скачать книгу бесплатно
В две тысячи пятом году ко мне пришла встревоженная женщина по фамилии Соловьева и сказала, что у нее пропал племянник. Обычный парень, положительный. Он у нее был единственный близкий человек. Она обратилась во все правоохранительные органы, но никто мер не принимал. Я стал ей помогать. В результате все как-то сдвинулось.
Стали заниматься. Поняли, что парень убит, и даже приблизительно догадывались, кто убийца, но тело не нашли. Дело возбудили, но толком расследовать никто не стал, время прошло, улики исчезли, и дело похоронили. Она ходила по инстанциям, но ничего не могла добиться. Пришла ко мне. Мы включились изо всей силы. Вмешалась прокуратура. Всем напинали, дали по шее – выговоры, неполное служебное, депремирование и т. д. Все забегали. Что-то стронулось, потом опять заглохло. Она снова пришла ко мне. Я написал кучу запросов. Всем опять напинали. Потом опять все заглохло. Она опять пришла ко мне. Я договорился, что ее примут в окружной прокуратуре и лично примет начальник ГУВД. Снова все стронулось с места. А так как работать никому неохота, а убийство, не раскрытое по горячим следам, вообще маета, – опять все заглохло. Мы, как могли, снова качнули, уже через Генпрокуратуру, Администрацию президента – опять все забегали. Потом опять заглохло.
И вот две тысячи одиннадцатый. Она снова пришла. Она все правильно делает. Она не может смириться. Систему от нее уже просто колбасит. Ее никто не хочет принимать. Они извели на нее тонны бумаги. Они отточили свои отписки до виртуозности. Они наполучали из-за нее подзатыльников и оплеух. Но они и дальше будут врать. Чего было проще отработать по горячим следам и раскрыть преступление! Но это надо не спать ночами, сидеть в засадах и мокнуть под дождем. А они, похоже, не за этим сюда пришли, и врать им проще и привычнее.
Чем человека мурыжить, дали бы официальную бумагу, где сказали бы следующее: «Мы, сотрудники правоохранительных органов, занимавшиеся вашим делом и живущие на деньги налогоплательщиков, работать не умеем, не хотим и не будем, и вообще отъебитесь от нас!» – так бы было гораздо честнее.
И вот мы сидим снова, поднимаем все документы и думаем, что делать дальше. Эта скромная, уставшая женщина вызывает у меня уважение.
Что делать-то?
И снова пришла ко мне эта женщина. Она поседела и постарела. За две тысячи одиннадцатый – две тысячи двенадцатый годы она написала во все инстанции сто сорок четыре обращения. Причем все конкретные, по делу. За это время дело несколько раз прекращали, приостанавливали и вновь начинали. Все это время бедная пожилая женщина помогает системе, собирает доказательства, просит, уговаривает, заставляет систему возбудиться и что-то сделать. Система раздражается, злится и проделывает огромный объем побочной работы, чтобы не выполнять свои прямые обязанности!
Но женщина эта будет писать, ходить, записываться на прием, стучаться во все двери и не отступится. И все начальники всего не смогут смотреть ей в глаза. От нее будут бегать, прятаться и скрываться, потому что им стыдно и неловко. Но работать они все равно не будут.
Но она все равно не остановится. Я уважаю эту женщину, и мне жалко ее до слез.
09.02.2013
Мужик заходит.
– Слушай, – говорит, – Женя, я к тебе по делу. Может, поможешь чем.
– Ну, говори.
Отвечает:
– Работа нужна. Я сам с Бутки?, работы никакой, четыре пилорамы. В Талице тоже работы нет. Все закрывается.
Я спрашиваю:
– Что ты умеешь делать?
– Да все, что надо. Ельцин моя фамилия…
Я засмеялся:
– Родственники, что ли?
Он говорит:
– Ну да.
Позвонил Юре Потапенко:
– Посмотри, может, сумеешь чем помочь?
Вроде решили.
Я говорю мужику:
– Там люди нормальные, но зарплата невысокая, тысяч пятнадцать.
Он только плечами пожал.
– Да ничего, мы, Ельцины, люди скромные…
12.02.2013
Когда я был депутатом Госдумы, у меня на Белинского, 19 на протяжении четырех лет каждый день с утра до ночи работала приемная. Люди шли не переставая. Порой у нас даже стояла очередь от крыльца до второго этажа, и мы работали всегда до последнего посетителя. Двадцать человек нас было – юристы по уголовке, юристы по гражданским делам, специалисты по ЖКХ, по социалке, по медицине, по пенсионерам. Самые разные вопросы приходилось решать. И вся команда наша собралась с улицы. Кто-то отсеивался, кто-то приходил. Но все, кто остался, работали по-честному и в полную силу.
