Пир во время чумы

В ответ майор пояснил:

– Это тот Бебель, чьим именем одна улица в Одессе называлась, где областной КГБ был. Так он считал, что «Половая потребность не может быть нравственной или безнравственной, а только естественной».

– Ха-ха! Как еда, питье, исправление естественных надобностей, ибо продолжение рода – первейшая задача каждого индивида…

Перехватывая инициативу, зам комбата продолжил:

– Время прошло. Лидка моя ушла в ванную. Мишка выглядывает и заговорщицки мне подмигивает, дает мне ясно понять, что пора, мол, меняться партнершами. Был у нас с ним предварительный уговор.

Верка ему все про себя рассказала. Про то, что работает она вторым секретарем райкома комсомола. Лидка моя у них недавно инструктором устроилась. Тут они второй день на конференции. Решили совместить приятное с полезным. А что? Все понятно. За чужой счет в ресторане посидеть, покушать, от души напрыгаться. И, в конце концов, еще в придачу ко всему и удовольствие получить. Как говорят, два в одном…

Там, где они живут, городок весь маленький. Все на виду. «Налево» сильно-то не побегаешь, моментом слухи поползут. А разнообразия-то хочется. Муж у Веры – чиновник, старше лет на пятнадцать. И к этому делу у него интерес давно угас. А она, бедолага, в самый вкус вошла. А Лидка еще в этом деле зеленая. Первый раз только в свет вышла…

Ну и Мишка протопал к ванной и приоткрыл дверь. А там нагая нимфа склонилась над умывальником. Дружок мой аж ногами засучил, не выдержал соблазна и облапил ее руками…

От эдакой вящей неожиданности Лидка, верно, и от боли, да и от страха пронзительно заверещала, дернулась, попыталась вырваться. Да где там. Послышался тоненький жалобный скулеж, потом постепенно затих. Лидка задышала все чаще и чаще, а вскоре и вовсе задвигалась в такт с моим дружком…

– Понравилось, значит… – донеслось из задних рядов.

– Понравилось. Мишка любую мог довести до кипения. А тут Верка подошла и потянула меня за собой.

– И ты ей класс показал.

– Нет, она мне показала…

Новый взрыв хохота прокатился под бетонными сводами, ударил по окнам, тоненько завибрировал стеклянным перезвоном.

– Зубоскалы, – незлобно, ради порядка, ругнулся Малахов. – Черт вас, балаболов, подери! Как соберетесь вместе, так больше не о чем и поговорить. Одни пошлости у вас на уме. Стоять рядом и слушать вас невозможно. Будто других тем для разговора не существует.

– А о чем же говорить? – ротный хитро прищурился.

Начальник боевой подготовки неопределенно пожал плечами:

– О службе. Или у вас все тип-топ в подразделениях?

– Товарищ подполковник, вы что, не знаете, что разговор о службе – верный признак наступления у дружной компании последней стадии опьянения? – лукаво улыбаясь, ввернул начальник штаба дивизиона. – А пока еще до свинства не надрались, мы все про баб толкуем.

– Ну и черт с вами! – Жека махнул рукой. – Базарьте…

Малахов сам хорошо знал расхожий анекдот про все стадии, через которые проходит любая офицерская попойка.

– Говорят, вы в Германии служили. Как вам немки?

– В каком смысле? – подполковник прищурил левый глаз.

Прекрасно понимая, куда клонит молоденький лейтенант, Малахов усмехнулся. До колик в животе кое-кому хотелось знать, из чего же слеплены недоступные их пониманию европейские женщины.

– Можно было, к примеру, с ними закрутить? Ну, вы понимаете…

Конечно же, он все понял и, широко улыбнувшись, ответил:

– А что они совсем с другого теста, что ли, слеплены? Такие же, как и у нас, бабы… с понятиями, представлениями и потребностями. Тоже жить хотят. И желательно лучше.

– Во-во! – толпа вмиг оживилась. – Расскажите нам из той жизни, которой нам, по всей видимости, никогда самим уж не увидеть.

Повернув голову, Малахов внимательно посмотрел на ротного:

– А что столь пессимистично? В нашем независимом государстве перед каждым все двери открыты. Езжай, куда хочешь.

