скачать книгу бесплатно
Бог весть, кто первый назвал так приземистого, белобрысого сержанта Пилипенко. Но прозвище приклеилось. Известно же, что истинная леди никогда не показывает своих чувств, ее ничто не может потрясти или удивить. Флегматичный сержант был до краешка переполнен скучающим безразличием ко всему на свете, сохраняя и в голосе, и на лице всегда одно и то же выражение – «как же вы мне все надоели».
Но сейчас сквозь всегдашнюю неизбывную скуку пробивался слабый росток живого интереса:
– Арина Марковна, тут к вам гражданин просится…
– Свидетель? – с надеждой перебила она.
– Да не то чтобы свидетель. Вроде как наоборот… Да-да, я вас понял, – буркнул Леди куда-то в сторону и после короткой паузы (видимо, слушал, что ему говорят «с той стороны») уныло сообщил. – С повинной, короче, пришел.
– С повинной? Дело в моем производстве или новое что стряслось? – она стремительно перебрала в памяти покоящиеся в сейфе папки. По драке с особо тяжкими (жертва в больнице, но врачи руками разводят, не жилец) нанесший смертельный удар в КПЗ, и сомнений никаких, драку аж две камеры наблюдения зафиксировали. По пожару на стройке прораб, теоретически ответственный за безопасность, под подпиской о невыезде (да и не виноват он ни в чем, не он гастарбайтеров нанимал). По задушенной в своей постели старушке задерживать пока некого: у племянника, единственного наследника, железобетонное алиби, да и не при делах он, квартирных и финансовых проблем у парня не имеется, бабке ежемесячно к пенсии добавку подкидывал и вообще заботился. Арина была уверена, что старушку придавил подушкой сосед – здоровый, громогласный, наглый. Якобы они с женой шум слышали! А сам спит и видит, как бабкину комнату заполучить и стать единоличным хозяином квартиры. Но следов его присутствия в старушкиной комнате эксперты не обнаружили. А поскольку первый этаж, плюс открытое по летнему времени окно… Так и придется списать дело в архив. А сосед скоренько договорится с племянником и комнату бабулькину заполучит за полцены, а то и за треть.
Неужели у старушкиного соседа совесть проснулась? Или у жены его?
– В вашем, Арина Марковна, производстве дело, – прохрипела трубка. – Ну эти, черные которые, это же у вас? Не забрали еще?
– У меня пока, – она почувствовала, как екнуло в груди.
С повинной? Красильщик?
Ей вдруг стало обидно. Как же так?! Она ведь почти уже разгадала «загадку черных тел», а тут – нате вам, готовый ответ преподносят. Нечестно!
Хотя, конечно, грех на такое сердиться. Если злодей пришел с повинной – значит, жертв больше не будет. И это, разумеется, перевешивает все. Потому что, если уж по правде, то «почти разгадала» – это, мягко сказать, преувеличение.
Вот только с чего бы его на откровенность потянуло?
Она уже почти чувствовала, как работает голова у неведомого злодея. И сдаваться с повинной – это про какого-то другого типа, не про того, кто натюрморты на парковых скамейках выкладывает.
– Только… Арина Марковна… по-моему, он псих, – почти шепотом сообщил Пилипенко.
– А ты думаешь, красить мертвые тела в черный цвет и разбрасывать их по всему городу – признак здравого рассудка?
– Ну так-то да. Но такой, знаете, вменяемый как бы.
Каждое громкое дело вызывает всплеск «признаний», это известно. А по Красильщику-Имитатору еще никто с «повинной» не объявлялся. И вот вам здрасьте. Но, с другой стороны, всякое бывает. Может, и настоящий… Сперва трупы выкладывал, а после спонтанная ремиссия – и пошел каяться. Или не ремиссия. Может, он не каяться пришел, а заявить urbi et orbi, городу и миру о необходимости – или даже спасительности – собственных деяний.
Чужая душа – потемки. А уж сдвинутая – тем паче.
– Вопрос лишь в том, наш это псих или посторонний. Ладно, давай его сюда, – распорядилась она со вздохом. – И со спецами свяжись пока – может, они его знают.
