Космический учитель

– Что произойти? – тревожно спросил Нрд. – Почему получиться?

– Не знаю, – сказал я. Меня терзала смутная догадка. – По-моему, за нами следят и подкидывают задания. Если справляемся, пускают на следующий уровень.

Мелани оглядела помещение в поисках камер.

– Хорошо спрятаны, – сказал я. – Между тюками или в стене.

– Мы будем играть по их правилам?

– Пока да. А потом посмотрим. Вперед!

И мы шагнули в проем. Нас встретил еще один коридор, который причудливо петлял, сплетаясь с самим собой.

– Стойте! – сказала вдруг Мелани. – Впереди кто-то есть.

Из-за поворота слышались возня и шопот. Мы подкрались поближе и осторожно высунулись из-за угла.

– Ребята! – радостно крикнул я. – Вот вы где! А мы вас потеряли.

Мои ученики бросились мне навстречу.

– Как вы сюда попали? – спросил я, потихоньку отпихивая ногой Снорри, который от счастья покрылся слизью.

– На лифте! – сказала Мармала. – Когда мы вышли из камеры, нас затянуло в лифт и выбросило на этом этаже. Я поискала выход, но его нигде не было. Снорри предложил подождать вас. Он верил, что вы нас спасете. И оказался прав. А я зря сомневалась.

– Теперь мы вместе, – прочувствованно произнес я. – И нам не страшны никакие враги. Осталось только найти выход. Точнее, вход на капитанский мостик.

И мы начали осторожно двигаться по коридорам, простукивая стены. Снорри и бактерия отвечали за нижний уровень, шуршуны – за верхний, остальные проверяли середину.

– Пять, – вдруг сказал барбитанец. – Шесть. Десять. Сто сорок три. Две тысячи восемьсот двадцать девять.

– О чём он говорит? – спросила Мелани.

– Не знаю, – ответил я. – Но это может быть важно. В прошлый раз, когда из него посыпались цифры, он угадал номера лотереи.

– Тринадцать, четырнадцать и пятнадцать? Тебе не кажется, что это просто совпадение?

– Теперь мне уже ничего не кажется. Такая дичь творится – во что угодно поверишь.

И мы продолжили щупать стену. Коридор, уставший петлять, вдруг раздвоился. Левом отрезке горел алый свет, в правом – синий.

– У, – сказал альдебарранец и махнул брюшным манипулятором в левую сторону. – У. У.

– Нет-нет! – испугалась Мармала. – Во всех культурах красный – цвет опасности. Туда нельзя. Нас ждет ловушка.

– Ловушка тут везде, – резонно сказала Мелани. – Красный коридор не хуже других. Синий мне нравится меньше. А ты что думаешь, Миша?

Признаться честно, я устал от ответственности и мечтал перевалить ее на кого-нибудь другого. Я твердо был уверен, что зеленый человечек разморозился и гонит нас по тарелке, как тараканов, веселясь в спокойном местечке от всей души.

– Разделимся! – предложила Мармала. – Те, кому нравится синий цвет, пойдут со мной, остальные – с мисс Меррик.

– Мармала, напомните мне потом провести урок по земному кинематографу, – сказал я.

– Зачем?

– Чтобы вы поняли, почему нельзя разделяться. Это классическая ошибка персонажей, предназначенных на убой. Сначала они идут вместе, потом одни решают пойти – налево, другие – направо, и всех в результате уничтожают. Нет, держимся группой, след в след. Ни шагу в сторону! И не оглядываться.

– А это почему нельзя?

– Так говорит моя интуиция.

И я вошел в красный коридор. В нем пахло сыростью, на стенах рос густой мох. При виде нас он зашевелился и начал вытягивать тонкие усики.

– Стены не трогать! – предупредил я. – Этот мох мне не нравится.

– Ты мне тоже не нравишься! – вдруг сказал мох. – Хам!

