Сезон прогулок босиком

– У тебя нет выбора, – с сочувствием сказала Эллен. – Ты не сможешь выплатить просрочку. Я знаю, что у Бренды была страховка, но у вас может быть еще и задолженность по налогам. Даже с учетом летнего туристического сезона ты не сможешь погасить все долги. А если ты вбухаешь туда все деньги, как переживешь зиму? Отель – лакомый кусок. Ко мне уже обращались несколько заинтересованных лиц. Ты можешь выручить за него кучу денег, Мишель. Начнешь все заново где-то в другом месте.

– Нет. – Слово вылетело само собой. – Нет, я не буду его продавать. Надо найти какой-то другой выход. У меня есть деньги.

– Полмиллиона долларов?

– Нет, конечно, но разве я не могу взять кредит и потом его выплатить? У меня есть сбережения. Я почти не тратила зарплату, а еще есть бонусы за азиатские командировки.

Она чуть не выложила все, что у нее было, но вовремя удержалась. Ведь могут обнаружиться и другие неотложные счета. Налоги, о которых упомянула Эллен, или задолженность перед поставщиками.

Ей хотелось встать, но она заставила себя сидеть на месте. Она знала: если встанет, то немедленно убежит прочь, чтобы все это осталось позади. И что потом? Все равно придется вернуться. Так что уж лучше покончить с этим сразу.

– К завтрашнему дню я могу заплатить как минимум половину задолженности по кредиту. Может, и больше. Мне надо посмотреть и подумать. – Она наклонилась вперед и посмотрела на Эллен. – Ну что? Ты ведь сама сказала, что я защищала нашу страну. Ведь это тоже надо учитывать.

«Полная фигня, – подумала она. – Но, пожалуй, сейчас это пригодится».

– Я бы с радостью сказала тебе «да». Я целиком на твоей стороне, Мишель. Ты должна мне поверить. Эти новые правила такие ужасные. Я знаю, что ты можешь это сделать. Но дело не только в деньгах.

– Тогда в чем же?

– В управлении отелем.

– Я буду им управлять.

– Вот этого комитет и боится.

– Что? Я знаю, что делаю. Я много лет работала в отеле. Еще в школе я всем распоряжалась. Сама знаешь, что я никогда не ходила куда-нибудь с подружками и не занималась спортом. После школы я работала в отеле с утра до вечера. – Мишель вся кипела от такой несправедливости, ей хотелось швырнуть что-нибудь в стенку. – Черт побери, да у меня степень по управлению отелем. Я знаю, что надо делать.

– Конечно, конечно, я полностью согласна с тобой. – Эллен кивнула. – Я помню, что ты всегда работала еще в школьные годы. – Ее рот скривился в улыбке. – Моя мать всегда приводила тебя в пример нам с Майлсом. Какая ты серьезная и ответственная, а мы нет. Это было чуточку неприятно.

– Тогда почему это не учитывается?

– Мишель, я все понимаю. Но вот комитет считает по-другому. Бренда приезжала на ежеквартальные заседания. Она хвалила Карли. Мол, та прекрасно справляется с делами, отель не выживет без нее. К сожалению, ей поверили. После смерти твоей матери Карли регулярно оплачивала кредиты.

«Удар за ударом», – с горечью подумала Мишель.

– Так ты говоришь, что они доверяют Карли, а не мне? Но ведь она даже не может пользоваться компьютером. Она… – Мишель проглотила остаток фразы, которую хотела сказать. Ругаться было бесполезно.

– Я знаю, что у вас с Карли было трудное прошлое.

Трудное – не то слово.

– Значит, комитет, кто там в него входит, мне не доверяет, но, если отелем будет управлять Карли, у меня появится шанс сохранить его?

– К сожалению, да. – Эллен кивнула. – Я чувствую, что ты не хочешь его продавать. Они мне не верят, но они не местные. Я считаю тебя подругой. Меньше всего я хочу, чтобы схлопнулся еще один местный бизнес. Мне надоело смотреть, как вокруг хозяйничают приезжие. На прошлой неделе я хлопотала за ваш отель, и они согласились вот на такие уступки.

Она протянула Мишель еще один листок.

Список был коротким. Задолженности по платежам следовало погасить в течение шестидесяти дней. Все расчеты с поставщиками должны быть представлены к концу месяца. Отель должен заполняться летом как минимум на восемьдесят пять процентов, пройти все проверки и вовремя выплачивать все кредиты. Последний пункт отозвался острой болью в бедре.

