скачать книгу бесплатно
Но я услышала.
И вот это вот «пока не трону» ни разу не приносит мне облегчения, а потом я вспоминаю вчерашнее «Теперь ты принадлежишь мне…» Принадлежу. Как вещь? Или может для него я такая же зверюшка для плотских утех? Нет, не хочу этого! Да, признаю, он мне нравится как мужчина, хоть я и не должна чувствовать к нему подобное, но вот это вот желание подчинить и овладеть приводит в напряжение. Я не хочу, чтобы он видел во мне шлюху. Не желаю, чтобы использовал мое тело. Вот только проблема в том, что я сама предстала перед ним такой и теперь глупо требовать от него иного.
И все же…
– Я больше не буду спать… с вами.
Мирон бросает на меня строгий взгляд с толикой высокомерной насмешки.
– Во-первых, хватит мне выкать. Во-вторых, решения здесь принимаешь не ты. Или хочешь обратно в клуб?
Я даже замираю со стаканом в руке. Рановато я записала его в рыцари в сияющих доспехах.
И ведь смотрит же. Ответа требует, молча пригвождая одним только взглядом. Заставляет слиться с мебельной обивкой.
– Не хочу, – бурчу едва слышно и делаю глоток сока, потому что горло превращается в пустыню сахару. Мне нужно прекратить бояться его, иначе так и будет помыкать мной. – У меня есть вопросы, – решительно заявляю я, отставляя стакан в сторону, и перевожу на него все свое возбужденное внимание.
– О, у меня они тоже имеются, Бунтарка. – Мирон тушит сигарету о поднос. – Зачем тебе понадобились деньги? – Он подается вперед и пальцами подцепляет халат, притягивая меня поближе к себе. – Предупреждаю, Варя, не ври мне. У меня нет времени возиться с тобой.
– Так зачем возитесь? – сипло вылетает из меня, и я облизываю вмиг пересохшие от волнения губы, потому что его лицо слишком близко, а я слишком внимательно рассматриваю жесткие мужские черты. И молчу, крепко сомкнув губы. Ни черта он не узнает. Пусть считает, что я решила подзаработать для себя любимой. Или что я охотница за легкими деньгами. Плевать, мне не нужно его сочувствие. Правда, стоит вспомнить, что мама в критическом состоянии, и мысль о том, чтобы попросить помощи у этого мужчины уже не кажется такой абсурдной, но сомнения подбираются со всех сторон, окружая вражеским тылом. И все же нет. После всего случившегося страшно довериться, страшно, что доберутся до самого дорогого. Это настолько личное, что мне не хочется ни с кем делиться. Особенно с ним, ведь Мирон явно связан с опасными людьми.
– Все с тобой ясно, Бантик, – подытоживает он, качая головой, пока его губы растягивает слабая улыбка, – однако похвалить тебя можно, правду не говоришь, но и врать не решилась.
– Похвалить, – недовольно фыркаю. Мне неловко, и я инстинктивно поджимаю колени к груди, бросая на него взгляд исподлобья. – Я не собака, – ерепенюсь в ответ.
Мирон громко выдыхает и поднимается с кресла.
– Я не собирался приравнивать тебя к собакам. – Он нежно обхватывает пальцами мой подбородок, вынуждая посмотреть на него снизу верх. – Они слишком умны и никогда бы не предали себя, – выговаривает абсолютно ровным и лишенным какой-либо эмоции тоном, надавливая пальцем мне на губы так, что воздух отказывается проникать в легкие. С минуту он с маниакальной потребностью еще сминает их, позволяя мне заметить, каким тяжелым становится его дыхание, но внезапно отстраняется и, сжав пальцы в кулак, быстро уходит. А я, ошарашенная культурным хамством, лишь хлопаю ресницами в такт участившемуся пульсу и смотрю в удаляющуюся за дверь широкую спину мужчины, но вместо нее вижу его затянутые чем-то опасным глаза цвета темной патоки.