Однажды сижу работаю, полный коридор народу. Вдруг какая-то возня, недовольство на повышенных тонах, и заходит человек.
Люди сердятся: «Он без очереди! Без очереди!»
А я смотрю, это мой товарищ из прошлой жизни.
Он говорит:
– Я на секунду, – и дает мне конверт с деньгами. – Тут, – говорит, – тридцатка. Мало ли что, может, кому-то из пожилых помочь надо будет. Сам смотри, распоряжайся.
Я поблагодарил его, положил деньги в правый ящик стола и сижу работаю.
Заходит женщина. Уставшая, придавленная, волосы гладко зачесаны и забраны на затылке. Села напротив меня и расплакалась. Я давай ее успокаивать, а она плачет всерьез и повторяет:
– Нет, я не верю! Я не верю! – И смотрит в глаза.
Спрашиваю:
– Что случилось-то?
А она говорит:
– Я не верю, что вы взяли за это с меня тридцать тысяч рублей!
– Какие тридцать тысяч?! За что?!
– Ну за то, что написали ходатайство начальнику колонии, чтобы моего сына отпустили по УДО!
Я еще ничего понять не могу: какое ходатайство? Какое УДО?! Какие деньги?!
Она говорит:
– Да вот у вас там внизу-то адвокаты сидят. Они взяли с меня тридцать тысяч и пообещали, что за эти деньги вы напишете ходатайство. А сына не отпустили, а деньги у меня были последние! Но я не верю, что вы могли так сделать. Ведь если бы вы деньги взяли, вы бы ходатайство точно написали!
И я вдруг вспомнил, что пару месяцев назад ко мне пришел один адвокат, с ним бывший сотрудник и еще один знатный общественник и сказали, что хотят помогать и будут оказывать бесплатные консультации нуждающимся. Мы их посадили там внизу, в уголке. Тут я все понял. У меня от ужаса обнесло голову. До меня дошло, что эти подонки убедили бедную женщину, что я требую деньги за это ходатайство, и она поверила. У меня и так-то, кроме имени, ни хрена нету, а тут еще эти скоты за свои вонючие тридцать сребреников и это пытаются отнять.
Я открыл ящик стола и говорю:
– Вот ваши деньги, они мне отдали и просили перед вами извиниться. Они так больше не будут. Поверьте.
А она всхлипывает еще и говорит:
– Я хотела вам в глаза посмотреть. Я должна была убедиться, что вы так не сделаете.
Я успокоил ее, погладил по плечу, проводил, вернулся в кабинет, уставился в стену и хотел заплакать. Но не смог. Зато увидел саблю и понял, что я должен сделать.
Я снял ее со стены, выдернул из ножен, вздохнул и пошел вниз их убивать.
22.02.2013
Пришел мужик с маленьким ребенком. Совершенно вменяемый, думающий, но очень злой. И немудрено: сделал ремонт в квартире своими руками, полы настелил, а наверху таджики у кого-то ремонтировали, вентиль открыли и ушли. Ночью дали горячую воду. Полная Ниагара. Жена его утром побежала таджиков стыдить, а один, самый дерзкий, зашел сзади и заехал ей в ухо! Мужик побежал за топором. Пока бегал, таджики заперлись и вызвали подмогу. Через пять минут на двух машинах подъехали. А соседи, слава богу, у мужика топор отняли.
05.03.2013
Впервые сталкиваюсь. Парню тридцать четыре года. Работал программистом в известной рекрутинговой и консалтинговой компании. Зарплата – двадцать тысяч. Компания разделилась. Та половина, в которой он работал, осталась без клиентской базы. Его попросили написать программу. Он эту программу написал. Работал и на работе, и после работы, вкладывал душу и энергию и сделал. И считал эту программу своим продуктом. Компания жила, зарабатывала деньги, он получал двадцать тысяч, и через какое-то время другая компания обратилась к нему с аналогичной просьбой – написать программу. Он написал, за основу взяв предыдущую. Хозяин взвыл и написал на него заявление.
Расследование шло долго, никто не понимал, что делать. В конце концов дали ему три года условно и штраф семь миллионов. А он из области, с женой и маленьким ребенком живет в родительской квартире. Ну, не заработал еще. Получать с него нечего. Но бывший хозяин мотивирует судебных приставов, и они все время стоят над душой. А на работу устроиться тоже не получается – иди попробуй с таким бэкграундом. И вот он, совершенно загнанный, пришел ко мне.
