Замкнутый круг

– Понятия не имею, – машинально откликнулась Келси и вдруг остановилась. Подобное предположение, исходящее из уст лейтенанта, могло означать только одно: в его глазах Наоми из подозреваемой сделалась жертвой. – А вы серьезно думаете, что кто-то пытался скомпрометировать ее? – спросила она с неподдельным интересом.

– На мой взгляд, эта версия заслуживает внимания, – спокойно сказал Росси. – Правда, жеребец был застрахован на большую сумму, однако, насколько мне известно, в «Трех ивах» нет никаких серьезных проблем с наличностью. В перспективе этот жеребец мог принести значительный доход хотя бы как производитель, так что у вашей матери, которая широко известна своим трезвым и в высшей степени деловым подходом к вопросам бизнеса, вряд ли могли быть корыстные мотивы для совершения данного преступления. Остается Слейтер…

– Он не имеет к этому никакого отношения! – с горячностью перебила Келси.

– Ваш ответ продиктован личными чувствами, – возразил Росси, скрыв, что именно такого ответа он от нее и ожидал. – Так что давайте ненадолго отвлечемся от ваших симпатий и антипатий и проанализируем всю ситуацию хладнокровно. Вам, должно быть, известно, что для того, чтобы расследовать убийство – любое убийство, – нужно выяснить, кому оно было выгодно. Надеюсь, вы не станете отрицать, что мистер Слейтер очень хотел выиграть дерби и, возможно, заработать на тотализаторе большие деньги. Но дело-то как раз в том, что это печальное событие бросает тень на него самого и на его победу. Вот я и спрашиваю себя, стоило ли одно другого? Насколько мне известно, его жеребец скорее всего и так был бы первым, так зачем же ему понадобилось, извините, самому себе наплевать в кашу? Да еще на глазах у стольких людей? Лично мне мистер Слейтер показался довольно умным человеком.

– Не личными ли чувствами продиктовано ваше заключение, лейтенант? – не без иронии осведомилась Келси.

– Отнюдь, мисс Байден. Мистер Слейтер далеко не единственный, кому гибель вашего фаворита могла принести дивиденды. Есть его тренер, его жокей – они ведь тоже получают свой кусок призового пирога. Да и любой человек из тех, кто играет на скачках по-крупному, – был бы не прочь спутать карты и отхватить куш.

Келси язвительно рассмеялась и оглядела битком набитые трибуны.

– Это, конечно, сужает круг поисков, лейтенант.

– Гораздо больше, чем вы думаете, – парировал Росси и не без самодовольства поглядел в ту же сторону. – Гораздо больше, коль скоро это связано с двумя убийствами. Кому Липски доверял – или кого он боялся – настолько, чтобы подпустить к себе достаточно близко? Может быть, это был человек, которого он хорошо знал? Работал с ним? Или работал на него? Не забывайте, мисс Байден, в той гонке было не две лошади, а гораздо больше. Да и дерби – это не только церемония награждения…

Келси снова остановилась, чтобы посмотреть лейтенанту в лицо.

– Почему вы все это мне говорите?

– Потому что вы – свежий человек. Вы в состоянии увидеть гораздо больше, чем все остальные. – Росси замолчал, чтобы разгрызть еще один орех. – И вы – человек не посторонний. Во всяком случае, ваши отношения с мисс Наоми… Не всем они по душе, Келси поняла, что лейтенант неплохо осведомлен о ее семейных обстоятельствах. Что ж, следовало ожидать, что он попытается выяснить подробности ее биографии.

– Это семейные дела, лейтенант. Они не имеют никакого отношения к убийству.

– Я мог бы рассказать вам десятки любопытных случаев, но ограничусь лишь тем, что скажу: семейные дела заканчиваются убийством намного чаще, чем все остальные. Могу показать официальные статистические данные. Я просто прошу вас быть внимательной.

– Я достаточно внимательна, лейтенант. – Келси остановилась, не желая, вести Росси дальше к конюшням, чтобы Наоми не увидела его и не расстроилась. За считанные минуты до старта это было бы ни к чему. – А теперь, если позволите, я хотела бы присоединиться к моей матери. У нас много дел.

– Удачи вам! – Лейтенант взмахнул рукой, достал из пакета еще один орех, с видимым удовольствием положил его в рот и разгрыз. Что-то подсказывало ему, что расколоть Келси Байден будет гораздо труднее.

