нас хороший кофе, мистер Сэндвич, натуральный, – не дождавшись моей реакции, Алиса примирительным тоном попыталась отвлечь меня от упорного созерцания полотна.

– Ну если действительно хороший, то, пожалуйста, две чашечки, с натуральным сахаром, если он у вас есть, конечно, – я обиженно источал сарказм и прям почувствовал, что шуткой про сахар побил все рекорды остроумия. Вот куда я лезу со своим чувством юмора? Меня когда-нибудь пристрелят после очередной шутки. Просто из милосердия ко мне, и чтобы избавить от мучений окружающих.

В глазах Алисы снова мелькнули искорки смеха, смешанные с типично женской жалостью к слабоумным, и она, молча кивнув в знак согласия, типа: да, сахар у нас еще есть, вышла из комнаты.

Я огляделся. Одну стену комнаты, напротив панорамного окна с шикарным видом на старую Москву, целиком занимало огромное зеркало. Я, изобразив улыбку, приветственно и энергично, как в детстве пролетающим высоко в небе самолетам, помахал зеркалу рукой. Может, мне показалось, но в ответ услышал из-за зеркала раскатистый хохот.

Через несколько минут, когда я уже допивал вторую чашку отличного кофе, принесенного вместе с пакетиками натурального сахара очень эффектной девушкой, в комнату вошло несколько мужчин. Все пожилые, в строгих костюмах и с суровым выражением на лицах, и только один – молодой, а вернее моложавый, одетый в уютную кофту и джинсы. Несмотря на неформальный вид, тот, что помоложе, был явным лидером. Это было видно и по его поведению, и по тому, как к нему относились остальные.

– Рассмешили вы меня, мистер Сэндвич. Знаете, что случилось? – дружелюбно обратился ко мне моложавый, усаживаясь в высокое кресло во главе стола. – Вы помахали нам рукой в тот самый момент, когда мне докладывали про вашу проницательность.

– Если вы уже закончили уничтожать наши запасы кофе, то предлагаю приступить к разговору, – под общий подобострастный смех продолжил юморить мужчина, жестом предлагая остальным занять места за столом.

– Я знаю, вы любое знакомство начинаете с разъяснения о том, что Сэндвич – это не псевдоним, а ваша настоящая фамилия, доставшаяся от предка- картежника, изобретшего бутерброд, чтобы не отвлекаться от игры. Но сейчас можете не утруждаться, в студенчестве я жил в одной комнате с мистером Джакузи, и он мне все уши прожужжал рассказами о Макдональдсе, Браунинге, Дизеле, Мальборо и других фамилиях, в честь которых названы предметы, – с ностальгией о былом проговорил мужчина, сидящий на председательском кресле.

– Меня зовут Виктор, я директор этой лавочки, где для исполнения простейших задач, как выяснилось, не хватает своих специалистов, – продолжил он уже серьезным тоном и сурово посмотрел на одного из своих спутников, крупного мужчину, нервно стучащего ухоженными пальцами по столу.

– Итак, мистер Сэндвич! Я хочу предложить вам работу. Как я понимаю, предварительное согласие вы уже дали. Давайте обговорим детали.

– Давайте обговорим, – покладисто согласился я, не заостряя внимания на том, что согласия я еще не давал. Спорить не буду. Может, Алиса доложила руководству именно эту версию. Зачем же подводить такую симпатичную, жалостливую, но немного драчливую девушку?

– Мисс Старт, расскажите нам о сложившейся на сегодняшний день оперативной ситуации.

Трахмапудра

Алиса поводила прелестным пальчиком по коммуникатору и вывела на середину стола голограмму здоровенной железяки, плавающей в воде и похожей на бронированный огурец.

– Месяц назад нам стало известно, что в морском музее с этой списанной подводной лодки, – Алиса указала на голограмму, – ранее принадлежащей ВМС США, похищен атомный реактор. Кражу случайно заметил энтузиаст, любитель прогулок со счетчиком Гейгера по бывшим атомным объектам. Он обратил внимание, что счетчик показывает слишком низкий уровень радиации. Гораздо ниже, чем обычно в таких местах.

– Энтузиаст рассказал о странных фактах охране музея, которая, конечно же, проигнорировала его слова. Тогда бдительный гражданин обратился в полицию. Полицейские проделали свою работу более тщательно, чем охранники. Проверили документацию музея, записи видеофиксаторов и установили, что атомный реактор с подводной лодки никто не похищал, потому что его никогда там и не было. – Алиса выключила голограмму и продолжила, обращаясь ко мне:

– Однако энтузиаста не удовлетворил ответ полиции, и он обратился к нам, в Госатом. Вот здесь и сыграли плюсы нашей секретности и автономность компьютеров, за которую хочется выразить признательность мистеру Абрамсу.

Крупный гражданин, нервно стучавший пальцами по столу при словах Виктора об отсутствия в Госатоме своих специалистов, благодарно кивнул Алисе, а я сделал вывод, что мисс Старт далеко не простушка и знает толк в подковерных офисных интригах. Так красиво поддержать провинившегося перед руководством коллегу и не подставиться самой тоже надо уметь.