Карли Уильямс должна остаться в отеле минимум на два года.

– Я так сочувствую тебе, – сказала Эллен. – Но это все, что я смогла сделать. Я знаю, как ты к ней относишься. Должна признаться, я тоже от нее не в восторге. Она воспользовалась тем, что ты уехала, и охмурила твою мать. Она даже носит ее ювелирку. Это просто кошмар.

Десять лет армейской службы научили Мишель выполнять приказы, какими бы они ни были нелепыми. Она могла бы спорить, орать, но раз у нее в кармане не лежал лотерейный билет на полмиллиона долларов, все это было бесполезно.

– Я не откажусь от отеля, – заявила она. – Мой отец, возможно, и был последним ублюдком, но он оставил его мне, и я намерена его сохранить. Так что я сделаю все, что нужно.

– У тебя есть несколько дней на размышления, – сказала Эллен. – Я знаю несколько человек, которые хотят купить отель.

– Я даже не хочу об этом думать. Я все сделаю. Выполню все условия.

– И ты даже согласна работать с Карли?

– Конечно.

– Это будет трудно.

– Ты даже не представляешь насколько.

Глава 6

Маленький сувенирный магазинчик при отеле был любимым местом Карли. Его построили почти два года назад, и постепенно здесь появились постоянные покупатели. Большие окна пропускали много света даже в самые пасмурные дни, а сделанные на заказ полки и стеллажи позволяли разместить сколько угодно товара.

В основном там продавались островные сувениры, обычный китч: магнитики, кружки и брелоки с мотивами острова – ежевикой и ромашками. Но еще была секция с работами местных художников, видовыми фотографиями, книгами по истории острова и коллекцией уникального фарфора. Бренда, кроме того, настояла на коллекции кукол, что Карли не нравилось.

Утром здесь было почти пусто, но к ланчу клиенты пойдут в ресторан, может, и сюда заглянут. А пока что Карли вытирала пыль, проверяла наличие товара и счета. Обычно, отправив Габби в школу, она хозяйничала за стойкой регистрации, здоровалась с гостями и отдавала приказы персоналу. Ближе к полудню возвращалась туда, чтобы принять новых гостей отеля, разобраться с почтой и поговорить с поставщиками. Но несколько раз в неделю она проводила пару часов в сувенирной лавке и отдыхала душой.

Сегодня она прошлась по залу, останавливалась и гладила любимые вещицы, понимая, что, возможно, скоро попрощается с ними. Будто бы по ней будет скучать вырезанная из дерева косатка, запечатленная в прыжке среди волн.

Открылась дверь, звякнул колокольчик. Она оглянулась и увидела Леонарда Дэниелса.

– Привет, Карли.

– Доброе утро, Леонард.

Леонард, орнитолог, специализировавшийся на журавлях Пьюджет-Саунда, жил в отеле и оплачивал проживание грантом. У них вообще нередко останавливались одновременно двое-трое научных работников.

Высокий и худой, в очках с темной оправой и с бледной, несмотря на долгое пребывание на воздухе, кожей, Леонард был воплощением фразы «чудаковатый ученый». Он любил хаки и шотландку, носил бинокль на шее и маленький нетбук под мышкой.

На этот раз его походка была энергичнее обычного.

– У нас яйца.

Она была достаточно осведомлена и поняла, что речь идет не о продуктах к завтраку.

– Уже?

Он кивнул.

– Два я нашел в первом гнезде и одно – в другом. За неделю я собрал достаточно информации для определения потенциальной популяции птенцов. – В его темных глазах светился восторг. – Надеюсь, это будет третий год прироста. И мы наконец сможем убрать журавлей из списка видов, которым грозит исчезновение.

Он замолчал, словно ожидая, что она разделит его радость.

– Это просто замечательно, Леонард.

– Я знаю. Нам надо отпраздновать это событие.

– Но сейчас как-то рановато.

Он поправил очки, потом взглянул на свои часы.

– О, верно. О’кей. Пойду еще поработаю.

И вышел из магазина.

Она глядела ему вслед, надеясь, что он не попытается изменить природу их отношений. Он приносил доход отелю, и она всегда была с ним приветлива, но сейчас ей меньше всего был нужен мужчина. С мужчинами всегда приходят неприятности. Она поняла это не сразу, но теперь уж не забудет этот урок.

