Янтарный меч

И барьер лопнул, окатив волной жара, тут же сменившейся лютым холодом. Тени торжествующе взревели, бросились на берегиню, собираясь растерзать, замучить, утащить за собой. Сделать то, что давным-давно велел им хозяин. Может, тогда их боль вновь уснула бы.

Казалось, Даре не спастись, но она ловко уклонилась, водой просочившись сквозь плотную тьму. Тут же взвился огненный круг, запирая несчастных созданий.

Как они бились, как стонали! Но выход найти не могли.

Дара, тяжело дыша, подскочила к Гору, положила ладонь на спину. Изрезанные пальцы впились в янтарь, потянули….

Гор захрипел, открыл рот в беззвучном крике и рухнул Ярине на руки, содрогаясь.

– Терпи, мальчик! – велела Дева. Она тянула и тянула, пока сердце дивьего короля не запылало в ее ладонях. – Вот и все.

– Гор, – шепнула Ярина. Ужас не давал вздохнуть. Рана была смертельной тогда. А сейчас? Вдруг он умрет? – Гор, пожалуйста.

Она гладила его по волосам, не в силах отвести взгляд от Дары, которая смотрела на последний осколок янтарного меча и улыбалась с такой нежностью, словно держала на руках сына.

– Я крепче, чем… ты думаешь, – просипел Гор, вытирая мокрое лицо трясущейся ладонью. – Не могу же тебя одну бросить.

Ярина со всхлипом прижалась к нему. Живой!

– Вот и все. – По лицу Дары текли слезы. – Восемьсот лет. Я так устала.

Она забрала у Ярины ожерелье и наклонилась, чтобы один за другим собрать оставшиеся осколки.

– Как только мы уйдем, заклятие разрушится. Твоя девочка будет свободна. Чары вокруг леса исчезнут, и больше никто, кроме лесовиков, не сможет им владеть.

– Рана зарастет? – Ярина боялась смотреть, во что превратилась спина Гора.

– Это уже ваша забота. – Дара бережно завернула осколки в платок. – При правильном лечении он полностью поправится. Главное, вовремя взяться.

Она провела ладонью рядом с огненной стеной, за которой извивались тени:

– Все хорошо. Потерпите совсем немного.

– Что будет с тобой, если ты ступишь на Пустошь? – Гор хмурился, вздрагивая от боли.

– То же, что и с остальными, полагаю, – повела плечом Дара. – Темная дорога или небытие – я возблагодарю любой исход. Главное, то, что мы забрали у диви, вернется обратно. Теперь у меня хватит храбрости сделать это.

– Считаешь, Пустошь поймет и простит?

– Крылатые твари всегда были хитры. Уверена, они спят, укрывшись стихийным проклятием, сотворенным их магами, и подпитываются силами, что оно забирает у людей. Это неважно. Я ступаю на этот путь с чистой совестью.

– Да неужели? – В голосе Гора звенела такая злость, что Ярина поначалу растерялась, как и Дара. – Совесть у тебя чиста? Все долги раздала? Никого не забыла?

– Свень, – тихо охнула Ярина. Как они могли забыть? Сын охотника и Дары оставался круглым сиротой. Кто его будет воспитывать? Русалки? Водяной? Он же человек.

– Вот именно. – Гор каким-то чудом нашел в силы подняться.

Дара поджала губы.

– Если хочешь, можешь сам о нем позаботиться. В благодарность за спасенную жизнь.

– Удобно, правда? Скинуть ребенка на чужие плечи.

– Я его не хотела!

– Врешь! – зарычал Гор. – Его бы не было, не желай ты этого, не люби Смила.

– Это была не я!

– Как удобно! Только Дара – это тоже ты.

– Ты так хочешь запустить руки в мои знания? – презрительно усмехнулась берегиня. – Готов оставить это место под гнетом магии?

– Да плевать я хотел на твои знания! Провались они в Реку вместе с тобой! Но это твоя ноша. Имей совесть взять ответственность за сына.