Стали думать. Ставлю себя на место его хозяина: человек у меня работает, получает зарплату, что-то там копошится в моем офисе, на моем компьютере. У меня в это время не самые лучшие дела, надо как-то поднимать фирму, кредиты выплачивать. Еле-еле на ноги встали, и тут на? тебе, такой удар! Конечно, обидно.
С другой стороны, зарплату парень получал копеечную. К такому ценному сотруднику, который одним движением мог поднять компанию или запустить ее под откос, можно было и повнимательней отнестись. Кроме того, в суде доказано, что разработка программы не входила в его должностные обязанности. Он искренне считал продукт своим.
Все равно надо встречаться и разговаривать. А как разговаривать? Тот считает, что его обокрали, а этот видит, что ему жизнь сломали. Один разговаривает как хозяин и победитель, а другой, хоть и наемный работник, считает себя свободным человеком и знает, что он прав. При этом срок висит, приставы над душой стоят, а за спиной жена с маленьким ребенком.
17.06.2013
Женщина пришла. Хорошая, интеллигентная тетка. Две дочери у нее. Старшая успешная, а младшая – наркоманка. У этой наркоманки дочка восьми лет. Хорошая девочка, очень любит маму, а мама колется крокодилом, и ноги у нее уже как у слона и кисти раздуло (из опыта, это уже обратно не делается, и все движение только в одну сторону). Она живет с каким-то пересидком, тащит из дому, но ключ у нее забрать не могут, потому что дочка. Таскает свою дочку по притонам и вообще держит около себя. А квартира у них четырехкомнатная. Мать продала старую двушку, старшая дочь добавила денег, и мать добавила, и купили четырехкомнатную. Мать оформила всем по равной доле. А сожитель посоветовал дочери-наркоманке, чтобы она потребовала половину квартиры. Та потребовала. Причем очень жестко, а потом по-семейному добавила: «А если не отдадите, я вас закажу».
И вот сидит, а я вижу, что она переживает не за квартиру, а за то, что дочь закалывается и внучку от себя не отпускает и ею спекулирует.
01.07.2013
Дядька приехал, пожилой уже. Сыну двадцать семь лет, поздний ребенок, подсел на курительные смеси, всю кровь выпил. Крыша съехала, а психушка не берет. Говорят, он наркоман. А наркологи не берут, потому что псих. Мечется по квартире, ищет скрытые камеры, выдергивает из сети все приборы, и холодильник тоже, а тут как-то схватил монтировку и расхлестал всю отцовскую машину, но он же не виноват, что там чертики на лобовом стекле сидят и ему рожи корчат. И отец, когда уже от машины мало что оставалось, схватил другую монтировку и влупил ему в башку. Он так-то хотел по плечу попасть, чтоб рука отстегнулась, но разнервничался и попал прямехонько в лоб. Спрашиваю: сильно попал? Он говорит: не то слово! Монтировку чуть не погнул, в руку отдалось. Его, говорит, на месяц в больницу положили, так мы так с матерью зажили хорошо! Так я вот, думаю, может, раз в месяц бить ему монтировкой в лоб, отправлять в больницу да и жить по-человечески?
А я вдруг вижу, он на полном серьезе говорит!
05.07.2013
Пришли целой семьей. Мама, бабушка, папа и сын-подонок. Причем сын уже овощ натуральный, но такой самоуверенный овощ. А я наверху сидел, с ними Лена разговаривала. Она, как человек военный, четко поставила вопрос о диагнозах. Ей также по-военному доложили, что у подонка диагноз – шизофрения. И Лена честно сказала, что с шизофренией мы взять не можем. Подонок даже не отреагировал, он выше этого. Зато мама с бабушкой вздохнули с облегчением, подхватили его и повезли домой испивать свою горькую чашу до дна. А отец остался и сидит молчит. Я спустился, увидел его и говорю: «Что случилось?» Он мне начал рассказывать, губы скривились, отвернулся, попытался дальше говорить, не смог и зарыдал. Стоит здоровенный мужик, плачет, всхлипывает, как ребенок, и плечи трясутся…
Успокоил как мог, попросил рассказать, хотя зачем мне его рассказ, я сам могу за него рассказать. Он пытается бороться за сына, но против него мама и бабушка. Бабушка уверена, что это просто дурное влияние улицы, и подсовывает внуку деньги на карманные расходы, но делает это тайком от матери. А мать тайком от своей матери тоже дает сыну деньги и надеется, что тот поймет, кто ему роднее. Делают они это втайне от отца, который пытается сделать так, чтоб у сына не было денег на покупку наркотиков. А подонок настолько продуманный, они для него пластилиновые – что хочет, то и лепит из них. Когда он в очередной раз умирал, обкурившись, вызвали скорую, отец говорит врачам: «Он обкурился!» Мать с бабушкой: «Мальчик перегрелся на солнце».