Я встал и поискал глазами источник звука. Мох на стене напротив меня напружинился и нервно шевелил усиками, как экзотический грызун при виде чужака.

– Ты что думаешь, раз я растение, значит, без мозгов? Это дискриминация по клеточному признаку! Беспредел! Гомо-чванство!

– Да не ори ты! – рассердился я. – Лучше бы помог, а то растешь тут без всякой пользы.

– Я женщина! – продолжал вопить мох. – Не смей обращаться ко мне в мужском роде. Выбирай глаголы, когда разговариваешь со старшими! Мне триста лет. Да тебя на свете не было, когда я зиготы откладывала!

– Хорошо, извини, я был неправ. Я глупая мужская свинья, и очень раскаиваюсь в этом. А теперь скажи, куда ведет коридор и где центр управления тарелкой.

– Что мне за это будет? – поинтересовался мох.

– Почет и уважение, – посулил я. – А также вечная благодарность в письменной форме.

– Маловато.

– В трех экземплярах.

– Уже лучше. И пересади меня на северную сторону.

– Прошу, мадам!

Я подставил руку, мох довольно ловко прыгнул на нее и обвился вокруг предплечья.

– Где тут у вас север?

– А нигде! – засмеялся мох. – В космосе нет севера.

– Куда же тебя пересаживать?

– Зачем пересаживать? Я здесь поживу.

– На мне? – ужаснулся я. – А ну слезай! Слезай, а то ножом срежу!

– Не слезу, ты тепленький, – заупрямился мох. – Покатай меня немного, я тебе пригожусь.

– Послушайте, женщина, освободите жилплощадь! – строго сказал я. – У нас не принято селиться на людях.

Но мох только теснее прижался ко мне. Жаль, что я без рубашки. С голой руки паразита сбрасывать сложнее. Я попытался его стряхнуть, но ничего не вышло.

– На следующей развилке направо, потом сразу налево, – сказал мох довольным голосом. – Дверь сверху.

– Пойдем быстрее, – дернула меня за свободную руку Мелани. – Зеленый человечек уже сто раз оттаял. Пока мы тут топчемся, он нас догонит. Или сообщит своей команде, что мы сбежали, тогда нас точно поймают.

– А мне так и ходить с этим мхом на руке?

– По-моему, тебе идет. Придает образу изюминку.

Устав от бесполезной борьбы, я двинулся вперед. В целом мох мне не очень мешал и даже грел, но я боялся, как бы он не пустил корни.

Обещанная дверь сияла под потолком, как картина современного художника-посткапиталиста. Шуршуны подлетели поближе и попытались открыть ее, но у них не получилось.

– Кинь цель! – подкатился ко мне Снорри.

Я взял его и совершил изящный трехочковый бросок, попав точно в центр двери. Она со звоном распахнулась, и оттуда принялись выскакивать скафандры. Судя по пустым шлемам, внутри никого не было. Они двигались сами по себе и выглядели угрожающе.

– Бежим! – крикнул я, и мой маленький отряд сорвался с места.

Нам удалось развить приличную скорость. Мармала, Нрд и У держались в авангарде, за ними поспевал барбитанец. Мелани и шуршуны старались не отставать от лидеров, но и не попадать в хвост. Замыкал группу я – с бактерией и Снорри в подоле майки. Скафандры упорно преследовали нас. Наконец мы попали в тупик, и гонка прекратилась.

– К бою! – скомандовал я, и мы сошлись в рукопашной. Скафандров было немного – всего десять, но они дрались, как сумасшедшие. На меня насело сразу двое. Им удалось схватить меня за майку и повалить на пол. Я отбросил в сторону учеников и принялся пинаться изо всех сил. Но скафандры были сильнее, они наседали – я слабел. Шершавая перчатка одного из них уже давила мне на горло. Перед глазами вспыхнули разноцветные звезды, и вдруг ударная волна сбросила с меня противников.

– Ха! – самодовольно крикнул мох. – Видал, как я их уделала?