С тех пор как Аллен ее бросил, у нее никого не было. Целых десять лет. Конечно, горячий секс с парнем – это классно, но стресс ей сейчас ни к чему.

Она вернулась к мысленной инвентаризации, но тут появилась Венди, официантка. Венди работала в ресторане в утреннюю смену. У нее было трое детей и муж, работавший по ночам. Вернувшись домой, он отвозил детей в школу и весь день спал. Вечера они проводили вместе, потом он уезжал на работу, а она ложилась спать.

Венди была надежной сотрудницей и хорошо ладила с гостями, поэтому Карли никак не хотела ее терять.

– Что случилось? – спросила она.

Венди поморщилась.

– Дамарис наорала на меня утром, но это ладно, я стерплю, только она нагрубила и гостю, и мне это не нравится. Господи, что с ней творится? Снова у нее капризы. Тот парень заказал омлет из яичных белков. Она ответила, что не выполняет спецзаказы. А когда он сказал, что это из-за сердца, она заявила ему, что не виновата, что он такой жирный.

Карли даже рот раскрыла.

– Ты шутишь? Пожалуйста, скажи, что ты пошутила.

– Ох, если бы! Почти всегда Дамарис нормальная, но периодически у нее начинаются капризы, и она вымещает зло на гостях. Ты поговоришь с ней?

Карли хотелось сказать «нет». С такими вещами справлялась Бренда. Та действительно умела говорить с Дамарис. Что до Карли, то она давным-давно избавилась бы от темпераментной поварихи. Это она собиралась сделать чуть ли не сразу, как только получит долю в отеле. Но теперь она даже не была уверена, есть ли у нее работа, что уж говорить об остальном.

– Я поговорю с ней, – ответила она, понимая, чего ждет от нее Венди.

– Спасибо. Я иду домой. Всего доброго.

– И тебе тоже.

Около часа Карли тревожилась и переживала; потом в магазинчик на работу пришла Энн. Еще не зная, что говорить, Карли прошла через отель в кухню ресторана. Дамарис сидела на табурете, прижав к уху телефон. При виде Карли она нахмурилась и сказала, что заканчивает разговор.

– Знаешь, он здоровенный, жирный парень. Ты думаешь, один омлет из яичных белков что-нибудь изменит?

«Что за глупости», – подумала Карли.

– Он наш клиент.

– Клиенты не всегда правы. Чаще всего они даже не знают, чего хотят. Я приготовила тот омлет. Не хотела, но приготовила.

– Твоя работа – готовить им пищу. Критика и грубость не помогут нашему бизнесу.

– Нашему бизнесу? – Дамарис подняла брови. – Это бизнес Мишель, а не твой.

– Я говорю как сотрудница. Мы обязаны стараться изо всех сил. За это нам платят деньги. – Карли почувствовала, как запылали щеки. Она никогда не умела скрывать свое огорчение. – Думаешь, Мишель будет довольна твоим поведением? Обрадуется, когда узнает о случившемся?

Дамарис слезла с табурета и шагнула к Карли. Повариха была ниже на пять дюймов, но гораздо шире – и вспыльчивее.

– Не учи меня, как мне работать. Я готовила блюда, когда ты еще и не родилась. Мишель вернулась. Как считаешь, сколько еще она будет терпеть тебя в отеле?

«Еще меньше, чем тебе кажется», – с горечью подумала Карли, понимая, что она лишилась власти и у нее слабая позиция.

– Ты поступила неправильно и сама это понимаешь. И не только потому что плохо обслужила клиента, но и потому что это просто грубо. Можешь думать обо мне что угодно, но такие вещи не помогают бизнесу. Вот ты заявляешь, что заботишься о Мишель, и при этом вредишь ей своими поступками.

– Да что ты говоришь? – усмехнулась Дамарис. – Как думаешь, кто из нас останется здесь к концу дня? Я или ты?

Карли не стала отвечать. Она повернулась и вышла из кухни.

Ее терзали разочарование и обида. Злость грозила выплеснуться наружу. Может, ей нужно сделать первый шаг и уволиться? Начать все заново в другом месте? Жить настоящей жизнью, не зависеть от сил, которые она не может контролировать, и от людей, которые ей лгут. Таких, как Бренда.

На мгновение она остановилась в холле. Нужно было успокоиться и взять себя в руки.

