скачать книгу бесплатно
Все началось с так называемой спиртной среды, причем вполне невинно. Подруги, возвращаясь с детьми после занятий плаванием в общественном центре, обычно выпивали стаканчик-другой. Это было не раньше четырех вечера – рановато, но не вопиюще рано – и позволяло им отдохнуть после разглагольствований Стефани и Лизы в раздевалке о том, как они сами готовят органическое детское питание.
– Не стоит ли подождать до пяти? – спросила Джен в самую первую спиртную среду.
Эрин пожала плечами, наполняя бокал:
– В Новой Шотландии сейчас пять.
Джен не стала спорить. Это был неопровержимый факт.
Когда подруги узаконили спиртные среды, Эрин предложила следующую идею для контркультурного отдыха – праздные пятницы. Их было сложнее оправдать, потому что они начинались в обед и включали в себя коктейли «Маргарита».
– Мне немного некомфортно пить днем, если это не во время футбола, – призналась Джен.
Эрин удивилась:
– Это что-то мичиганское?
– Ты делала так в колледже?
– Только раз, когда Йель играл, – ответила Эрин. А потом выдвинула свой университетский аргумент: – Это табу – не пить днем – такая пуританская фигня, что даже пуритане на нее не велись. Ты знала, что первые сто лет в Гарварде студентам на завтрак давали пиво?
– Серьезно?
– Да! И такое было не только для студентов. Пиво на завтрак считалось совершенно нормальным. Отцы-основатели постоянно ходили пьяненькие. И при этом устроили революцию! И написали две конституции! А что у тебя запланировано на сегодня? Сменить подгузник и прочитать сказку вслух шесть раз подряд?
– Ладно, убедила, – согласилась Джен. – Но только одну.
В итоге в ту первую пятницу она выпила три «Маргариты». И не без тревоги.
– Стой! – воскликнула Джен, закрывая ладонью стакан, чтобы Эрин не могла налить вторую порцию. Потом показала на детей, которые играли в прятки на заднем дворе: – Что, если они разобьют голову и нам придется ехать в травмпункт?
– Я спокойно поведу, – пообещала Эрин. – И до госпиталя легко доехать. Всегда направо.
– Звучит так себе.
Эрин закатила глаза:
– Во-первых, никто не разобьет голову: девочки слишком осторожные, а мальчики слишком боязливые. Во-вторых, даже если разобьет, я три года была вожатой и смогу оказать первую помощь до приезда таксиста Бориса из Линкольнвуда.
– Получается, таксист Борис из Линкольнвуда – наш трезвый водитель?
– Получается так.
– Тут правда живет Борис? Ты его знаешь?
– Нет. Это просто образ. Но тут действительно есть служба такси, и водители быстро приезжают. В прошлый выходной я так ехала из загородного клуба.
Борис быстро превратился в кодовое слово («А Борис уже работает?», «Пора звонить Борису», «Не дай мне забориситься – у меня встреча ТСЖ в шесть»), а праздные пятницы – в еженедельный ритуал наравне со спиртными средами. Которые стали распространяться на остальные дни недели.
– Как-то плохо, что мы это делаем, – заметила Джен в один солнечный вторник.
Подруги сидели на детской площадке в Мемориальном парке и попивали шардоне из кружек-непроливаек.
– Неправда, – отрезала Эрин. – Мы поступаем очень по-умному.
– Тебе не кажется, что мы слишком много пьем?
– Пока не пьем каждый день, все в порядке.
Джен на секунду задумалась.
– Но я пью каждый день.
– Вино за ужином не считается. Спроси французов. Самые здоровые люди на земле.
Однако Эрин не смогла уговорить Джен – у той были свои границы. Несмотря на сильную пиар-кампанию, она отказалась от кровавых понедельников («Кровавые Мэри», пока дети спали после обеда).
– Можешь без меня, я не обижусь, – предложила Джен.
Эрин фыркнула:
– Я не буду пить в одиночестве! Это алкоголизм.
Не считая периодических вспышек самоконтроля, их тайное общество полупьяных домохозяек просуществовало добрых три года. И существовало бы дальше, если бы не финансовый кризис в две тысячи восьмом. Компания «Леман Бразерс» обанкротилась, и Джон Тирнан потерял работу. Мужчина, который раньше появлялся дома реже, чем Дэн, теперь каждый день грустно скитался по своему жилищу, и постоянные вечеринки на огромной кухне у Тирнанов резко прекратились.