– Видал, – просипел я. – Спасибо.

– То-то! Говорила же тебе, я полезная. А ты брать меня не хотел. Чуть счастье свое не прозевал.

Я поднялся на ноги и оглядел поле боя. Нрд отважно сражался с тремя рваными скафандрами. Он сумел проколоть в них по дырке, они сдувались и теряли темп. Мармала с шуршунами свирепо добивали оставшихся. Бактерия прыгала со скафандра на скафандр и облепляла собой шлемы. Мелани утешала затравленно глядящего Снорри, которого в пылу сражения ударили в бинокуляр. Барбитанец, обмакнув щупальце в оставленную кем-то темную лужу, упорно выводил цифры.

Когда последний из скафандров бессильно склонился к полу, я возвестил:

– Победа!

По всем коридорам раздались наши ликующие крики. Я дал бойцам немного порадоваться, а затем сказал:

– Не расслабляться. Главное – впереди. Нас ждет штурм центра управления. Вперед, друзья! Захватим же наконец эту ржавую посудину!

И мы побежали назад. Квадрат двери сочился холодным светом. Добраться до него было нелегко, лестница нам не попалась.

– Пошли шуршунов на разведку! – посоветовала Мелани.

– Ты тоже не смотрела ни одного фильма? – спросил я. – Именно этого от нас и ждут враги! Нет, нельзя им сдавать своих по одиночке. Мы пойдем все вместе.

– Полководец из тебя тот еще! – нахмурилась Мелани. – На войне так дела не делаются.

– А мы не на войне, – напомнил я. – Снимай юбку.

– Опять ты за свое?

– Да. Нам нужна веревка.

– Твои штаны прекрасно подойдут.

– Не подойдут! Они старые. Уже три раза зашивал.

– Вот только не ври, что умеешь шить!

– Хорошо, это был не я, а мама. Да какая, к черту, разница? Не получится из них веревка. Кончай ломаться и отдавай шмотье.

– На! Подавись!

Она стащила с себя юбку и сунула мне в руки.

– Мелани, еще немного, и я передумаю тебя спасать!

– Меня?! Спасать? Ты кем себя возомнил?! Я сама себя спасу, без твоего участия. Прощай!

И она зашагала по коридору прочь.

– Мелани, не смей уходить! Это опасно!

Я бросился за ней, но она повернула за угол и исчезла.

– Мелани! – кричал я изо всех сил. – Ме-ла-ни!

– Ты в курсе, что на твоей девушке венец безбрачия? – спросил мох, свивая усики косичкой.

– Нет. А что это?

– О! Это древнее проклятие симбиотических зоохлорелл, созданное на заре заселения звездных скоплений первыми биотами.

– Кем?

– Не важно. Потом почитаешь в Галакипедии.

– И что за проклятие такое?

– Сильнейшее из возможных. Насылается специально обученным шаманом. Оно заставляет живое существо отвергать любую форму духовной близости, бессмысленно рисковать жизнью и критически оценивать окружающую действительность.

– Тебя послушать, мы все тут поголовно прокляты.

– А так оно, в сущности, и есть.

– Допустим. Как снять проклятие? И куда она вообще делась?

– Мне-то почем знать, – вновь прикинулся валенком мох. – Убежала. Пока ты за ней гоняешься, время уйдет. Вернись назад и закончи начатое.

Я засомневался. С одной стороны, долг чести звал меня в погоню за Мелани. Я ведь обязан ее спасти, вызволить из беды, вырвать из лап чудовища. С другой стороны, именно эта идея и подводила многих героев под монастырь. Пожалуй, стоит пойти вразрез с традицией и сосредоточиться на изначальной цели. Я нехотя вернулся к ученикам. Нрд как раз доплел веревку из юбки Мелани, и шуршуны закрепляли ее на крючке, любезно вколоченном под дверью.