– Почему ты так поступила? – спросила она вслух, не рассчитывая получить ответ. Карли не слишком верила, что умершие могут являться с того света и говорить с тобой, но если бы и могли, она сомневалась, что Бренда соизволила бы это сделать.

Бренда ее просто использовала. Иногда она проявляла сочувствие и даже доброту. Но в конечном счете думала только о себе. Теперь Карли осталась ни с чем. Она старательно откладывала средства на черный день и накопила тысячу шестьсот долларов. Этого едва хватит на задаток за маленькую квартиру, не говоря уже об аренде. И придется на что-то жить, пока она будет искать работу. Она сомневалась, что Мишель уволит ее, а потом даст рекомендацию. Значит, рассчитывать на приличное место будет очень сложно.

Что остается? Бездомное существование? Жизнь на пособие?

Слезы жгли ей глаза. Но она втянула в себя воздух и сказала себе, что не будет плакать. Не время. Может, впереди ее ждет еще более суровый кризис.

Она расправила плечи. Ничего, она все выдержит. Бывало и хуже. Она сильная, умеет хорошо работать, и у нее есть Габби. К тому же мороженое продавалось с большой скидкой, и она купила целую кварту. Если понадобится, она устроит себе потом в утешение сладкий вечер.

Она вошла в вестибюль отеля и увидела возле окна немолодую супружескую пару. Этих людей она не знала и решила, что они хотят поселиться в отеле. У нее были свободные номера, целых три. Самый большой – с балконом и прекрасным видом.

– Добрый день, – сказала она с улыбкой. – Я могу вам чем-то помочь?

Супруги были одеты просто, но дорого. Похоже, это островной шик, а не стиль туристов из больших городов. Он был высокий, она не слишком, и оба спортивные, загорелые и светловолосые.

Они повернулись к ней.

– Я Сет Фарли, – представился мужчина. – Это моя супруга Полин. У вас найдется минутка? Мы можем поговорить где-нибудь приватно?

Они не походили на рекламных агентов или поставщиков. Карли старательно оплачивала все счета отеля, так что они приехали не за деньгами. На адвокатов тоже не похожи.

– Конечно. Давайте поговорим вот здесь.

«Здесь» – в маленькой комнате для переговоров, где Карли беседовала с представителями бизнеса.

Они сели за большой стол, и Карли предложила гостям кофе.

– Нет, спасибо, – поблагодарил ее Сет. – Я перейду сразу к сути вопроса. Мы с женой психологи. У нас практика почти двадцать пять лет. Мы создали программу для супружеских пар, которые хотят улучшить свои отношения. Не буду сейчас вдаваться в детали, но мы работаем по три дня одновременно с двумя или тремя парами. Наши занятия до сих пор проходили в Сиэтле, но сейчас мы подумали, что занятия за городом, возможно, помогут парам более полно погрузиться в терапию. Мы осмотрели несколько мест, и ваш отель заинтересовал нас.

– О! – Карли повеселела. Постоянные клиенты никогда не помешают. – Правда, у нас только одна комната для переговоров, не то что в больших отелях.

– Нам не требуется место для самих семинаров, – пояснила Полин. – Об этом мы уже позаботились. Мы ищем отель, где будут жить наши клиенты. Три комнаты со вторника до четверга с середины мая и до конца сентября.

Лето – самая горячая пора, подумала Карли. Если в выходные отель всегда полон, то в середине недели комнаты часто пустуют. Гарантированное бронирование на много недель перед – просто подарок.

– Я проверю, есть ли у нас места, – ответила она, спохватившись. – И поговорю с собственником.

Сет удивленно поднял брови.

– Я думал, вы одна из них.

Я тоже так думала.

– Нет, – весело ответила она. – Но я работаю тут десять лет и не сомневаюсь, что вашим клиентам понравится у нас. Пожалуйста, оставьте мне ваши данные и номер телефона. Я проверю наличие свободных номеров и поговорю с хозяйкой. А в конце недели свяжусь с вами. Что думаете?

– Превосходно.

Глава 7

Мишель сидела за столом, положив пальцы на клавиатуру. Нет, конечно, она знала, как открыть программы; просто ей не хотелось этого делать.

Ситуация была хреновая. Иногда Мишель гадала, каково это – быть человеком, который может просто все бросить и преспокойно отбыть в голубую даль. Жить с другим характером, плюнуть на все, не переживать. Вот только пофигизм не решил бы проблему. Это ее отель. Мысли о нем поддерживали ее в опасных командировках. Мысли о том, что она вернется домой. А если в доме полный бардак – все исправит и наведет порядок.