– Информация из базы данных Госатома и дальнейшее негласное расследование нашими оперативниками показали, что реактор на списанной американской подлодке действительно был, но затем загадочно пропал. Правильнее даже сказать, не пропал, а вдруг оказалось, что он вообще не существовал. По документам выходило, что реактор демонтировали еще несколько лет назад при списании корабля. Все ресурсы, в которых упоминалась атомная установка, подчищены, а сотрудники музея, ответственные за работу с реактором, погибли в одну ночь от различных несчастных случаев. О смерти работников в музее не знали, так как пришел приказ о переводе сотрудников, работающих с объектами атомной энергетики, в другой сектор. – Я видел, что Алиса расстроена из-за гибели коллег, но пытается сохранить деловой тон доклада.

– На допросах работники музея дали показания, цитирую: «Подумали, что атомщики решили свалить по-тихому, чтобы не проставляться этанолом перед коллегами». Экспертиза установила, что приказ о передислокации сотрудников подписан поддельной цифровой подписью. Тщательное расследование и анализ полученной информации показали, что обстоятельства смерти атомщиков были очень похожи на смертельные происшествия, случившиеся с вашими товарищами, мистер Сэндвич. – Алиса замолчала, вопросительно посмотрев на шефа.

– Собственно, так мы и пришли к выводу, что за всем этим стоит Скайнет, которую преждевременно считают уничтоженной, – кивнув Алисе, подытожил ее слова Виктор.

– А где сейчас находится реактор, вы не знаете?

– Нет, мистер Сэндвич. Мы не знаем, – как мне показалось, излишне резко ответил мне Виктор. – Иначе не обращались к вам за помощью. Но определенные наработки у нас, конечно, есть, и об этом сейчас расскажет мистер Абрамс.

А парень не любит проигрывать, подумал я, пока мистер Абрамс, готовясь к докладу, что-то набирал на коммуникаторе.

В центре стола появилась голограмма толпы, состоящей исключительно из счастливых людей. В том, что они счастливы, не было никаких сомнений. В толпе каждый человек лучился дружелюбными улыбками и светился радостными глазами, как на рекламе нового поколения пищевых синтезаторов.

Мистер Абрамс, медленно застегивая пуговицы классического пиджака своими крупными руками, поднялся на ноги. Какой же рост у этого медведя, вставшего на задние лапы? У меня метр восемьдесят, но Абрамс явно выше меня и тяжелее килограммов на тридцать. Наверно, Алиса плохо влияет на меня – в голову пришла абсолютно неуместная сейчас мысль о том, что спутница Абрамса непременно должна быть невысокой. Такие гиганты обычно любят миниатюрных женщин. Пока я размышлял о всяких глупостях, Абрамс уже начал доклад:

– На голограмме вы видите членов секты «Небесный путь». Учение Трахмапудры, которому поклоняются сектанты, возникло примерно в одно время с появлением искусственного интеллекта…

– Правильно говорить Брахмапутра, – зачем-то решил сумничать я.

– Спасибо, мистер Сэндвич, что сочли возможным поправить меня, но я правильно назвал имя духовного лидера секты, – голос мистера Абрамса сочился сарказмом. Мне кажется, или этот крепыш невзлюбил меня с первого взгляда?

– Так вот, – продолжил докладчик. – Напомню присутствующим, что Службой безопасности Госатома разработана система маркировки для всех организаций и граждан Сообщества. Если фирма или гражданин хотя бы раз засвечивается в сфере атомной энергетики, то автоматически заносится в наш зеленый реестр, если дважды, то в желтый, если трижды, то в красный. Занесение в красный реестр означает наше пристальное внимание, оперативный контроль или даже внедрение агента.

– Секта «Небесный путь» после покупки большой партии свинца, который может использоваться для защиты от радиации, попала в зеленый реестр. После того как в секту вступили уволенные сотрудники Шанхайского ядерного центра, была внесена в желтый реестр Госатома. И совсем недавно переведена в красный сектор. Это случилось после того, как случайно были обнаружены фрагменты трупа члена секты, умершего от лучевой болезни. Это говорит о том, что человек долгое время работал с радиоактивным веществом, предположительно ураном.

– Присвоение красной метки само по себе не является чем-то чрезвычайным, но после пропажи атомного реактора с подводной лодки мы усилили работу с теми, кто внесен в красный реестр. Не секрет, что туда внесены много организаций и за всеми мы присматриваем, но «Небесный путь» мы не можем взять под контроль, хотя предприняли несколько попыток. Наши агенты либо становились неофитами, но потом переставали выходить на связь, либо их просто не принимали в ряды верующих в учение Трахмапудры, – добавила Алиса, укоризненно поглядев на меня, видимо, не одобряя мою выходку, когда я пытался поправить Абрамса.

– Я так понимаю – вы хотите, чтобы я экстренно и искренне уверовал в Трахмапудру? – сделал я вывод из всего услышанного и вызывающе посмотрел на Абрамса, мол, вот такой я капитан Очевидность.

