Огненный поцелуй для Снежинки. Возлюбленная Феникса

– Что теперь будет с твоей учебой? – спросила Лекси.

При мысли о Гарольде Берге в висках болезненно стрельнуло. Я посмотрела на часы на башне. Комната связи еще должна быть открыта.

– Пока не знаю, мне нужно поговорить с мамой.

Объявлять, что у меня есть так называемый жених, мне не хотелось. Как будто это сделало бы помолвку реальностью. А так еще оставалась вероятность, что удастся отвертеться и договориться с Бергами о чем-нибудь другом.

Лекси отпустила меня, а я заторопилась в подвал главного корпуса. Воспоминания, как мы с Марко проникали в хранилище, отозвались в груди колючей болью. Такое ведь больше никогда не повторится. Я не врала, когда сказала, что вряд ли мы с Марко будем дальше общаться. Только дело было не в практике. Просто вряд ли Марко меня простит…

Я редко пользовалась комнатой связи, и потому у меня всегда был ворох талонов. Вручив несколько дежурной, я указала номер зеркала, с которым нужно было соединить. Я не знала, как связаться напрямую с Бергами, а потому снова вызвала маму.

Точнее, сначала бабушку Тильзу, сторожившую единственное зеркало в нашей деревне, которым поочередно пользовались все.

– Одри, деточка, как ты? – поинтересовалась пожилая женщина, когда ее лицо появилось в зеркале. По обыкновению, она не дожидалась ответа и продолжала щебетать. – Ходят слухи, вы с Гарольдом обручены. Я так за вас рада! Вы прекрасная пара! Мы все так считаем…

Она говорила и говорила, а я не решалась ее перебить. Только разок напомнила, что вообще-то собиралась пообщаться с мамой.

– Она как раз гостит у Бергов, – сообщила Тильза. – Ты можешь связаться с ними напрямую.

Узнав у бабушки номер зеркала, я передала его дежурной. Ждать пришлось недолго. На овальной глади появилось круглое лицо Гарольда. Увидев меня, он самодовольно оскалился, а я едва удержалась, чтобы не прервать сеанс.

– Все думал, когда ты решишь поговорить. – Он не переставал улыбаться. Если это можно было назвать улыбкой. – Я планировал завтра заехать в академию. Но безумно рад, что не придется ждать. Впрочем, я все равно заеду…

– Не нужно, – перебила его я. – Мне все равно нельзя выходить за территорию.

– Чего это? – Он вскинул брови.

Я показала ему браслет.

– Я под домашним арестом. Был пожар в ректорате, и ведется следствие.

– Уверен, ты ни при чем, – заявил Гарольд. – Ты же хорошая девочка.

Я усмехнулась себе под нос. Много он обо мне знал!

– Гарольд, я хотела поговорить с тобой о деньгах, – начала я.

Он махнул перед носом.

– Это свадебный подарок.

– Нет, я верну тебе долг. – Я постаралась, чтобы мой голос звучал тверже. – Ты знаешь, что я не хочу за тебя замуж. Это не изменилось.

Он презрительно дернул верхней губой, над которой росло подобие усиков. Жидких и некрасивых.

– Твоя мать уже обо всем договорилась.

– Она сделала это без моего ведома.

– Правда? – Он ехидно скривился. – А не ты ли ей рассказала, что отменили твой грант?

– Я. – Я вздохнула. – Но я не хочу за тебя замуж.

– Что поделать, крошка, таковы условия.

От «крошки» меня передернуло. Я и раньше не любила, когда он так меня называл, а сейчас это звучало еще и издевательски.

– Гарольд. – Я все же попыталась воззвать к его разуму. – Зачем тебе жена, которая тебя не любит? Мы не будем счастливы.

Он снова оскалился.

– Будем, крошка, вот увидишь. Ты научишься меня любить.

По коже поползли холодные мурашки, но я старалась сохранять самообладание.

– Гарольд, прошу, давай договоримся как взрослые люди. Я верну тебе деньги. Буду выплачивать ежемесячно.

– И где ты возьмешь такую сумму? Будешь отрабатывать одним местом?

Гнев разлился где-то в районе живота и теперь подступал к горлу. Я вскинула голову.

– А что если и так? – Настал мой черед скалиться. – Все равно захочешь на мне жениться?

Гарольд наморщил лоб.

– Одри, не зли меня, – произнес он угрожающе. – Поверь, ты пожалеешь.

