скачать книгу бесплатно
Пожалуй, можно попробовать держать равновесие над водой. Это не сделает занятие интереснее, но хотя бы внесет разнообразие. А если усложнить задачу и балансировать на поверхности пруда, работая одновременно с двумя стихиями, то это впечатлит даже такого сурового наставника, как Маллик.
Фэллон решила, что продолжит практиковаться в левитации и стоянии на одной руке здесь, в землях фей. А когда отработает навыки, то использует их как аргумент, чтобы приступить к тренировкам на мечах.
Стоило подумать об этом раньше, потому что сейчас свободное время уже подходило к концу.
– Завтра, – пробормотала Фэллон.
Она ничего не слышала и не ощущала, пока не стало слишком поздно. Вернее, едва не стало. Ей все же удалось вовремя обернуться и заметить, как из ствола дерева наполовину показался мальчишка с натянутым луком. Уже вскидывая руку в защитном жесте, Фэллон поняла, что незнакомец целится не в нее, а в филина.
Не раздумывая, она взмыла в воздух. Ярость и страх за птицу придали девочке сил. Она взмахнула рукой, отбивая стрелу. Острый наконечник задел кожу, но траекторию снаряда удалось изменить, и он вонзился в соседнее дерево. Боль и удивление от удачной левитации нарушили концентрацию Фэллон, поэтому она приземлилась гораздо тяжелее, чем планировала. Из легких выбило весь воздух.
– Ты с ума сошла? – завопил мальчишка с взъерошенными волосами бронзового оттенка и дикими глазами цвета весенней листвы, одним прыжком оказываясь рядом. – Я мог убить тебя.
– Зачем ты выстрелил в филина? Никто не ест их мясо.
– У тебя идет кровь. Дай осмотрю рану.
– Пустяки, – отмахнулась Фэллон, хотя царапина на ладони жгла огнем. – Нельзя использовать лук в этом месте. И тем более стрелять в филина.
– Я живу здесь. – Мальчишка отбросил непослушные вихры со лба и слегка повернулся, позволяя разглядеть тонкую косичку, спадающую с виска на правое ухо. – Ну, типа того. И стрелял я вовсе не в филина.
– Ну да, конечно, – недоверчиво фыркнула Фэллон.
– Это правда! Таише[3 - Таише (ирл. Taibhse) – дух, призрак.] – бог здешней заводи. Я ни за что не стал бы вредить ему. Я целился в яблоко. Ты же хотела его получить?
– Тебе-то что за дело?
– Может, хотел помочь! Ты бы уже держала яблоко в руках, если бы не помешала. А я бы провел самого Таише! – похвастался собеседник, а потом обратил внимание на рану Фэллон: – Глубокий порез. У Маллика наверняка найдется заживляющее снадобье. Он великий чародей. А ты его ученица.
– Я и сама могу о себе позаботиться.
– Как скажешь, – усмехнулся мальчишка. Затем оторвал подол рубахи и протянул Фэллон: – Хотя бы перевяжи.
Она с раздражением обернула ткань вокруг раненой ладони, плотно прижала руки друг к другу, а когда развела их, то сняла самодельный бинт и швырнула его непрошеному помощнику.
Рана затянулась и начала заживать.
– Даже если ты на самом деле целился в яблоко, ты мог промахнуться и попасть в филина.
– Я не промахиваюсь. – Незнакомец оскорбленно вскинул подбородок.
– Ты промахнулся.
– Это все из-за тебя. – Он пожал плечами. – Говорят, ты Избранная, великий воин, могущественная колдунья, спасительница мира. А как по мне, так ты всего-навсего обычная девчонка.
Собеседник казался ненамного старше самой Фэллон. Не больше, чем на год или два. Выше, да, но почти ровесник. Она с возмущением подумала, что кому-то своего возраста не может спустить высокомерного обращения «девчонка».
– Если бы я была обычной девчонкой, то твоя стрела не торчала бы из вон того ствола.
Задетое самолюбие заставило Фэллон взмахнуть рукой, магией выдернуть стрелу и уронить ее к основанию дерева, на котором сидел филин. Изначальный план заключался в возвращении ее владельцу, но и так вышло неплохо.
– Довольно прилично, – присвистнул собеседник и отправился за стрелой. Сверху на него неодобрительно косилась белая птица. – Слушай, я всего лишь хотел сделать тебе одолжение. Ты пытаешься достать это яблоко уже несколько дней. – Мальчишка вытер обрывком ткани кровь с наконечника и бросил стрелу обратно в колчан.
– Не твое дело… Погоди, а откуда ты об этом знаешь? – спросила Фэллон, чувствуя подступающий ужас, немедленный и глубоко девичий. – Ты за мной шпионил?