Келси вошла в бокс как раз в тот момент, когда конюхи начали седлать лошадей.

– Я уж думала, ты не придешь, – сказала Наоми.

– Я кое-кого встретила, – пробормотала Келси и перевела взгляд на Гейба. Быть здесь – как это похоже на него, подумала она. Стоять с ними, вместо того чтобы присматривать за своим вороным, как делали это другие владельцы. Взяв его за руку, Келси быстро ее пожала. – Как насчет дополнительной ставки, Гейб?

– Ты все еще должна мне за первый раз, – напомнил он.

– Тогда пусть будет двойная ставка. Дело того стоит. – Келси поднесла к глазам бинокль и стала внимательно рассматривать выходящих на старт лошадей.

– Итак, твой вороной будет первым у столба и выиграет у ближайшего преследователя примерно два корпуса. Трек сильно размок, но я уверена, что время Дубля будет не больше минуты и пятидесяти восьми секунд. Наш жеребец придет третьим с результатом две-двенадцать.

Гейб удивленно приподнял бровь. От такого пари не отказался бы ни один мужчина. Так ли, эдак ли, здесь не проиграешь, решил он.

– Раздался стартовый выстрел. Дубль и его жокей с самого начала совершили стремительный бросок и захватили лидерство. Келси даже подумала, что оба – и конь, и всадник – чувствовали, что им необходимо доказать. Кроме того, Дубль был настоящим чемпионом, крэком экстракласса, который не нуждался в понуканиях и кнуте, чтобы, оставив позади группу, стрелой лететь к финишу. На первом повороте он был впереди уже на полкорпуса, в то время как арканзасский гнедой и алый кентуккиец отчаянно боролись за второе место.

И снова Келси забыла обо всем, наблюдая за перипетиями борьбы. Прижимая к глазам бинокль, она мысленно торопила участников скачки, видя только их – залепленных грязью могучих бойцов и их застывших в стременах всадников, а не трагическое падение Горди, которое, как она опасалась вначале, будет еще долго преследовать ее.

Вот только туман и дождь, мелкий и по-осеннему холодный, смазывали картину, заставляя окружающее расплываться. Да, это, конечно, только дождь…

Между тем Дубль выигрывал уже целый корпус. Красно-белые бинты на его ногах давно стали желтовато-бурыми от грязи; жокей на стременах был похож на летящий по ветру плюмаж ярких перьев на спине скакуна, и Келси неожиданно для себя засмеялась громким и счастливым смехом.

И в этот момент от основной группы отделился Прилив, отделился столь неожиданно, что у Келси захватило дух. Напрягая все силы, он выбрасывал вперед длинные сухие ноги, пожирая пространство и взрывая копытами раскисшую мокрую землю. И столь велика была его жажда борьбы, славы, победы, что он начал нагонять ведущую тройку.

Между тем Дубль продолжал наращивать свое преимущество, и толпа на трибунах ревела, подбадривая его нестройными пронзительными криками. В этом шуме утонули все остальные звуки, включая и громовой топот копыт, и Келси казалось, что громче уже и быть не может, но тут Прилив стремительным броском вырвался на третью позицию, и трибуны грянули так, что у Келси чуть не лопнули барабанные перепонки.

Да, это был боец! До финиша оставалось совсем немного – пройти последний поворот и короткий отрезок прямой до столба – и Прилив понесся во весь опор, понемногу нагоняя лидеров.

– Боже мой, мама! Ты только посмотри на него!

– Я вижу… – Слезы смешивались на лице Наоми с дождевой водой, и она крепко обхватила Келси за талию.

Скачка финишировала. Букет огненно-черных лилий достался вороному Дублю, но Прилив сумел обогнать арканзасского жеребца и был у столба вторым.

– Он сделал это! – Келси выпустила из рук бинокль на ремне. – Молодец, малыш!

Она бросилась к Наоми и крепко обняла мать, громко смеясь от радости.

– Никто из нас даже не мог себе представить, что так будет! Никто из нас не верил!.. – Келси выпустила Наоми и, повернувшись к Гейбу, повисла у него на шее. – Поздравляю! А какое время? Какое время показал Дубль?

Гейб протянул ей секундомер и улыбнулся, когда Келси нетерпеливо выхватила его у него из рук. Секундомер показывал одну минуту и пятьдесят семь минут с четвертью.

Она снова засмеялась, не обращая внимания на дождевую воду, которая стекала с мокрых волос на лицо.

