Письма из прошлого

Прежде всего, ей хотелось навсегда избавить Диму от чувства вины за смерть близких. Она понимала, насколько тяжело жить с подобным грузом на душе, и решила сделать все возможное, чтобы ее любимому не нужно было всю оставшуюся жизнь мучиться угрызениями совести. А путь к этой цели был только один – внушить ему, что его собственные воспоминания об аварии и особенно о том, что ей предшествовало, не имеют ничего общего с реальностью. Это лишь часть последующего бреда, вызванного черепно-мозговой травмой, не более. Плюс – плод его воображения, поскольку он, стремясь преодолеть последствия амнезии, но еще не полностью восстановившись после аварии, попытался восполнить пробелы в памяти. И вышло это не совсем удачно. Так часто бывает, когда человек, переживая трагедию, сам у себя вызывает незаслуженное чувство вины – и кому как не Дмитрию, опытному психиатру, об этом не знать.

Ну и, конечно, что греха таить, Полина преследовала и еще одну, в общем-то, корыстную цель. Ей хотелось, чтобы вместе с травмирующими мыслями об аварии из памяти Димы по возможности стерлись и другие воспоминания о семье. И вместо того чтобы горевать о прошлом, он стал бы жить настоящим и будущим. Начать новую жизнь. Жизнь с ней. Не то чтобы совсем с чистого листа, но, скажем так, без лишнего балласта. И уж тем более без груза ненужных переживаний, которые могли повиснуть на нем, точно камень на шее, и запросто утянуть на дно.

Как ученый, Полина занималась именно влиянием на память разного рода воздействий во время психиатрического лечения – как химических средств, так и нелекарственных методов. В разработанной ею специально для Дмитрия схеме она делала основной акцент на психотерапевтические методики, но и роль лекарственного воздействия в ней также была очень важна. Будучи опытным врачом, Полина осознавала всю опасность своей задумки и старалась быть начеку вдвойне и даже втройне, поскольку малейшая ее ошибка могла стать фатальной. На свой страх и риск, не посоветовавшись ни с кем, она прописала своему пациенту препараты, которые должны были со временем полностью убрать из памяти Димы львиную долю негативных воспоминаний. И постоянно держала руку на пульсе, отслеживая малейшие изменения в состоянии Дмитрия, панически боясь упустить какой-нибудь важный сигнал, который на первый взгляд мог показаться пустяком, а на самом деле оказался бы симптомом чего-то необратимого.

В ее отчетах и прочей рабочей документации, разумеется, не было и намека на истинную цель лечения. Официально Дмитрий Щеголев проходил курс реабилитации после черепно-мозговой травмы вследствие аварии и стресса, вызванного гибелью семьи, плюс лечился от алкогольной зависимости, которая, что греха таить, у него действительно присутствовала. Единственным человеком, кого Полина посвятила в свои истинные планы, и то не полностью, была Наташа. Но реакция подруги была весьма противоречивой. С одной стороны, Наталья была согласна с намерением Полины помочь любимому человеку. Но с другой стороны, она очень боялась возможных последствий. Помимо нравоучительных и банальных в своей очевидности тирад в стиле «Ах, человеческая психика – такая хрупкая вещь, а первая заповедь врача – не навреди!», Наташа постоянно уповала на то, что воспоминания, наравне с мыслями и эмоциями – это нечто вроде личной собственности человека, и покушаться на них неэтично.

Первое время Полина прислушивалась к ее словам, но все-таки не сочла их настолько убедительными, чтобы изменить свою позицию. Затем она стала пропускать Наташины речи мимо ушей, а потом и вовсе раз и навсегда пресекла эти разговоры. И под конец задумалась о том, что их дружба с Наташей, скорее всего, уже катится к закату. Что неудивительно – практически любые отношения со временем себя изживают. Люди меняются, и не всегда в лучшую сторону. Наташка, например, с годами стала еще прямолинейней, чем в юности.

А вот изменения, происходящие с Дмитрием, радовали Полину значительно больше. Заторможенность, ригидность нервных процессов и прочие неприятные последствия курса успокоительных препаратов, которые Дима вынужденно принимал в больнице, со временем стали проходить, хотя и не так быстро, как хотелось Полине. Но все-таки к ней постепенно возвращался ее прежний Дима. И, что делало ее особенно счастливой – Дима, почти не обремененный чувством вины и негативными переживаниями. Похоже, ее задумка все-таки удалась.

