Легенды Лазурной Юдоли. Принц Аглианта

– Не говори, что это сделал ты или Арсикс.

Гнев рассмеялся.

– Нет, это точно был не я, – проговорил после непродолжительно смеха Гнев. – Нам это совсем было не нужно. Но тот, кто это сделал, оказал нам большую помощь, потому что тебя стало очень легко найти. Вероятно, тебя хотели сделать принцем для того, чтобы не потерять. Так сказать, на всякий случай.

– Кто? – громче крикнул Солон.

– Хадвиг, Каназис, Алькор или Арцер. У меня есть четыре варианта.

– Арцер… Похоже на Арциуса… Но нет, я хорошо знаю его… Кто эти? Алькор и Хадвиг? Хадвиг был галлюцинацией Рейхеля, он не мог существовать!

– Возможно, – равнодушно ответил Гнев, – что он был галлюцинацией. Но это не делает его менее реальным, чем он есть. Суть сводится к одному – тебя ищем не только мы, а кто-то ещё. И рано или поздно ты будешь пойман, и тогда ты потеряешь всё. Я вижу твоё будущее – это мрак, смешанный с кровью. Тебе никогда не принести счастья ни себе, ни другим. Твой удел – страдать, и заставлять страдать других

– Я сам вершу свою судьбу, и никто кроме меня.

– Ты зря так говоришь, Солон. Сейчас тебе бежать некуда. Я могу вызвать Владыку, и он убьет тебя. Тогда всё будет кончено и для тебя, и для всего вашего мира. Ты этого хочешь? Действительно из-за своего упрямства ты готов принести гибель своему миру? Верно, ты считаешь, что мы для этого здесь? Да, мы завоеватели, но таковы законы хода истории – кто-то охотник, а кто-то жертва. Мы смогли бы достичь мира, смогли найти бы компромисс, чтобы никто больше не погибал. Если бы ты примкнул к нам, то вместе мы смогли бы убедить наши народы сотрудничать, и мы построили бы новый мир. Под общей крышей и никому не пришлось бы дышать чёрным воздухом.

Солон всё равно не боялся.

– У тебя ничего не выйдет, – ответил он. – Ведь я Хранитель.

– Это ничего не значит. Ты не знаешь, насколько велика моя мощь. И ты сейчас жив только потому, что Владыка приказал мне не убивать тебя сразу. Ждать, пока ты согласишься. Или до тех пор, пока бой наверху не закончится поражением вашего войска.

– Какой в этом смысл? Убейте меня сразу, не жертвуйте жизнью своих воинов.

– От наших сил не убудет, если мы потеряем этот отряд. В тебе есть ещё кое-что, Солон Моррисон. И Хранитель Солнца – лишь сопровождающая способность.

– Что это такое?

– Если ты пойдёшь со мной, то узнаешь. Ну же – неужто тебе неинтересно, Солон?

– Нисколько, – соврал принц. – Я смогу узнать это с помощью Арциуса.

– Как раз-таки он ничего тебе и не скажет.

– Я понимаю, что это провокация, Гнев. Ты хочешь, чтобы я пошёл с тобой, а на самом деле ты просто не можешь убить меня. И не можешь подчинить своему разуму. Я вижу это по твоему лицу и твоим действиям.

– Ты ошибаешься.

– Так убей меня! Докажи, что я ошибаюсь!

– Я бы давно это сделал. Но Владыка запретил мне, и я не могу его ослушаться. Он сам убьёт тебя, если захочет. Ты уже в наших руках. Тебе не сбежать. Но, если ты согласишься добровольно перейти в наши ряды, Владыка остановит бой и никто больше не погибнет. Выбор за тобой, Солон. Обрекать на смерть своих союзников или нет.

– У меня есть один ответ. Убей меня, если сможешь! Прямо сейчас!

– Не говори так.

– Убей!