– Поедешь, если баксы хрустят в кармане. А нам и на жратву не хватает. Заграницу после развала Союза прикрыли. Одна Югославия осталась. А там наши в эдакой дыре стоят, что упаси меня, Господи…

Народ нахмурился. Поставили их в патовое положение. В Косово, где албанцы хотят от сербов отделиться, того гляди, снова вспыхнут беспорядки. Прикажут стрелять, так своих братьев-сербов стрелять? У кого рука поднимется? Но не выполнить приказ…

– За что, ребята, боролись, на то и напоролись. Присягу на верность незалежной Украине принимали? Вот и платите по счетам.

Офицеры вздохнули. Купились в свое время на то, что им обещали увеличить содержание в разы и выплачивать его в твердой валюте. Пока их покупали, обещали, потом все быстро как-то позабылось…

– А вы, товарищ подполковник, ее сами не принимали? – немного обиженно и с некоторой язвительностью в голосе спросил ротный.

– И я, братцы, принял. Не отрицаю. Так и я за это расплачиваюсь.

Жека прищурился, потер скулу. А надо было ему кинуть тут все и уехать в Россию, как сделал Рэм, старый и верный его друг.

– И все же, товарищ подполковник, расскажите нам что-нибудь.

Все взоры обратились на него, вцепились мертвой хваткой.

– Ладно, все равно не отстанете. Знаю я вас, черти. И мертвого вы достанете. Когда служил в Потсдаме, соседка по лестничной площадке, а жили мы в домах вперемешку с немцами, и в подъезде половина квартир могла быть наша, а другая часть – их, прибегала иногда за помощью. Муж у нее был классным сантехником и на заработки ездил в ФРГ. Вот мне время от времени и приходилось его собственные краны ремонтировать. У них же, как и у нас, сапожник тоже всегда ходит без сапог. Трубы часто забивались. Приходилось их мне прочищать…

– И кое-что иное заодно, небось, прочищали?

– Это уж как водится, не без этого…

…Лейтенант Малахов на ту пору служил в Потсдамской учебной бригаде командиром взвода в самоходной батарее.

Жилось нелегко, но весело. С утра до вечера он пропадал в военном городке. На личную жизнь времени не оставалось. Приходил он домой поздно, лишь ночевать. Со своими соседями-холостяками чаще виделся Жека в парке, в учебном поле, чем за общим столом в их небольшой однокомнатной квартирке, выделенной им на троих.

В тот день лейтенант заступал в наряд. И он решил чуть посидеть на спине, выгнав пузырек на середину. Глаза начали слипаться. Резкий, настойчивый стук в дверь нарушил идиллию благостного отдыха.

Поднявшись, он подошел к двери и открыл ее. На пороге стояла их милая соседка Анна. А если уж быть до конца точным, то Аннет.

Но они называли ее просто Анной. Женщина вся, с ног до головы, была мокрая, одежда в ржавых подтеках.

– Камрад офицер, камрад офицер… – лопотала она, видно, других понятных русскому человеку слов больше не зная.

– Was ist los, Frau Anna? Что случилось? – спросил Малахов.

Из сбивчивого объяснения бедной женщины он уяснил, что она принимала ванну, а кран перестал закрываться. Она его того… с силой пристукнула, его сорвало. На глазах у Анны появились слезы отчаяния, она стояла перед ним жалкая, беспомощная и заламывала руки.

– Ein Moment!

Лейтенант живо схватил в руку разводной ключ, на всякий случай валявшийся у них на кухне под раковиной, и рванулся на помощь.

Перекрыть общий кран ему большого труда не составило. А потом, уже не торопясь, он разобрался и с поломкой. Сам метнулся в магазин, и через полчаса все находилось в полном ажуре.

– Tee? – предложила она чашку чая, и он не стал отказываться.

Левой рукой пододвинув к себе табуретку, хозяйка встала на нее и потянулась к верхнему шкафчику. Полы ее и так коротенького халатика неудержимо поползли вверх, совсем бесстыдно открывая перед его глазами подколенные ямочки, стройные икры…

И все случилось неожиданно. Анна чуть покачнулась, табуретка под ней накренилась, и он едва успел подскочить, подхватить.

Его руки крепко сомкнулись на ее плотной нежной груди, губы уткнулись в шелковистую кожу на шее.

Отчаянно зажмурившись, он поцеловал ее, потом еще, еще, ожидая, что она сейчас повернется и ударит его за беспардонную наглость.

Но она все не поворачивалась, не вырывалась, наоборот, обмякла в его руках и тяжело задышала. Недолго раздумывая, он подхватил ее на руки и широкими шагами понес в спальню…

Сколько их сумасшествие продолжалось? Он опомнился только тогда, когда настенные часы отстукали то ли пять, то ли шесть ударов.