– Я устала! – выкрикнула берегиня. – Как ты не поймешь?! Я так устала! Лучше никакой матери, чем такая, как я.

– Не тебе решать!

Дара вдруг успокоилась, скрестив руки на груди.

– Больная мозоль, да? – спросила она. – И что ты предлагаешь? Нельзя оставить все, как есть. Мы оба это понимаем. Твоя девочка скоро умрет, если не уничтожить останки крылатой твари, проклявшей нас.

– Я пойду вместо тебя, – заступив ей дорогу, устало вздохнул Гор.

Ярина рядом испуганно всхлипнула, но он, даже не глянув на нее, продолжил:

– Вырасти сына, воспитай его человеком. Твои братья освободятся, они ведь привязаны к сердцу и ожерелью. Когда они исчезнут, ты будешь вольна уйти отсюда. Посмотришь, как изменился мир. Вдруг тебе понравится.

– Это очень глупая жертва, мальчик, ты знаешь? Отпускать на свободу такое создание, как я. Не боишься того, что я могу сотворить?

– Возможно, ты права, – не стал спорить он. – Но я точно знаю: бросить ребенка – это худшее, что ты можешь сделать. Гораздо хуже всего этого кошмара, что уже случился. Может, забота о ком-то кроме себя вобьет тебе немного ума в голову.

– Ты поклялся Смилу, что позаботишься обо мне, – прошептала Дара, прикрыв глаза. – Несмотря ни на что. Как глупо.

Она растеряла весь запал, плечи опустились, выдавая обреченную усталость. Она почти согласилась. Ярину и без того терзал холод, но теперь сердце заледенело, стоило представить, как Гор бросит все и уйдет на Пустошь. Умирать.

– Если ты все знаешь, зачем спорить? Какими бы ни были мои мотивы, дать тебе умереть я не могу.

– Не боишься оставить девочку одну?

– Она сильная. Справится. – Он наконец-то обернулся, чтобы подарить Ярине слабую улыбку, на которую она не ответила, все еще не веря. – Эй, что ты? Я же просил не киснуть. Прощаться второй раз за ночь как-то… неловко.

– Как же дело твоей жизни? Заговор? Круг?

Больше всего хотелось крикнуть: «А как же я?». Но это было бы недостойно, глупо. Кто она ему? Он свой выбор сделал. Время и ей делать свой.

Гор с сожалением развел руками:

– Так вышло. Мне действительно жаль.

– Да. Мне тоже.

Ярина посмотрела на него: израненного, замученного. На Дару, которая едва сдерживала слезы. На беснующиеся тени, которых злая воля принуждала бросаться на огненную стену в попытке добраться до убийцы их хозяина.

Позади пела Пустошь. Ласковый шепот обещал покой и безграничное могущество. Но ей не нужно было ни того, ни другого.

Как бы ни клонила Дару к земле усталость, с уходом придется повременить: она должна воспитать сына. Гор должен вернуться и рассказать Кругу про убитых детей, про деда своего. Про безумных чародеев. Он просто должен жить! А она… Весточку в Ольховник дедушка пошлет.

Ярина глубоко вздохнула и качнулась вперед. Ни разу в жизни она не была такой быстрой, как сейчас, когда выхватила платок с янтарем из рук Дары.

Кажется, та пыталась ее остановить. Кажется, Гор кинулся наперерез, крича что-то.

Ярина этого почти не заметила. Ее словно подхватил ветер и понес туда, где она должна быть. На Пустошь.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Стоило ступить на Пустошь, все исчезло. Равнина поплыла, Ярина ухнула вниз, не успев даже вскрикнуть. А когда открыла глаза, ее окружало сплетение медовых искр в темноте. Они пролетали мимо с тихим перезвоном, оставляя после себя золотистый след.

Холод растаял, на смену пришло тепло, словно она уснула за столом промозглым вечером, а матушка укутала ее одеялом. От воспоминания защипало в носу, Ярина сердито мотнула головой, отгоняя сожаление. Не для того она шагнула на Пустошь, чтобы струсить. Зато Свень не останется сиротой. И Гор будет жить.