Часть вторая. Москва

Сентябрь 2012 – май 2013 года

Глава 1

Интервью

Ровно в шесть электронный будильник заиграл бодрый марш. Это было обычное время для Дмитрия, он просыпался так и в будни, и в выходные и уже не помнил, что когда-то было иначе. Деловой человек, чей жизненный график расписан не просто по часам, а строго по минутам, не может позволить себе долго валяться в постели, для него это слишком большая роскошь. Тут либо – либо. Либо ты отдыхаешь и балуешь себя, но при этом ничего не успеваешь и, как следствие, ничего не достигаешь – либо добиваешься всего, но ценой неимоверных усилий, вертясь как белка в колесе, постоянно находясь в состоянии вечного напряжения и на грани стресса. Промежуточных вариантов нет. Современная жизнь диктует очень жесткие условия. Стоит хоть на миг остановиться или даже просто сбавить темп – и все, пиши пропало. В один момент можно потерять все, что кровью и потом заработал за много лет тяжелого труда.

А терять было что, в этом мог убедиться каждый, кто окинул бы взглядом комнату, в которой проснулся Дмитрий. Фотографии квартиры, где Дима жил вот уже третий год – собственных апартаментов в элитном жилищном комплексе, этаком маленьком городке для избранных, расположившемся внутри мегаполиса, могли бы украсить собой глянцевые страницы лучших мировых журналов, посвященных дизайну интерьеров. Все здесь, от итальянской мебели и огромной плазменной панели с функцией 3D-изображения до мельчайших деталей, таких как стаканчик для ручек на письменном столе или держатель для полотенца в ванной, было идеально подобрано и выдержано в едином стиле хай-тек. Дмитрий всегда мечтал именно о такой квартире – строгая черно-белая гамма, никаких безвкусных украшений и излишеств, вещей минимум, но все функционально и максимально удобно. Однако долгое время подобное жилье могло оставаться лишь мечтой, настолько недостижимой, что он к ней даже не стремился. Ведь еще каких-то лет восемь-десять назад он и представить себе не мог, что его жизнь изменится самым неожиданным образом…

Одним резким рывком Дмитрий поднялся с кровати и направился в ванную, а оттуда – в небольшую комнату, оборудованную под спортзал. Каждое утро он неизменно уделял сорок пять минут гимнастике и занятиям на тренажерах. Поддерживать необходимую физическую форму он считал для себя обязательным, поскольку публичный человек всегда должен хорошо выглядеть. Здоровый образ жизни уже давно стал важной частью его существования. Сейчас Диме самому уже с трудом верилось в то, что когда-то он злоупотреблял алкоголем и попыхивал трубкой, набитой табаком «Золотое руно». Теперь в его жизни не было места ни спиртному, ни курению, ни другим вредным излишествам, которые могли бы негативно сказаться на здоровье и внешности. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять – будь он в свои сорок три года не моложавым, стройным и подтянутым, а вялым и обрюзгшим мужичонкой с неаккуратными залысинами и пивным животом, как выглядят многие его сверстники, рейтинг телепередачи «Задушевный разговор» был бы значительно ниже. Ведь большинство зрителей, которые каждое субботнее утро замирали перед телеэкранами, чтобы увидеть самого знаменитого в стране психотерапевта, составляли женщины, причем, как выражался Ник-Ник, его супервизор,женщины с претензией на интеллигентность. Воспитанные излишне строгими родителями юные девушки, мечтающие справиться с многочисленными психологическими проблемами и за одну ночь превратиться из закомплексованных серых мышек в соблазнительных, раскованных и уверенных в себе покорительниц мужских сердец. Молодые и не очень мамочки и домохозяйки, чья жизнь, заполненная одними лишь бытовыми хлопотами да заботами о детях, превратилась в сплошной «день сурка». И дамы околопенсионного возраста, которые вдруг с изумлением и отчаянием обнаружили, что молодость прошла и больше уже никогда не вернется, но пока никак не готовы с этим смириться. Всем им, конечно, представлялось очень важным, чтобы ведущий их любимой телепередачи был не просто умным человеком и профессионалом в своей области, но еще и красивым мужчиной.