Пьянство не прекратилось, но проходило теперь в комнате отдыха в подвале у Альтманов – вместе с сеансами супружеско-финансовой терапии для помрачневшей Эрин. Ее обычное по-хулигански веселое настроение испортилось так сильно, что перемену заметила даже Хлоя, которая стала спрашивать: «Почему мама Элайзы постоянно злая?» Потом Джон устроился на новую работу в Сан-Франциско, и в начале лета две тысячи девятого Тирнаны переехали. Джен испытала и печаль, и облегчение.
Расстояние сделало свое дело. Эрин, конечно, разрушила табу о распитии спиртного днем, но оставила табу о распитии спиртного в одиночестве – его Джен никогда не решалась нарушить. Не считая бокала вина перед ужином, конечно. На место ее собутыльницы в соседний дом приехала милая, но слишком глупенькая для нормального общения Кайла Станкович, и Джен стала пить гораздо меньше. За год она сбросила пять килограммов, стала заниматься спортом три раза в неделю, установила нормальные отношения с Лизой Коэн, чьи взгляды на воспитание детей теперь казались довольно разумными, и периодически размышляла, о чем она думала прошлые три года. С Эрин они продолжали дружить в Фейсбуке, но саркастичные комментарии той о республиканцах и чопорных соседях в онлайне воспринимались совсем не так, как в реальности. В какой-то момент Джен перестала ставить лайки, и алгоритм Фейсбука сделал остальное: медленно, но верно убрал Эрин из ленты и, соответственно, из жизни Джен.
Когда Макс пошел в первый класс и к Джен вернулась автономия (по крайней мере, на большую часть суток), ее уже не тянуло выпивать днем. Она часто просыпалась с похмельем после званых ужинов по выходным, но ничего страшного в этом не видела.
Когда Макс пошел во второй класс, Джен решила, что настала пора вернуться к работе, и вот здесь все пошло под откос. Она всегда считала себя талантливым сотрудником, и в молодости почти все ее коллеги были с этим согласны. Путь от бизнес-консалтинга до бизнес-школы и средних ступеней сферы потребительского маркетинга в «Америкэн Экспресс» Джен прошла почти без препятствий. Но отпуск длиной в десять лет пагубно сказался на ее карьере.
Дело было даже не в изменившемся взгляде на баланс работы и жизни и не в том, что профессиональные связи Джен измельчали настолько, что ей с огромным трудом удавалось найти контакты людей, которых она раньше считала хорошими коллегами. За десять лет ее отсутствия мир бизнеса изменился так кардинально, что, когда Джен попыталась вернуться, она быстро поняла, что не обладает необходимыми важными навыками. Более того, она даже не знала, какими навыками должна была обладать.
Джен пришлось гуглить «SEO», чтобы разобраться, что значат эти буквы.
У нее не было странички на Линкед-Ине. Оказалось, это очень постыдный факт.
Что за черт?! Почему мне никто не сказал?
Впервые со старших классов Джен чувствовала себя некомпетентной. Работу она искала восемнадцать месяцев, и та оказалась ужасной. Джен занималась маркетингом в среднего размера финансовой фирме, которой управляла стайка молодых бездарей. Они превратили жизнь Джен в настоящий кошмар. До такой степени, что меньше чем через год Дэн, до этого яро агитировавший Джен поискать работу, умолял ее уволиться, не только ради сохранения рассудка, но и чтобы дети и он сам не оказывались больше невинными жертвами ее раздражения.
Джен отказалась, ссылаясь на то, что, если она сбежит, не найдя перед этим другую работу, ее карьера сильно пострадает.
А потом молодые бездари ее сократили, что на бумаге выглядело не так уж и плохо, но по самолюбию Джен ударило изрядно. Никакое количество вина за ужином не могло повысить ее самооценку. А вот водка с этой задачей справилась.
Джен обнаружила это почти случайно. После сокращения она стала брать короткие консалтинговые проекты от бывших коллег. Позднее ее нанял Рик Бизли. На пару лет младше Джен, он был ее подчиненным последние два года в «Америкэн Экспресс». Они всегда хорошо ладили, но Джен никогда не думала о Рике как о равном, в основном потому, что он был туп как пробка.