– Не убью, – резко встрепенулся Гнев, – но заберу с собой. И на твоих глазах я убью всех твоих друзей, и Милену Мергрет, и даже твоего отца.

После того, как Солон услышал имя Милены, его внутренности буквально перевернулись.

– Милену не тронь!

– Придётся. Я заберу тебя…

– Не заберешь! – послышался звучный холодный голос сзади.

Это был большой полупрозрачный серый призрак какого-то полуэльфа.

– Лицаир! – воскликнул Солон.

– Лицаир, – задумчиво проговорил Гнев.

– Тебе не справиться с ним, Солон, – сообщил Лицаир и взмахнул мертвой рукой, после чего в воздухе образовался большой фиолетовый круг из сгустка магической энергии.

– Значит, ты охраняешь могилу и после своей смерти? – спросил Гнев у Лицаира.

– Да. Ты убил моё тело, но не убьёшь мой дух. Солон, бери Сокровище и беги к порталу! Я задержу его!

И в этот момент из Лицаира полился белый поток, похожий на снежный дым, и окутал Гнева. За половину секунды Гневу удалось его рассеять, и он кинулся на призрак с ответным заклинанием. Но разве причинишь вред мёртвому?

Лицаир вытащил призрачный меч невероятной длины и атаковал Гнева, но тому удалось парировать удар обычным земным оружием. Завязался бой.

Именно тогда Солон и понял, что надо бежать. Он схватил ставшую невероятно легкой Сферу Вечности и прыгнул с ней прямо в портал.

Гнев заметил это и в самый последний миг кинул заклинание в Солона, но портал уже успел закрыться, и сгусток колдовства ударился лишь в каменную стену.

План Гнева провалился.

II

Геррер ударил ещё раз, чтобы убедиться, что мелкий нарак мёртв. Плечо ещё побаливало, и рана не до конца затянулась, но держать в руках меч Геррер был ещё в состоянии. Насчет щита он не был уверен, но сейчас он был не сильно нужен.

Герреру удалось убить уже трех или четырех, а его даже ни разу не ранили, но его не это беспокоило. Где Гельфида? Почему он не может увидеть в гуще боя свою любимую и удостовериться, что она жива?

Паника окутала сердце Геррера. Он пожалел, что не смог тогда уговорить её остаться в Акре. Он мог погубить её.

Сзади на него снова кто-то напал, но Геррер смог молниеносно среагировать и срубить тому голову. Очень лёгкий был соперник, не в пример второму. С тем пришлось изрядно повозиться – нарак хоть малого размера и без доспеха, но был невероятно быстрым и ловким. Как посчитал Геррер, раз в семь быстрее, чем он сам. Только вот Геррер был посильнее, и это сыграло ему на руку.

Чего они вообще ждут? Почему до сих пор бьются? Где Солон, который должен выполнить свою миссию и позволить всем разойтись?

– Гельфида! – что есть мочи закричал он, но увидел лишь бьющегося Клая.

– Продвигайся вперёд, друг! – предложил полуэльф и принялся биться дальше.

Геррер вообще уже начинал завидовать мастерству полуэльфов, потому что оно было поистине превосходно. Не такой грузный стиль боя, как у Геррера, не такой лёгкий, как у Гельфиды, а какой-то особенный. Позволяющий с лёгкостью разделывать врагов. Наверняка, этот секрет заключался в двоерукой стойке, потому что вместо щитов у Слепых Охотников был ещё один лёгкий палаш, оттого и опасность исходила вдвойне.

Интересно – хоть в чём-то Геррер превзойдёт Клая?

Придётся кидаться вперёд, на кучу врагов, и разделывать их, пробивая себе дорогу. Может быть, где-нибудь там найдётся Гельфида.

Один, два, три… Трое уже были мертвы, и отправились в компанию к тем остальным, кто не дожил до этой секунды. Среди них было много нараков, немало людей, только вот полуэльфов было всего несколько.