Гор…

Ярина улыбнулась. Она все сделала правильно. Выбрала, что важнее.

Воздух налился светом, наполнился призрачными звуками: чьим-то солнечным смехом, музыкой, шелестом, обрывками разговоров.

Искорки собрались в стаи, закружились вихрем, из них медленно соткался крылатый силуэт.

Существо точно сошло с древнего рисунка в подземелье. То же рыжее оперение, загнутый клюв и огромные глаза, отливающие молочным янтарем. Он не выглядел опасным, не то, что чудовище из детских сказок. Хотя ноги, похожие на птичьи лапы, были украшены внушительными когтями.

Дивь поправил белую накидку и сказал что-то.

– Я не понимаю. – Ярина растерянно улыбнулась.

– Странное дитя, – повторил он клекочущим голосом, с трудом выговаривая слова. – Видит защитный купол неправильно.

– А как нужно?

Глаза диви потемнели. Вокруг сгустился мрак, стал черным, плотным, душащим. Хрустальные перезвоны сменились отдаленными воплями, полными боли. Тепло – жгучим холодом. Тихое ощущение покоя – гложущей болью в груди.

Но прежде, чем Ярина успела зажмуриться и зажать уши, наваждение схлынуло. Слишком быстро.  Дивь, кажется, был этим недоволен.

– Странное, – повторил он. – Дитя не должно здесь быть. Время не пришло.

– Не пришло для чего? – За сегодняшнюю ночь она наслушалась загадок. Вот и этот тоже не хотел говорить яснее.

– Неважно. Дитя пришло за силой? За могуществом? Хочет победить врагов? Или ему опостылела жизнь, и оно решило закончить ее, придя к нам?

– И такие сюда приходят?

– Случается. И от всех вас разит страхом. Даже от тех, кто уверен, что способен совладать с защитой и взять немного силы, которая для людей не предназначена. – Дивь расправил крылья, встопорщив хохолок на голове. – Так что тебе нужно, человеческое дитя?

– Я… – Ярина спохватилась и развернула платок, протягивая ему сердце и осколки меча с ожерельем. – Вот.

Дивь застыл. Не был он ни страшным, ни жестоким, просто очень-очень грустным. Протянул к ней тоненькие руки, сросшиеся с крыльями. Ярина бережно передала ему камни, он принял их как величайшее сокровище, прижав к груди.

– Хороший дар, – проклекотал он.

– Я попросить еще хотела. – Ярина обхватила себя руками, стараясь подавить робость. Просить вот так запросто некрасиво, но если она не решится сейчас, то не скажет уже никогда.

По лицу диви прошла рябь, оно было настолько нечеловеческим, что не поймешь, улыбнулся он или разозлился, но голос его остался спокойным, выговор стал чище.

– Конечно. Вы, люди, любите сделки. Пойдем.

Он пошел мимо мерцающих огней, вперед.

Ярина обернулась, но грани Пустоши не увидела, как не увидела и неба. Ничего не было, кроме мягкого сияния. Жаль, хотелось еще раз взглянуть на звезды. На Гора. Будет он ее вспоминать или сразу забудет?

– В обмен ты хочешь могущество? – спросил дивь, как ей показалось, разочарованно.

Далась ему эта сила!

– Не хочу! – Ярина решительно поджала губы. – Я…

Она забыла, что собиралась сказать.

Дивь расправил крылья, мелькнули перед глазами яркие перья, а когда они исчезли, рядом высился замок из ее снов. Острые шпили терялись в янтарном сиянии, сахарно-белые стены мягко мерцали, манили прикоснуться.

Ярина ахнула, а спутник ее довольно курлыкнул.

– Нравится?