За завтраком (апельсиновый фреш, мюсли с орехами и сухофруктами, обезжиренный йогурт, мед и зеленый чай) Дмитрий одновременно просматривал с ноутбука электронную почту и не столько смотрел, сколько слушал новости по телевизору. Ни там, ни там ничего значительного или важного, обычная рутина. Но это его только радовало, а не огорчало, резких перемен в жизни и в планах он терпеть не мог. «Старею, наверное», – усмехнулся Дмитрий, сбрасывая на ходу спортивный халат. Он ненадолго остановился перед вешалками в гардеробной комнате, раздумывая, что надеть. Сегодня у него непростой день, он приглашен на телепередачу, ведущая которой славится острым языком и манерой задавать крайне неудобные для собеседника вопросы. Попасть на беседу с Верой Король считалось очень престижным, однако многие знаменитости всеми силами старались избежать подобной чести – не каждый отваживался на словесную дуэль с бойкой ведущей, для которой вообще не существовало понятий «невежливость», «бестактность» или «вмешательство в частную жизнь». Тем не менее Дмитрий Корсунский, когда ему сделали подобное предложение, согласился на него сразу, не раздумывая. Он заключил, что бояться ему нечего, в его биографии (во всяком случае, егонынешней биографии) нет темных сторон, которых стоило бы стыдиться. А если Язве Верочке, как за глаза и в глаза называли Король на телевидении, вдруг придет в голову идея помериться с ним силами на его собственном поле и поговорить о психологии – то тут, безусловно, он даст ей фору в сто очков. И все равно выйдет из схватки победителем. В этом Дмитрий не сомневался.

Времени до начала записи было еще достаточно, но Дмитрий вышел из дома заранее, так как терпеть не мог опаздывать и с настороженностью относился к людям, позволяющим себе подобную неорганизованность. То, что в Москве с раннего утра до самой ночи постоянные пробки – ни для кого не новость. А значит, нужно планировать свой рабочий график так, чтобы всегда оставался запас времени на дорогу. Именно так поступал и Дмитрий, и никогда не прогадывал. В том числе и сегодня, поскольку движение на дорогах явно оставляло желать лучшего. Пора отпусков закончилась, люди возвращались в город, и автомобилей на улицах с каждым днем становилось все больше. Черный «Ягуар» не столько ехал, сколько тащился в плотном потоке машин. К боку наглухо притерлась грязная и помятая «девятка» цвета «мокрый асфальт», в которой на всю катушку орало радио, а за рулем сидел бритоголовый «четкий пацанчик» в дешевом спортивном костюме. «Стюардесса по имени Жанна…» – доносилась до Дмитрия даже сквозь закрытые окна старая, уже порядком забытая песня.

«Сказать, что ли, этому красавцу, что девяностые уже давным-давно кончились? Он, похоже, об этом не знает…» – усмехнулся про себя Дима. Его, как и всех нормальных людей, раздражали московские пробки, но он заставлял себя быстро справляться с недовольством. Недаром владелец черного «Ягуара» столько летучил людей правильно жить, как обозначал суть их профессии супервизор Ник-Ник. Было бы странно, если б Дмитрий сам не пользовался техниками из собственного арсенала, хотя бы по мелочи, отдельными методами и приемами. Например, искусством извлекать пользу для себя даже из проблемных ситуаций и воспринимать долгую дорогу через всю Москву, с Юго-Запада в Останкино, не как нервотрепку и бесцельную потерю времени, а как прекрасную возможность подготовиться к предстоящей беседе с Язвой Верочкой, продумать, опираясь на предварительно составленную и утвержденную схему беседы, возможные вопросы ведущей и свои предполагаемые ответы на них.

Пока, до начала записи, все складывалось очень даже неплохо. Когда помощница Веры Король спросила у него по телефону, какие темы он категорически не согласен затрагивать в предстоящем разговоре, Дмитрий невозмутимо заявил, что подобных тем для него не существует. Он с равной охотой готов обсуждать экологическое будущее планеты, мораторий на смертную казнь и творчество Эмира Кустурицы – если ведущая передачи сочтет, что мнение психотерапевта по этому вопросу будет интересно зрителям.

– Вообще-то я имела в виду вопросы, касающиеся вас лично, – уточнила, хмыкнув, собеседница.

– Тем более, – отвечал он. – Я никогда не делал тайны из своей жизни. Она, увы, слишком скучна и слишком размеренна, чтобы в ней оставалось место для каких-то скелетов в шкафу.

И, похоже, девушка ему поверила. Но одно дело молодая помощница и совсем другое – опытная телеведущая, чьи передачи нередко балансировали на грани скандала. Встречи лицом к лицу с Король Дмитрий, что греха таить, побаивался. Особенно его пугала мысль, что Вера могла не ограничиться общими сведениями о Дмитрии Корсунском, которые легко получить из прессы и Интернета. А если она начала копать глубже, то, не исключено, могла и обнаружить под маской Дмитрия Корсунского другого Дмитрия – Щеголева, чья репутация в родном городе была, увы, не столь уж безупречна… Ну что ж, в крайнем случае, надо быть готовым и к этому.