Геррер не заметил, как один из нараков атаковал его сзади и хотел срубить голову своей секирой, но Клай четко сработал из своего арбалета, выстрелив врагу прямо в левый глаз.

– Будь осторожнее, друг, – сказал полуэльф.

– Не смей больше никогда спасать мне жизнь! – с наигранной суровостью отреагировал Геррер, а вернее отреагировало его самолюбие.

– Бедняга не понимает, о чём говорит, – еле слышно пробормотал в ответ Клай.

А Геррер увидел впереди очень удивительную и интересную картину. На каком-то чудовище, на этот раз напоминающем что-то среднее между лошадью и драконом, разъезжал огроменный нарак с толстым торсом, и, рассекая своей огромной палицей в разные стороны, доставлял немало проблем соперникам.

Отличный шанс показать свою мощь Клаю. Лишь бы опередить его.

Крепко сжав меч в обеих руках и злостно облизав нижнюю губу, Геррер кинулся прямо на этого всадника. Чудовище незамедля пыталось его укусить, но Геррер проскользил под ним и пытался разрезать брюхо, но оно оказалось слишком крепким. Наверняка, это чудовище унаследовало от дракона не только часть внешности, но и практически стальную кожу.

– Слабое место только во рту и в верхней части шеи! – закричал Клай, чем очень разозлил Геррера.

Он ловко увернулся от лапы, которой чудовище собиралось раздавить Геррера, и полоснул мечом по этой лапе. Оттуда засочилась кровь, и Геррер понял – кожа не стальная.

Вырвавшись из-под брюха животного, Геррер снова очутился один на один со всадником. Ужасный всадник теперь обращал внимание только на одного Геррера, судя по всему, решив принять его вызов.

Наверняка сейчас влезет Клай и пальнет в этого всадника из своего арбалета с бесконечными болтами. Тогда он окончательно выведет Геррера из себя и познает его гнев.

Геррер дважды уклонился от удара палицы, но ещё не придумал, как атаковать нарака. Пока выход не пришёл сам собой – Геррер решил полезть прямо в огонь и, вместо того, чтобы уклониться от удара палицы, зацепился за его головку и взмыл вместе с ней в воздух.

Нарак был достаточно силён, чтобы поднять в воздух и Геррера, а тот, сделав в воздухе удивительное сальто, запрыгнул прямо на спину чудовища, и, не дав нараку очнуться, перерезал ему горло.

Здоровяк с грохотом упал на землю, оставив за собой рытвину, а Геррер смог удержаться на полуконе-полудраконе. Тот явно не хотел терпеть на себе наездника и извивался и топтался как мог. Но Геррер держался в надежде попасть ему в шею. Он беспорядочно тыкал, но так и не мог найти нужную цель.

После чего не удержался и свалился с животного, но ещё в воздухе успел сгруппироваться и благодаря этому практически мгновенно встать на ноги. Чудовище хотело укусить его, но Герреру удалось уклониться.

Оно снова попыталось укусить его, но Геррер только этого и ждал. Едва животное наклонилось и раскрыло пасть, как Геррер с силой воткнул меч во внутреннюю часть верхней челюсти.

Похоже, сработало. Чёрная кровь брызнула оттуда, словно вода из прорвавшейся плотины и даже запачкала доспехи Геррера, но тот вовремя успел уйти, прежде чем чудовище с грохотом рухнуло на землю, попутно раздавив ещё какого-то нарака.

Но Клая уже не было. Значит он, скорее всего, успеха Геррера не видел. А может, и погиб, но этого Геррер явно не желал.

А потом он понял, что бой остановлен. Нараки перестали сражаться, но не бросили на землю оружие. Это означало, что они не сдались, но в бой они больше не кидались. Когда люди поняли, что им никто не сопротивляется, они тоже перестали атаковать.

Всё было кончено или только начиналось?