Короче, доигрались, его увезли в токсикологию с передозировкой, оттуда уехал в психушку и получил красивый диагноз: шизофрения. Ему нравится. Сидит дома и курит. Как-то раз украл у отца деньги. Отец, не выдержав, надавал ему подзатыльников, он пожаловался маме с бабушкой, и те написали заявление в милицию. На кого? Да на отца, конечно, не на него же.
Ну, в общем, сказал я мужику, что сумеем помочь. Он побежал за ними, привел, они оказались ровно такими, как я представлял. И я полчаса, выключив телефоны и отгородившись от всего мира, ломал их представление о происходящем. Тяжелейший разговор. А потом позвал Игоря, и мы им четко разложили алгоритм, как его вытаскивать.
И вот прошло несколько часов, он уже в психушке. В день выписки будем ждать. Игорь пообещал родителям, что заберет его в Быньги. А шизофрения эта проходит где-то на четвертый месяц, мы уже много раз видели. Умники сейчас, конечно, скажут, что шизофрения не проходит, на что я отвечу: это и не шизофрения вовсе, это в диагнозе так написано.
23.08.2013
Женщина рассказывает. Дочка вышла замуж за какого-то Сергеева. Фирмочку сколотили: «Линия судьбы» – прогнозы, предсказания, парапсихология, короче, колдуй, баба, колдуй, дед. Потом слиняли в Таиланд. А перед этим попросили женщину подписать какие-то бумаги. Ну, она подписала, а что: дочь просит. Оказывается, это были документы о продаже квартиры в пользу мужа дочери! И вот этот таиландский умник, дождавшись, когда истечет срок подачи искового заявления, оставив жену в Таиланде, приехал в Екатеринбург и официально тещу уведомил телеграммкой типа: мама, я вас очень уважаю, но закон есть закон, прошу освободить мою жилплощадь. Женщина, конечно, в ужасе от такого коварства. Но, когда узнала, что этот Сергеев проделал такой же фокус со своей крестной мамой и оставил ее на улице и что в данный момент вышибают двери у его родной матери и пытаются выселить на улицу, она и вовсе успокоилась. Потому что поняла, что она не одна, и пришла ко мне. Жалко тетку. Она вообще не понимает, как это могло произойти. Говорит: «Женя, но ведь это же подло!»
30.08.2013
Русская семья, жили в Узбекистане, затем решили вернуться на родину. Трое детей, девочки, старшая в восьмом классе, младшая в первый идет, с две тысячи десятого года не могут получить российское гражданство (это еще недолго!). Не сумели предоставить в налоговую справку НДФЛ, не выходит у них по семь тысяч на человека, поэтому им отказали в гражданстве. На самом деле таких историй много, и это при повсеместной пропаганде – «своих не бросаем!». Зато Депардье у нас теперь русский.
03.09.2013
Зашли хорошие люди, у них тринадцать (!) детей. Квартира в Кольцово из двух – трешки и однушки. Полезной площади шестьдесят девять квадратных метров. И дети-то все хорошие! Вся квартира заставлена грамотами, кубками, почетными призами за самые разные заслуги. А ими все пользуются – на всяких митингах, официальных встречах, дескать, многодетная, благополучная семья и бла-бла-бла. Они много лет везде пишут, чтобы им дали квартиру побольше, а власти им отвечают: «Вам уже квартиру дали и машину дали, успокойтесь уже!» Пришли ко мне и смеются: «Квартиру нам никто не давал, – говорят, – мы сами строили. А про машину из ответа узнали. Пусть теперь расскажут, кто на ней ездит!»
04.10.2013
Парень, сирота. Воспитывался в 10-м детдоме на Металлургов (сейчас детдом № 7). Государство по закону обязано обеспечить его жильем. Жильем его не обеспечили и отправили в армию. Он отслужил полтора года, вернулся и устроился на работу. Между делом пытался получить жилье. Суды выигрывал. Суды принимали решение обеспечить его жильем и направляли соответствующую бумагу в правительство области. Из правительства области шла бумага в город: выдайте! Из города отвечают: выделяйте, сразу же выдадим. Возникает пауза. Потом снова обращение в суд и снова то же самое.
Парню двадцать шесть лет. Здоровенный непьющий парень. В паспорте ни регистрации, ни прописки. Самому смешно. Работает электриком в хорошей конторе. Работает хорошо, поэтому на ситуацию все глаза закрывают.