– Со спецами? – недовольно протянул Пилипенко. – Да я… У меня же пост…
В своем репертуаре, хмыкнула мысленно Арина.
– У тебя там что, столпотворение?
– Ну так Костик фигуранта к вам поведет, я ж один останусь.
– О боже! – у Арины вдруг лопнуло терпение. – Не хочешь работать – так прямо и скажи. Вызванивай оперчасть, пусть они психиатров обрабатывают. Хотя, помнится, фильтровать посетителей, в том числе и на предмет вменяемости – это как раз обязанность дежурного. В общем, смотри сам.
– Арина Марковна! – взмолился Британская Леди, моментально растеряв всю свою надменную невозмутимость.
– Все, – отрезала она. – Ничего больше слушать не хочу. Давай сюда фигуранта и займись уже делом.
Через несколько минут на пороге кабинета появился худенький невысокий дядечка в аккуратном сером костюме: из нагрудного кармашка торчал уголок платка – белейшего, как и рубашка. Серо-синий галстук не оживлял картины. Дядечка походил на сбежавший из витрины манекен. За плечом «манекена» маячила физиономия второго дежурного, Костика. Вспомнить фамилию Арина не смогла – новенький, служил недавно – и, дружелюбно улыбнувшись, махнула рукой – отпустила. И кивнула посетителю:
– Присаживайтесь.
Дядечка пристроился на краешек стула.
Да уж, на самом деле манекеном тут и не пахло. Точнее, как раз пахло. Но отнюдь не манекеном. Господи, он что, вообще никогда не моется, изумилась Арина. На вид-то такой вроде чистенький, рубашечка беленькая, костюмчик…
– Слушаю вас.
– Здравствуйте, – лучезарно улыбнулся дядечка. – Я хотел рассказать про…
– Представьтесь сначала, – перебила Арина. Надежда на то, что посетитель – тот, кого они ищут, гасла стремительно. – Имя, фамилия, отчество…
– Но вы же и так знаете! А… ну да, порядок такой, я понимаю. Имя, фамилия, отчество. Виктор Степанович Черномырдин. А, вам тоже смешно? Ничего смешного. Кто-то же должен принимать эстафету!
– Эстафету?
– Да что вы, право! Вы и сами все знаете, только притворяетесь, чтобы простых людей не пугать. Но я-то и так знаю, можете не притворяться. Когда тот Черномырдин умер, все, что у него в голове было, не могло же просто так исчезнуть!
– И оно переместилось в вашу голову?
– Конечно! Всегда есть резерв, так все устроено.
– Да-да, конечно, что это я. Документ у вас есть какой-нибудь? А то в следующий раз вы скажете, что вас зовут Александр Сергеевич Пушкин или Михаил Илларионович Кутузов.
– Нет, зачем мне так говорить? Пушкин и Кутузов – это кто-то другой, мне с этим бы управиться.
Паспорт, который дядечка извлек из внутреннего кармана, и впрямь был выдан на имя Виктора Степановича Черномырдина. Арина переписала данные в протокол, хотя уже понимала, что все это – мартышкин труд. Надо дожидаться «специалистов», которых должен вызвонить Пилипенко – пусть они с этим гавриком разбираются. Он вроде не опасный, но кто знает, если его выставить, что в его больную головушку взбредет.
Арина вздохнула:
– Хорошо, перейдем к делу. Вам кто-то велел сделать признание?
– Что вы! Я сам! Меня же в морг не пускают! Надо, чтобы вы распорядились.
– В морг?
– Ну да. На кладбище – там все нормально, потому что земля, а вот в морге трупы без всякой защиты… Потому что если их не измазать, они тут же заберут тело. Понимаете? Они ведь помешаны на чистоте!
– Они?
– Ну да, – он боязливо покосился куда-то на потолок, ухитрившись при этом втянуть голову в плечи. – Ну… вон те. Им раньше Земля не подходила, а теперь, когда все модифицированное, они и ринулись. Да вы же знаете!