Все, кто находились в середине, начали синхронно расступаться и образовывать большой круг. И люди, и нараки, и полуэльфы понимали, что драться больше никто не будет. Только вот как сражающиеся поняли, что всё закончено? Кто возвестил об этом?

Круг был пуст, там оставались только трупы нараков и людей, а так же многочисленная кровь разного цвета и оружие.

Слева вышел Арсикс, а справа Бэйрон и Клай. Все вокруг молчали, был слышен только топот их шагов.

– Это я остановил бой, – задумчиво произнёс Арсикс, когда полуэльфы вплотную приблизились к нему.

Геррер вообще не припомнил, чтобы Арсикс когда-то говорил. Что сейчас будет? Перемирие?

– Что случилось? – спросил Бэйрон.

– Принцу Энтоэну удалось завладеть Сокровищем и сбежать.

– Что? – удивился Клай. – Сбежать?

– Именно. Мой соратник Гнев предлагал ему союз, но он ослушался и при помощи духа Лицаира переместился в неизведанное нам место. Никто не знает, где оказался Хранитель. Оттого и дальнейшее продолжение боя я считаю бессмысленным.

– Бессмысленным? – спросил Бэйрон. – Всё это было зря?

– Да. Зря. Я очень сожалею о потерях с обеих сторон, но по разные стороны баррикад никакие сожаления не имеют смысла.

– Мы просто так разойдемся?

– Да. Ничья кровь сегодня не будет пролита. Мы вернулись к изначальной точке. Мы не знаем, где Хранитель, не знаете этого и вы. Потери с обеих сторон будут бессмысленными.

Геррер пробирался сквозь кучу своих сторонников, чтобы получше увидеть, что там происходит. Нараков он уже здесь больше не видел – а значит, бой действительно закончен.

– Я готов признать поражение на сегодня, если хочешь, – сказал Арсикс.

– Скорее, проиграли мы.

– Если бы вы проиграли, я бы уничтожил вас при помощи Сокровища. Я этого не сделал, поэтому пришло время попрощаться.

– До новых встреч, – кинул Клай.

– Честью было воевать против Ордена Слепых Охотников. Но рано или поздно я истреблю вас. Несмотря на это, вы высококлассные бойцы.

– Перестань наигранно льстить, Арсикс, – предложил Бэйрон. – Я хочу уже поскорее попрощаться с вами.

В воздухе заиграл фиолетовый столп дыма, который материализовался на землю в виде Гнева.

– Прощайте, – сказал Гнев. – Бой закончен, но не война. Война только началась.

– Прощайте, – ответил Клай. – И стрелы в спину не пускать.

– Слово Владыки, Честь Владыки, – прижал Арсикс руку к тому месту, где должно располагаться сердце и развернулся.

Развернулся и Гнев. Они уходили пешком, что было совершенно не похоже на этих двух совершенно необычных персонажей.

Они приблизились к своим солдатам, забрались на своих "коней" и вместе со своим войском зашагали прочь. Было немного печально прощать их взглядом, но так было лучше для всех.

Они уходили как боги, и принесли за собой закат. Войско скрылось, но дух их здесь словно остался. Куда они пошли? Навстречу новым свершениям? Навстречу новым целям? Или же они уходили насовсем, в холодные и почти безжизненные земли Ардррима?

Уходили в ночь, и более всего не хотелось, чтобы они вернулись.

– Геррер! – послышался сзади очень знакомый девичий голос и он понял, что душа его спасена.

Она была запыхана и измазана в темной крови, но живая, даже нисколько не раненная, и по-прежнему необычайно красивая. Самая родная.

Без всяких слов она кинулась в его крепкие объятья и застыла в них.

– Я больше никогда тебя не оставлю, – прошептала она в его грудь.

– А я и не отпущу, – тепло ответил он.