– Габриэл Слейтер, вы только что выиграли Прикнесс – второй бриллиант всеамериканской Тройной Короны. Какие ваши дальнейшие планы? Вы отправитесь праздновать победу в Диснейленд или?..

– Я поеду в Бельмонт, – Гейб улыбнулся и, подхватив Келси, закружил ее в воздухе и поцеловал. – Мы поедем в Бельмонт!

Внутри помещения клуба Рик Слейтер улыбнулся экрану монитора, на котором появилось изображение его сына и Келси, и одним глотком прикончил почти полстакана выдержанного виски. Красивая пара, подумал он. Двадцать лет назад такую же пару могли бы составить он сам и Наоми, если бы эта сучка не слишком задирала нос.

Эта мысль промелькнула в его затуманенном алкоголем мозгу и исчезла. У него было о чем подумать, кроме этой смазливой мордашки, и было что праздновать.

Десять из ста тысяч долларов, которые ему удалось выдоить из Канингема, он поставил на Дубля и теперь был весьма доволен выигрышем.

Во всяком случае – пока…

– Надеюсь, ты не будешь возражать, если я… – Негромко хлопнув пробкой, Келси ловко открыла шампанское. Она уже выпила несколько бокалов легкого, искристого вина в номере у Наоми, но до конца вечера было еще далеко.

– Я намерена прикончить всю бутылку, – заявила она. – И, возможно, стану совсем пьяная.

Гейб сидел в кресле, по обыкновению вытянув перед собой скрещенные ноги. Он мечтал о долгом горячем душе для двоих, но теперь решил, что это может подождать. Ему было любопытно, какие еще признания могут сорваться с язычка Келси после бутылки шампанского.

– Ты же знаешь – я не употребляю спиртного, но это не помешает мне любоваться тем, как ты напиваешься, – заметил Гейб.

– Да, и напьюсь! – решительно сказала Келси, наливая первый бокал и разглядывая золотистые пузырьки, которые устремились к поверхности со дна высокого и узкого бокала. – Между прочим, я еще ни разу в жизни не напивалась до положения риз. Пару раз я была близка к этому, но мне всегда удавалось вовремя остановиться.

Она отпила большой глоток и экспансивно взмахнула рукой, чудом не расплескав остатки шампанского.

– Воспитание, черт его дери! В клубе нельзя надраться, потому что пойдут разговоры. На вечеринке тоже нельзя сорваться с цепи – станешь предметом сплетен и пересудов. – На этот раз она взмахнула бутылкой. – Байдены не могут себе этого позволить!

– А что они могут себе позволить?

– О-о… Много чего. Байдены обязаны служить примером для подражания, вызывать уважение, восхищение, а для этого необходимы порядочность и безупр.., безупречное поведение.

Келси закрыла один глаз, поскольку окружающее начинало понемногу двоиться, и наполнила свой бокал.

– Ну и черт с ними со всеми, – закончила она решительно. – Пусть почешут языки. Мы ведь победили, верно? Я до сих пор не могу поверить…

– Да, победили. – Гейб улыбнулся ей. Келси стояла на ковре босиком; ее волосы наконец высохли и приобрели цвет бледного золота.

– Все наши были просто подавлены, – продолжила она. – Конечно, они старались не падать духом, но это было не так-то легко. Я встретила Рено в паддоке… Знаешь, у меня чуть сердце не разорвалось на него глядючи… – Она вздохнула и, сделав глоток шампанского, решила, что ей нравится стоять посреди вращающейся комнаты. Не выпуская из руки бокала, Келси дважды повернулась вокруг собственной оси, стараясь ускорить это восхитительное вращение.

– Сделай это еще раз, – попросил Гейб, которому понравилось смотреть, как плавно взлетали и опадали за спиной Келси ее пушистые волосы.

– Пожалуйста. – Келси озорно захихикала и совершила еще один оборот. – Видишь, все мои занятия – в том числе и уроки балета – тоже пригодились. Они приучили мое тело и мозг к диц.., дисциплине. Погляди на мое тело – на нем кирпичи можно колоть!

– Я уверен, что найду для твоего тела лучшее применение, – хладнокровно вставил Гейб.

Келси снова рассмеялась, зная, что ему это вполне по силам и что в самое ближайшее время он действительно будет проделывать с ее телом самые удивительные и волшебные вещи.