В шесть часов – начало развода. Выходит, что он опоздал? Малахов вскочил, как взведенная боевая пружина бойка ударника. Но тогда, на его счастье, часы показывали только пять.

Потом он к ней еще заходил и не один раз. Аннет призналась ему, что давно приглядывалась к нему, но не знала, как ей подойти. Помог случай. Его Величество Случай. Не сама же специально, в конце же концов, сорвала Аннет головку крану? Или все ж она сломала сама?..

– А как вы с ней объяснялись? – послышался каверзный вопросик.

– Я, – Жека прищурился, – в общем-то, неплохо шпрехаю. И не только, как говорится, в пределах школьной программы.

– А как же те, что не шпрехали? – подкинули в топку уголька.

– А кто и как, – усмехнувшись, подполковник пожал плечами. – Были такие, что ни слова не понимали. В магазине, чтобы взять полкило колбасы, сперва заказывали килограмм продукта. Килограмм, он, что по-нашему, что по-немецки, звучит на слух одинаково…

Вояки заинтересованно замерли:

– И что они делали с этим килограммом?

– Они? Они просили, показывая рукой, ополовинить слишком для них длинную колбаску. Сделать ровно в два раза ее короче…

В толпе усомнились в правдивости всего его рассказа:

– Шутите, товарищ подполковник? Сами все придумали?

– Нет, все на полном серьезе. Сам и собственными глазами картину в магазине наблюдал. Хохма была и с выбором лифчиков. Клиенты из наших тыкали пальцем в женщин со сходными размерами. Шли двое наших вояк по Потсдаму. Нет, не местные. Они из соседнего городка приехали. Идут и по сторонам все оглядываются. Но хочется им так, что уже и мочи терпеть нету. А им подробно объяснили, где тут, в городе, немецких «бабочек» ловить – на лестнице напротив торгового центра. Вот они туда вполне благополучно на трамвайчике добрались, вышли из вагончика. Прошлись быстренько туда-сюда. Встали парни, огляделись вокруг, взглядом приценились. Идет навстречу фрау одна – ну, глаз от нее не отвести. Одета… как с иголочки. По всем параметрам подходит под описания истинных знатоков. Один вразвалку подваливает к ней и, набравшись наглости, предлагает: «Фрау, фи… фи…?».

– Как-как?

– Предложение к этому самому по-немецки. А та вся покраснела, побледнела, яростно зашипела: «Ты что, козел драный, меня… захотел? С какой части, урод? Сейчас я комендантский патруль вызову!». Парни пулей дернули обратно. Говорят, что их никаким калачом в Потсдам не заманить было. Объезжали ребятки его десятой дорогой.

– А на кого они нарвались?

– На жену какого-то начальника. Я подозреваю, что это была жена нашего начальника политотдела. Любила она вызывающе наряжаться. Под сорок лет стукнуло бабе, а с виду и тридцати не дашь. Холеная штучка была. Многие на нее поглядывали и облизывались.

Вполне резонно прозвучал и еще один весьма насущный вопрос:

– А наши бабы там гуляли?

– Гуляли. Правда, наши бабы с немцами старались не связываться. Выгоняли из Группы. Двадцать четыре часа на сборы и в Союз…

Пытливый молодой глаз прищурился:

– Только ее одну?

– Нет, зачем же? На пару с мужем. Чтобы вовремя свою половину воспитывал. У нас и холостяков хватало. Многие любительницы острых ощущений при желании и солдатиками не брезговали…

Поведал Жека, что частенько к ним из Союза артисты приезжали. Любила их братия по загранице со сборными концертами разъезжать.

До него было, и за достоверность он не ручается. Жена его друга ему по настроению рассказала. Приехали к ним в гарнизон Миронов, Боярский, еще из их братии меньше по рангу, чуть менее известные.

Выступили они в полковом клубе. Все довольны. Бабье их, что попроворнее, с тыльной стороны клуба пробралось, приникло ушами к двери той комнаты, что на время стала гримерной, и слушает, о чем кумиры между собой поговаривают. Раздается непередаваемый и всеми узнаваемый хрипловатый голос Боярского: «Как вам местное бабье?».