И не отпустит. Никогда. Потому что этот бой определил самое важное – смерть разделяет любимых людей не на мгновение, не на годы, и даже не на тысячелетия. Она разделяет их навсегда и никогда не возвращает обратно. Жизнь Геррера уже не могла бы называться жизнью, потеряй он главный в ней смысл, и единственный, который обрел так недавно.

Нельзя её терять. Никогда.

Уходящие нараки уже практически скрылись за горизонтом и холмами, но кое-кто остался. В полусидячем положении он находился здесь и явно проклинал то, что вообще на данный момент жив.

Геррер с легкостью узнал его. Легко узнать человека среди орды нелюдей. Только вот вряд ли он мог являться человеком в полном смысле этого слова.

Геррер отпустил держащую его Гельфиду от себя, и в этот момент словно половина тепла покинула его тело.

– Не ходи туда. – сказала она. – Оставь его.

– Не могу.

– Останься со мной.

– Я всегда буду с тобой.

И Геррер оставил её, хотя очень и не хотел этого. Он просто был обязан навестить этот дышащий комок плоти.

– Прости, Геррер, – пролепетал Ферцен, но Геррер, даже не слушая его, зарядил кулаком в лицо так, что его старый друг едва не перевернулся.

– Гнусный предатель! – кричал Геррер. – Который был едва ли не моим лучшим другом…

– Пощади…

Ещё один удар, да и посильнее на порядок. Из носа Ферцена заструилась кровь.

– Столько жизней… И ради чего?

– Я не губил эти жизни.

– Губил! И всё, кто пал в двух последних бойнях – на твоей совести! На твоей гнусной и никчемной совести!

Ферцен был жалок как никогда, и получил еще один болезненный удар. На этот раз он не удержался даже в своём полусидячем положении и упал, сделав еще по пути и двойной кувырок назад.

– Пощади, – ещё раз попросил Ферцен, но получил ещё один удар в морду.

А потом и целую серию. Геррер не жалел его. Он измотался до неизмеримой степени, но на Ферцена сил ещё доставало.

Бедолага уже лежал, полностью измазанный в земле и своей крови, но ещё дышал. Иному было бы жаль его, но только не Герреру.

Только не ему.

– Пощади, – ещё раз проговорил Ферцен, но его голос был похож на шепот.

– Они тебя оставили. Теперь видишь, какова их благодарность? Такую благодарность ты хотел?

Ферцен молчал, но его губы по-прежнему выдавали что-то вроде "пощади".

Но Геррер вытащил кинжал, который когда-то подарил ему Рой и указал острием на Ферцена.

– Твоя жалкая жизнь мне не нужна, – тихо и размеренно проговорил Геррер. – Незачем её забирать. Я ненавижу тебя, но убивать не собираюсь. Так что возьми эту ветхую шпагу и медные монеты и катись куда угодно… Хочешь – живи, но я хочу, чтобы ты от голода сдох… Брат…

Не пойми откуда он вытащил тонкий мешок с медными форфлоринами и вместе с кинжалом кинул около задыхающегося Ферцена.

Интересно, с какой искренностью Геррер произнёс слово "брат"? Он и сам, увы, не знал.

Геррер развернулся и отправился к Гельфиде. Злость терзала его изнутри, но он держался. Ради неё, Гельфиды. Ради неё он не будет убивать людей. Кроме тех, которые захотят убить её.

– Ты отпустил его? – спросил она, едва он подошёл.

– Больше никогда не говори мне о нём. Молю.

Та сухо, но понимающе кивнула и посмотрела в его глаза. Они испускали только одно – счастье. Хотя радоваться-то, кроме сохраненных жизней, было нечему.

– Я найду его, – сказал Клай, когда все собрались вокруг него и Бэйрона.

– Даже если ценой своей жизни, – дополнил Бэйрон.

– Я помогу, – сказал всем им Геррер.

– Я не думаю, что сбежал он по своей инициативе, – предположил Клай. – Я думаю, что он исчез, пытаясь спастись от Гнева. Великий Лицаир помогает нам и по сей день, он помог нам спасти Сокровище и Лазурную Юдоль.