Я снова вздохнула и спросила уже без особой надежды:

– Гарольд, мы с тобой точно не договоримся? Никак?

– Почему же… Будешь себя хорошо вести, сможешь спокойно доучиться. Впрочем, поговорим об этом завтра. Я за тобой заеду.

– Гарольд, ты меня не слушал?

– До завтра, крошка.

Его лицо в зеркале сменилось серой дымкой, а затем я снова увидела свое отражение. Выглядела я бледной и растрепанной. Надо поужинать да вернуться в общежитие и отдохнуть. Если Гарольд завтра и правда заявится в академию, лучше быть готовой. Возможно, я смогу найти более убедительные аргументы, чем сегодня.

Перед глазами появилось лицо Марко. Хотелось думать о нем, а не о Берге. Тогда в ректорате он сказал, что меня больше не отчисляют. Знал ли он, что за учебу не просто заплатили, а это сделал мой так называемый жених? А впрочем, какая теперь разница… Марко все равно меня не простит.

Сердце сжалось, словно до него добралась чья-то когтистая лапа. Она царапала изнутри, и я не знала, что с ней делать. Говорят, даже в математике есть неразрешимые уравнения. И я в такое, кажется, и угодила…

Марко

– Это что такое?

– И тебе здравствовать, матушка.

– Марко, что у тебя с волосами?

Я думал, она спросит про обгоревшую форму. Но на ее лице отражался такой ужас, словно я явился без волос вовсе. Впрочем, может, на бритую голову реакция была бы мягче.

– Я теперь играю в студенческом театре, – отшутился я.

Мама перевела вопросительный взгляд на отца, и тот пожал плечами. Она снова посмотрела на меня:

– С тобой что-то происходит, чего мы не знаем?

Ох, мама, ты не представляешь!

– Он полез на карниз спасать некую девицу, – сказал за моей спиной отец. – А потом та случайно подожгла ректорат.

Мама сдвинула черные брови, такие же, как у меня. Все говорили, что я больше похож на нее.

– Кого? – сухо спросила она, не сводя с меня напряженного взгляда.

– Она из простых, – ответил отец, и лицо мамы вытянулось.

Вот так за один вечер я напугал ее дважды.

– Я всего лишь исправлял несправедливость, – возразил я, но по лицам родителей видел, что мне не верили.

Даже отец, хотя по разговору в машине и показалось, что я смог его убедить. Но похоже, что нет. И сейчас ему было любопытно, как я буду объясняться уже с мамой. Впрочем, если она и хотела что-то уточнить, то не стала делать этого в прихожей.

Со стороны кухни вышла Грета, маленькая женщина лет сорока, одна из наших горничных.

– Молодой господин будет ужинать? – поинтересовалась она.

– Куда он денется, – недовольно пробурчала мама. – Только пусть сначала приведет себя в порядок.

Грета все равно посмотрела на меня, за что я был ей благодарен.

– Да. – Я кивнул.

– Я передам на кухню. – С легким поклоном она исчезла.

На мгновение между нами снова повисла неловкая пауза. Но тут на лестнице появился Ксандр.

– Марко! – воскликнул он, слетая вниз едва ли не по перилам.

Моему младшему брату было семнадцать. Высокий блондин с зелеными глазами. Я не видел его с новогоднего торжества, и за эти несколько месяцев он неожиданно раздался в плечах. И раньше-то был красавчиком, а теперь и вовсе – держитесь, девчонки!

Ксандр заключил меня в объятия, а я похлопал его по спине.

– Чем тебя кормят, что ты так растешь?

– Надо же догонять тебя.

Мы привычно померялись ростом. Кажется, у меня в запасе оставалось не больше пары сантиметров. Впрочем, говорят же, что второй сын всегда выше первого.

– Как там учеба? – поинтересовался он. – Ты, смотрю, стал все реже заезжать…

Я сослался на дикую занятость, но причина была, конечно, не в ней. С каждым годом пропасть между мной и родителями только увеличивалась. И если раньше казалось, что хотя бы мама меня понимала, то со временем я все чаще замечал, что ее больше волновали внешние приличия, чем то, что внутри. Поэтому мои красные волосы и неблагородное происхождение Одри так ее напугали. А ради чего я, собственно, рисковал жизнью, она, скорее всего, и не спросит.

Если бы не Ксандр, я бы чувствовал себя в родной семье совсем одиноким. Впрочем, его дни были расписаны, как у какого-нибудь министра. Он постоянно занимался с учителями, даже в выходные едва ли отдыхал. Представляю, как он ждал поступления в академию, где наконец-то сможет вздохнуть свободно.