И тем не менее, пока Джен впустую потратила десять лет, Рик полз вверх по карьерной лестнице, несмотря ни на что. Когда Джен снова с ним связалась, он был старшим вице-президентом стартапа на поздней стадии и нанял ее на еженедельной основе делать презентации для продажников перед выпуском мелких продуктов.
С первой встречи стало ясно, что Рик теперь считает себя выше Джен во всех аспектах.
Джен решила, что переживет такое отношение. У нее за спиной был немалый опыт в почесывании хрупких мужских эго. Но что бы Рик ни говорил, он постоянно умудрялся демонстрировать Джен свое превосходство, а его комментарии были одновременно и высокомерными, и взаимоисключающими.
«Смотри, как это делают у нас… и шевелиться тут нужно больше, чем ты, наверно, привыкла…»
«Нам не нужны красивые картинки. Нам нужны точные цифры».
«На это скучно смотреть! Визуализируй эти цифры! Расскажи нам историю, Дженни!»
Никто не называл ее Дженни с начальной школы. Когда она сказала об этом Рику, он засмеялся. И продолжил так делать.
Уходя с четвертой встречи, которая длилась на полчаса дольше, потому что Рик опоздал на сорок минут, Джен едва сдерживала злость. У нее даже задергался глаз. В метро двери закрылись перед самым ее носом. В итоге Джен приехала на Пенсильванский вокзал, на три минуты опоздав на поезд до Линкольнвуда.
До следующего оставался почти час. Поднимаясь из метро в подземный переход, Джен представляла, как избивает прохожих, настолько ее поглотила бессильная ярость.
А потом она увидела «Трэкс», подземный бар. Тесный, темный, что прекрасно соответствовало ее настроению. За сорок минут Джен выпила три «Гимлета» с водкой. Эффект оказался волшебным. Садясь на поезд до Нью-Джерси, Джен поняла, что все у нее хорошо.
Вести машину от станции до дома было, конечно, слегка проблематично. Добравшись до гаража, Джен почти протанцевала внутрь.
Она обнаружила магическое лекарство. Водка могла нейтрализовать любую негативную эмоцию: раздражение, обиду, чувство неуверенности и несостоятельности. Даже ненависть к себе за распитие спиртного!
Водка решала любую проблему, включая саму себя.
И для брака это оказалось плюсом. Дэн занялся своим дурацким писательским хобби, но благодаря водке Джен стала к нему терпимее. Потом Дэн безрассудно сменил сотрудничество с «Уилмер Хэйл», где ему платили шестизначную зарплату, на должность мелкого сценариста в тупом и кровавом сериале о копах с окладом в десять раз меньше, но алкоголь создал эмоциональный буфер, благодаря которому Джен не сошла с ума от страха, что ее семья останется без денег. А когда карьера мужа пошла на взлет и стала наполнять его дни радостью, чего сама Джен вряд ли когда-нибудь смогла бы достигнуть, она утопила зависть в бутылке.
Беспокоил ли Джен тот факт, что Дэн, похоже, предпочитал проводить время на работе, а не дома с ней и детьми? Испытывала ли она ревность, когда на встречах с друзьями те постоянно расспрашивали Дэна о его новой гламурной карьере, совершенно забывая спросить, что нового происходило в жизни у нее?
И да, и нет. Зависело от того, сколько она выпила.
А оценить это было сложно. Граница между «недостаточно» и «слишком много» была необычайно расплывчатой. Что еще хуже, она появлялась уже после того, как Джен ее пересекала.
Ей приходилось соблюдать осторожность. Не пить слишком много или слишком часто. Если все-таки получалось не так, как хотелось, важно было замести следы. Джен разработала сложный процесс по добыче алкоголя (не отовариваться в случайных магазинах, не посещать один и тот же слишком часто, чтобы кассиры не заподозрили ее в алкоголизме) и по уничтожению улик. Нельзя выбрасывать бутылку «Абсолюта» в урну в гараже или беспечно складывать пустую тару на заднее сиденье автомобиля. Вдруг кто-то увидит?