– Мы говорили о скачках, – напомнила она. – Надеюсь, что после сюрприза, который устроил сегодня Прилив, Рено немного приободрится. Ты же сам видел, как радовались Наоми и Моисей. И даже Боггс немного оттаял… Бедный старый Боггс! Он до сих пор казнит себя за то, что не удержался и поставил в тот день на Горди, хотя, конечно, Горди погиб не из-за этого. Просто некоторые люди умеют находить связь между событиями, которые никак друг с другом не связаны. Вот и Росси тоже из таких…

– Росси?

– Угу. – Келси налила себе еще один бокал, а потом начала рассеянно расстегивать пуговицы на блузке. – Он тоже был здесь, говорит – приехал на скачки. Лейтенант говорил со мной… Или, скорее, я с ним. Похоже, в последнее время он преследует тебя просто как тень, все высматривает, вынюхивает, ищет подтверждения своим теориям. Знаешь, что он мне сказал? Что кто-то хотел навредить Наоми. Но почему? Почему кому-то понадобилось делать ей больно и заставлять людей гадать, не она ли сама все это подстроила?

Гейб с трудом оторвал взгляд от плавного, совершенного в своей красоте изгиба ее груди, показавшейся из-под расстегиваемой блузки. Почему-то ему казалось, что он должен сосредоточиться на словах Келси.

– Росси так думает?

– Кто знает? – Келси небрежно пожала плечами. – Этот тип, по-моему, никогда не скажет откровенно, о чем он думает на самом деле. Он… Ты следишь за моей мыслью? – перебила Келси сама себя и, не дождавшись ответа, промолвила:

– Мне кажется, он специально говорит такие вещи, которые застревают в голове и начинают сводить тебя с ума. Слава богу, он, похоже, на самом деле перестал смотреть на Наоми как на подозреваемую.

Она победно улыбнулась.

– Но за тобой, Слейтер, лейтенант пусть вполглаза, но приглядывает!

– Я в этом не сомневался.

– Но только вполглаза… – Келси снова закрыла один глаз, а второй сощурила, чтобы показать, как Росси приглядывает за Гейбом. – На самом деле он не думает, что это ты.

– В устах лейтенанта это почти что комплимент. – Гейб снова сосредоточился на грудях Келси, которые уже почти полностью показались из-под тонкой шелковой блузки. – Осталось еще две пуговки, дорогая.

– Сейчас, сейчас… Я никогда не устраивала стриптиз ни для одного мужчины.

– Значит, я буду первым.

Келси ухмыльнулась и, прикрыв глаза, нашарила пуговицу на джинсах.

– Он действует мне на нервы, этот Росси. Из-за него я опять начала вспоминать все, что случилось на дерби. Как я любовалась лошадьми на утренней тренировке, как наслаждалась звуками, запахами, всеобщим возбуждением, даже как разговаривала с Боггсом, пока он развешивал для просушки бинты Горди… Кстати, он тогда сказал, что видел твоего отца…

– Что?! – Гейб почувствовал, как разогретая представлением Келси кровь в его жилах неожиданно застыла. – Что ты сказала?

– Боггсу показалось, что он видел твоего отца на Черчил-Даунз. Он считал это дурным знаком. Впрочем, я уверена, что Боггс наверняка обознался, иначе он бы обязательно тебе сказал.

– Келси… – Гейб поднялся и, взяв из ее рук бокал с шампанским, отставил в сторону. – Что Боггс говорил о моем старике? Ты не можешь вспомнить точно?

– Да ничего он не говорил! – Келси досадливо сморщилась. Голова у нее кружилась, мысли в голове путались. Это было бы просто восхитительно, если бы не настойчивый и пристальный взгляд Гейба, который мешал ей полностью отдаться опьянению.

– Боггсу показалось, что он видел его на конюшенной площадке.

– Когда? – Гейб схватил ее за руки.

– Кажется, накануне дерби.., не помню. Он сам не был уверен. Боггс сказал, что видит уже не так хорошо, как раньше, и что человека, похожего на твоего отца, он видел лишь мельком. – Келси затрясла головой в тщетной попытке разогнать плывший перед глазами туман. – А какое это имеет значение?

– Никакого, – отозвался Гейб, слегка ослабив хватку. А может, и наоборот – огромное, подумал он мрачно. Огромное значение для всех них. – Я просто спросил.