Пришел с женой. Видно, что дружные, но детей не заводят по причине отсутствия регистрации и жилья.
11.10.2013
Сижу в пятницу на приеме. Людей человек сто собралось. Пытаюсь вникать. А там все телефоны обрывают: Маленкина задержали, Серегу Колесниченко на суд повезли. Одновременно Мишу Ратковского на допрос вызвали. А тут еще Женькина мама ко мне пришла, да Серегина мама звонит, да еще из университета сообщают: оказывается, на днях моего ректора допрашивали и моего научного руководителя. Мало того, из университета выгребли все мои документы, учебные тетради, диплом и даже сочинение нашли, которое я писал в восемьдесят четвертом году на вступительных экзаменах!
Ну что, работать-то надо. Никто ж не обещал, что будет легко.
К слову, все дела в отношении меня начинались громко, с пресс-конференций и публичных заявлений, а заканчивались тихо и незаметно.
18.10.2013
Заглянул Серега Котов, адвокат, поэт и экстремист. Адвокатом он был настоящим, поэтом искренним, а экстремистом по убеждениям. Напечатал какие-то листовки типа «Спасем Россию» – ну и отсидел четыре года от звонка до звонка. А он реально хороший парень, я его знаю еще по ДК «Автомобилист». И ему надо снова получить статус адвоката. Похлопочу. Он мне говорит: «Женя, у меня есть идея. Надо прямо напротив здания областного суда поставить памятник невинно убиенному Георгию Хабарову». Ну, которого расстреляли по делу маньяка Фефелова в восемьдесят четвертом году. Маньяк Фефелов на каждые первомайские праздники насиловал и убивал женщину. А Хабарова по этому делу задержали, осудили к высшей мере, и он до самого расстрела кричал, что невиновен. Но кто его станет слушать. И еще один мужик, задержанный по этому делу, в камере повесился. Только потом Фефелова поймали. Я считаю, обязательно надо памятник поставить. Пусть смотрят из окошек, о жизни думают. Серьезная идея. Фефелова убили в камере, инициировав самоубийство через повешение.
25.10.2013
Сложный прием был. С самыми разными бедами люди идут.
Целая делегация из пожарной охраны – пришли за товарища заступаться. Говорят, деньги МЧС выделяются огромные, а до подразделений ничего не доходит. Техника вся старая, ломается, работать не на чем, у инструктора-водителя, когда тушили лесные пожары, в жару стуканул двигатель на 131-м ЗИЛе. Спасал он его как мог: и печку включал по жаре, и капот приоткрывал на ходу, но не спас. Его дернули начальники и говорят: «Ну все, тебе капец! Технику угробил! Дай сто сорок тысяч, похлопочем за тебя! Да не в кассу, дурак, сюда давай!» Мужик, естественно, возмутился, уперся, пошел на конфликт, и с него вычли двадцать восемь тысяч, что для него на тот момент было равно зарплате. И вдруг все сослуживцы не побоялись и встали на его сторону.
Потом пришли простые мужики, рабочие ВИЗа, представители ГСК. Решение о строительстве их гаражного кооператива было принято в семьдесят девятом году. В восемьдесять третьем приступили. В аккурат в перестройку закончили. Потом у стороннего застройщика появился интерес к этим гаражам. Перекупили председателя ГСК. Произошел раскол. Началась война. Ломали ноги, пробивали головы. Один умер прямо в суде от инфаркта. Короче, гаражами никто пользоваться не может. Но и застройщику ничего построить не удается. Дело совершенно мертвое, я им занимался еще десять лет назад. Два грузовика бумаг по этому делу, и нет ни одной инстанции, куда бы эти люди не обращались. Не знаю, чем помочь. Только садиться разговаривать. Но там ненависть зашкаливает.
Женщина зашла. Прописана у сестры в доме под снос. Требуют выписаться. А у нее три дочери – старшей двадцать шесть, средней пятнадцать, а младшей шесть. Ни на что не претендуют, просто боятся остаться без регистрации.
– А где живете? – спрашиваю.
– В садовом домике.
Попробую помочь.
И за ней сразу же другая женщина, с дочерью. Была двухкомнатная квартира на Донбасской. Понадобился кредит. Потребовали квартиру в залог. Брала двести пятьдесят тысяч. На руки дали сто восемьдесят пять. Деньги вернула в срок. Через некоторое время выяснилось, что квартиру она продала. Вот так, двушку за сто восемьдесят пять тысяч! Естественно, все сроки исковой давности вышли. Единственный ход – через возбуждение уголовного дела по мошенничеству. Это, к сожалению, не единственный случай.