– Я бы не назвал это так. – Мальчишка слегка смутился, кончики его ушей порозовели. – Просто видел, как ты явилась сюда. Посторонним запрещено приходить к священному пруду, да они и не могут его найти, поэтому мне просто стало интересно, кто ты такая и что задумала.
– Ты… ты… – Она замялась в поисках подходящего слова, но потом вспомнила фразу из фильма: – Ты подглядывающий Том[4 - Подглядывающий Том (англ. Peeping Tom) – английское идиоматическое выражение, обозначающее человека с нездоровым любопытством, тайно подглядывающего за интимными действиями других людей. Восходит к легенде о леди Годиве.], вот кто!
– Мое имя Мик, – недоуменно сообщил мальчишка. – Моего отца зовут Томас, а других Томов я не знаю.
– Это такое образное выражение.
– И что оно означает?
– Тот, кто шпионит исподтишка.
– Я же не виноват, что ты решила искупаться без одежды. Да и тощая ты, на мой вкус. А я просто хотел оказать тебе услугу. В благодарность за сладкие булочки.
– Так это ты оставляешь вещи на крыльце? – поинтересовалась Фэллон, сощурившись.
– Мы это делаем по очереди. В качестве подношения. Возмещения не требуется. Однако с твоей стороны было щедрым жестом испечь в ответ булочки. Отец учит, что нужно платить добром за добро, и тогда его становится все больше.
– Уверена, что твои родители не похвалили бы сына, если бы узнали, что он шпионит за посторонними. – Фэллон направилась к лошади и запрыгнула в седло. – Никогда так больше не делай. Я обязательно почувствую. И не стреляй больше ни в яблоко, ни в филина. Это неправильно. Нечестный способ пройти испытание. – Она посмотрела на собеседника настолько величественно, насколько сумела, зная, что он видел ее без одежды. – Мы ценим ваши подношения, поэтому поблагодари своего отца и остальных. Теперь ступай и шпионь за кем-нибудь другим.
С этими словами Фэллон пустила Грейс шагом.
– Ты вернешься завтра? – выкрикнул вслед Мик.
Оставалось только вздохнуть, удивляясь мужской логике. И уж точно не отвечать.
Когда наездница уже приблизилась к краю поляны, то услышала шелест крыльев, натянула поводья и взглянула вверх. К изумлению девочки, над ее головой пролетел Таише, который держал в клюве яблоко.
Какой-то внутренний голос – Маллик наверняка объявил бы его знанием предков, текущим по венам, – подсказал Фэллон поднять локоть. Филин скользнул вниз и сел на ее руку, будто на одну из ветвей.
Он оказался довольно тяжелым, но очень осторожным и даже не вонзил в ее руку когти, чтобы удержаться. Его желтые глаза приковали ее взгляд, и Фэллон ощутила возникшую связь.
На крыльцо вышел Маллик, остановился и с непроницаемым видом проследил, как ученица приближается к нему, одной рукой сжимая поводья, а на другой держа огромного белого филина.
Не этот ли образ являлся ему во снах? Бог-призрак, охотник и защитник лесов, отныне будет служить ей. Окажется привязан к ней, как и сам Маллик.
– Я нашла яблоко. И не причинила вреда филину. Его зовут Таише.
– Да, я знаю.
– На дерево я тоже не забиралась. Я не хочу отбирать у него яблоко. Это было бы воровством. Он может оставить плод себе. Я очень хочу ванную, Маллик, но я не собираюсь воровать ради нее.
– Ты прошла первое испытание. Яблоко служило еще одним символом, Фэллон. Многих ослепил бы блеск золота. И они бы не заметили настоящей награды. Ты сумела завоевать преданность Таише, охотника, защитника, мудрого духа. Теперь он принадлежит тебе, как и ты принадлежишь ему.
– Я… я могу его оставить?
– Дитя, это не домашний питомец. Им нельзя владеть. Можно только установить с ним связь. А теперь подними локоть и отпусти филина. Он не улетит далеко.
Когда Фэллон последовала указанию наставника, Таише плавно скользнул вверх и опустился на ветку одного из деревьев. Затем разжал клюв, и золотое яблоко повисло рядом, словно всегда росло на этом месте.
– Невероятная птица. Прекрасная и смелая, – с восхищением прошептала Фэллон и повернулась к Маллику: – Теперь ты скажешь, каким будет второе испытание?
– Обсудим за ужином, – пообещал он. – Пока же почисти и напои лошадь.
– Тебе неинтересно, как мне удалось добыть яблоко?
– Интересно. Послушаю за ужином.