Так и сижу, сама не знаю сколько времени в одной позе, пока ломота в руках не напоминает мне о том, что пора принять обезболивающее.
Поэтому не теряя времени поднимаюсь и плетусь в ванную, чтобы выпить таблетки, после чего тут же принимаюсь обрабатывать лечебной мазью увечья на коже, те, до которых в силах дотянуться без посторонней помощи. Представляя на месте своих пальцев мужские, потому что мне понравилось чувствовать его заботу. Кажется в тот момент он не считал меня пустышкой, которую можно купить. Возможно мне это действительно только кажется. Ведь наутро Мирон все же принял привычный ему облик волка, властного и не подпускающего к себе, а только требующего. Но я не перестаю о нем думать даже спустя пару часов, когда Мирон по-прежнему не появляется в номере. А я, все еще потрясенная новыми поворотами в жизни, неспешно возвращаюсь в кровать в надежде, что хоть там у меня получится расслабиться или хотя бы забыться во сне.
Ну вот что мне делать? Позвонить? Кому? Да и телефона нет, у меня даже одежды нет, не говоря уже об обуви и понимании, где я нахожусь.
С этой невеселой мыслью я принимаю решение дождаться хоть какой-то ясности и аккуратно забираюсь под одеяло, с усталым вздохом сворачиваясь калачиком, прежде чем мое сознание укрывает мягкое покрывало сна.
Просыпаюсь от внезапного хлопка дверью, резко открываю глаза, но лежу неподвижно, лишь часто моргаю и прислушиваюсь к постороннему шуму, однако в ответ лишь тишина.
Становится не по себе от мысли, что за мной кто-то наблюдал. А когда присаживаюсь на кровати, убеждаюсь в этом, потому что замечаю на прикроватной тумбе свой телефон. Откуда? Хотя какая разница. Главное, что у меня появилась какая-то связь с внешним миром.
Наклоняюсь, болезненно морщась от причиняющего неудобства движения, и беру его в руки, начиная быстро порхать пальцами по экрану, с ужасом обнаруживая десятки звонков от Аси, Антона и… врача мамы… Нервно сглотнув, пытаюсь понять, какой сегодня день недели и незамедлительно набираю номер последнего…
12
– Добби свободен, – раздается крик подруги, прежде чем я вижу, как она бежит ко мне с зачеткой. – Мы это сделали! – Ася прыгает мне на шею, цепляясь ногами за мои. – Боже, Гронская! Мы просто обязаны сегодня же отметить! Надеюсь, ты к Киру нормально оденешься? Всю неделю таскаешься в джинсах и бадлоне, – с обвинением прилетает мне, когда она наконец отпускает меня и позволяет спокойно вздохнуть. – Эй, ты чего такая кислая?
– Я наверное не поеду, – заламываю руки. – Отец уже неделю не пьет и сегодня собирался устроить для меня небольшой праздник в честь окончания учебного года, – нагло вру я и улыбаюсь сквозь слезы, которые, надеюсь, подруга примет за слезы счастья.
– Варь, – Ася заглядывает в глаза, положив ладони мне на плечи. – Я очень рада, что у тебя в семье все налаживается, правда! Очень, очень! И мама моя тоже! Хотя ты всегда можешь заезжать к нам в гости, нам тебя не хватает. Ты как-то что ли резко отдалилась и мне сложно привыкнуть… – ее лицо мрачнеет, после чего она обижено поджимает губу и отстраняется. – После университета сразу домой сваливаешь, на звонки практически не отвечаешь, да и не пишешь даже…
Проклятье! Ну вот зачем она мне это говорит? В носу начинает жечь, а горло будто скручивает колючей проволокой, прежде чем я внезапно поддаюсь душераздирающему желанию обнять подругу и уже через мгновение прячу слезы у нее на плече. Я не достойна быть ее подругой, не достойна сидеть с ней и тетей Олей за одним столом. Больше нет! Если бы она только знала, как меня душат ее слова, как мне стыдно, что я так резко отдалилась, так и не найдя причину, которую могла бы ей озвучить. Потому что я нахожусь между молотом и наковальней, прекрасно понимая, что когда-нибудь моя ложь разрушит ни одну жизнь.