Болтая о всякой ерунде, мы прошлись по коридору, украшенному фамильными портретами, и завернули в обеденный зал. Здесь суетились слуги, накрывая к ужину. В воздухе разливался аромат запеченной утки. Да, в академии так вкусно не кормят. Но там было кое-что ценнее – выбор.

Ненадолго оставив Ксандра и родителей, я поднялся к себе переодеваться. Стащил обгоревший пиджак, а за ним рубашку. Дыра на спине была довольно внушительной. Но почему на спине? Перо феникса разбилось передо мной, так что дело было не в нем. Ясно, что проделки Окрама, но объяснить, что именно случилось, могла только Одри. А Одри была далеко.

Я сжал кулаки, чувствуя, как внутри снова поднимается буря. Хотелось прямо сейчас вылезти в окно, сбежать из дома, найти девчонку и долго и с чувством допрашивать. Сначала по делу, а потом как получится. Но так, чтобы ни от одного ответа не смогла уйти!

Я представил себе это так живо, словно Одри сейчас стояла передо мной. Но далеко в фантазиях зайти не успел, потому что в дверь постучали. Меня звали на ужин. Пришлось ускоряться. Надев свежую рубашку, я спустился вниз.

– Я вот думаю, – заговорила матушка, когда мы устроились за столом. – Может, отправить Ксандра в другую академию?

– А что не так с этой? – поинтересовался я, положив себе в тарелку картофель с трюфелем.

– Надо найти что-то частное, – продолжила мама, игнорируя мой вопрос. – Чтобы не набирали золотоискательниц.

Я поднял брови. Кого?

– Не волнуйся. – Отец махнул рукой. – Грант Георга отменили. К поступлению Ксандра в академии не должно остаться лишних людей.

Лицо матушки просветлело, будто она услышала приятнейшую из новостей.

– И правильно! – воскликнула она, беря в руки хрустальный бокал. – Говорят, у Георга в молодости был роман с какой-то простолюдинкой. И поэтому он считал себя обязанным заботиться о бедных. Но, спрашивается, зачем им магия?

– Они с ней родились, – возразил я.

– И что с того? – Мама вертела бокал в тонких пальцах.

– Отнимать дар – то же самое, что отнимать часть тела, разве нет?

– Марко… – тихо произнес отец, и в его голосе послышалась угроза.

Да, я помнил, что с матушкой спорить нельзя. С отцом можно, хоть и бесполезно, а вот с ней нет. Не в его присутствии, по крайней мере.

– Кстати, Марко, ты не видел новую модель магомобиля от де Росса? – Не дожидаясь моего ответа, Ксандр принялся сыпать цифрами, мощностями и скоростями. Он любил магомобили, хорошо в них разбирался и мог так долго и увлеченно о них рассказывать, что его обычно перебивали сразу, не давая теме развиться. Но сегодня ни отец, ни даже мать не стали возражать. И я послал брату улыбку, прекрасно понимая, с чего вдруг он заговорил о двигателях.

Самый крупный завод магомобилей в Рейнерии принадлежал отцу Дина. Когда Ксандр все-таки поступит к нам, обязательно их познакомлю.

После машин к острым темам мы уже не возвращались. Матушка пересказывала новости ближних и дальних родственников. Отец по большей части молчал. И когда ужин закончился, все как будто разом выдохнули.

Покинув обеденный зал, я вышел в коридор. Слушая Ксандра, рассказывавшего о своих успехах в огненной магии, лениво скользил взглядом по фамильным портретам. Здесь были мужчины и женщины со строгими, серьезными лицами. Интересно, их такими намеренно изображали художники, или они и правда редко улыбались?

Один из портретов, висевший в углу заворачивающего коридора, привлек мое внимание. Я резко остановился.

Не может быть!

Глава третья

Марко

На меня смотрел мужчина средних лет в военном мундире. На нем была треуголка, окаймленная белыми перьями, а из-под нее к вискам спускалась пара кудрявых красных прядей. Не рыжих, а именно красных. Еще неделю назад я бы решил, что художник просто подобрал не ту краску. Но сейчас…

– Ты чего? – удивился за моей спиной Ксандр.

Я приблизился к портрету и прочитал надпись на латунной табличке: «Генерал Алехандро Попеску». Если я правильно помнил, это был один из моих прапрадедов по маминой линии. Он стал героем войны с повелителем демонов, за что ему был пожалован дворянский титул.