Впрочем, сам Дмитрий отнюдь не считал свою историю лживой. Он был совершенно уверен: в том, что некоторые, скажем так, ее особенности не вполне соответствуют действительности, нет ничего предосудительного. То, что популярный психотерапевт Дмитрий вырос в семье врачей и имеет в своем багаже красный диплом медицинского института со специализацией в области психиатрии, а также интернатуру, ординатуру и большой профессиональный стаж за плечами – истинная правда. А то, что когда-то у этого Дмитрия была другая фамилия, что он длительное время довольно сильно зашибал и однажды угодил в автомобильную аварию, в которой погибли жена и тринадцатилетняя дочь, – это никого не касается. И хорошо бы, конечно, чтоб эта информация все-таки не дошла до ушей Веры, и та не стала бы задавать вопросов, как и почему заурядный провинциальный доктор, заместитель главного врача психиатрической больницы Дмитрий Щеголев превратился в преуспевающего телеведущего, автора нескольких популярных книг и любимого психотерапевта знаменитостей Дмитрия Корсунского.

История его успеха выглядела настолько фантастично, что Дима сам иногда сомневался – а не приснилось ли все это ему? Дмитрию часто, подозрительно часто казалось, что все происходящее с ним нереально, и в какой-то момент он должен проснуться и понять, что все это ему привиделось. Он даже несколько раз рассказывал об этом ощущении своему супервизору. Ник-Ник слушал его и усмехался в бороду: «Выходит, я тоже не существую в реальности, а являюсь лишь плодом твоего воображения? Забавно… Солипсизмом попахивает…» Но на самом деле, и Дмитрий был согласен с этим, ему необычайно, ну просто невероятно повезло.

Все началось девять лет назад, в тот момент, когда Дмитрий проходил курс реабилитации после аварии в элитном неврологическом центре, где работала его тогдашняя любовница Полина. Подробности самого ДТП и первое время после него сохранились в памяти Димы не лучшим образом, многие детали стерлись, но это и неудивительно – наше сознание обладает сильнейшими средствами самозащиты, тщательно оберегает свой покой и отфильтровывает значительную часть негатива. Тем более в экстремальной ситуации, такой как авария. Дима помнил лишь, что после травмы долгое время пролежал в больнице, где его и застало сообщение о смерти жены и дочки. Полина, едва узнав о том, что произошло, сразу приехала, разыскала его и долго преданно ухаживала за ним, а как только стало возможно, забрала его к себе в неврологический центр на реабилитацию. Именно там он впервые увидел тот страшный сон, который впоследствии стал для него повторяющимся кошмаром. Диме приснилось, что он сидит у себя дома на балконе в старом кресле. У них действительно стояло на балконе такое кресло, когда-то отец любил в нем отдыхать, а потом, со временем, обшивка кресла вытерлась, и Надя хотела его выбросить, но Дима не позволил, вынес на балкон и часто в летнее время сидел в нем, читал и курил трубку.

Во сне Дима смотрел с балкона и видел через загородку жену и дочь, но не с высоты шестого этажа, а словно они были совсем рядом и балкон стоял на земле. Надя и Кристина, смеясь, звали его, и он уже собирался встать и идти к ним, но что-то не пускало его, и, присмотревшись, Дмитрий обнаруживал, что пристегнут ремнем безопасности, и что сидит не в отцовском кресле, а на автомобильном сиденье. Он хотел было объяснить жене и дочке, что пристегнут и из-за этого не может подойти к ним, но они не слышали его и, обидевшись, уходили. Тогда автомобильное сиденье превращалось в медицинскую кровать, а ремень безопасности – в специальные ремни, которыми в клиниках связывают буйных. Дима уже не сидел, а лежал, накрепко прикрученный к койке, а над ним стояла Полина со шприцем в руках, улыбалась жуткой улыбкой и повторяла: «Теперь ты мой, только мой!» Дима чувствовал, что ни за что не должен позволить ей сделать укол, что если это произойдет, случится что-то ужасное, непоправимое… Но он был так крепко привязан, что не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, сколько бы ни напрягал мышцы… Из последних сил он пытался вырваться… И просыпался от собственного крика.