* * *
Тем вечером Фэллон распаковала вещи и закрепила музыкальную подвеску Колина на окне, а на тумбочку поставила банку с подаренным Итаном цветком, положила книгу родного отца и пристроила фотографию семьи Свифт.
Снаружи, в темноте, за танцующими огоньками фей промелькнула белая молния: филин отправился на охоту.
Фэллон подумала, что завтра она тоже отправится на охоту. После завершения занятий и дел по хозяйству они с Грейс поскачут по лесу в поисках белого волка с золотым ошейником – второго испытания.
* * *
Пока Фэллон спала, другие тянули к ней пальцы сквозь мрак, пытались пробраться в сновидения. Она была добычей, была ею с самого рождения и даже раньше.
Девочка металась в забытьи. Страх побуждал ее бежать прочь от расплывчатых образов, от неразличимых голосов. Спасаться, прятаться, выживать.
Неясные очертания врагов меняли форму. Они то кружили стаей ворон, вестниц смерти, то мелькали вспышками черно-красных молний, заревом пожарищ. То обращались кругом камней, затянутым туманом. Вдруг посреди всего этого появился мужчина. Он стоял и смотрел на выжженную землю среди причудливого танца серых клочьев.
Рукоять его меча блеснула в лучах луны, и он отвел взгляд от камней. Сквозь пелену сновидений прорвалось темно-зеленое свечение.
Первая из семи завес уничтожена темной магией с помощью предательства. Здесь пролилась кровь сына богов, здесь кровь нашей крови была отравлена, отсюда распространилась болезнь.
Теперь же, Фэллон Свифт, я жду. Мы ждем. Оно ждет.
Когда он вскинул клинок, с острия сорвалась молния, а лезвие окуталось вспышкой белого пламени.
Примешь ли ты щит и меч, предназначенные Избранной? Исполнишь ли пророчество? Станешь спасительницей мира? Явишь себя?
С этими словами мужчина вонзил оружие в землю, и туман превратился в языки огня. В кругу камней что-то забурлило, вскипело.
Выбирай.
* * *
Пока Фэллон ворочалась во сне, а другие охотились за ней, группа людей в предместьях Вирджинии готовилась устроить кровавое жертвоприношение.
В небольшом поселении, где до Приговора обитали зажиточные горожане, формирование Праведных воинов обустроило оперативную базу. Там разместились около сотни мужчин, женщин и детей. Некоторые из них были пленниками и содержались под надзором, остальные же заняли роскошные виллы. Каждую неделю на центральной площади проходили публичные казни.
Костяк формирования составляли истинно верующие – те, кто следовал учению Иеремии Уайта, основателя культа и самопровозглашенного главнокомандующего. Согласно его проповедям все Уникумы, магические существа или просто сочувствующие им являлись посланниками ада, поэтому их следовало уничтожить.
Многие присоединились к Праведным воинам и носили символ культа, потому что наслаждались свободой насиловать, пытать и убивать, а религиозное рвение, вскормленное кровью и фанатизмом, предоставляло им такую возможность.
Сам Уайт прибыл на базу, провел два дня в одном из особняков, прочел воодушевляющую проповедь про божественное возмездие и возглавил церемонию повешения трех пленников. Первым был эльф, которому едва исполнилось двадцать лет, раненный в сражении под Вашингтоном. К нему жалась пожилая целительница, лечившая всех – даже тех, кто объявил ее демонским отродьем. За ними стоял простой мужчина. Его обвинили в колдовстве лишь за то, что он пытался защитить десятилетнего мальчика, которого избивали несколько взрослых.
Перед казнью заключенных пытали. Уайт назвал крики проклятых исчадий ада музыкой для праведников, и его последователи одобрительно загудели. Толпа бурлила, ее, словно смертоносное море, захлестнула волна черной ненависти.
Самопровозглашенный пророк путешествовал в сопровождении целой свиты охранников, советников, лизоблюдов и солдат. Говорили, хотя только шепотом или после нескольких стаканов спиртного, что среди прихлебателей преподобного были и Темные Уникумы.
Однако Уайт обеспечивал последователям бесперебойные поставки продуктов, рабов, воодушевляющих речей и обещаний вечной жизни, когда демоны будут устранены, поэтому большинство держали рот на замке.
Воскресенья начинались с вознесения молитв. Преподобный Чарльз Букер, бывший аферист, ранее выманивавший у стариков деньги под предлогом ремонта домов и установки систем безопасности, теперь возглавлял паству. Он цитировал Ветхий Завет, взывая к кровожадному богу. После службы следовало обращение к верующим от Курта Роува. Уайт назначил его начальником базы в награду за помощь при резне в Нью-Хоуп, и тот правил железной рукой. А по воскресеньям давал себе волю и объявлял изменения в законах, зачастую ничем не обоснованные, зачитывал отрывки из учений преподобного Уайта или доклады с других баз, а также списки погибших и захваченных после сражений. Последние новости часто встречали горячее одобрение у прихожан, жаждавших крови неверующих.