– Так красиво, – шепнула она. На глаза навернулись слезы. Почему-то, глядя на эти стены, вспомнился их дом в Белом Бору. Хотя ничуть не похоже было, разве что, цветом. Растут ли еще в саду сливы или их срубили и сожгли вместе с домом? Ярина старалась не вспоминать, даже маленькой, иначе жизнь в изгнании стала бы совсем невыносимой.

– Есть ли что-нибудь прекраснее наших замков?

– Их не осталось. Даже на картинках.

Дивь сгорбился и тяжело вздохнул.

– Так чего хочет дитя?

Ярина хотела обратно. Она бы обязательно доехала до Нежки, отыскала матушку с Рагдаем, заглянула в Белый Бор. Обняла бы Гора. Сама. И не стала бы смущаться, вот ни чуточки.

Но кто ж ее отпустит?

– То проклятие, – осторожно напомнила она, – которым наказал ваш король людей, что одолели его. Можно ли его снять?

Дивь заметно удивился – все перья у него на голове встали дыбом, превратив в забавный рыжий одуванчик.

– Что тебе до этого, человеческое дитя? Люди его заслужили. Оно держит их и не даст уйти от возмездия.

– Прошла почти тысяча лет, – взмолилась Ярина. – Не нужно никого мучить больше. Пусть обретут покой.

– Почему за них просишь ты, а не они сами? Ваше племя так и осталось трусливым.

– Неправда! – Ярина, не выдержав, топнула ногой. – Дара, то есть, Дева хотела прийти. Но ей нельзя теперь, у нее ребенок…

– Наших птенцов никто не жалел, – напомнил дивь горько.

– Люди не все такие.

– Вижу…

– Отпусти их, – вновь попросила Ярина, прижав руки к груди. Здесь, в безвременье, кровь не текла, от ран остались лишь полоски шрамов, таких же, как у Дары. Смешно, хоть в чем-то они стали похожи. – Ведь сердце у вас.

– Ты так наивна, дитя, – он резко взмахнул крыльями, и порыв ветра скрыл прекрасный замок глаз. – Нам дорого обошлась наивность. Но раз ты принесла бесценный дар, я не могу отказать. Пусть небо и звезды услышат. Долги прощены. Предатель и его спутники свободны.

Так просто?

Слова эхом отдались в золотистом свете, который стал меркнуть, а дивь отступать. Он что, не собирается вести ее за собой? Ей придется навеки блуждать в темноте?

– Постой! – Ярина растерялась. – Как же я? Что делать мне?

– А чего ты хочешь?

Вопрос застал врасплох. Разве можно выбрать? Чего ей хотеть? Только одного.

– Я хочу обратно, – задыхаясь, выдавила Ярина. Отчаянно и безнадежно. – Но ты же не отпустишь меня.

– Почему? – дивь по-птичьи склонил голову на бок. – Это может быть забавно.

Он выдернул из крыла перо и вставил ей в волосы за ухом, невесомо мазнув пальцами по лицу.

– Иди, человеческое дитя. Может, еще свидимся.

Ярина не успела удивиться, как перед глазами завертелось, ее дернуло вверх, чтобы в следующий миг вышвырнуть на прогалину, прямо в объятия Гора.

***

Он был в ярости.

– Ты! Ненормальная! – Он то немилосердно тряс ее, то гладил по лицу, волосам, заглядывал в глаза. – Ты что придумала! Если ты еще хоть раз что-то подобное выкинешь, я тебя сам убью! Слышишь?! Ну что ты смеешься?

Ярина все никак не могла сдержать шальную радость. Она кивала, обхватив его лицо ладонями, и улыбалась, улыбалась. Охранители, какой же он бледный! И горячий, что печка.

– Посмотри на себя! – сил кричать у Гора не осталось, он только натужно хрипел. – Что с тобой сделали?! Исчезла без следа! Я думал…

Его трясло. Он прижался лбом к ее лбу, судорожно вздохнув, Ярина в ответ бережно погладила его по щеке.

– У тебя глаза отливают янтарем.