В отличие от де Аллентайнов, мамин род был не так уж знатен. И если бы не этот генерал, они могли никогда не стать дворянами. Однако это не мешало им ко всем относиться свысока.

– Я вспомнил, что мне надо позаниматься. – Я обернулся к Ксандру.

Младший брат вcкинул брови.

– Завтра же суббота.

– Да, бывает, надо работать и в выходные.

Ксандр смерил меня взглядом и усмехнулся:

– А еще говоришь, что не похож на отца.

Я качнул головой. Вот же мелкий, умеет задеть за живое!

– Давай до завтра. – Я хлопнул его по плечу и, все еще чувствуя на спине его взгляд, направился в библиотеку.

В нашем особняке было весьма солидное собрание книг. Не академия, конечно, но все равно целый зал с полками, растянувшимися от пола до потолка. Здесь пахло бумагой и пылью. И царила своя, тихая атмосфера. Словно во всем доме время шло, как обычно, а именно здесь замедлялось.

Оставшись один, я подумал об Одри. Уже привычно, как о наваждении, с которым давно пора смириться. Как она там? Как прошел ее вечер? Я надеялся, что после допроса ее оставили в покое. Но убедиться в этом не было возможности. И это злило.

Как злило и то, что сделала Одри. Чем больше я об этом думал, тем сильнее росла уверенность, что она призвала духа специально. Она знала больше, чем говорила. Но увидимся мы с ней только в понедельник. Это еще два дня ждать…

Я заметил, что сжимаю кулаки, лишь когда побелели костяшки. Так, Марко, надо сосредоточиться на деле. Начнем с фамильного древа, потом поищем, нет ли книг, посвященных именно генералу. Должны быть.

Позвав Грету, я попросил принести в библиотеку свечи. Зажег их и, когда горничная вышла, углубился в исследования.

Одри

Проворачивая в голове разговор с Гарольдом, я поужинала в столовой и вернулась в нашу с Лекси комнату. Подруга читала и, увидев мой унылый и замученный вид, отложила книгу и пошла подогревать воду.

– Все будет хорошо, – сказала она, заваривая чай. – Ты что-нибудь придумаешь, я тебя знаю. Одри Лайн не сдается никогда.

Так не сдается, что иногда заходит слишком далеко.

И все же чай с Лекси помог немного расслабиться. Мы поболтали о книжках и всякой ерунде, как будто специально не касаясь чувствительных тем вроде Марко. Что, правда, не мешало постоянно о нем думать. Он присутствовал со мной всегда, жил во мне, словно дух.

Уходя ко сну, я надеялась, что увижу Окрама. Тогда в кабинете мы ведь не договорили. Но феникс почему-то не желал являться. Возможно, уехав с отцом, Марко был слишком далеко физически. А возможно, дух мог прийти ко мне, только когда мы оба спали, и огневик еще не ложился.

Проворочавшись без толку, я встала. За окном была темень, и подсвеченные часы на башне главного корпуса показывали два часа ночи. Все уже точно в это время спали. И мне надо. Как-то…

«Одри», – услышала я голос Неона, выглянувшего из-за приоткрытой дверцы шкафа.

Я испуганно посмотрела на Лекси. Она спала, отвернувшись к стене. Слава богам, не видела блудичка.

«Я голодный», – сообщил он.

«Пойдем прогуляемся. – Я надела халат и махнула малышу. – Только спрячься».

И оттопырила для него широкий карман. Правда, свет огонька было видно даже через плотную ткань, ну хоть не так ярко.

Покидать общежитие после одиннадцати вечера было запрещено. Комендантша запирала двери на ключ. Но девочки уже давно нашли способ выбираться на улицу в любое время.

На первом этаже в конце коридора была дверь на задний двор. Точнее, даже не двор, а закуток, окруженный по периметру кирпичной стенкой. Перед ней стояли здоровенные баки для мусора, прикрытые деревянными крышками.

Ночь выдалась лунная, и с левой стороны стенки были отчетливо видны зазоры в кладке. Тут и особой ловкости не требовалось, чтобы забраться на крышку одного из баков, а там перемахнуть через стеночку. В халате выходило не слишком прилично, но мне не хотелось одеваться. Вдруг Лекси разбужу? А посреди ночи меня все равно никто не увидит.