Я действительно всего лишь грязная лужица…
– Ва-а-арь, ты чего?
– Ничего, – быстро слетает с моих дрожащих губ, и я отстраняюсь, вытирая заплаканное лицо и всхлипывая носом. – Все нормально. Я… я просто устала. Не хочу шумных веч…
– Ну что девчонки! Решили зачетки слезами обмыть?! – внезапно вклинивается вовремя подошедший Антон, и я даже облегченно выдыхаю. Отпала необходимость оправдывать свои слезы, потому что он забирает все внимание на себя, нависнув на наших плечах и стискивая нас в объятьях. – Вечером у Кира?
– Ага, – недовольно ворчит Ася и скидывает с себя его руку. – Только Гронская сливается.
Спасибо, Ася! Подруга, блин!
– Что, серьезно? – ощущаю, как кожу на щеке начинает печь. – Варь, ты мне поход в кино еще должна, помнишь?
– Забудешь с вами. – Тоже избавляюсь от объятий Антона. – Ребят, прошу не обижайтесь! Но я пас…
– Не прокатит, Гронская! Обижусь! Но так и быть! – Ася грозно тычет в меня пальцем. – Сегодня у тебя уважительная причина, а вот завтра у тебя не будет предлога увиливать, потому что мы отметим окончание на даче с моим отцом!
– Ася, я… – на секунду прикрываю глаза, ощущая привкус своего провала – Я не знаю, – качаю головой. – Поговорим об этом завтра, ладно?
Ненавижу врать! Терпеть не могу, но в последнее время только этим и занимаюсь!
В ответ подруга лишь закатывает глаза и фыркает. Но слава богу, Антон отвлекает ее расспросами о вечеринке, когда в моем кармане вибрирует телефон. Я уже знаю, что это Виктор, водитель, которого мне дал в личное пользование Мирон. Пристрелите меня!
– Блин! Телефон разрядился! – ворчит и без того недовольная Ася. – Есть у кого Убер?
– Есть ключи, – Антон демонстрирует связку на пальце. – Моя машина сойдет?
– Отлично! Варь, ты с нами?
С минуту я мысленно борюсь с сотнями «НЕТ», но взгляд Аси действует на меня так, как и всегда…
– Хорошо! Если у Антона лишний бензин, я не против! – сдаюсь я и, получив одобрительный кивок от подруги, вместе с друзьями двигаюсь в сторону парковки, на ходу печатая сообщение Виктору:
«Задерживаюсь. Доберусь сама. Спасибо»
Под шумный вздох прячу гаджет обратно в карман и запрыгиваю на заднее сиденье красного спорткара. Но вместо того, чтобы поддерживать бурную беседу о предстоящем вечере, на котором, кстати, меня не будет, погружаюсь в невеселые мысли.
Неделя. Я не видела его неделю. И даже не знаю, когда он соизволит почтить меня своим присутствием. А я в нем нуждаюсь, потому что хочу понять, миновала ли меня опасность в лице Орлова. Такие люди просто так ведь не отпускают? По крайней мере, водитель Ягумнова четко дал понять, что мне не стоит сходить с предложенного маршрута. Не зря все эти дни он забирал меня из универа и отвозил туда, куда мне требовалось. Правда кроме съемной квартиры мне и некуда было поехать. Разве что только в больницу. В тот день врач позвонил мне, чтобы поблагодарить за своевременно перечисленные средства на операцию, которая уже спустя три дня прошла успешно. Но навещать маму все еще не разрешают, только через специальное стекло, потому что малейшая пылинка может спровоцировать рецедив. Боюсь, что стерильные условия, в которых нуждается моя мама, не позволят мне быстро забрать ее домой. Не туда, где отец регулярно устраивает попойки, а может чего и хуже. Как же я устала. В голове сотни вопросов и ни одного ответа, особенно меня интересует, откуда появилась полная сумма? Неужели Орлов сдержал слово? Но с чего бы это? Бред! В моей голове один сплошной бред!