Бутылки нужно осторожно заворачивать в пакет и прятать, пока утром рабочего дня не настанет момент выкинуть их в мусорку на задворках одной из трех местных парковок.
Парковка за «Хол Фудс» подходила лучше всего.
Были и другие трудности. Безусловно, Дэн и дети ни за что не должны были ничего узнать или что-то заподозрить. Так что напиваться в стельку было нельзя, а выпивая, нельзя было подходить к ним слишком близко, пока бокал вина перед ужином не замаскирует запах.
Спасибо, Боже, за этот бокал. Не столько за алкоголь, сколько за прикрытие.
Само собой разумеется, Джен не могла выходить в свет в нетрезвом состоянии. Максимум слегка выпивши. Если мероприятие касалось детей, особенно если это было родительское собрание, алкоголь исключался совсем.
Садиться за руль в состоянии опьянения тоже запрещалось, кроме как по очень уважительным причинам. Забирать Хлою с тенниса было ужасно неудобно, еще неудобнее – ездить по зимним дорогам. Хорошо, что у Макса не было никаких кружков, так что Джен не приходилось его никуда возить, хотя постоянное присутствие в доме сына создавало логистическую проблему.
Приходилось учитывать рабочие звонки. Созваниваться с работодателем в нетрезвом состоянии было неправильно, но иногда неизбежно.
С самой работой было пятьдесят на пятьдесят. Порой алкоголь оказывал положительный эффект на творческие способности Джен. Не такой сильный, когда дело касалось всяких табличек. Писать имейлы подшофе было занятием рискованным.
В общем, алкоголь делал жизнь Джен очень сложной. Слишком сложной. В конце концов Джен это поняла.
Чего она не могла понять, так это как остановиться.
Ладно, это не совсем правда. Останавливаться было легко. Джен могла не пить неделями. Просто потом не могла не продолжить.
А дни, когда Джен выпивала, стали по-настоящему дерьмовыми. Обычно количество принятого алкоголя было небольшим. Но бывало, что она выходила за рамки разумного, и ей приходилось притворятся больной, оставлять на кухонном столе деньги курьеру, приносившему пиццу, и прятаться в кровати, когда дети возвращались домой. Дэн начал что-то подозревать. Уже не раз Джен совершала ошибку и брала телефонную трубку на бровях, каждый раз выдумывая несуществующую встречу с чокнутой родительницей, чтобы объяснить свою невнятную речь.
Понедельники почему-то проходили хуже всего. В один из них – на третьем году эксперимента под кодовым названием «Жизнь лучше с алкоголем» – Джен разрабатывала маркетинговую воронку для программы обучения в местном общественном центре и обнаружила у себя в руках «Кровавую Мэри». Было десять утра. Разглядывая рекламные материалы, она наткнулась на фотографию бассейна и вспомнила уроки плавания, на которые ходила вместе с Эрин Тирнан.
Боже мой… Я сделала кровавые понедельники реальностью.
Джен решила написать Эрин в Фейсбуке. Они не общались целую вечность, но Эрин лишь посмеется над этим фактом.
Джен вбила имя подруги в поиск, открыла ее страничку и посмотрела посты.
Вау! Большие перемены в жизни Эрин Тирнан. Элайза и Генри так подросли! Генри играл в лакросс. Элайза участвовала в школьном мюзикле и, похоже, присоединилась к тусовке готов. Они еще были в моде? Видимо, да – по крайней мере, в Сан-Франциско.
Эрин и Джон… развелись? Предсказуемо. Но все же… Она встречалась с другим мужчиной. Он выглядел как гик. Что удивительно для Эрин. Но, кажется, вместе им было хорошо.
А потом новый статус: Сегодня пять лет.
Что это значило? Пять лет чего? Прошло после развода?
У статуса было больше сотни лайков. Джен поглядела на комментарии.
«Поздравляю!»
«Горжусь тобой!»
«Один день за раз!»
«Продолжай ходить!»
У Джен заколотилось сердце, когда она поняла, что это значило.
Эрин Тирнан состоит в Анонимных Алкоголиках.
О, это сурово…
Очень-очень плохо.
Она, наверно, совсем расклеилась.
Джен перевела взгляд с экрана на свою «Кровавую Мэри». На полупустом стакане блестели капельки конденсата.
Почему у меня так колотится сердце?