Пальцы забегали по клавишам; она сосредоточенно собирала информацию. Мишель привыкла к электронным таблицам, графикам и схемам. В армии она занималась поставками продовольствия. Решала, что заказать, и направляла заказанный провиант по точкам. Выправить финансовое положение отеля – мелочь по сравнению с той логистикой: ей приходилось размещать и кормить тысячи солдат на другой стороне земного шара.

Она быстро просмотрела налоговые декларации за предыдущий год и поморщилась: одни убытки. Конечно, платить меньше налогов на вполне законных основаниях классно, но у Мишель сжалось сердце, когда она увидела, сколько денег потерял отель. Единственным утешением было то, что убытки означали меньшую просроченную задолженность по налогам.

Мишель распечатала налоговые декларации и перешла к другим вещам. Чековый реестр. Ожидаемые поступления и платежи. Она обнаружила, что за эти десять лет, пока Мишель отсутствовала, мать приобрела не одну, не две, а целых три новые машины. Последняя, BMW Convertible стоимостью за семьдесят с лишним тысяч баксов, была изъята.

Порывшись в ящиках стола, Мишель обнаружила под коробками со скрепками неоплаченные счета. Потом добавила аккуратный лист платежей, написанный рукой Карли.

Создав новую электронную таблицу, она стала вносить информацию – что поступало и что тратилось. Она подвела баланс чековой книжки, потом повторила процедуру, потому что цифры вызвали у нее сомнения. Взглянула на бронирование и увидела, что оно много недель даже не приближалось к тем процентам, которые требовал банк.

Через два часа она встала и, хромая, медленно прошлась по кабинету. Кровообращение восстановилось, и это вызвало боль в бедре. Оттуда она разливалась по всему телу. Но душа болела еще сильнее.

Мишель всегда была папиной дочкой. Даже в раннем детстве она знала, что отец любит ее больше, чем Бренду. Она принимала его любовь, его обожание и понимала, что только он стоит между ней и матерью. А Бренда в лучшем случае была к ней равнодушна, но часто злилась на нее и критиковала.

Иногда Мишель задумывалась, не обижало ли это Бренду. И не вымещала ли Бренда свою обиду на дочери. Невозможно было понять, насколько поступки матери были результатом обстоятельств, а насколько их диктовал ее сволочной характер.

Мишель не помнила, когда она впервые узнала, что отцу пришлось жениться на матери. Она родилась через семь месяцев после свадьбы. Если Мишель с отцом любили их отель, любили остров, то Бренда чувствовала себя здесь словно в ловушке. Никаких поездок в Европу – отель ведь надолго не оставишь. Никакого летнего отпуска – это самая запарка. Никаких поездок в выходные. Отель отнимал все время.

Мать кричала, что Мишель с отцом – эгоисты и думают только о себе. Семилетняя Мишель была маленькой, но решительной спорщицей: «Если мы такие эгоисты, тогда почему ты всегда делаешь все по-своему?»

На этот вопрос у матери никогда не находилось ответа.

Когда муж бросил Бренду, она страшно оскорбилась, но по нему не скучала. Он бросил их обеих – и Мишель была просто убита. Его дезертирство не только доказало, что он не любил ее больше всего в жизни, но и оставило ее во власти матери.

В то время Мишель ожидала, что мать тоже сбежит с острова, но Бренда не сбежала. Вместо этого уехала сама Мишель. Глядя теперь на финансовую математику, свое наследство, она подумала, что Бренда по-своему одержала над ней верх: неудачное решение там, нелепая покупка тут… По отдельности они казались случайными, но все вместе стали катастрофой.

Она посмотрела отчеты о заработной плате. В «Боинге» меньше обслуги, чем у них. В отеле всего тридцать номеров, но семь горничных. И какого черта держать сотрудницу, приветствующую гостей на стойке регистрации? Непонятно, почему одним Бренда платила слишком много, а другим недостаточно. Дамарис не получала прибавку уже шесть лет. Это плохо. Но у Карли финансовая ситуация была еще хуже.

Мишель смотрела на чек за полмесяца. Карли не платила за комнаты и получала два раза в день бесплатную еду, но даже при этом ее жалованье нельзя было назвать хотя бы минимальным. У нее ребенок. Медстраховку Бренда зажала. Значит, Карли приходилось платить за это из своего кармана, не говоря уж про одежду, обувь и все прочее для ребенка.