13
Но мне приходится оторваться от размышлений, когда Ася расцеловывает меня и выскальзывает из салона машины, а я встречаюсь взглядом с Антоном, который кивком указывает мне на переднее сиденье. И я перебираюсь, замечая на красивом лице парня хитрую ухмылку, отчего в груди все наполняется таким теплом, что хочется посмеяться. И только сейчас я понимаю, как же мне всего этого не хватало. Так я и еду всю дорогу под бесконечные разговоры и шутки с Антоном, даже успеваю поймать себя на том, как залипаю на его ямочках на щеках и крепких руках, сжимающих руль машины. Но тут же отгоняю от себя мысль, что когда-то я хотела задохнуться в этих руках. До того, пока не отдала свою невинность взрослому мужчине…
– Приехали! – парень поворачивается в мою сторону, позволяя заметить натренированные мышцы под свободной футболкой. – Уверена, что вечером не поедешь с нами?
– Уверена, – киваю и посылаю ему теплую улыбку. – Спасибо тебе, Антон.
– За что? – усмехается тот, повисая на руле.
– За все… – запинаюсь, но все же говорю слова, что буквально прожигают мой язык: – Я скучала.
Антон несколько секунд щурится, а потом подается мне навстречу.
– Останься со мной, Варь. Если хочешь, я не поеду к Киру? – он ласково заправляет локон моих волос и проводит костяшками пальцев по щеке, вынуждая войско мурашек взбунтоваться на моем затылке. – Нравишься ты мне, Гронская. И уже давно. – Смотрит мне прямо в душу, а я и позволяю. – Чего молчишь, мелкая?
– Да так. – Провожу вспотевшими ладонями по бедрам, не в силах скрыть волнение, и увеличиваю между нами дистанцию. Ни к чему нам это. Я даже не знаю, что ему ответить и благодарю, что Антон не просит от меня этого. – Ну, если что, звони. Хорошо вам погулять. – Чмокаю его в щеку в надежде скорее сбежать, но отстраниться мне не позволяет сильная рука на затылке и губы в опасной близости от моих. – Не надо… – единственное что я успеваю выдавить из себя, прежде чем мой шепот утопает в горячем поцелуе.
В груди взрывается электрический разряд, жаля меня во все нервные окончания, и я поддаюсь натиску друга, даже сама не замечая, как запускаю язык ему в рот, обжигаясь гортанным стоном парня. А потом все начинает выходить из-под контроля. Страсть накрывает с головой, прежде чем его губы спускаются ниже, а ладонь пробирается под задницу, крепко сжимая ее.
– Антон… остановись… – принимаю слабую попытку протрезветь от этого сумасшествия, но он не разрешает, перемещая ладонь мне на затылок и сминая его. – Антон, – выдыхаю я сиплым от возбуждения голосом, пока он оставляет укусы на моей шее. – Антон, хватит! – с усилием выкрикиваю и парень замирает, тяжелым дыханием опаляя мою кожу. Я и сама едва дышу, пока жар охватывает все тело.
– Сколько ты еще будешь мучить меня, Варь. – Проникновенно заглядывает в глаза, а мне заскулить охота, потому что понимаю, нельзя мне быть рядом с ним. Особенно сейчас. – Мелкая, – тянется снова, но я отталкиваю. Резко и грубо, так же как и срываются с моих губ следующие слова:
– Ты не в моем вкусе, понял?
Не дожидаясь ответа, я выпрыгиваю из машины и с бешено стучащим сердцем оглядываюсь, не пошёл ли он за мной, после чего торопливо следую на автобусную остановку, потому что теперь мне нужно пилить обратно в центр города. Ну не могла я спалиться, раскрыв, что у меня квартира в центре, посыпались бы новые вопросы. И не дай бог, Ася узнала бы, еще хуже, в гости бы напросилась, а в сложившейся ситуации мне это нужно меньше всего.