А Андрюшка, весь покатываясь от смешка, отвечает, что он ничего привлекательного не узрел, но если принять на грудь водочки, а затем затащить в постель местную красавицу, накинуть ей на постное личико ее платочек, то сойдет вполне за неимением ничего лучшего.

До души возмущенные и оскорбленные бабы чуть не выломали двери. Начальник клуба бдительно стоял на страже именитых гостей…

VI

…Оксана открыла глаза. В комнате посветлело. Она столь крепко уснула, что не слышала, как сосед собрался и ушел на службу. Все-таки странный он тип. С виду грубый, колючий. Но на деле старается своим присутствием причинить ей как можно меньше неудобств.

И она не уверена, что будь утречком на его месте женщина, то та стала бы вести себя столь же аккуратно. Ходила бы, стучала все утро дверями. Все, баста о нем. Не хватает еще, чтобы все свое свободное время думать об не просыхающей пьяни, мало что не подзаборной.

Собралась и вышла Сана на охоту, обошла один военный городок, следом второй. Она скрупулезно помечала на схеме въездные-выездные ворота, места расположения КПП и тыльных ворот автопарков.

А особо пристальное внимание Сана обратила на существующий порядок организации охраны складских помещений, на состояние ограждения. Все подмеченное тщательно она у себя зафиксировала.

Оно ей потом пригодится при составлении рапорта. Насколько она понимала, именно в том состоял весь смысл негласной проверки.

Следует ей найти, обнаружить возможные лазейки, пути, подходы, предпосылки для хищений. Если в охраняемом заборе из колючей проволоки зияет дыра, а к ней уже протоптана не зарастающая летом тропа, а в глубоком снегу пробита и проторена широкая дорожка…

С тыльной стороны автомобильного парка 45-ой аэромобильной бригады торчал замызганный боец, семафорил несуразным видом.

Увидев рядом с собой проходящую мимо него молодую, красивую женщину, воин расцвел в дурашливой улыбке, его масляные глазки со всем возможным бесстыдством пробежались по стройной фигурке.

В отмороженной головушке солдатика сразу же возникли шальные мысли. Захотелось бойцу женской ласки и тепла. Он заплатит…

Денег у него нынче навалом. А может быть, ей сойдет за плату и то, чем он в данный момент располагает? В вещмешке, что висел у него за плечами, таились парочка толовых шашек, несколько взрывпакетов, три сигнальные ракеты. Очень даже, на его взгляд, ходовой товар.

– Девушка, а, девушка! А можно с вами познакомиться? – боец вытянул шею и, чуть ли не суча ножками, весь посунулся вперед.

– Ты мне? – капитан тормознула и, прищурившись, посмотрела на «ходячую», но покамест стоявшую на месте «военную угрозу».

– Тебе, тебе! – часто-часто закивал, видать, по всей своей жизни моральный урод. – Хочешь пройтись со мной? Я тебе заплачу!

– Ты? – она удивленно приподняла бровь. – Заплатишь?

Вмиг ей стало интересно. И чем собирается расплачиваться с ней этот Аника-воин? Что он упер из своей части? Чем черт не шутит, а вдруг он предложит ей предметы из военного имущества?

– И чем будешь платить? Мылом, трусами или портянками? – ее плечики затряслись в вызывающе издевательском смешке.

– Мы тряпками не торгуем. У нас товар покруче! – боец сунул руку в карман и вытащил взрывпакет. – На рыбалку вещь что надо!

– Фуфло одно! – Оксана разочарованно качнула головой. – Я этим, блин, не интересуюсь. Извини, дружок, не сошлись в цене.

Часто дыша, солдатик засуетился, роясь во внутреннем кармане и вытаскивая тощую пачку замусоленных купюр, затряс ею:

– Ты не спеши. Хочешь, я с тобой деньгами расплачусь! Сколько? Мы, – он гордо вскинул подбородок, – за ценой не постоим…

Оксана моргнула. Мир окончательно сошел с ума. Средь бела дня боец клеится к незнакомой женщине и бесцеремонно пытается ее снять. Или в их городке так принято? Или же она сама пришла туда, куда именно гулящие женщины и ходят? Скорее, второе…

– Ха-ха! – капитан презрительно подвигала губками. – У тебя не хватит. К тому же, я беру одними баксами…

– Глянь-ка сюда! На вокзале обменник работает. Сходишь и сама поменяешь! – проворная пятерня вытащила пачку потолще.

Капитан прищурилась. Резонно, обменять по курсу – дело плевое.