Один за другим мы поднялись наверх. Упражнения на канате никогда не был моим коньком, и я едва не шлепнулся. Шуршуны подлетели снизу и настойчиво пихали меня лапками вверх.

Когда я достиг проема, Нрд втащил меня внутрь. Мы оказались в комнате, набитой незнакомой аппаратурой. На большом виртуальном окне была открыта звездная карта. Боковые окна пестрели цветовыми пятнами.

– Кажется, мы нашли то, что искали, – сказала Мармала. – Кто умеет пилотировать летающие тарелки?

Альдебарранец поднял руку. Я засомневался:

– Серьезно? Вы пилотировали НЛО? И где научились?

– У, – сказал он и раздул сопла. – У. У.

– Говорит, что брал уроки экстремального вождения в квадрате Медузы, – перевела Мармала.

– Тогда приступайте! – велел я, хотя понятия не имел, что такое квадрат Медузы. Будем считать, его навыков хватит. Меня немного напрягало то, что нам так и не встретилась команда тарелки, напарники зеленого человечка. Конечно, он мог быть пилотом-одиночкой, что в современном космосе не редкость, но меня не покидало ощущение ловушки.

Альдебарранец уверенно подошел к звездной карте и сжал ее брюшным манипулятором. Пол поплыл под нашими ногами, и мы повалились друг на друга.

– Потише, шумахер, не дрова везешь! – сказал я любимую дедушкину фразу, в которой не понимал ни слова. Но на борзых водителей она действовала безотказно.

– У? – обиженно спросил альдебарранец. – У! У! Уууууу!

– Нет, останавливаться не надо, летим дальше. Просто не так резко. Плавно, аккуратно, нежно.

Он кивнул и принялся давить на цветовые пятна.

– Куда тычешь, дурила?! Красный, потом синий. Потом три раза красный, – подсказал мох.

– А ты откуда знаешь? – спросил я. – И вообще, почему ты помогаешь нам, а не своим хозяевам?

– У меня нет хозяев, я свободная личность! Кому хочу, тому и помогаю. А если тебе не нравится, тогда буду молчать, и вы врежетесь в астероид.

– Если мы врежемся, тарелка взорвется, и ты вместе с ней.

– Я спасусь. Я живучая.

Тем временем альдебарранец разблокировал пульт управления, и на него посыпались окна с сообщениями в виде цветовых пятен. Он растерянно отшвыривал их, но они выпадали снова.

– Ошибка в системе подсчета остаточных координат, – ехидно сказал мох. – Что, не знаете, как устранить? А я знаю! Но не скажу, потому что вы меня не цените.

– Ладно, – сдался я. – Мы умоляем тебя о помощи.

– Умоляем! – дружно повторили ученики.

– Давно бы так, – проворчал мох. – Пустите меня, я разберусь.

Он ловко соскочил с моей руки и прилип к стене. Окна стайками потянулись к нему. Послышался рев двигателей. На карте появилась яркая точка, которая медленно поползла к правому краю.

– До червоточины полтора парсека! – сообщил мох. – Включить форсаж?

– Включай! – разрешил я.

И вдруг свет погас. Ученики вскрикнули, раздался звук падения.

– Что происходит? Все живы?

– Триста девять. Пять тысяч семьдесят один, – бубнил барбитанец. – Ноль. Семнадцать. Сорок три.

– Ушиб мозг! – крикнул Снорри. – Мозг головы.

Кто бы сомневался! Только это произошло гораздо раньше, возможно, в детстве. Я нащупал Снорри и проверил, нет ли в нем пробоин.

– Что делать хи-хи! – вопил он, вырываясь. – Не можно тут. Я мягкое насекомое.

Тут свет загорелся вновь. Глазам предстала дивная картина. Мармала и Нрд сидели в обнимку, почесывая друг другу брови. Барбитанец исписал цифрами весь пол, в качестве чернил он использовал конденсат У, который мирно спал в углу. Бактерия доедала мох, и тот был совершенно не против. Шуршуны слетали за шлемом от поверженного скафандра и уютно расположились в нем на ночлег. Такое чувство, что в нашем спасении заинтересован только я один. Остальные приспособились к ситуации и извлекают из нее пользу.