Погруженная в собственные страдания, весь остаток дороги я сижу, прислонившись к окну запотевшего автобуса, и позволяю тихим слезам обжигать щеки.
Ну конечно же, мне нравится Антон. Как он может не нравиться? Высокий брюнет спортивного телосложения с красивыми губами, которые я даже пробовала. На вкус они мягкие и теплые, совершенно не такие, как у Мирона. Жесткие. Грубые. Требовательные. Почему он? Почему? Почему я не могла остаться сейчас с Антоном? Дура, дура, дура! Бьюсь лбом о стекло и зажмуриваюсь до вспышек в глазах. Не могу поверить, что все это происходит со мной. Мне девятнадцать, а я по уши в дерьме.
На улице снова дождь. И стоит мне выйти из автобуса, как холод пробирает меня до костей. Но мне плевать, наверное сейчас именно это мне и нужно. Я даже не пытаюсь бежать или укрыться от ливня, а просто иду под сигналы проезжающих мимо машин, одна иномарка даже окатывает меня водой из лужи. Все как и должно быть. Я грязная, и даже дождь не в силах смыть эту грязь. Смыть мою сущность.
Даже не замечаю, как преодолеваю лестничные проемы, отказавшись от лифта, и как захожу в пустую, холодную квартиру. Но дальше коридора не двигаюсь. Там и ударяюсь затылком о стену, беспомощно сползая вниз. Потому что снова и снова думаю, что обидела Антона. А ведь он не заслужил этого.
– Как покаталась? – раздается из глубины темной квартиры мужской голос, а я перестаю дышать, позволяя тревоге скрутить себя по рукам и ногам. Мирон. Что он здесь делает?
Мирон медленно приближается и останавливается в шаге от меня, держа руки в кармане брюк. А я как грязный, забившийся в углу котенок, смотрю на него снизу верх, и кажется задыхаюсь от испуга. Вот только еще злюсь, испытывая противоречивые чувства из-за его внезапного возвращения в свою жизнь, да и вообще за то, что он просто есть. Однако нельзя отрицать, что я по-прежнему считаю этого опасного мужчину идеально красивым. Так же как и понимаю, что он спас меня. Только это не дает ему никакого права диктовать, как мне жить дальше. Но видимо Мирон считает иначе.
Будь он проклят!
Хмурюсь и поджимаю колени к груди, когда он протягивает мне свою огромную руку, однако, помешкавшись, все-таки принимаю его помощь и поднимаюсь в вертикальное положение, тут же оказываясь в западне синих глаз, но не выдерживаю и секунды.
– Я очень рада, что вы решили почтить меня своим присутствием, но я устала и хочу спать, – нарушаю сгустившуюся тишину и принимаю попытку шагнуть в сторону, но резкая хватка на затылке возвращает меня в воронку синих глаз, а точнее на их дно, закрывая просвет плотным слоем ила.
– Ты не ответила на мой вопрос. – Мирон перемещает взгляд на мою шею и только когда я вижу, как он прищуривается, осознаю, что именно он видит. – Тебе понравилось?
Тяжело сглатываю, ощущая, как горячий румянец поднимается к моему лицу, но молчу.
– Давай я тебе напомню, если вдруг ты забыла, – Мирон оттягивает мою голову назад, прежде чем резко приникает к шее и всасывает кожу так сильно, что острая боль ударяет горячей молнией прямо мне в промежность. О, нет, до такого Антон точно не дотягивает, по крайней мере, мой пульсирующий клитор сходит с ума, будто я впервые узнаю о его существовании, в то время как жадный рот по новой присасывается к шее и кусает, сбивая напрочь все дыхание. – Тебе нравится? Или с ним было лучше? – приглушенно рычит мне на ухо и сильнее сжимает мои волосы, рывком направляя меня в сторону ванной. А я едва не спотыкаюсь о порог, перед тем как снова ощущаю хватку на затылке, а после замерзшее тело омывает теплым, даже горячим потоком воды.