– Слава ему! – синхронно проговорили некоторые полуэльфы, находящиеся рядом.

– Слава ему, – дополнил Бэйрон, то же самое повторил и Клай. – Нам снова предстоит тризна по погибшим.

– Они помогли Энтоэну спасти Сокровище. Их смерть не напрасна, – произнёс Клай. – А мы, как всегда, живы. Кстати, отлично уложил хествига, Геррер, – улыбнулся полуэльф.

– Хествига? Что это?

– Та лошадь, которая похожа на дракона. Та, которой ты меч в пасть. Отлично.

Геррер захохотал. Это определенно подняло ему настроение.

Где ты, Солон?

Эпилог

Принц никогда раньше не был здесь. Всё вокруг было настолько незнакомым, что он начинал сомневаться, что всё ещё находится в Королевстве, которое некогда принадлежало ему.

Он окинул взглядом окрестности, но ничего знакомого вокруг не увидел. Солнце садилось за горизонт, и этот последний закат августовской ночи был словно облегчением для уставшей и растерзанной души.

Что же будет дальше? Почему судьба завела его именно сюда? Он так надеялся, что сбежав из Аглун Хед, его жизнь наладится в лучшую сторону, но, как бы он не старался, этого не случилось. Да, от старых проблем он убежал, довольно цинично перекинув их на другого, но счастья ему это не принесло.

Оставалось только надеяться, что счастье обрёл тот нищий парень – Солон Моррисон, которого Принц наградил новой жизнью тогда. Быть может, у него получилось стать настоящим принцем, не в пример тому, каким был этот? А может, голова его на эшафоте?

«Я не верю ни в каких богов. Их придумали несчастные и глупые люди, чтобы объяснить то, чего раньше объяснить не получалось. Есть бродячий бард со своей лютней, который ходит среди нас и играет свои мелодии. А может, играет их в каком-то межзвездном пространстве – это сути дела не меняет. Мы под эти его песни и живём. Он сочиняет сюжеты чьих-то жизней и судеб, и сам того не понимает, что решает так много».

А может, Бродячий Бард – это нищий юный бродяга менестрель, сидящий на грязных и вонючих городских улицах, и воспевающий всё, что он видит? Он ведь не осознает, что чьи-то жизни рушит, а чьи-то возвышает. Он не понимает, что его песни – это судьба всех войн земных и небесных, это судьба всей нашей Лазурной Юдоли.

«Почему я должен его слушаться? Почему я не могу писать свою судьбу сам? Чем я слабее Бродячего Барда?

Я хотел сам стать бродячим бардом. Я решил решить судьбу одного юноши, который чем-то меня зацепил. Отчего же я увидел в нём родственную душу?».

Принц очень надеялся, что Солон оправдает его ожидания. Что он избавит Карнарию и Аглун Хед от проблем, осветлит имя рода Аргельтонов, и даже изменит этот мир в лучшую сторону. Хотя, есть вероятность, что голова его уже на пике тешит зевак, и все смеются над одним бедолагой, которой поимел смелость назваться принцем Энтоэном.

«Весь мир – театр, а мы в нём – актёры.Верно ли это? Конечно, верно. Бродячему Барду было скучно меж звезд, и примитивные песни его уже не устраивали, а, быть может, рифмы просто-напросто закончились».

Он и основал этот Большой Театр Имени Земной Жизни и довольно грамотно написал сотни миллионов сюжетов и историй. Почему вот только практически все они оказались такими драматичными? Неужто Бродячий Бард так любит боль и страдания? Может быть, он питается ими?

«Как мне был необходим тот манящий белый порошок, так и Бродячему Барду необходимы негативные эмоции и плач.

