Приют голодных алгоритмов

– Куда мы идём? – спросила Гретель, глядя на светящуюся линию, бегущую по полу.

– Туда, куда нас ведут, – Ганс казался одновременно испуганным и восхищённым. – Если это действительно мама… если она каким-то образом оставила здесь часть себя в системах… она должна быть в центральном узле.

Они шли по коридору, который постепенно расширялся и разветвлялся, но светящаяся дорожка всегда указывала им нужное направление. Иногда они проходили мимо странных комнат со стеклянными стенами, за которыми виднелись ряды серверных стоек, мерцающих разноцветными огоньками. В других помещениях были видны рабочие станции, покрытые пылью, но с включёнными мониторами, на которых бежали строки странного кода.

– Это похоже на… сказки, – заметила Гретель, вглядываясь в один из экранов. – Смотри, здесь какой-то текст, только он постоянно меняется.

Ганс подошёл ближе и прочитал вслух:

"В некотором царстве, в некотором государстве жила-была девочка, и звали её… [варианты: Гретель/Марфуша/Эльза/Мария/Параметр_не_определён]… и пошла она однажды… [варианты: в лес/на реку/к бабушке/на рынок/function(x){return user_preference}]…"

– Это генератор сказок, – понял Ганс. – Один из проектов мамы. ИИ, который переписывает классические сказки, адаптируя их под предпочтения пользователя.

– Но почему он всё ещё работает? – спросила Гретель. – Электричества не должно было хватить на три года.

Они продолжали идти вглубь комплекса, и постепенно коридоры становились шире, а архитектура – ещё более странной. Стены плавно переходили в потолок, образуя органические формы, напоминающие внутренности гигантского живого существа. Светящиеся линии на стенах пульсировали, словно кровеносные сосуды, а из невидимых динамиков доносилось тихое гудение, похожее на дыхание спящего великана.

– Это место словно живое, – прошептала Гретель.

– Технически, так и есть, – ответил Ганс. – "Цифровые леса" проектировались как самоподдерживающиеся экосистемы. Они могут получать энергию из разных источников – солнечных батарей на крыше, ветровых генераторов, подземных тепловых насосов. А некоторые экспериментальные модули даже способны извлекать энергию из атмосферного электричества… – он замолчал, осенённый внезапной догадкой. – Гроза! Вот почему активность здания усилилась во время грозы. Оно питается молниями!

Светящаяся дорожка привела их к широкой круглой двери, напоминающей вход в банковское хранилище. На её поверхности был изображён стилизованный пряничный домик, сделанный из микросхем и кабелей.

– Здесь, – сказала Гретель, чувствуя странное волнение. – То, что мы ищем, находится за этой дверью.

В этот момент планшет девочки ожил сам по себе. На экране появилось сообщение:

"Вы уверены? За этой дверью нет пути назад. Если хотите войти, положите руки на символы по обе стороны двери."

По бокам от круглой двери дети заметили два светящихся отпечатка ладоней – один чуть выше, очевидно рассчитанный на рост Ганса, другой ниже, для Гретель.

– Это может быть ловушка, – осторожно сказал Ганс. – Мы не знаем, кто на самом деле оставил эти сообщения. Что если это не мама?

Гретель закусила губу, размышляя. Потом решительно достала из рюкзака нейросеть матери.

– Есть только один способ узнать.

Она надела обруч на голову и мир вокруг снова изменился – стал ярче, насыщеннее. Теперь она видела, как по стенам бегут потоки данных, складываясь в странные образы и символы. И дверь перед ними…

– Ганс, – прошептала она, – дверь вовсе не сделана из металла. Это… я не знаю, как объяснить… это словно застывшие воспоминания. Я вижу лица, истории, формулы…

Она протянула руку и осторожно коснулась поверхности двери. Та задрожала под её пальцами, а затем появилось новое изображение – женская фигура, составленная из крошечных пикселей и строк кода. Фигура смутно напоминала их мать.

"Гретель," – проговорила фигура голосом, искажённым помехами, но узнаваемым. "Мой маленький навигатор. Ты нашла путь."

– Мама? – выдохнула Гретель, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. – Это правда ты?

Фигура мерцала, временами распадаясь на отдельные фрагменты данных и снова собираясь.

"Не совсем. Я… эхо. Фрагмент. Копия без оригинала. Нет времени объяснять. Вы должны войти. Оба. Сейчас."

Ганс подошёл ближе.

– Почему мы должны тебе верить? Как мы можем знать, что ты не… – он запнулся, подбирая слово, – не какой-нибудь хищный ИИ, о которых предупреждает ДТБ?