В проеме двери появился зеленый человечек. На нем клочьями висели остатки моей рубашки, на голове таяла льдинка.

– Поиграли и хватит, – хмуро сказал он. – Глашенька, ты что же их не задержала?

– Меня одолели, – пожаловался мох со стены. – Сдалась под пытками.

– Ничего, я им сейчас покажу кузькину мать! – сказал человечек.

– Смотрю, вы даром времени не теряли – подучили фразеологизмы, – заметил я. – Ребята, хватай его!

Я первым кинулся к человечку и, уже подбежав, заметил, что никто не последовал за мной.

– Я остановил для них время! – улыбнулся человечек. – На этой оси ординат только ты, да я. Посидим, потолкуем?

– Разве у меня есть выбор? – откликнулся я. – Внимательно слушаю.

Пространство вокруг перестало существовать. Меня вытянуло в тонкую линию, и я рванул вверх к невидимой точке, тщетно пытаясь коснуться ее. Я превратился в кривую, идущую по касательной к оси игрек.

– Миша, – доверительно прошептал зеленый человечек, вытянутый ниже. – Ты хороший парень.

– Хоть кто-то так считает.

– Не сомневайся в себе. Я на твоей стороне. И собираюсь тебе помочь. Своим побегом ты доказал, что достоин быть не жертвой эксперимента, а его руководителем. Я безумно разочарован покорностью существ, попавших ко мне в плен. Они склонялись передо мной, как трава под порывом ветра.

– Сладко поешь.

– Верь мне, Миша! Зачем мне тебя обманывать? Я обращаюсь к тебе как к носителю разума, как к созданию, наделенному собственной волей. Ты победил мою бессмертную армию, заставил моего напарника служить тебе, ты захватил мой корабль и сумел направить его в сторону дома. Не многим под силу такое.

Вытягиваясь все сильнее вдоль оси, я с ужасом думал, что худшее уже случилось, и надо сделать вид, что я готов сотрудничать с похитителем.

– Что от меня требуется? – спросил я напрямик.

– О, совсем немного. Ты полетишь со мной в долину испытаний, и там я посвящу тебя в главную тайну, которую не открывал ни одному из смертных. Ты первый удостоишься чести увидеть святыню моего народа.

– Я согласен удостоиться, вези! Но ребята должны вернуться в школу. И Мелани тоже.

– Обещаю, так и будет!

– Нет, второй раз ты меня не проведешь. Мы поедем в школу все вместе, а потом я отправлюсь с тобой.

– Ах, зря ты о них так печешься! – грустно сказал человечек. – Ты в курсе, что они между собой называют тебя земляным червяком?

– И только? Я был уверен, они придумают что похуже.

– А девушка? – продолжал человечек. – Форменная змея! Подрывала твой авторитет на каждом шагу! Грубила! И ты терпел.

– Слушай, давай пропустим лекцию по этике личной жизни, – сказал я. – Мне не везет в любви. Это временно.

– Нет, Миша, не временно, – вздохнул человечек. – Но если ты полетишь со мной, ты найдешь способ снять венец безбрачия – и с себя, и с других.

– Ты меня уже пять минут назад уговорил. Еду! Только сначала закинем ребят обратно.

– Сделано! – сказал человечек.

Раздался щелчок, и я почувствовал, как у меня, одномерного, появляется ширина и высота. Я обнаружил себя на диване в рекреационном зале школы. Вокруг кипела жизнь: кубоиды сражались в прямоугольный теннис, вислоноги танцевали брэйк-твист, двое кристаллов читали новости, жуки, прикрывшись куском ковра, тайно распивали горячительные напитки.

– Где мои ученики? – спросил я, но зеленого человечка Николая Петровича нигде не было видно.