Мишель понимала, что ей нужно радоваться, раз эта женщина живет практически в нищете, но на деле испытывала смущение и, пожалуй, даже некоторую вину.

Ей хотелось обвинить во всем мать. Та получила отель в доверительное управление и должна была заботиться о нем. Но Мишель понимала, что виновата она сама. Это она уехала, долго не возвращалась и никогда не требовала отчета. И вот теперь получила две закладные, угрозу ареста собственности за неуплату долгов и список предписаний и требований, от которых у нее ползли по спине мурашки.

В дверь постучали.

– Войдите, – рявкнула она, не поднимая головы.

– Ты орешь так, как будто до сих пор в армии.

В кабинет вошла Дамарис. В руке повариха держала поднос.

– Я принесла тебе ланч. Не думаю, что ты сама вспомнишь о нем.

Мишель взглянула на часы и с удивлением обнаружила, что уже почти три.

– Ты всегда так задерживаешься?

– Иногда да. Иногда нет. – Повариха поставила поднос на стол, потом села на стул. – Мне нужно было заказать мясо и продукты.

– Когда ты обычно уходишь домой?

– Ну, в два или полтретьего. – Дамарис пожала плечами.

Мишель мысленно посчитала. Она знала, что Дамарис приходит в ресторан к шести утра. Они открываются в семь, и потом она готовит ланч.

– После моего отъезда ты ни разу не получала прибавку.

– Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

У Мишель зашевелилось подозрение, что мать делала так нарочно, пытаясь разорить отель. Ей хотелось спросить об этом Дамарис, но она сомневалась, что та сможет ей ответить.

– Я прибавлю тебе жалованье. За три месяца. – Она назвала сумму. – Так будет лучше?

Дамарис кивнула.

– Ты всегда была хорошей девочкой. И ты ни в чем не виновата.

– Ты о чем? Об отеле?

– Я слышу, что говорят люди. Они не получают зарплату. Чеки не обналичить, потому что на счете отеля недостаточно средств. Но тебя никто не винит.

Мишель взглянула на поднос. Дамарис приготовила для нее сэндвич с ростбифом. Ее любимый. Еще там лежали чипсы, немного салата и молочно-шоколадный коктейль.

Она зачерпнула полную ложку взбитых сливок.

– Спасибо.

– Кто-то ведь должен заботиться о тебе. Ты кожа да кости. Ни один мужчина на тебя не посмотрит.

Впервые после возвращения домой Мишель рассмеялась:

– Не думаю, что мужчины сейчас моя самая большая проблема.

– Мужчина может тебе помочь.

Мишель подумала, что для начала ей бы помогла ночь без кошмаров, чтобы не просыпаться в холодном поту, но ничего не сказала. Такие слова лишь испугают Дамарис.

Повариха ткнула пальцем в разложенные на столе бумаги.

– Что, все плохо?

– Я пока еще не поняла. – Мишель сунула соломинку в молочный коктейль. – Как ты думаешь, моя мать нарочно довела все до такого состояния?

– Не знаю. Она была не из тех, кто придерживается плана. Думаю, это, скорее всего, вышло само собой.

– А что Карли? Она приносила пользу отелю или нет?

Дамарис пожала плечами:

– Я ужасно не люблю ее, но не думаю, что она делала что-либо во вред.

Не совсем то, что надеялась услышать Мишель. Низкое жалованье Карли вызвало у нее подозрения, а давний конфликт – желание указать ей на дверь. Договориться с банком было непросто, но еще убедительнее был тот факт, что Карли даже не умела работать на компьютере. Ее аккуратные записи это подтверждали.

Если Карли не тырила деньги, значит, все это дело рук Бренды.

– Карли давно тут работает? – спросила Мишель.

– Практически с твоего отъезда. Она появилась неожиданно. Беременная. Бренда дала ей одну из комнат. Когда родилась Габби, она перебралась в хозяйские апартаменты, а Бренда заняла две спальни на втором этаже.

Мишель хотелось спросить, что случилось с Алленом. Раз Карли была беременной и одинокой, то он, вероятно, слинял. Но почему?

– Постояльцам она нравится, – проворчала Дамарис. – Она хорошо ладит с ними, но для меня она не босс.