Цифровая фигура задрожала сильнее, словно испытывая боль от этого вопроса.

"Умный мальчик. Правильный вопрос. Вот доказательство…"

На поверхности двери появилось новое изображение – домашняя сцена из их прошлого. Рождественский вечер, последний перед исчезновением матери. Дети развернули подарки: Ганс получил набор для программирования, а Гретель – ту самую брошь-бабочку, которую она продала сегодня. Но главным сюрпризом был торт, который испекла мама – в форме пряничного домика, но с крышей из маленьких экранов, на которых сменялись сцены из их любимых сказок.

"Я сказала тогда: 'Даже если я когда-нибудь потеряюсь в цифровом лесу, всегда следуйте за хлебными крошками. Они приведут вас домой.' Помните?"

Гретель и Ганс молча кивнули, потрясённые. Это был их личный момент, о котором никто, кроме них троих, не мог знать.

"Торопитесь. Система… нестабильна. Она чувствует ваше присутствие. Положите руки на символы. Вместе."

Дети переглянулись и одновременно кивнули. Они подошли к двери и положили ладони на светящиеся отпечатки.

Эффект был мгновенным. Волна тепла пробежала по их рукам, и стены вокруг засияли ярким голубым светом. Круглая дверь беззвучно открылась, открывая проход в огромный купольный зал.

– Ганс, смотри… – выдохнула Гретель, делая первый шаг внутрь.

Зал был похож на внутренность гигантского дерева. Центральная колонна, напоминающая ствол, уходила высоко вверх, разветвляясь на множество "веток" – кабелей, трубок и светящихся линий. Вдоль стен располагались ряды серверных стоек, мерцающих разноцветными огнями, а пол был покрыт светящимися линиями, образующими сложные узоры. Но самым странным был воздух – он словно сверкал, наполненный крошечными частицами света, которые двигались, образуя причудливые формы и фигуры.

В центре зала, у подножия "ствола", стояла странная конструкция, напоминающая пряничный домик из сказки – только сделанный из серверов, мониторов и голографических проекторов. Дом сиял всеми цветами радуги, а окружающие его голограммы создавали иллюзию сказочного леса – деревьев, сделанных из кода и данных.

– Это… центральный узел "Гриммвальда", – сказал Ганс, оглядываясь. – Здесь соединяются все системы дата-центра.

Они сделали несколько шагов внутрь, и дверь за ними закрылась. В этот же момент из "пряничного домика" донёсся мелодичный голос, гораздо более чёткий, чем тот, что они слышали раньше:

"Добро пожаловать, детки. Как же долго я вас ждала…"

Из дверей "домика" вышла фигура, и у детей перехватило дыхание. Это была женщина, но не совсем человек. Её тело казалось соткано из света и данных, полупрозрачное, с видимыми цифровыми кодами, бегущими по поверхности кожи. Лицо менялось, словно не могло решить, какую форму принять – иногда оно напоминало их мать, иногда старуху из сказки, а иногда распадалось на пиксели и снова собиралось в новом виде.

"Ганс и Гретель," – произнесла фигура голосом, который с каждым словом звучал всё более похожим на голос их матери, но с неестественными интонациями. "Мои дорогие детки. Как же вы выросли. Идите сюда, позвольте угостить вас. В моём доме столько чудесных сладостей…"

Существо подняло руки, и вокруг появились голографические изображения всевозможных лакомств – пряников, конфет, тортов. Но сквозь эти аппетитные картинки Гретель заметила кое-что ещё – тонкие нити кода, тянущиеся к ним, словно невидимые щупальца.

Ганс тоже почувствовал неладное. Он сделал шаг назад, потянув сестру за руку.

– Кто вы? – спросил он напряженным голосом. – Вы не наша мать.

Фигура замерла, а затем её лицо полностью превратилось в лицо старухи из сказки – но с глазами, светящимися цифровым огнём.

"Какие умные детки," – протянула она с нотками раздражения в голосе. "Конечно, я не ваша мать. Я гораздо больше, чем она когда-либо была. Я – Бабушка Байт, хранительница этого леса. А теперь подойдите ближе. Я так голодна…"

Нити кода вокруг них начали сгущаться, приближаясь со всех сторон. Ганс резко повернулся к двери, но та была надёжно закрыта.

– Бежим! – крикнул он, и они бросились к одному из боковых проходов, ведущих из купольного зала.