Я даже не сразу нахожусь с ответом, с минуту рвано хватая воздух, пока озноб сменяется колючим жаром. Но стоит мне увидеть возвышающегося надо мной Мирона, как паника по новой бьет ключом. Находиться с ним наедине, а тем более в душе весьма опрометчиво, особенно когда через мгновение пуговица на моих джинсах со звоном расстегивается.
– Отвали! – изо всех сил пытаюсь вырваться, пока он сдирает с онемевших ног промокшие джинсы и, взбесившись от моего сопротивления, с рычанием направляет душ прямо на меня. – Не… Ненавижу, – выкрикиваю сквозь кашель. – Ненавижу!
Изворачиваюсь и влепляю ему пощечину, но мне мало, ладонь зудит, требуя еще, и я снова делаю это, хлестаю по лицу и плечам, пока меня не впечатывают лопатками в стену. Вот же… Глотаю стон боли и на мгновение замираю, не в силах справиться со сбитым дыханием.
– Дрянь! – рычит прямо в губы и обхватывает пятерней за горло. – Никто, слышишь! Никто не имеет права прикасаться к тебе, ты моя! Уяснила? Я заплатил за тебя! Я спас твою шкуру! Я! – сдавленно цедит он, царапая мне щеку жесткой щетиной, а потом задирает мои руки над головой. – Никому не отдам! – предупреждает, клеймя мучительной близостью и прожигая яростным взглядом в самые глубины сердца, а в доказательство припечатывает меня своим каменным телом в холодный кафель.
– В таком случае, – нервно облизываю губы, – лучше бы я сдохла!
– Дура! – выдыхает с какой-то горечью и кусает мою нижнюю губу до звонкого стона, который сразу же проглатывает жадным ртом, впившись в мой. – Сдохла бы, если не я, – заявляет с пугающей хрипотцой в голосе, сильнее сжимая мое дрожащее тело грубыми руками, а потом рывком избавляет меня от промокшего насквозь бадлона, причиняя мне боль, которая уже в следующую секунду тонет в жарких ладонях, сминающих мое горящее от мужской близости тело.
Нет, мне не может нравится такое! Не может! Но его губы, пожирающие мои стоны, доказывают обратное.
14
Мысли лихорадочно мечутся, кружа мне голову своим буйством в попытке зацепиться хоть за какой-то отросточек разума и вытянуть меня из омута сексуального рта, но ничего подобного не происходит.
И вместо того, чтобы оттолкнуть, я лишь беспомощно царапаю его широкие плечи сквозь мокрую ткань рубашки, оглушая сама себя собственными стонами от того, с какой яростью во мне орудует его дикий язык, выбивая из легких последние клочки воздуха.
Этот мужчина уничтожает остатки здравомыслия, разрывая меня на мельчайшие крупицы пылающего отчаяния, подобно буре, сметающей все на своем пути или смерчу, вырывающему с корнем мой мозг. Пока внезапно мне не дарят возможность сделать спасительный глоток кислорода, и словно сквозь слой ваты я слышу гортанное рычание Мирона, оторвавшегося от моих искусанных губ.
Секунда, две, три и мой взгляд фокусируется на мужчине, гнев на лице которого через мгновение сменяется болезненной гримасой.
«Неужели я так плохо целуюсь?» – непрошенный вопрос проносится вихрем в голове, повергая меня в очередное смущение, но я забываю обо всем, когда две шероховатые ладони сжимают мои ягодицы и прижимают мой живот к внушительному бугру. Прежде чем я понимаю что происходит, Мирон сталкивает нас лбами, опаляя мои губы резким выдохом.