Она не удивилась, пребывая под властью странной легкости. Подумаешь, янтарем! Вот если бы крылья выросли. По сравнению с тем, что произошло, все казалось мелочью. Она жива! Они оба живы.

Ярина просто была счастлива.

Гор рядом, смотрел на нее, лицо его так близко…

Мгновение разрушил тихий полубезумный смех. За возвращением они позабыли о том, что рядом оставались и тени, и Дева.

– Вы выпустили зло наружу, – задыхалась она, растирая слезы окровавленными руками по лицу. – Ты зря вернулась, девочка. Убей ее, пока не поздно. Это уже не она. Не она. Твари изменили ее.

Ярина смотрела на Дару с боязливой жалостью. Столько лет желать свободы, наконец обрести и сойти с ума. Гор крепче обнял ее, не отпуская. Не станет он верить таким глупостям, ведь правда?

– Я все еще я, – неуверенно сказала она, прислушиваясь к себе. Что-то изменилось, но вот что? Понять бы.

– Дурака из меня не делай, – буркнул Гор в ответ. – Я ранен, а не ослеп. Ты жива. С остальным разберемся позже. Сейчас бы вон ту нечисть упокоить. Дара, – громче позвал он. – Эй…

Огненная стена-ловушка вдруг исчезла, но тени не спешили нападать. Они не шевелились. Смазанные контуры обретали четкость, краски, сквозь мглу проступали силуэты. Сгорбленные, изможденные мужчины смотрели на Деву и улыбались.

Она испуганно обернулась и с коротким вскриком рухнула на колени, протягивая к ним руки.

– Мне жаль, мне так жаль! – задыхалась она.

Один из них погладил ее по волосам, как маленькую девочку. Губы его шевелились, но слов было не разобрать. Дару скрутили рыдания.

Пленники Пустоши еще успели посмотреть на них. Ярина грустно кивнула в ответ на этот мимолетный благодарный взгляд, понимая, что все вот-вот закончится. Позади медленно разгорался костер рассветного зарева.

Поднялся ветер, первым же порывом он развеял братьев Девы сероватой пылью. Только вздох разнесся по прогалине, и в нем слышалось облегчение.

Дара надрывно завыла, раскачиваясь из стороны в сторону. Даже Гор отвел взгляд, не в силах видеть ее горе. Страшным оно было, беспросветным, безжалостным.

Ярина не выдержала, медленно двинулась вперед, сама не зная, что скажет.

– Дара…

– Подождите… – раздалось в ответ.

Без толку.

– Подождите меня, подождите, я не хочу одна… – сорванным шепотом звала она, сгибаясь все ниже и ниже. – Не хочу…

– Дара.

Она не слышала. Уткнулась лбом в землю, загребая черный пепел руками. Новый порыв ветра пришел с Пустоши. Дара встретила его облегченным всхлипом, а потом разом обмякла, будто из нее вынули хребет.

Ярина кинулась к ней, пытаясь помочь, но тело берегини вдруг разлилось водой, просочилось сквозь пальцы, как недавно Рябинка. Ничего не осталось: одна рубаха да обручье.

Гор оказался рядом, бережно поднял его, убрал в карман.

– Я покупал его по просьбе Смила, – отстраненно вспомнил он.

– Она ушла? – Ярина тоскливо уставилась на пляшущие по Пустоши солнечные блики. – Вот так просто?

Безумная ночь закончилась, оставив после себя лишь горечь.

– Она хотела уйти. Но все равно я не могу понять. Никогда не пойму.

Свень остался сиротой. И Орм. Воспоминание заставило безрадостно вздохнуть.

– Ивар тоже погиб.

Гор вытер пот со лба – бледнее мруна, даже в губах ни кровинки не осталось.

– Знаю. Меня вытащила из-под завала твоя нечисть, утянула к себе водными переходами. Они же предупредили, где тебя искать и привели на помощь кикимор. Только проку от них… Но я все равно в долгу. Придется кланяться.

Ярина слабо улыбнулась:

– Хотела бы я на это посмотреть.