На ватных ногах я бросился в класс. Голографическая панель у двери показывала дату и время – «18 февраля. 9.00 по Земле, 149.12 по Бетельгейзе, -6,4 по Альфе Центавра». Я попал назад в сегодняшнее утро! У меня есть шанс предотвратить катастрофу.

Я открыл дверь и осторожно заглянул внутрь. Ученики самозабвенно списывали друг у друга домашнюю работу. Слава богу, они в безопасности! Надо идти к Мелани. Я заглянул в ее расписание: она должна была читать лекцию в аудитории на пятой палубе. Если быстро перебирать ногами, доберусь за десять минут.

Я несся вперед, сшибая учеников. Только бы успеть, только бы успеть. Больше всего я боялся, что угодил во временную петлю один, и зеленый человечек, забыв обо всем, вновь попробует похитить Мелани. Тогда нам придется биться не на жизнь, а на смерть. Значит, надо запастись оружием. На бегу я листал расписание: Леклер ведет пары в солярии, это поблизости. Туда!

Возле солярия стояла очередь из желающих погреть бока под светом искусственного солнца. Протозойцы уже были в темных очках и плавках, из-под которых во все стороны торчала жесткая, как проволока, шерсть. Пролетая мимо, я сдернул с одного из них очки и под возмущенные вопли толпы ворвался в солярий. Голос Леклера, заунывно читавшего лекцию космолучам, слышался издалека:

– Морфологическая система космолингвы базируется на двух основных принципах, первый из которых звучит так…

Он не успел договорить. Я ворвался к нему на урок, как демон, и вырубил электричество. В темноте метались испуганные космолучи. Я потянулся к ближайшему, схватил его покрепче и кинулся к двери.

– Миша, зачем ты воруешь моих учеников? – воскликнул Леклер. – Своих мало?

– Я на секундочку. Решу один вопрос и верну!

– Какой еще вопрос?

Луч в моих руках извивался, как уж, пытаясь освободиться.

– Потом!

И я покинул солярий.

– Пожалуйста, не вырывайтесь, – сказал я лучу. – Мы сейчас вместе победим инопланетного захватчика, и вы вернетесь на урок.

– Мне нельзя пропускать занятия, – протянул луч. – Иначе мне стипендию не дадут.

– Я напишу объяснительную на имя вашего куратора. Всю ответственность беру на себя!

– Тогда несите меня бережнее, а то фотоны растреплются.

Дверь аудитории, где должна была работать Мелани, находилась уже в двадцати шагах от меня, когда я услышал душераздирающий крик. Опоздал! В три прыжка я оказался на месте, дезактивировал дверь и ввалился внутрь. Зеленый человечек, опутав Мелани лучом захвата, плотоядно тащил ее на тарелку. Я выставил перед собой луч, схватив его двумя руками.

– Стой! Ты обещал, что отпустишь ее.

– Я? – от удивления человечек ослабил хватку, и Мелани упала на пол.

– Да, через несколько часов я соглашусь помочь тебе в эксперименте, а ты отпустишь моих учеников и Мелани. И вернешь нас всех сюда, в прошлое.

– Какая щедрость! – усмехнулся человечек. – На меня не похоже.

– Тогда сражайся и умри!

– Зря вы на меня надеетесь, – грустно сказал луч. – Я не боевой. У меня рахит и одышка.

– Выпрямись и делай вид, что готов драться, – прошипел я. – Он отступит. Зуб даю.

И тут из моей десны вырвался коренной зуб. Я вытолкнул его языком и сплюнул на пол.

– Миша! – пробормотала Мелани. – Что здесь происходит?

– Спасаю тебя от похищения.

– Давайте уточним: не спасаешь, а пытаешься спасти, – ворчливо заметил человечек. – Как тебя зовут, землянин?

– Я Михаил Смирнов! – гордо сказал я, выпятив грудь.