– Прошлое иногда берет тебя за горло, – негромко проговорила Келси и дотронулась ладонью до его лица. – Мне тоже это знакомо. Нельзя позволять ему взять над тобой верх, Гейб. У нас есть настоящее.

– Да, есть. – Гейб решил, что его проблема может подождать, по крайней мере до утра. Может быть, появление на ипподроме Слейтера-старшего, если таковое имело место на самом деле, скорее всего было простым совпадением, но он решил, что обязательно выяснит все в точности. Но для этого ему нужно было сначала вернуться на ферму.

– Ну-ка…

Он взял ее за подбородок и заставил поднять голову. Келси вся раскраснелась, глаза с расширенными зрачками возбужденно поблескивали, и она часто моргала.

– Завтра утром у тебя будет сильно болеть голова, дорогая, – предупредил он.

– Ну и черт с ней! – Келси обняла Гейба за шею и, подпрыгнув, обхватила ногами его талию. – Пусть завтра будет плохо, зато сегодня будет хорошо. Нужно, чтобы одно другого стоило, правильно?

– Правильно. – Гейб наклонил голову и легонько прикусил ее плечо. – Идем в душ, и я покажу тебе, что я имею в виду.

Глава 4

Келси долго думала, сказать Гейбу или не сказать. Разумеется, она меньше всего боялась попасть в зависимость от человека, которым была увлечена столь глубоко и сильно, и уж, конечно, она не считала, что попросить его поехать с ней, чтобы поддержать ее при встрече с далеким прошлым Наоми, было бы проявлением слабости.

И все же она ничего не сказала Гейбу. Келси знала, что, воспользовавшись его любезностью, она проявит себя не с самой сильной стороны и потом долго будет чувствовать себя обязанной. В конечном счете это была все-таки ее проблема. Ее, и ничья больше.

Кроме того, у Гейба фактически не было ни одной свободной минуты. Далеко не каждый год в скаковом мире появлялся реальный претендент на звание «трижды венчанного», то есть выигравшего три главных приза сезона. Дубль стал первым на дерби и на Прикнесс, и три недели, оставшиеся до Бельмонт Стейкс – последней скачки Тройной Короны, – были заполнены напряженными тренировками, коим Гейб, на которого в одночасье свалились не только слава, но и пресса, и тысячи других маленьких и больших забот, посвящал все свое свободное время.

Келси не хотелось мешать ему идти к цели – к цели, которая, как она теперь понимала, значила для Гейба больше, чем деньги и престиж. Для него обладание Тройной Короной стало бы доказательством того, что он не только обзавелся собственным делом, но и великолепно с ним справляется.

Имея все это в виду, Келси не хотела рисковать, чтобы не нарваться на свои собственные слова: не позволяй прошлому взять тебя за горло.

Тем более что прошлое никак не отпускало ее полностью. Чем лучше Келси узнавала Наоми и чем большую привязанность к ней испытывала, тем менее вероятным ей казалось, что ее мать могла хладнокровно застрелить человека. Или не хладнокровно, если это имело какое-то значение.

Разумеется, Келси не ставила под сомнение факты. Она знала, что ее мать нажала на спусковой крючок револьвера и оборвала человеческую жизнь. Наоми сама в этом призналась, и суд приговорил ее к заключению на основании тщательной проверки всех улик. И был еще жив и здоров невольный свидетель этого убийства.

И Келси решила, что не сможет успокоиться до тех пор, пока не переговорит с Чарльзом Руни.

Поездка в Александрию доставила ей удовольствие. Несмотря на то, что шоссе оказалось, как обычно, забито транспортом, Келси не уставала любоваться зеленеющими обочинами и пышным весенним цветением деревьев и цветов. Опустив стекло, она включила кассету с записями Шопена и поудобнее устроилась на сиденье. Незачем, решила Келси, забивать себе голову делами в такое погожее утро.

Она не солгала, назвав секретарше Руни имя «Келси Монро». Это была просто предосторожность, способ убедиться, что детектив не свяжет ее визит с Наоми.

Приходится поступаться принципами, подумала Келси и состроила кислую мину. Она всегда относилась с насмешливым презрением к людям, которые считали обман приемлемым в тех случаях, когда правда могла вызвать так называемые «ненужные осложнения». И вот Келси сама ступила на ту же самую скользкую дорожку, чтобы без помех прийти к цели.