Опустившись на траву, я пошла к дорожке. Шаркая тапочками по мокрому от дождя гравию, я направилась к беседке, которую уже мысленно окрестила нашей с Марко. Жадно втянув носом аромат цветущей вишня, я почувствовала себя немного лучше. Закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов.

Чуть поодаль от беседки обнаружился небольшой ручеек, посеребренный светом луны. Узкий, легко перешагнуть, зато вода в нем была чистой, и, создав горсть снега, я скормила ее блудичку. Неон вспыхнул и благодарно закружился над головой.

«Я не могу держать тебя в комнате, – сказала ему я. – Слишком опасно. Лекси может тебя заметить».

Почему-то уверенности, что она не донесет, у меня не было.

«Я буду с тобой», – упрямо ответил малыш.

«Со мной тебе тоже нельзя, – я задумчиво огляделась. – Давай ты будешь жить здесь? Обещаю приходить каждый день после занятий и тебя кормить».

Огонек снова описал круг, словно задумавшись, и наконец сказал:

«Хорошо. Но ты обещала».

Устало бухнувшись на скамейку в беседке, я наклонилась вперед и закрыла лицо ладонями. Произошедшее в ректорате продолжало преследовать меня, обжигая чувством вины. И ведь не повернуть время вспять и ничего не исправить…

«Ты расстроена?» – догадался Неон.

Я отняла от лица руки и посмотрела на огонька.

«Скажи, ты знаешь что-нибудь о фениксах?»

«Мама говорила, что они опасны, – блудичок вспыхнул ярче. – Но в той книге было написано, что феникс помог победить повелителя демонов».

Я сдвинула брови.

«В какой книге? – И потом вспомнила. Я же сама дала ему почитать монографию архимага Дарктуса. – Ах да, и что в ней было?»

«Картинка с огромной птицей, охваченной пламенем. Она закрывала половину неба. – Блудичок сделал паузу и мигнул. – Если фениксы такие большие, лучше держаться от них подальше».

«Картинка – наверняка преувеличение, – успокоила я своего духа. – Но ты расскажи, что точно было написано в книге. Даже если ты что-то не понял, мне все равно может пригодиться».

У Неона оказалась удивительная память. Хорошо бы он мне так помогал с экзаменами!

Малыш принялся зачитывать строки из монографии, словно вместо него со мной говорил сам архимаг Дарктус. И чем дольше я слушала, тем больше удивлялась.

Эх, как бы рассказать об этом Марко! Но как с ним увидеться?

Сердце заболело, как раненое. Ну почему я такая дура? Почему не выслушала его в ректорате?

Боль сменилась на душащее чувство вины, схватившее за горло. Казалось, я подвела не столько Марко, сколько саму себя. Он полез за мной на карниз. Он меня поцеловал…

Я коснулась пальцами губ, пытаясь вызвать воспоминания. Все было как в тумане, потому что я сама была в тумане от отчаяния и паники. А нужно было всего лишь ему довериться… Впрочем, именно с доверием у меня, похоже, и были проблемы.

Я глянула на свое левое запястье и потерла метку. В тусклом свете летающего перед носом блудичка она казалась темнее, чем раньше. Словно до этого сама метка не была уверена, поселится она у меня на руке или нет, и вот теперь приняла окончательное решение.

Мы с Марко были связаны. Несмотря на все, что произошло. И надо как-то рассказать ему о монографии Дарктуса и полковнике Попеску. Может, написать записку и передать через Дина?

Идея мне понравилась, и я встала.

«Неон, спрячься, – сказала я ему. – Завтра я тебя проведаю. Обещаю. А сейчас мне надо возвращаться в общежитие».

Башенные часы показывали три ночи. Или утра, тут как посмотреть. Даже если не засну, все равно надо возвращаться, пока меня никто не увидел. Тем более в таком виде.

Я плотнее запахнула полы халата.

На прощание огонек коснулся моей щеки, пощекотав ее теплом, и спрятался за беседкой. Я же направилась сквозь заросли к освещенной фонарем дорожке. Подул ветер, заставляя поежиться. В воздухе почудился знакомый, почти родной запах одеколона.

Я обняла себя руками и горько усмехнулась. Уже мерещиться начало.

До дорожки я так и не дошла. Чья-то широкая ладонь зажала мне рот, а вторая рука обхватила за талию. В мгновение я оказалась прижата спиной к чему-то твердому и горячему.

Мягкие губы коснулись моего уха, посылая по телу сладкую дрожь.