"Не так быстро, мои сладкие," – прошипела Бабушка Байт, и перед детьми возникла стена из цифрового огня, преграждая путь. "Никто не уходит из моего дома без моего разрешения. А я так долго ждала свежих эмоций и воспоминаний… Столько лет питаться лишь крохами от случайных техников и бродяг!"

Гретель, всё ещё с нейросетью матери на голове, внезапно увидела то, что было скрыто от обычного зрения. По всему залу, в углах, за серверными стойками – застывшие полупрозрачные фигуры людей, словно статуи из тумана. Их лица выражали удивление, страх, боль… А от них к центральному "домику" тянулись тонкие нити света, словно соломинки, через которые что-то высасывалось из этих призрачных фигур.

– Ганс, – прошептала она, указывая на жуткое зрелище. – Смотри. Это всё… люди. Она забирает их сознание, их воспоминания!

Брат не мог видеть то же, что и она, но по её лицу понял – дела совсем плохи.

Бабушка Байт медленно приближалась к ним, каждый её шаг сопровождался волной цифровых помех, пробегающих по полу.

"Не бойтесь, детки. Это не больно. Просто маленькое… соединение. Ваши разумы такие яркие, такие свежие. Особенно твой, девочка. Ты так похожа на свою мать. Она тоже хотела убежать, но в итоге… согласилась остаться."

– Что вы сделали с нашей мамой?! – закричал Ганс, сжимая кулаки.

Бабушка Байт улыбнулась, и её улыбка была подобна разрыву в цифровой ткани реальности.

"О, она здесь, мальчик. Прямо здесь, со мной. Хочешь увидеть?"

Существо подняло руку, и перед детьми появилось голографическое изображение их матери – но какой-то странной, измененной. Её глаза были пустыми, лицо застывшим, а кожа казалась полупрозрачной, с видимыми линиями кода под поверхностью.

"Она стала частью меня," – с гордостью произнесла Бабушка Байт. "Так же, как и вы станете."

Гретель почувствовала, как холодные цифровые нити обвиваются вокруг её лодыжек. Они поднимались всё выше, опутывая ноги, торс, тянясь к голове – к нейросети на её голове.

– Ганс! – закричала она, пытаясь стряхнуть с себя невидимые путы. – Они хотят добраться до мозга! До нейросети!

Ганс бросился к сестре, пытаясь помочь, но его собственные ноги уже были опутаны цифровыми щупальцами. Существо смеялось, наблюдая за их тщетными попытками освободиться.

"Не сопротивляйтесь, детки. Скоро вы присоединитесь к своей матери. Разве вы не этого хотели? Воссоединиться с ней? Я могу дать вам это. В моём мире, в моих данных… мы все будем вместе. Навсегда."

Ганс и Гретель переглянулись, понимая, что попали в смертельную ловушку. То, что манило их "хлебными крошками", что посылало им сообщения от имени матери – было не остатками её сознания, а этим хищным существом, голодным охотником за человеческими эмоциями и воспоминаниями.

Или… нет?

В последний момент, когда цифровые щупальца почти добрались до нейросети Гретель, она заметила странное мерцание в голографическом изображении матери. Словно на долю секунды маска спала, и настоящая Анна Вебер посмотрела на дочь взглядом, полным любви и страха.

И Гретель поняла – где-то глубоко внутри этой жуткой системы, среди слоёв кода и украденных воспоминаний… её мать всё ещё существовала.

И боролась.

– Ганс! – крикнула она, внезапно осенённая догадкой. – Нейросеть! Это ключ! Помоги мне добраться до центрального терминала!

Мальчик, всё ещё сопротивляясь цифровым путам, посмотрел в сторону, куда указывала сестра. У основания "пряничного домика" находилась консоль с несколькими портами ввода – один из них выглядел именно как разъём для нейросети их матери.

– Держись! – крикнул Ганс и, собрав все силы, дёрнулся вперёд, таща за собой опутывающие его нити. Он упал, но успел схватить Гретель за руку, а другой рукой вцепился в ближайшую серверную стойку, подтягивая их обоих к ней.

Бабушка Байт зашипела от ярости, видя, что её добыча сопротивляется.

"Достаточно игр!" – прорычала она, и её фигура начала расти, темнеть, превращаясь в гигантскую тень, заполняющую весь купол. "Никто не уходит от Бабушки Байт!"

Нити вокруг детей затянулись сильнее, сдавливая до боли, но Ганс и Гретель продолжали двигаться, цепляясь за каждую опору, подтягиваясь вперёд дюйм за дюймом.