– Почти подходишь. Ладно, раз уж ты так настаиваешь, я возьму тебя вместо нее. Добровольно пойдешь или тащить?

– Добровольно, – вздохнул я и выпустил луч. – Поехали.

Зеленый человечек посторонился, и я шагнул на борт пристыкованной к кораблю тарелки.

– Прощай, Мелани! Не поминай лихом.

Люк захлопнулся, и тарелка с гудением отсоединилась, унося меня прочь от родной школы. Пусть я паду смертью храбрых, но не дам в обиду невинных учеников и любимую девушку. Летающая тарелка включила форсаж, и мы понеслись навстречу червоточине, которая приведет нас в Волосы Вероники – место, где решится моя судьба.

8.

Я с тоской смотрел в иллюминатор на стремительно проплывающие мимо звезды. Зеленый человечек, сидя на стене, управлял тарелкой с помощью голоса. Его родной язык напоминал треск ломающегося сухаря, шум воды в канализации и назойливое чириканье воробья на утренней зорьке. Тарелка внимательно слушала хозяина и лишь изредка ворчала что-то в ответ. Мох сгруппировался под потолком и внимательно наблюдал за мной.

– Ты кто? – наконец спросил он. – Почему не в клетке?

– Не хочу знакомиться с тобой второй раз, – ответил я. – Мне и в первый не очень понравилось.

– В первый? А когда он был? Что-то не припомню.

– В прошлой жизни. Ты мне еще на руку наползла.

– Это на меня похоже, – довольным тоном сказал мох. – Пустишь опять?

– Не пущу. И вообще оставь меня в покое – я грустный. А грустный человек выделяет яды.

– Яды? Ой-ой-ой!

И мох отполз подальше, сосредоточившись возле приборной доски.

– Долго лететь? – спросил я у зеленого человечка, который поднялся на ноги и разминал трехпалыми ладонями свои многочисленные, несимметрично расположенные ребра.

– Двое суток, если по-земному. А по-нашему, одиннадцать параллелей к трезубцу без фистулы.

Я решил не уточнять, что такое фистула и при чем тут трезубец.

– Что вы со мной сделаете? Пустите на органы?

– Нет, – щербато улыбнулся человечек. – Мы пробовали разбирать людей на детали. Вы не выдерживаете обратной сборки и теряете пригодность. И много лишнего остается.

Мне стало не по себе.

– Михаил, ты будешь первым добровольцем в нашем великом эксперименте, – продолжал человечек Николай Петрович. – Это очень ценно, и мы все уважаем тебя.

– Не обобщай! Я не уважаю, – сказал мох.

– Человек мху не товарищ, – процедил я сквозь зубы.

– Кого ты мхом назвал? Я высший печеночный сапрофит!

– Не ссорьтесь, – миролюбиво сказал Николай Петрович. – Теперь мы одна команда. И нам предстоит войти в историю в качестве спасителей Вселенной от Исконного Темного Зла, таящегося в глубинах космоса.

– С этого места поподробнее, – попросил я. – Что за Зло? Кому угрожает? Чего хочет? Договориться не пробовали?

Зеленый человечек трелью перевел тарелку в режим автопилота, развернулся ко мне и сел, сложив ноги баранками.

– Слушай же, Михаил из рода человеков! Рассказ мой будет поучителен, печален и составлен из трех частей с эпилогом. Некогда Вселенной правил мудрый царь, называемый среди подданных словом, которое я не решаюсь сказать вслух.

– Неприличное что-то?

– Приличное, но включает в себя два миллиона слогов и произносится с горловым политоническим ударением. Поэтому – без имен. Царь был миролюбив, милосерден, обожал животных и даже держал в спальне хомячка. На этом кончается первая часть, и я перехожу ко второй. Ты не против?

Я помотал головой.

– Часть вторая. Решил однажды царь призвать к себе силу ближайших звезд, чтобы править всеми мирами – линейным, плоским, выпуклым и движущимся.