В этот раз Роув закончил обращение перечислением имен приговоренных к казни. Ее посещение было обязательным, как и присутствие на проповеди. Освобождались только те, кто нес дежурство в охране периметра, и больные, которым выдал справку местный доктор, чью лицензию отозвали еще до Приговора.
Остальным не явившимся грозило суточное заключение в наскоро построенном складе. Он примыкал к стоящему отдельно гаражу, служившему тюрьмой.
После назначения Роува начальником базы казни стали проводиться ровно в полночь. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Выбранный с помощью лотереи «эскорт» отводил пленников из гаража к площади и заставлял подняться на помост. На обритых головах каждого узника отчетливо выделялись кровоподтеки, синяки и пентаграмма, нанесенная на лоб. Символ был личным дополнением Роува к указаниям Уайта. На босых приговоренных мешками висели робы, сшитые из грубой ткани руками рабов.
Если у заключенного были крылья, их безжалостно обрезали. Ведьм содержали в том же виде, в каком привозили после захвата – связанными, с мешками на головах и кляпами во рту, чтобы исключить риск сглаза или наложения проклятия.
В эту воскресную ночь, когда тени и бесформенные образы пытались проникнуть в сны Фэллон, над виселицей и собравшейся толпой кружили вороны. Двое из шестерых приговоренных, спотыкаясь, побрели на помост, едва не падая на руки сопровождавшим их охранникам.
Изнасилованная и избитая до полусмерти ведьма с переломанными пальцами отчаянно старалась удержаться на ногах. Ведь иначе боль могла сломить остаток мужества. Смерть уже казалась несчастной желанным избавлением.
Рядом с ней, из последних сил пытаясь выглядеть смелым, вскинул голову двенадцатилетний оборотень. Он увел преследователей от своей небольшой стаи, спасая братишку и остальных, и теперь напоминал себе, что должен умереть как настоящий герой. Нельзя было показывать страх врагам.
Мальчик без труда игнорировал насмешки охранников и толпы. Не обращать внимания на грустные, лишенные надежды взгляды рабов оказалось сложнее. Но он справился, так как не желал разрыдаться на глазах улюлюкавших зевак.
Он не хотел умирать. Но и унижаться, моля о пощаде, не собирался.
Кто-то бросил в оборотня камень. По щеке потекла кровь, а вспышка боли заставила животные инстинкты обостриться, ища выхода. Пришлось одернуть пуму, желавшую вырваться наружу. Нельзя показывать этому сборищу фанатиков свою истинную натуру.
Один из стражников выкрикнул:
– Бросать камни запрещено! Прекратить, если не хотите посидеть в тюрьме часок-другой. – Затем он толкнул приговоренного мальчишку в спину: – Пошевеливайся, демоново отродье!
Вторая натура оборотня хотела оскалиться и зарычать. Мощные передние лапы пумы, связанные за спиной, уже приготовились разорвать путы.
Перед глазами пленника возникла виселица с двумя петлями. Перестав по-детски отрицать действительность, он ощутил холодное осознание: эта толпа убьет его здесь и сейчас, восторженно следя, как он задыхается. Так стоит ли бороться со своей второй натурой? Не лучше ли умереть в сражении и попытаться забрать с собой хоть парочку врагов? Погибнуть, но не сдаться?
Мальчик глубоко вдохнул ночной воздух и отпустил на волю большую кошку, приветствуя изменения в самый последний раз, позволил пуме растянуть кости, мышцы, кожу.
В этот момент в воздухе просвистела стрела, вылетевшая из темноты. Охранник, ранее толкнувший приговоренного, со сдавленным стоном повалился на землю. Приветственные возгласы толпы превратились в крики ужаса, когда все новые и новые стрелы стали находить цели. Собравшиеся на площади люди начали разбегаться в разные стороны.
Пользуясь всеобщей паникой, оборотень избавился от пут и опустился на четыре лапы. Глаза ощерившейся пумы хищно вспыхнули, и она прыгнула на ближайшего охранника. На помосте какой-то парнишка освободил от мешка и кляпа полумертвую ведьму Джен и подхватил ее, когда та пошатнулась.
Оборотень понесся к тюрьме, где провел последние дни, с одной целью: заставить поплатиться того, кто держал его в плену и пытал. Отовсюду слышались выстрелы, крики перепуганной толпы. В воздухе витал запах крови и страха.