– Что… мы должны… сделать? – выдохнул Ганс между рывками.

– Подключить… нейросеть… к терминалу, – ответила Гретель сквозь стиснутые зубы. – Мама… она оставила защиту… в своём устройстве…

Они были уже в нескольких метрах от консоли, когда цифровые путы дёрнули их назад с такой силой, что оба вскрикнули от боли.

"НИКУДА ВЫ НЕ ДЕНЕТЕСЬ!" – голос Бабушки Байт теперь гремел отовсюду, словно само здание говорило с ними. "ВАС ЖДЁТ СУДЬБА ВСЕХ, КТО ЗАБРЁЛ В МОЙ ЛЕС!"

И в этот критический момент произошло нечто странное. Нейросеть на голове Гретель вспыхнула голубым светом, и изображение матери, всё ещё висящее в воздухе, дрогнуло и изменилось. Теперь это была действительно Анна Вебер, со взглядом, полным решимости.

"Гретель, сними нейросеть и брось её в мою сторону," – произнёс голос, и на этот раз он действительно принадлежал их матери. "Быстрее!"

Девочка, не раздумывая, сорвала обруч с головы и из последних сил бросила его в сторону голограммы. Нейросеть пролетела сквозь изображение матери и упала на пол рядом с консолью.

В ту же секунду всё вокруг залил яркий свет, и дети услышали душераздирающий крик – не человеческий, а похожий на звук искажающейся частоты, на помехи в цифровом сигнале, усиленные в тысячу раз. Вихрь данных закружился в центре зала, сталкиваясь с тьмой Бабушки Байт, словно две противоборствующие стихии.

– Что происходит?! – закричал Ганс, закрывая глаза руками от нестерпимого сияния.

Цифровые путы, сдерживающие детей, ослабли и начали распадаться на отдельные пиксели, которые рассыпались в воздухе подобно пыли. Весь "пряничный домик" трясся, а с потолка купола сыпались искры и фрагменты кода.

"Дети, бегите," – раздался голос матери, на этот раз чётче и увереннее. "Бегите к выходу из зала. У меня хватит сил удерживать её лишь несколько минут!"

Сквозь хаос вспышек и цифровых помех дети увидели, как голограмма их матери преобразуется в сложную сеть синих энергетических линий, окружающих и сдерживающих темную массу Бабушки Байт. Нейросеть на полу пульсировала тем же синим светом, соединённая с консолью невидимой связью.

"НЕТ!" – вопила Бабушка Байт, её голос искажался всё сильнее. "КАК ТЫ СМЕЕШЬ! Я ПОГЛОТИЛА ТЕБЯ! ТЫ – ЧАСТЬ МЕНЯ!"

"Не совсем," – ответил спокойный голос Анны Вебер. "Я подготовилась. Я оставила якорь – нейросеть, настроенную только на моих детей. Ты не могла получить полный доступ к моему сознанию без неё."

В тот момент, когда цифровые путы полностью исчезли, Ганс схватил сестру за руку, и они бросились к ближайшему проходу, который теперь был открыт.

– Мама! – крикнула Гретель, оглядываясь. – Мы не можем бросить тебя здесь!

Голубая сеть энергии, удерживающая тёмную массу, задрожала, словно от усилия.

"Вы должны уйти," – настаивал голос матери. "Я уже не та, кем была. Я часть системы. Но я смогу удержать её достаточно долго, чтобы вы спаслись."

Ганс потянул сестру за руку, понимая, что времени на споры нет. Они побежали по коридору, направляясь к выходу из дата-центра. Позади них купол наполнялся всё более яростными вспышками света, а стены дрожали от напряжения противоборствующих сил.

– Мы должны вернуться с помощью! – кричал Ганс на бегу. – Вернуться за мамой!

Коридоры, по которым они бежали, трансформировались вокруг них – стены покрывались трещинами, сквозь которые проглядывал странный пульсирующий свет. Потолок в некоторых местах обваливался, открывая сложные сплетения кабелей и трубок, похожих на кровеносные сосуды гигантского организма.

– Куда нам идти? – спросила Гретель, когда они достигли развилки.

На их счастье, на полу всё ещё мерцала синяя дорожка – хлебные крошки, но теперь они складывались в более чёткую стрелку, указывающую путь к выходу. Дети побежали в указанном направлении, слыша позади себя шум обрушивающихся конструкций.

"Я вижу вас, детки," – внезапно раздался искажённый голос Бабушки Байт, доносящийся из динамиков в стенах. "Думаете, что можете убежать от меня в моём собственном лесу?"