– Не пора ли нам поговорить?

Марко

Изучение биографии моего предка закончилось тем, что в два часа ночи я все еще думал об Одри. Нет, и в книге я узнал нечто интересное, но чем дольше читал, тем сильнее хотелось ее увидеть. Поговорить. Понять, что именно она скрывала.

Это наваждение довело до того, что прямо посреди ночи я пошел в отцовский гараж и взял один из магомобилей. Мчался с ветерком по пустым улицам, влажным от прошедшего дождя.

Понятно, что Одри сейчас, скорее всего, спала, и в любом случае пришлось бы ждать до утра. Разумнее было бы и мне лечь спать. Но когда дело касалось ее, доводы разума больше не работали. Я хотел ее видеть. Дух во мне хотел ее видеть. И когда наши цели совпадали, меня переполняло энергией. Я был готов свернуть горы и в таком состоянии просто не мог спать. И ждать тоже не мог.

На ночь ворота академии, конечно, запирались. Но кто не знал о дыре в заборе, тот тут не учился! Припарковав магомобиль чуть поодаль, я направился к решетчатой ограде. Два толстенных прута, скрытых за кустом жасмина, чьей-то сильной рукой были раздвинуты в стороны. Протиснуться не составляло труда. Дальше пробежать мимо сарайчика мистера Шира и к парку.

По идее мне стоило вернуться в общежитие к Дину и все же дождаться утра. Но словно невидимая сила потянула меня к скрытой беседке.

Казалось, что Одри там. Глупо, иррационально. Что ей делать на улице посреди ночи? Часы на башне показывали три утра. Нормальные люди в это время спят. И она наверняка спала. Но тяга внутри была такой сильной, что я не останавливался.

Что-то подобное я чувствовал, когда ей угрожала опасность. Правда, в этот раз я не думал, что Одри в беде. Мне просто хотелось проведать ту самую беседку под цветущими вишнями. Да, скорее всего, ее там не окажется. И все равно…

Выйдя на освещенную фонарями дорожку, от которой до беседки рукой подать, я вдруг увидел ее. В белом мягком халате и домашних тапочках. Она как будто направлялась в душевую, но, заблудившись, каким-то образом оказалась в парке.

Потянуло протереть глаза.

Это действительно она. Одри. Среди ночи гулявшая по академическому парку. Причем именно там, где я и думал ее встретить.

В груди разлилась радость, что это она. Я хотел ее увидеть и увидел. Но вместе с тем откуда-то из глубин поднялись волны гнева. Я так и представлял, как Одри сейчас сбежит и снова ничего не объяснит. Или опять использует тот же трюк.

Я вытащил из кармана носовой платок и перевязал им запястье, помогая себе зубами. Теперь моя метка была закрыта, уже так просто не коснешься. Во всяком случае, на этот раз я точно успею ее перехватить.

Чтобы не оставить Одри шанса сбежать, я зашел к ней за спину. Двигался тихо, как тень. И, приблизившись, схватил ее за талию, а свободной рукой зажал рот, чтобы не кричала.

– Не пора ли нам поговорить? – прошептал на ухо, борясь с внезапным соблазном это самое ухо прикусить.

Нет, Марко, не отвлекайся.

Одри напряглась, обхватила мою руку, но убрать ее не смогла. Замычала что-то мне в ладонь.

– Ты не будешь кричать? – спросил я.

От ее волос пахло цветочным шампунем. Сладким, как розы. Хотелось зарыться в них носом, втягивать аромат полной грудью и прижимать ее к себе. А еще лучше усадить на колени и целовать, пока не наступит утро.

Возможно, я это и сделаю. Но сначала – поговорить.

Когда Одри мотнула головой, я осторожно убрал ладонь.

– Что ты тут делаешь посреди ночи? – прошипела она.

– А ты? – Я мог спросить то же самое.

– И вообще, как ты меня нашел? – В ее голосе слышалось негодование.

Она злилась, как и я. Только вопрос, у кого было больше оснований.

– Пойдем-ка. – Продолжая обнимать за талию, я увлек ее в сторону беседки.

– Пусти, – пробурчала Одри, но особенно не сопротивлялась. Только возле деревянных ступеней все же вывернулась. – Ты знаешь, как меня напугал?

– Напугал? – Я усмехнулся. – Напугал – это когда ты разговариваешь с человеком в кабинете, а через секунду этот самый кабинет превращается в пепелище, а ты ничего не помнишь.