Гордый чародей, который нечисть на дух не переносил, будет гнуть спину перед водяным и хихикающими русалками.

Но Гор не ответил, не стал подначивать, лишь еще больше ссутулился, зябко ежась, хотя Ярина, стоя рядом, чувствовала шедший от него жар.

– Холодает. Думаешь, твой вредный дед пустит меня на постой? Не хочу к себе.

– Конечно, – Ярина спохватилась и взяла Гора за руку. Еще бы он хотел в Пожарища! До них идти дольше, а он на ногах не стоит. – Пойдем.

Вдруг захотелось ватрушку с повидлом. Яблочным. Или пустую, но чтобы с поджаристой корочкой. Какая же она голодная!

Гор не ответил – захрипел, с губ слетели багряные капли. И вдруг ничком рухнул на землю. Спина его была мокрой от крови.

– Гор! – Ярина бросилась на колени, пытаясь приподнять его. – Гор!

Он не слышал. Голова безжизненно свесилась, на лице блестели бисерины пота, частое дыхание клокотало в горле, а кровь из раны текла, не переставая. Лихорадка все-таки настигла его. Если ничего не сделать, Переправщица скоро будет здесь! Нет уж, она и так сегодня собрала богатую жатву.

Ярина кое-как дотянулась до рубашки Дары, той все равно больше не понадобится. Разодрав ткань на полосы, туго перетянула воспаленную рану, кусая губы.

– Не умирай, слышишь? Ты обещал взять меня с собой.

Она стерла выступившие слезы, вот еще, плакать не хватало, и заговорила громко, невпопад, стараясь дозваться, хотя знала – в горячке он не услышит.

– Сейчас. Подожди немного. Скоро будем в избушке. Я хочу поехать с тобой, но в Ольховник все равно надо, теперь еще больше, чем прежде. Я обещала Ивару, что отдам Орма одному человеку. Тот должен о нем позаботиться.

Ожерелье, к которому она привычно потянулась за силой, чтобы позвать волков, не откликнулось. До Ярины не сразу дошло, в чем дело. Лесная «корона» стала привычной, до чего же она беспомощна без нее. Особенно сейчас, когда так нужна сила!

– Ладно, – выдавила она, бережно укладывая Гора обратно на землю. – Ладно. Я что-нибудь придумаю.

Как дотащить его до избушки через лес? Нет ни волков, ни медведя, не услышит ее дедушка. Ярина беспомощно оглянулась, но кроме тряпья мертвого колдуна ничего на глаза не попадалось. На Горе одна рваная рубашка, хотя…

Плащ Вальда добротный: из богатой ткани, длинный.

– Пойдет.

Ярина расстелила плащ и бережно уложила на него раненого, стиснув горячую ладонь одной рукой и край ткани – другой.

Тащить приходилось спиной вперед, Гор то и дело норовил сползти, но она упорно тянула его, отчаянно бурча себе под нос. Все лучше, чем плакать.

– Почему ты такой тяжеленный, раз такой худой?!

Дедушка так же бранился, когда дело не ладилось. Сидит теперь, наверно, переживает. Обещал Гору с рассветом прийти на Пустошь, забрать ее. Не разминуться бы в лесу. Троп много.

Ярина шмыгнула носом и опустилась на колени, вновь поправляя сбившийся плащ. Пот лил градом, спина ныла от натуги, но рассиживаться было некогда: если вовремя не справиться с горячкой, Гору только целитель поможет. А чародеев здесь больше нет.

Она оглянулась по сторонам и похолодела – на ближайшей осине сидели знакомые вороны. Такие же, как те, которыми управлял спятивший колдун, и которые следили за ней изо дня в день, куда бы она ни пошла. Если приглядеться, можно даже багровый отлив на перьях заметить.

Но Вальд мертв. Неужели заклятие не распалось?

– Мне мерещится! – громко заявила Ярина воронам, махнув на них рукой, словно хотела бросить камень. – Вас здесь нет.