– Да-да, разумеется, – вежливо подтвердила Арина. – Значит, они – вон те – могут захватывать мертвые тела, я правильно поняла?
– Так им же все равно – мертвые или живые. Главное, было бы тело. Человеческое.
– Погодите. Мне непонятно. Вы говорите, что мертвые тела надо черным вымазать, чтобы «те» не воспользовались, а вас в морг не пускают.
– Ну да.
– Ладно, с моргом разобрались. А тех-то женщин, из парка, их-то вы зачем убили?
– Убил? – он как будто удивился. – А, этих! Ну да. Так им уже все равно было. Их уже захватили. Надо было остановить, чтоб они других не заразить не могли. Им, если они в человеческом теле, это очень просто: поглядеть пристально, глаза в глаза – и все.
– А зачем на скамейки их сажали?
– Так чтобы внимание обратили! Надо же что-то делать, пока еще не поздно! Вы ведь скажете, чтоб меня в морг пустили? Я затем и пришел.
– Погодите. Морг немного подождет.
– Да как же! Надо торопиться!
– Ничего. Морг хорошо защищен, никто туда не проникнет.
– Вы точно знаете?
– Точно-точно. Я сейчас позвоню их дополнительно предупрежу, хорошо?
Она связалась с постом дежурного:
– Ну что там?
– Знают этого типа! – радостно отозвался новенький, чью фамилию Арина так и не вспомнила. – У него ж фамилия знаменитая, легко найти было. Сейчас приедут.
– Ладно… Держите оборону, – добавила она в уже умолкшую трубку специально для своего визави.
– Вот, все там пока нормально, они постараются. Давайте немного поговорим сначала про тех троих. Про тех, кого, вы говорите, живыми захватили. Вы хорошо помните, как убивали? Можете рассказать? Может, я каких-то подробностей не знаю. Вот вы мне и расскажите.
– Конечно, – еще лучезарнее улыбнулся борец с врагами человечества. – Тут ведь тоже надо секрет знать. Нужно попасть в пятую чакру специальным клинком из метеоритного железа. Вот, – продолжая улыбаться, он ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, выудил из-за пазухи и выложил на стол длинную темную штуку. Не то кусок арматуры, не то обломок автомобильной рессоры. Больше всего «штука» напоминала освобожденную от веток еловую верхушку, но он сказал «железо»…
– А пятая чакра – это у нас где, не напомните? – спросила Арина, мысленно скрещивая пальцы: пусть «сейчас приедут» окажется минутами, а не часами. Беседа с вонючим дядечкой нравилась ей все меньше и меньше.
Дядечка ткнул себя куда-то в район горла, между ключиц.
– Вот здесь. Вишуддха. Освобождение, значит. Очищение.
– Очищение? А эта ваша… мишутка с водой как-то связана?
– С водой? Почему с водой? Вода – это вторая чакра, крестцовая. А вишуддха – это уже эфир. При чем тут вода? Почему вы…
Лицо его вдруг странно изменилось. Лучезарная улыбка пропала, зрачки расширились, как от сильного испуга, глаза прищурились, словно он не хотел Арину видеть.
– Вы! Вы! Вы меня обманули! Вы ничего не знаете! Вы… вы… вы тоже! – тяжело дыша, дядечка с громкой фамилией оттолкнулся от края стола выставленными вперед ладонями.
Должно быть, хотел отъехать от чем-то – своей неосведомленностью в «нужных» чакрах, что ли? – испугавшей его Арины подальше. Но «свидетельский» стул был обычным стулом, никаких колесиков. И завалился вместе с преследователем инопланетян назад. Спинка гулко хлопнулась о линолеум, ноги взметнулись, ботинки возделись выше стола, между ними и сползшими брючинами показались носочки. Беленькие, с тонкими голубыми полосками по краю и зелененькими зайчиками чуть выше. Очень трогательные. Надо же, подумала Арина, как же это он, противник мытья, сохраняет носочки в такой чистоте?
И полезла из-за стола – помочь.
– Вы не ушиблись?