Подумаю об этом потом, решила она, но, не в силах полностью отрешиться от этой темы, сразу же вспомнила, что была не совсем откровенна, когда предупреждала Наоми, что ей нужно уехать и что кто-то должен заменить ее в конюшне. Невнятные намеки на дела и назначенные встречи были восприняты матерью скорее всего просто как отговорки; по всей видимости, Наоми была убеждена, что Келси едет повидаться с отцом. А она не стала ее разубеждать.

С другой стороны, какими бы ни были результаты ее сегодняшней разведки, Келси сомневалась, что когда-нибудь поделится ими с матерью. Наоми только-только оправилась после их общей большой потери; по крайней мере, выглядела она спокойной. Кроме того, никто не ожидал, что Прилив сумеет повторить свой потрясающий бросок на трудных полутора милях Бельмонта. Его недавний успех на Прикнесс сам по себе был большой победой, поэтому и персонал, и владелица «Трех ив» могли позволить себе почивать на лаврах.

И Келси воспользовалась этой возможностью, чтобы погрузиться в пучину прошлого.

Маршрут до Александрии Келси изучила заранее. Ей еще ни разу не приходилось бывать в этом городе, однако здание делового центра она нашла почти сразу. На подземной стоянке свободных мест было в достатке, и Келси аккуратно загнала «Спитфайр» между двумя сверкающими хромом и никелем «Мерседесами».

Все еще сидя в машине, Келси не без раздражения отметила, что руки ее взмокли от волнения, а в животе воцарилась сосущая пустота. Стараясь успокоиться, она нарочно не торопилась, затягивая ручной тормоз, запирая дверцы и пряча ключи от зажигания в кармашек сумочки.

Что может быть хуже? – спросила она себя. Что может быть хуже сознания того, что твоя мать убила человека? Как бы ни повернулся ее сегодняшний разговор с Чарльзом Руни, вряд ли она узнает от него что-то принципиально новое и еще более пугающее. Келси приехала к старому детективу для того, чтобы расспросить его о подробностях убийства, быть может, – о его субъективных впечатлениях, которыми он не отважился поделиться с присяжными, – и попытаться составить полную картину происшедшего. Только после этого она сможет раз и навсегда принять и полюбить ту женщину, какой Наоми стала, и перестанет вспоминать, какой Наоми была.

Покинув безлюдные гулкие пещеры подземного гаража, Келси поднялась на лифте на пятый этаж и очутилась в пустых коридорах, застланных толстыми ковровыми дорожками. С обеих сторон в коридор выходили стеклянные двери с табличками, на которых были написаны названия контор. За дверьми виднелись служащие, в поте лица зарабатывавшие свой хлеб на телефонах или за компьютерами.

Келси представила себя на их месте и вздрогнула. Каково бы ей было на протяжении всего рабочего дня оставаться на виду у каждого, кто проходит по коридору? Разве сумела бы она высидеть положенные часы в таком аквариуме, пока на улице бушует весна и лошади с развевающимися гривами бродят по зеленым лугам?

Потрясенная, Келси покачала головой и вспомнила, что совсем недавно она сама проводила в помещении все свое рабочее время, неизменно находясь на виду групп экскурсантов, которых она водила по залам галереи.

Как же сильно изменились ее желания и взгляды на жизнь за какие-нибудь несколько месяцев!

Детективное агентство занимало несколько комнат в южном крыле здания. Еще не успев перешагнуть порог «Руни инвестигейшн сервис», Келси поняла, что это совсем не мелкая контора, как ей почему-то казалось. В царящей здесь атмосфере не было ничего такого, что напоминало бы об изнаночных сторонах жизни, что, в общем-то, тоже противоречило представлениям Келси о частном детективном агентстве, сложившимся, главным образом, под влиянием телесериалов и кинофильмов.

Да, здесь в сейфах прячут настоящие дела, а не бутылку хлебной водки с пакетом засохших сандвичей, подумала Келси, толкая стеклянную дверь и вступая в царство приглушенной музыки и сладковатого запаха цветущих гардений.

Ухоженные цветы с глянцевитыми, словно вощеными листьями росли в высоких жардиньерках по обеим сторонам от светло-бежевого многосекционного дивана. На стене над диваном висели репродукции картин Мане с изображением цветущих водяных лилий; журнальный столик – довольно дорогой, хоть и не настоящий антиквариат – был завален номерами журнала «Южные дома», выпускавшегося крупной ассоциацией риэлтеров.