Обычные птицы уже возмущенно снялись бы с веток, крыльями бы захлопали, а эти сидели неподвижно.

– Я вас не боюсь!

Ну вороны! Что она, птиц не видела?

Ярина закусила губу, перехватила плащ поудобнее и потащила Гора дальше, жмурясь от солнца, которое било в лицо, просвечивая сквозь деревья. Такое яркое! И все вокруг переливалось, полнилось красками, аж глазам больно.

В груди начинало печь. Жар разливался по телу, выровнялось дыхание, даже ноша как будто стала легче. Непонятное чувство, словно она может холмы своротить, реку вспять повернуть, деревья с корнем повыдергивать…

Наваждение исчезло, стоило Гору застонать, невнятно забормотать что-то, мотая головой. Ярина осторожно придержала его, погладила по слипшимся волосам.

– Потерпи, – попросила она. – Я тебя вылечу, вот увидишь. У меня зелий полно. Ты продержись еще немножечко.

Рядом хрустнула ветка. Ярина испуганно вскинулась, ожидая худшего. За эти дни случилось столько, что в пришедшую вдруг подмогу просто не верилось.

Но это был не вурдалак, не хозяин воронов. Уже знакомая бледная девица, увешанная бусами в пять рядов, огромными глазами смотрела на нее. Весёна ее звали, кажется. Это она бросала на Ярину полные жгучей ненависти взгляды каждый раз, завидев вместе с Гором.

Ярина не успела даже рта раскрыть, чтобы попросить о помощи, как эта дурища сорвалась с места и, визжа, скрылась за деревьями.

Догонять ее – глупость несусветная, бросить Гора она не могла.

– Совсем немного осталось.

После ночи земля была размокшей от дождя, она липла к плащу, чавкала под ногами, не давая двигаться быстрее. Ярина упрямо пыхтела. Приходилось то и дело дергать головой – растрепавшиеся волосы лезли в глаза.

Вороны беззвучно перелетали с дерева на дерево, следуя за ней, от этого в груди все сильнее разгорался пожар. Хотелось выплеснуть куда-то непрошеный огонь, но Ярина с лихвой нагляделась на магию. Кто знает, что случится, дай она себе волю.

Дорога казалась бесконечной. Гор хрипел все громче, силы то приливали полноводной рекой, то исчезали, оставляя двигаться на чистом упрямстве.

В один из таких отливов за деревьями раздались топот и крики.

«Деревенские», – отстраненно отметила Ярина, сжав край плаща крепче. Ладони были мокрыми, он все норовил выскользнуть.

– Держите ее, держите! – раздался истеричный женский голос.

На расстоянии вытянутой руки от нее вывалилась толпа селян с косами и вилами. Взъерошенные и растерянные, они вытаращились на Ярину, а та тяжело вздохнула, привалившись к ближайшему стволу – сил совсем не осталось. Среди этого разношерстного сборища была и та троица, напавшая на нее у избушки.

– Я же говорила! Ведьма! Ведьма! – запричитала из-за мужских спин Весёна. – Она господина погубить хочет! Зачаровала его, порезала и в нору к себе тащит.

– Неправда, – говорить было тяжело, но такой глупости Ярина стерпеть не могла. Не хватало еще с деревенскими ссориться.

Страха не было, вместо него в груди плескалась брезгливая жалость, совершенно непонятная. Словно не ее. Может, отголоски чувств Девы за ночь не выветрились?

– Посмотрите на него, на нем же живого места нет. Она все к нему подкрадывалась, подбиралась! Небось, господин защищался, вон как поганку отделал.

– Мы не друг с другом сражались, – устало откликнулась Ярина, желая одного – чтобы они хотя бы не мешали. – С тем, кто детей убивал. Если сейчас с раной не справиться, Гор умрет. Не хотите помочь, просто уйдите.

Она посмотрела на них, и толпа отшатнулась, ощетинившись вилами.

– Не смотрите на нее, – снова заверещала чокнутая. – Глаза ведьмины. Зачарует!