Тот кошмарный сон стал переломным этапом в его болезни. После него Дмитрий очнулся не только в прямом, но и в переносном смысле, во всяком случае, вышел из заторможенного состояния, в котором до этого пребывал. Этот сон был первым моментом за всю историю лечения, о котором он не стал рассказывать Полине. Спокойно, вдумчиво и неторопливо, благо уж чего-чего, а свободного времени у него было навалом, Дима проанализировал свое сновидение и пришел к выводу, что имеет подсознательное предубеждение против Полины.

В той трагедии, которая произошла с ним десять лет назад, его любовница, надо отдать ей должное, показала себя с самой лучшей стороны. Узнав, что с Дмитрием и его семьей случилось несчастье, она бросила все, примчалась к нему за сотни километров и совершила нечто сродни подвигу, выхаживая его, возвращая к жизни, помогая преодолеть последствия шока и решая за него все проблемы. Дима до сих пор не в полном объеме представлял, сколько она сделала для него: она ведь была сиделкой у его постели, а потом перевезла в свой неврологический центр. Полина напрочь отказывалась говорить о том, каких трудов ей это стоило. Он мог лишь догадываться, что именно ее стараниями для него свелись к минимуму все проблемы с законом. Полина даже сумела добиться, чтобы суд над ним состоялся не в Саратове, а в Челябинске, и наняла хорошего адвоката. Суд Дмитрий помнил смутно, он в то время еще не пришел в себя от стресса и проходил курс лечения, но в памяти твердо закрепилось одно: его признали невиновным. И произошло это именно благодаря Полине. Да, она безмерно любила его и доказала это на деле. И Дима был столь же безмерно благодарен ей за это. Но оставаться на всю жизнь с женщиной, к которой он не испытывал ничего, кроме благодарности, и строить отношения на одних только чувствах долга и вины Дима не хотел. Никак не хотел. Это было бы ужасно для него самого и нечестно по отношению к Полине. Дмитрия и раньше настораживала в ней эта упрямая настойчивость, жажда во что бы то ни стало завоевать его, несмотря ни на что. Полина умело скрывала свои мотивы, но Дмитрий все равно о них догадывался. И теперь понимал: она добилась своего, он сделался по гроб жизни обязанным ей. Не исключено, что в обществе Полины он уже никогда не сможет почувствовать себя свободно, а всегда будет ощущать себя должником, какой-то неполноценной личностью. И чем дольше будет продолжаться их общение, тем больше он увязнет в психологических проблемах и комплексах. И выход тут мог быть только один – как можно скорее освободиться.

Он долго размышлял, как лучше поступить, и в конце концов выбрал правильный, как потом оказалось, путь. Не стал ни о чем разговаривать с Полиной, что-то объяснять ей, аргументировать, почему не намерен оставаться с ней дальше. Просто терпеливо ждал, когда, наконец, сможет выйти на волю из этой тюрьмы. Удобной, красивой и комфортабельной, но тюрьмы. А тем временем в спокойном режиме проходил курс реабилитации, занимался аутотренингом и всем прочим, что помогало ему восстановиться. Это было даже по-своему забавно – проверить на себе те средства и техники, многие из которых он сам использовал на практике, когда работал с людьми, пережившими посттравматический синдром или пытающимися избавиться от алкогольной зависимости. Этакая смена ролей: был врачом – стал пациентом. А поскольку профессиональные знания сильно помогали ему, реабилитация действительно шла успешно. Все то время, пока длилась «вторая фаза лечения» (первой фазой Дмитрий называл для себя период, который плохо помнил, поскольку сначала восстанавливался после черепно-мозговой травмы, а потом – после стресса, вызванного сообщением о смерти семьи, и убойного курса транквилизаторов, который ему тогда вкатили), Дима пытался наблюдать за собой как бы со стороны. И в целом остался доволен результатами. Единственное, что его несколько удивляло, – это некоторое эмоциональное отупение, которое с тех пор не покидало его. Впрочем, он и раньше-то не был слишком эмоциональным человеком, все тесты на темперамент всегда однозначно диагностировали его как флегматика.

После нескольких месяцев, проведенных в «Лесной поляне», Полина, наконец, решила, что он полностью здоров. Чтобы убедить ее в этом, Дима даже восстановил с ней интимные отношения, хотя особого желания заниматься сексом ни с Полиной, ни с кем-то еще у него не возникало. Он хотел лишь одного – покинуть неврологический центр. И как только Полина предложила после выписки поселиться у нее, охотно согласился. Провел ночь в ее знакомой до мелочей квартире с видом на Пушкинский парк, а утром, когда Полина уехала на работу, написал на стикере «Извини, но так будет лучше», наклеил бумажку на зеркало в прихожей, забрал свои вещи и документы и навсегда покинул ее дом.