Но опрокинувшийся «борец», извернувшись, подскочил, словно все его тело было резиновым, и кинулся к Арине. Правда, как-то боком, и она успела сообразить: не к ней он кинулся – к столу. На котором все еще лежал «специальный клинок из метеорного железа». Он же кричал «вы тоже», значит, сейчас в его больной головушке она – враг. И он будет ее убивать.
Перегнувшись, Арина дотянулась до железяки и смахнула ее со стола. Но, увы – на ту сторону, где был взбесившийся посетитель. Прищурившись еще больше и почему-то стараясь не смотреть на Арину, словно взгляд в ее сторону мог и его заразить. А, ну да, если она «захвачена», значит, ей достаточно посмотреть на него пристально. Вот он глаза и отводит.
Зато наклонился, выхватывая с пола свою железяку стремительно – что там Брюс Ли! Замахнулся, все так же отводя взгляд – Арина отшатнулась. Стол был довольно широкий, но и железка длинная, если придурок ударит вытянутой рукой – достанет.
И пистолет, положенный по штату, покоился в сейфе!
А на столе – под рукой – ничего, что сгодилось бы в качестве оружия. Только кофейная кружка да графин на подоконнике.
Первой Арина швырнула кружку, полную еще на две трети. Керамический цилиндр угодил нападавшему в плечо, но к сожалению, в левое, «нерабочее». Кофе потек по аккуратному пиджачку, верхняя губа психа дрогнула, он передернулся – как отряхиваются вылезшие из воды собаки.
От графина он сумел уклониться.
Арина присела: столешница – какая-никакая, а защита.
Потянулась между тумбами, дернула за ногу в трогательном носочке с зеленым зайчиком. Дергать было неудобно, рывок получился так себе, вполсилы, но дядечка пошатнулся. Она дернула еще раз…
…и услышала, как грохнула дверь кабинета.
– Ах ты ж… – голос Костика произнес нечто длинное и заковыристое.
Когда Арина выбралась из-под стола, Костик – даром что новенький, а не промах парень! как же его фамилия-то? – сидел на ее «госте» верхом. Рука заломлена за спину, железка валяется под батареей.
– Простите, Арина Марковна, – смущенно извинился он.
То ли за матерщину, то ли за то, что оставил ее одну с таким… персонажем.
– Все в порядке, Костик. Ты же меня спас.
В распахнутой двери появился бугай в белом халате с какими-то, белыми же, жгутами в правой руке. За спиной его маячил еще один.
– Это кто это тут у нас такой бодрый? – весело проговорил бугай. – Это у нас Виктор Степаныч опять таблеточки пить бросил? Пойдем, пойдем с нами, у нас хорошо, тихо, никаких захватчиков. И помоешься. Разит от тебя, Виктор Степаныч, хуже, чем от пропитого бомжа.
– Как же вы таких бойцов на свободе гулять отпускаете? – сердито буркнул Костик.
Санитар, уже успевший замотать дядечку своими «веревками», только плечами пожал:
– Да мы бы рады не выпускать, законодательство не велит. Он вообще довольно смирный. То есть пока таблетки пьет. Но у него матушка очень набожная, и она считает, что болезнь – это бог наказывает, а лекарства – сатана подсовывает. Вот бы кого изолировать. Но она, к сожалению, не в нашем ведении. Просто дура. И когда эта дама за сыночка своего вплотную берется, он таблеточки-то пить и перестает. Как можно, мамка же не велит. Да и мир ему без таблеточек куда как ярче кажется, столько всего вокруг интересного. Простите, что долго ехали. Хоть и со спецсигналом, а пробки… Да и дежурный ваш не сказал, что тут все так запущено.
– Да он сперва-то вполне нормальный был. Ну то есть ненормальный, конечно, пришел в убийствах сознаваться, про чужаков, которые человеческие тела захватывают, рассказывал. Но спокойно. А после вдруг решил, что я – из них, и меня надо вот этой железкой.
– Ну серьезно он вас не повредил бы, у него даже в шубе некие тормоза в голове остаются. Но поцарапать мог, тоже неприятно, железка-то грязная.