– У тебя не хватает, – оценив на глаз всю сумму, Полищук, играя заинтересованность, прикинула на пальчиках, оттолкнула его руку. – Когда подзаработаешь и поменяешь, тогда и будем с тобой говорить.

Огорченный тем, что у него сорвалось, боец не терял надежды. Слишком уж понравилась ему эффектная бабенка, дорогущая баба, но, видать, стоит того. А потому он, шмыгнув носом, важно заявил:

– Лады, договорились. Через день, часиков в двенадцать. Сойдет?

– Посмотрим, – уклончиво ответила Сана, не обрубая разом концы. – До того дня дожить еще надо. Бывай, родимый, не болей…

Полищук, окинув взглядом настойчивого солдатика, продолжила путь, стараясь быстрее отойти от того места. Кто знает, что еще на уме у предприимчивого бойца, столь охочего до женских прелестей?

Видно, воин приторговывает боеприпасами, украденными со склада вооружения или добытыми каким другим путем. Подозрительно все…

Бравый же боец остался и проводил понравившуюся ему женщину долгим взглядом. Такой крале он запросто отдался бы. За любые деньги. За ценой он не постоял бы. А подруга не назвала ее. Еще заломит как при следующей встрече. Но деньги-то у него есть. На все хватит…

Как же все-таки они чудно организовали дело с дружком Серегой. А как оно у них чудно начиналось…

…В начале зимы два закадычных дружка, Серега Ковтун и Леха Черных, шли по занесенному снегом городку и живо рассуждали о своей бедной и разнесчастной судьбе. Денег, присылаемых из отчего дома, ни на что толком не хватало. А то, что им выдавали, эти жалкие крохи у них отбирали старослужащие и старшина роты.

А страсть как хотелось им зайти и выпить молодого вина, посидеть рядом с красивыми девушками, пойти и потанцевать с ними. Но без бабла, кому они, нищие, спрашивается, нужны?

– Знаешь, Леха, я вчера стоял на третьем посту, подъехала машина, не скажу, чтобы сильно шикарная, но не наша.

– И что, Серега, к чему весь базар? – Черных недовольно повел головой. – Ко мне тоже подъезжали. Темно-красная «БМВ».

– Ну, точно была «БМВ», – напрягся и вспомнил Ковтун.

– Ну и? – Леха презрительно сдвинул верхнюю губу. – Постояли они малек, посмотрели на тебя, убогого, и все дружно посмеялись над тобой? Или адресок тебе оставили свой и в гости к себе пригласили?

– Ты не поверишь, но так и было. Адрес оставили и в гости к себе звали… – на простодушном лице дружка проступила растерянность.

– А ты им в ответ? – словно невзначай спросил Черных, а сам замер в волнительном ожидании. – Чего ответил им?

Подумалось ему, что это и есть тот случай, про который столько раз говорили промеж собой и мечтали они. Фарт явил им свое лицо.

– Сказал, что зайду…

– А чего не зайдешь? – Леха хищно прищурился.

– Страшно идти одному. Решил с тобой посоветоваться…

Недолго раздумывая, друзья пошли вместе. Вдвоем-то веселее и не сильно боязно. Может, и второму гостю будут рады. Приглашали-то их поодиночке. Пришли они, постучались. Ничего, приняли их нормально, обрадовались даже тому, что Сергей пришел не один, а привел с собой дружка. Тут же усадили их за стол.

Кеша – так звали того парня, что дал адресок, – оказался веселым малым. Шутил, травил байки. Девчонки, раскрыв уши, его слушали, то и дело смеялись. Времечко летело. И не заметили, как подошла пора возвращаться. Договорились, что при возможности они придут еще.

На следующий раз вырваться получилось через неделю. Снова стол, водочка и вино. Кеша извинился, что у него неотложные дела, и ушел, оставил их на попечении двух подружек. Светка тут же взяла правление в свои руки, подсела к Лехе, а подружку Галку усадила с Серегой. Друзья вовсе оказались не против расклада оной колоды…

Когда его ладонь, ведомая Светкиной рукой, коснулась горячего девичьего бедра, Леха вздрогнул.

– Леша, пойдем со мной, – горячо шепнула девица и посмотрела на него своими озорными глазами. – Или ты, может, меня боишься?

– Я боюсь тебя? – кровь фонтаном взыграла в нем.

– Ну и… пошли? – она поднялась и протянула ему руку.