– Да! – предельно коротко ответил мне Виктор.

– И ответ вы должны дать прямо сейчас, – мстительно добавил Абрамс.

– Да уж, вход – юань, выход – десять юаней, – пробурчал я древнюю пословицу.

Завтрак на ужин

Вечером, когда мы, уставшие, лежали в постели после очередного вкуснейшего десерта, а именно так мы стали называть наши встречи, Алиса вернулась к разговору в Госатоме.

– Рэм, а ты даже не спросил, в чем суть учения Трахмапудры, – водя пальчиком по моей груди, промурлыкала довольная десертом Алиса.

– А смысл? Зачем слушать пересказ, если все можно прочитать в сети. И потом, знаешь, моя атомная, все религии и секты предлагают человеку одно и то же, – сказал я, целуя пальчик, который добрался до моего лица. – Они предлагают свою шкалу ценности и нормы поведения, которым нужно следовать, чтобы потом, в другой жизни, тебе было хорошо. Секта – прибежище ленивых людей, которым не хочется самим размышлять о том, что такое хорошо и что такое плохо. Они не привыкли напрягать мозг и с радостью принимают, когда наставник им говорит: лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным, а для этого надо всего лишь петь песни утром и вечером.

Я поцеловал другой пальчик, который мне требовательно ткнули в губы, и продолжил:

– Ну, или в секту идут еще те, у кого в жизни случилась трагедия, которая снесла им все моральные настройки, и человек остался один в этом мире, никому не нужный и не имеющий никаких целей. Тогда да, ловцы душ с радостью предложат тебе успокоение сейчас и рай в перспективе. Я думаю, что секта отличается от религии только тем, что людей там меньше, а членский взнос больше. Наверное, для вступления в «Небесный путь» нужно жертвовать все имущество, да?

– Моя атомная? – Алиса, как любая женщина, услышала только то, что хотела. – А что, мне нравится, как ты меня назвал. Я и на самом деле атомная. Характер у меня как у атомной бомбы, если что не так, как я считаю правильным, то жертвы и разрушения обязательно будут. Работа у меня тоже атомная. И да, я твоя, если ты не против, конечно.

Я был абсолютно не против и действенно убедил Алису, что она именно моя, после чего довольная моей убедительностью девушка чмокнула меня в нос и убежала в душевую секцию.

Пока Атомная плескалась, я решил, что нам надо подкрепиться, и занялся приготовлением еды. Нажал в разделе «Утреннее меню» синтезатора «Яичница» и получил брусок полупрозрачного желе с желтоватым оттенком. Нажал «Кофе» – и в подставленную кружку полилась струйка коричневого напитка с резким бодрящим запахом, очень отдаленно напоминающим натуральный.

То, что входило в «Вечернее меню» пищевого синтезатора, меня вообще не устраивало. Подозреваю, в вечерние блюда добавлялись какие-то успокоительные добавки. Может, это только на меня так действовало, но я вырубался сразу после синтезированного ужина. Перепрограммировать выбор блюд мне не удалось, единственное, чего я добился, чтобы так называемый кофе наливался в мою любимую кружку, а не в одноразовый стакан, как было в базовых настройках автокормилки.

Когда Алиса, завернутая в мое парадное полотенце, вышла из душа, завтрак на ужин был уже готов. Атомная получила свою порцию яичницы, отобрала у меня мою любимую кружку с кофе, и мы снова вернулись к разговору.

– Знаешь, Рэм, с этой сектой на самом деле все еще сложнее, чем говорил Абрамс, – извиняющимся тоном начала Алиса. – То, что «Небесный путь» вдруг возник из ниоткуда и очень быстро стал популярным, еще можно объяснить. Секта привлекла граждан, оставшихся без работы после вхождения в жизнь человечества искусственного интеллекта. Когда уволили ученых, учителей, медиков, инженеров, да и вообще почти всех офисных работников, которых нейро заменил в первую очередь – новая вера провозгласила скорый приход нового мессии. Суть учения в том, что надо отрешиться от всего и готовить себя к жизни в новом мире. А на самом деле получается, что в секте почти ничего не нужно делать, кроме ежедневного восхваления Трахмапудры, и получать за это, между прочим, очень неплохую стипендию.

Я удивленно посмотрел на Алису. Секта, в которую не надо жертвовать деньги, а наоборот, она сама платит своим членам? Это что-то новенькое.

– Да-да. Мы сами были удивлены, но это так. В «Небесном пути» есть вступительный взнос, но сумма чисто символическая и гораздо меньше, чем первая стипендия, которую новый член секты получает уже через неделю. А самое интересное, что мы не можем понять, откуда секта берет такие огромные деньги, чтобы выплачивать ежемесячное содержание своим членам, число которых стремительно увеличивается. И это не считая расходов на покупку и содержание шикарных зданий почти во всех городах страны и высокую, даже выше, чем в Госатоме, заработную плату функционерам.