Я не согласен. Судьба роли предопределена, но Бард забыл, что, прежде всего, мы актеры. И я актёр! Вряд ли он добрался до судеб актеров! А я всё понял – актеров он не тронул, он оставил им право выбора».

Надо лишь только понять, что к чему, и вот ты уже хозяин своей истинной судьбы. Именно судьбы актера, но не роли. Роль бедолаги-принца никуда не денется.

«И я понял, что роль можно легко поменять. Что может быть проще? Это столько же просто, как обмен одеждой, а ведь по сути именно он и произошёл.

Только вот что из этого вышло? Я не стал Солоном Моррисоном, я вообще себя не обрёл! Жизнь стала невыносимой, стала тяготить до такой степени, что дальше тянуть нельзя».

Есть шанс поменяться ролями ещё с кем-то, только вот кто захочет примерить те лохмотья, в которых сейчас находился Принц? Таким чудаком остался только он, отдав при этом свой наряд принца.

«Неужто предчувствие обмануло меня и ролями обменяться нельзя? В этом случае значит, что жизнь Солона не изменилась тоже. Но как можно быть уверенным в этом? Если он сейчас действительно принц, а я бродяга, значит… Всё удалось.

Значит, я был прав. Наверное. Если я сделал Солона счастливей, чем был я, значит, свою никчемную жизнь я прожил не зря».

Вообще теория о том, проживается ли жизнь зря или нет, должна иметь место в этом мире. Сколько человек нужно спасти, чтобы жизнь считалась отданной не напрасно? Интересно, одного хватит? Или есть четко определенное число, к примеру "7", чтобы там, сверху, Бродячий Бард решил, что душа твоя достойна, и достойно твоё существование?

Во всяком случае, достойным себя Принц явно не считал. Да он полное ничтожество – что барон Арриен совсем недавно и доказал. Втоптал принца в грязь, и никто оттуда был его не в силах вытащить.

«А стоит ли вообще винить во всём произошедшем других? Я что, сидел и смотрел? Меня самого тянуло к белому порошку, я сам вновь и вновь приходил к Арриену отыгрываться, я сам оградил от себя всех родных и близких. Я сделал себя чужим сам. Так в чем же я могу винить того же Арриена? В том, что он был непрочь сыграть со мной ещё раз?».

Эта расчетливая тварь всегда знала, что делать. Он и сейчас наверняка делает кому-то очередную пакость, и вновь и вновь ломает чью-то судьбу. Но такие, как он, будут всегда. Мир от них не избавить, ведь создал таких, как он, Бродячий Бард. С видимой целью, но не во имя блага.

Во имя того, чтобы они были.

«Я не хочу жить в этом мире, потому что я сотворён не для него. Я вообще сотворён зря, по нелепой ошибке Бродячего Барда. Наверняка у него когда-то кончилось вдохновение, не получались стихи и рифмы, не лилась музыка. И вот из подобной смеси и появился я.

Я никогда не желал смерти Артура и Эйгердера, и погибли они не по моей вине. Мне их было жаль больше всех, если только не считать матери. А все остальные просто покачали головами и поставили меня перед тем фактом, что теперь я кронпринц. Как будто этим меня обрадовали.

Наверное, я настоящее исключение, если не желаю быть королем. Изгой этого мира, отказывающийся от того, что просто-напросто естественно. Может быть, поэтому общество и не смогло принять меня?».

Или это Принц не смог принять общество? Две стороны одной монеты никогда не сойдутся вместе, равно как и не сойдутся две противоположных идеи.

Одна из таких идей – существование напрасно, а другая – существование не напрасно. Они никогда не сойдутся, а потому-то уже и не имеют значения абсолютно никакого. Потому что Принц знает, что он прожил свою жизнь зря и даже тысяча Бродячих Бардов не переубедит его в этом. И тысяча парней по имени Солон.

Хотя если быть корректней, то правильно называть Солоном именно его, а не того мальчишку, который стал принцем. Стал принцем по воле старого принца.