Считай год, не прикасался он к женскому телу и с наслаждением водил своими пальцами по молодой упругой коже. Девчонка оказалась опытной, проблем с ней не возникло. Когда он чуть замялся, помогла.

– А ты, Леша, ничего, умеешь, – она дотронулась до его щеки. – Хочешь, чтобы я стала постоянной твоей подружкой?

– Хочу, – парень повернулся к девке и потянулся к ее губам.

Перспектива продолжить отношения приятно кружила голову. Чай, не больной он пока на голову, чтоб отказываться от ладной бабенки.

– Поможешь мне? – девушка посмотрела на него в упор.

Озадаченно крякнув, Черных захлопал глазами:

– Я… тебе… помочь? Чем?

– Не дрейфь, братишка, по мелочи…

Тихо заговорила Света, и Леха вспомнил о том, что бесплатный сыр бывает в мышеловке. За все на их свете надо платить. И за полученные плотские удовольствия в том числе. Хотя, как показалось Лехе, план, что разработал Кеша, выглядел до гениальности просто.

Начальник военного склада и любого другого объекта, когда сдает объект под охрану караулу, оставляет у начальника караула ключи от замков и печать в опечатанном пенале или тубусе, на худой конец, в небольшом мешочке. Начальник караула хранит их у себя в комнате в специальном ящике, который, как правило, никогда не закрывается.

При желании можно ночью потихоньку вытащить нужную связку, когда офицер на минутку выйдет, и взять ее потом с собой на пост. А на морозе им большого труда не составит аккуратно снять затвердевшую печать, не повреждая ее целостности, вытащить ключи, вскрыть склад, вынуть все, что требуется. Потом закрыть и опечатать. Вложить связку в свой тубус или пенал. Вернуть на свое место пластилиновый слепок, предварительно нагрев его и придав ему пластичность.

Никто и никогда ничего не узнает в том случае, если все операции проделает сам часовой, который в это время стоит на посту с помощью кого-то из своих дружков-сообщников.

Серега трясущимися руками стянул из-под носа начальника караула тубус с ключами от склада вооружения. Леха с ним в кармане заступил на пост. Когда все стихло, из морозной темноты воровато вынырнул Кеша. За его спиной выглядывали дерзкие Светкины глаза.

– Ша, корешки! – выдохнула девка. – Не дрейфь, братишки!

Втроем они проникли в склад. Подсвечивая себе путь фонариком, Кеша забрался вглубь. Он выдвигал ящики, потрошил их содержимое, укладывая товар в принесенные сумки, а затем ставил ящики на место, как и было раньше. Нескоро начальник склада кинется и обнаружит пропажу. Простоят ящики полупустыми до очередной проверки.

Как-то он и Серега залезли на склад вдвоем и набрали разной всячины. И пошла у забора их бойкая торговля. Необычайно ходовым оказался товар! И рыбаки им интересовались, и чабаны…

После обеда Сана немного подкрасилась, приоделась, заглянула на местный рынок. Неторопливым шажком проплывая вдоль рядков, она лениво лузгала тыквенные семечки, небрежно сплевывала шелуху, бросала из стороны в сторону полупрезрительные взгляды. Мол, не видит она тут ничего, что могло бы привлечь к себе ее внимания.

Но кое-что крайне для себя интересное девушка приметила. На одном из прилавков рядом со стеариновыми свечками, словно совершенно случайно, примостилась красная сигнальная ракета. Для любителей новогодних и праздничных фейерверков нужная вещица.

Через одного продавца на столе скромно лежала ракета «СХТ» – сигнал химической тревоги. Мало того, что она летит вверх, светит, но еще при всем устрашающе гудит. Два в одном. Можно предупреждать дружков-браконьеров о том, что приближается инспектор.

Мелькнул баловник-взрывпакет, стыдливо припрятав свой хвостик, затесавшись в один ряд с батарейками. Рядом с хозяйственным мылом приткнулась, притулившись одним своим бочком, припрятав отверстие для запала, самая настоящая толовая шашка.

Тут же отошла Оксана от того места чуть в сторону, купила себе хот-дог и принялась с наслаждением поглощать еще горячую сосиску с соусом и корейской морковкой. Видно, цивилизация и в этом вопросе до этих мест еще не дошла, и от сосиски по-настоящему пахло мясом, и сама она по виду смахивала на продукт, скорее, изготовленный из мяса, а не из сои или еще, черт его сам не знает, каких заменителей.