скачать книгу бесплатно
Ощущая на себе взгляд Эллы, Никита встал с кровати.
В голову прилила кровь. Лицо побагровело.
– Спасибо. Дальше я сам.
– Я хочу с тобой попрощаться.
Никита вопросительно посмотрел на Эллу.
– Я не могу тянуть аренду квартиры. Переезжаю к матери.
Никита почувствовал тяжелый взгляд Эллы. Его аренда тоже была ему оброком.
Он не нашел, что ответить и не знал, как подбодрить Эллу, и просто обнял ее. Раньше, Никита выставлял квартиры, и вполне отлично обеспечивал себя. Но жизнь на кромке чужого счастья ему не приглянулась.
– Прости, что не смогу тебе помочь.
Элла по-доброму рассмеялась.
– Мы ведь даже не знаем друг друга.
– Но это не помешало тебе сегодня проведать меня.
– Ладно, не буду тебя задерживать. А то вдруг придет твоя невеста.
– Спасибо, что зашла.
Элла уже вышла из квартиры, как Никита окликнул ее.
– Эл.
Она вернулась.
– Да, – стоя в дверях, сказала она.
– Постарайся не бросать своих детей.
Элла с непониманием посмотрела на Никиту, легонько кивнула головой, и пошла к своей двери напротив.
Никита потянул на себя железную дверь и, захлопнув, поплелся в душ.
Снял вчерашнюю одежду.
Залез в ванную.
Открутил в душе холодную воду и подставил голову под ледяную струю.
Их дружба зародилась при странных обстоятельствах.
Никите было восемнадцать, Артему – двадцать один.
За неделю до окончания учебного года, в детском московском приюте, Никита пытался дважды выпрыгнуть из окна туалета, четвертого этажа, из здания для старшеклассников.
По словам одного из учителей Никита не был склонен к суициду, хотя рос довольно замкнутым ребенком. В переполненном приюте мальчик чувствовал себя ужасно одиноким. В отличие от других сверстников не был коммуникабельный. Хотя мог грамотно и долго рассуждать. Но это было большой редкостью, чем постоянством. Никита тяжело менял окружение, и не имел постоянных друзей. Казалось, дружба была ему противна.
Однажды на уроке философии он вступил в спор, что было ему не свойственно, с преподавателем, о межличностных отношениях между людьми: о тесной дружбе полов. Старый, со слипшейся у рта бородой, профессор, рассказывал ребятам, что человеку сложно быть одному. И поэтому каждый должен найти себе друга для взаимной помощи. За стенами детдома ожидает много трудностей и поэтому, кто еще не успел ни с кем близко подружиться: стоит поторопиться. И хорошо было бы влюбиться! Найти свою вторую половину в жизни.
Тема для приюта была довольно острой. Брошенные на обочине жизни дети слушали с некоторым скептицизмом. Они не могли впитать простую истину человека, который прожил жизнь полноценно, – обычную в своем понимании. Никита, выросший с острым чувством ненужности, не мог вместить в себя мирное течение жизни, и с предпоследней парты закричал во все горло, что любви нет, а дружба – это капкан для наивных идиотов.
Старый преподаватель не повел и глазом, продолжая дальше вести монолог. Но Никита выкрикнул повторно. На что профессор снова не обратил внимания. И тогда Никита встал, отодвинул громко стул, залез на него и, что есть сил, протрубил: вы что глухой? Разве нам не понятно, что вы врете? Не обманывайте нас. Уходите!
Старый преподаватель ничего не ответил. Встал и вышел из класса.
У одного учителя, Никита всегда вызывал чувство вины. Он был свидетелем того, как его принесли родители в детдом, и учитель не постарался переубедить молодых супругов забрать годовалого ребенка назад.
Никита был милый, симпатичный мальчик. Довольно часто грустил, что для детдома было вполне сносно. И его постоянная задумчивость – точно не следствие длинной цепочки суицидальных мыслей. Никита встал на подоконник в туалете, потому что один молодой водитель, по имени Артем, сказал, что знает его родителей.
Артем развозил хлеб. Жил с матерью. Хотя ничем не отличался от детдомовских ребят. Белое невзрачное лицо, серые глаза и старая, потрепанная одежда.
Артем приметил, что Никита считал деньги, вырученные с продажи яблок на ярмарке, собранные за школьным зданием, у смотровой ямы для машин. Там, где Артем менял колесо.
Артем ни капли не сомневаясь, в том, что Никита еще сможет заработать денег, решил их выманить.
На удивление Артем быстро втерся в доверие Никите, пообещав, что покажет ему родных. Взял деньги на бензин, с условием съездить к родителям в деревню, в Подмосковье, и больше не появлялся.
А когда снова объявился: Никита стоял в окне того самого туалета, откуда его пытался снять Сашка, – сосед по кровати. После того, как преподаватель философии покинул класс, Никита выбежал пулей, вслед за ним. Чуть не снес старика в коридоре школы, и побежал по ступеням на четвертый этаж.
На старом фургоне для перевозки хлеба подъехал Артем. Никита увидел с распахнутого окна машину и, спрыгнув с подоконника, побежал по школьному коридору на выход.
Не успели ребята обменяться рукопожатием, как лицо Никиты побагровело, и он пошагал обратно в школьное здание. Артем без задней мысли сказал: братец предки тебя не ждут. Ты главное не расстраивайся. Мой батя – алкаш тоже не балует меня своим присутствием в моей жизни.
Артем похлопал Никиту по плечу, достал из кармана джинс пачку сигарет и предложил выкурить по одной. Никита отмел пачку в сторону и, не проронив ни слова, пошел на четвертый этаж.
Ступая ногой в пустоту, Никита услышал за спиной голос Артема.