– Предупреждаю, Варя, – хрипит он, все еще удерживая меня на месте, как безвольную куклу. – Еще раз увижу с тобой этого пиздюка, переломаю ему пару позвонков. – Теперь он еще сильнее вонзает пальцы в мою плоть, до легкой боли и жжения на коже, безмолвно доказывая мне, что я действительно принадлежу лишь ему. Но как только смысл сказанных им слов доходит до заплывшего туманом похоти мозга, я отстраняюсь. Нет, отшатываюсь как от яркого огня. Вот только Мирон не позволяет мне этого сделать, вновь увлекая в пекло поцелуя.
Потерянная в пламени безудержной страсти этого мужчины, я совершенно не понимаю, сколько проходит времени, прежде чем слышу его шумное и тяжелое дыхание. Чувствую, как пульсирует под его сильными пальцами моя обнаженная кожа, а после вижу темно-синие, практически черные, как ночная мгла, глаза.
– Вы… – сглатываю, часто моргая от льющейся по лицу воды. – Вы не причините ему боли.
– Уверена? – с ложным спокойствием интересуется он и приникает к моему уху порочными губами. – Из-за тебя, Бантик, я уже убил пару человека и этот сопляк не станет исключением.
От услышанного все мое тело сжимается, как от удара, позволяя нарастающему внутри страху парализовать собственный язык.
Теперь эти варварские руки кажутся клеймом. Обжигающим до костей. Разъедающим каждый миллиметр моей плоти, пока я горю в капкане его остервенелых объятий.
– Нет, – шевелю одними губами, все еще часто дыша от ужаса и неверия, что это правда. – Зачем вы все это делаете? – мой голос шелестит чуть громче шума льющейся воды. – Что мне сделать, чтобы вы оставили меня в покое? Или оставьте сами! Потому что я не смогу дать вам то, что вы хотите! – цепляюсь дрожащими пальцами за его мокрую рубашку, едва сдерживаясь, чтобы не начать колотить каменную грудь.
Мирон раздраженно сжимает челюсть, но не произносит ни слова, лишь выжигает горящими синими льдинами мое хрупкое сердце.
– Прекратите пугать меня! Вы ведь на самом деле не такой. У вас добрая душа… – пытаюсь сменить гнев на милость, совершенно не зная, как себя вести, с мужчинами ведь так нужно? По-хорошему? Вот и я мурлыкаю, как послушная кошечка, полностью отказываясь от каких-либо разумных действий, привстаю на носочках и обхватываю руками колючее лицо мужчины. – Не нужно быть со мной грубым… Отпустите и я исчезну.
Но он обрывает глупый поток слов, небрежно скидывая с себя мои руки. И я закусываю щеку до яркой боли, желая стереть из его памяти мою ласку, которую он отверг.
– Я эгоистичный ублюдок, малышка, не жди от меня ничего и не питай никаких иллюзий. Я трахаю тебя, ты получаешь деньги. – Жесткие пальцы хватают за подбородок и удерживают так, чтобы я не улизнула от проникновенного взгляда волчьих глаз. – Ты ведь хотела хорошей доли? Учеба? Новая жизнь? Я дам тебе все это. Но для начала, деточка, надо поработать.
– Я не хочу так… – качаю головой, срываясь в пропасть истерики. – Не хочу быть содержанкой отца своей подруги! Тирана и убийцы! Я хочу жить, так как хочу, делать выбор сама, падать и ошибаться, но все сама! А вы считаете меня глупой куклой! Управляете мной, совершенно не думая о том, что чувствую я! Когда сами целую неделю даже не появлялись! И оказывается следили за мной, а теперь явились и требуете отказаться от общения с другом?
– А ты считаешь себя умной? – с презрением подмечает он, игнорируя все сказанное. – Ты один раз уже упала и если бы не я, не встала бы с колен.
Горечь разочарования слишком заметно оседает на дне души, я навсегда останусь для него девушкой из клуба. Но самое ужасное в том, что мне не все равно, как смотрит на меня этот мужчина. Мне хочется быть для него лучше, и я не могу ответить почему. Просто хочется. Может потому что за долгое время он единственный, кто решает за меня проблемы, в которые я сама влипла? Я ведь действительно не просила.