– Никит, не делай этого. Я погорячился. Старик, прости мне мою жадность. Не знаю я твоих «предков», но обещаю: если ты выпрыгнешь, я отгрызу себе руку. Умоляю.
За спиной Артема стоял все тот же Сашка, – сосед по кровати. А за ним еще пару таких же сирот.
– Никит, прошу тебя.
Никита смотрел под ноги. Голова кружилась. Было страшно. Не прыжок ужасал. Пугала дорога в ад. Один набожный воспитатель рассказал, что самоубийство – большой грех. Хотя вся эта жизнь напоминала Никите подобие ада. Самое страшное не смерть, а жизнь. Но все же Никита струсил сделать шаг в никуда.
– Я буду твоим другом, – пролепетал Артем.
Эта фраза отдернула Никиту назад.
Артем сделал аккуратно шаг вперед.
– Друг, я знаю, как сколотить капитал. Тогда ты отсюда дернешь раньше, чем положено.
Никита резко обернулся: опять врешь?
Артем через силу улыбнулся, но вышло никак.
– Я так и знал.
– Друг, не дури.
Обращение «друг» притягивало Никиту обратно. Мертвое, не привыкшее к дружбе сердце понемногу таяло.
Хотелось рыдать. Хотелось жить. Жить, когда по ощущениям понимаешь, что из этого ничего хорошего не выйдет.
Жизнь – это то, что было вчера. То, что вспоминать не хочется.
Никита топтался на месте. Ноги болтались в больших, не по размеру кроссовках. Пальцы нервно сжимали оконную ручку.
– Ну, так, что друг?
– Да пошел ты!
Никита спрыгнул обратно с подоконника и выбежал из туалета.
Через несколько часов, в коридоре, лежа на холодном кафеле, в скрученной позе Никита прятал лицо от ударов. Грязные носки кроссовок летели точно в голову и точно между ребер. Никита закрывался руками, чувствуя боль в локтях.
– Сколько раз, тебе скотине, говорили не заходить в туалет на первом этаже!
– Мой закрыт, – выкрикивал Никита, закрываясь руками от ударов.
– Интересно же по чьей вине? – ругался пучеглазый Макс из 11-Б.
Нос кроссовка, в который раз, четко вошел между ребер, и Никита почувствовал, как внутри, невыносимо закололо. Словно прокрутили нож, а потом вытащили.
Толпа, не унимаясь, пинала Никиту.
Никита попытался выкрутиться, встать на ноги, чтобы дать отпор и убежать, как тут же получил кроссовком в нос, и упал обратно.
В глазах потемнело. Из носа хлынула кровь. Крики смешались в кашу. В груди отбивалась режущая боль. Шансы выбраться были нулевыми, как вдруг, чья-то нога пролетела мимо Никиты, над головой. Этот кто-то промахнулся и с криком отлетел в стену. Затем следующий драчун, потом еще.
Никита немного раздвинул руки и увидел Артема. За него впервые заступились. Человек, который его назвал сегодня не только по имени, но еще и прибавил: друг.
Сердце наполнилось необъяснимыми словами благодарности. Никита уверенно встал с пола и начал бить обидчиков, вслед за Артемом.
Глава 3
Тот день
(3 декабря 2011 года)
Было уже почти семь. Солнце пробивало спальное окно ярким светом и слепило глаза. На улице стояла спокойная, но холодная погода.
Никита щурясь, встал с кровати. Зашел на кухню. И включил электрочайник. На стеклах появлялся иней. Он открыл балкон, впустив свежий воздух.
Лика так и не пришла. Даже не позвонила. А сам почему-то не решился набрать.
Никита подставил голову под кухонный кран и, набрав в ладони воды, обдал лицо.
Закипел электрочайник. Никита выключил его из сети и налил кипяток в кружку, закинув перед этим чайные листья Пуэра.
Глядя в балконное окно, подождал пока завариться китайский напиток для бодрости. Залпом выпил его и пошел собираться. Надел черные джинсы, вязанный серый свитер. Перед выходом накинул черную парку.
Возле лифта было невыносимо тихо. Обычно Элла в это время тоже шла на работу.
Металлические двери лифта со скрипом распахнулись перед лицом Никиты. И он шагнул вовнутрь старой клетки.
Через тридцать минут экспресс доставил его до места работы.
В ресторане было темновато. Солнце не могло достать длинные коридоры без окон.
Никита вошел в бар.
Включил кофе машину и взял чашку, чтобы приготовить себе американо с теплым молоком.
Вдруг за спиной он услышал голос, похожий на металлический голос Эллы. Только куда более жесткий и хрипловатый.
Никита обернулся.
Это была уборщица по имени Халиса. В полутемном помещении она передвигалась фантастически легко и непринужденно. Но, только завидев Никиту, тут же остановилась.
– Никита?! – она говорила на ломанном русском. По своему происхождению она была узбечкой. Как и большинство азиат, она приехала в Москву исключительно ради денег. Оставив семью на родине.
– Доброе утро, Халиса.
Никита взял чашку наполненную черным кофе и полез в холодильник за молоком.
– Это не я.
Никита, достав пачку молока из холодильника, посмотрел на Халису.
Сквозь утренние сумерки можно было разглядеть, что лицо ее покраснело.
– Что не вы, Халиса?
– Тебе сегодня день рождение. Я решила отметить.
Халиса проговорила это с некоторой радостью в голосе. Но страха в интонации присутствовало больше. Она взяла то, что ей нельзя. Точнее нельзя никому из персонала. А такие как Халиса совершенно чувствовали себя чужими в этой стране, и у нее тут же затряслись руки.
– Пойдемте со мной.
