скачать книгу бесплатно
– Вера! – обращается к ней гипнотизер. – Сейчас я досчитаю до десяти, и на счет десять вы проснетесь!
– А я не сплю.
Неужели, гипноз не сработал, не подействовал, и Вероника просто морочит им голову? Нет, с этим профессор никак не согласился бы. Мейер все еще находится под гипнозом, это несомненно. Не слушая ее, он начинает счет, под тихий смех девушки. Внезапно по комнате проносится легкий порыв ветра. Поток воздуха, набирая скорость, начинает движение по кругу.
Министр бросает взгляд на дверь. Позвать солдат: дотянуться до кнопки, подождать пока они среагируют, пока оценят ситуацию – это займет гораздо больше времени, чем воспользоваться личным оружием. Сейчас он понимает, что гипноз освободил чудовище, которое скрывалось за личностью милой, ласковой, тактичной Вероники. Ее уже не вернуть. Она же предупреждала, предупреждала!.. Рука сама ложится на пистолет в кобуре под пиджаком. Однако стоило ему смириться с мыслью, что проблема требует только радикального решения, как Вероника подняла на него испуганный взгляд. Да, это взгляд именно Вероники, а не Враны.
– Не убивайте меня! Пожалуйста! – умоляет девушка, и его рука безвольно опускается. Сложно сказать, стало ли ему жалко ее или это был очередной прием манипуляции с ее стороны. Увидев, что опасность быть застреленной миновала, Вероника закрывает глаза, и ветер в тот же миг стихает.
Разумеется, выглядит сомнительно, что она внезапно заснула, чтобы проснуться на счет десять, но девушка отыгрывает и сон, и пробуждение из гипноза, как опытная актриса. Она окидывает встревоженным взглядом комнату и, закрыв лицо руками, склоняет голову.
– Что с вами? – недоверчиво спрашивает профессор, но она как будто не слышит его.
– Господин Келер, оставьте нас. Мы с вами обсудим этот сеанс несколько позднее.
– Как скажете. Будьте осторожней с ней!
– Я сам разберусь! До свидания! – нервно бросает министр.
– До свидания, – произносит профессор и покидает кабинет.
Мужчина не без опаски подходит к Веронике. Присев перед ней, он слегка касается пальцами ее руки.
– Вера, это уже ты? – осторожно произносит он. Девушка, наконец, убирает руки от лица, вытирая ладонями слезы. – Не плачь, не плачь, – говорит он, смахивая слезу с ее щеки, – что случилось?
Она нервно обнимает его за шею, и сквозь легкие судороги недавнего плача шепчет:
– Что со мной происходило?!
– Ты разве не помнишь, что было? Вообще, после такого гипноза воспоминания полностью сохраняются, – недоверчиво произносит он.
– Я помню только какое-то невнятное бормотание, совершенно бессмысленное, это даже не язык.
Мужчина со вздохом поднимается и отходит к столу.
– Ты, моя девочка, говорила вполне внятно по-немецки, правда, немного измененным голосом. Что ты такое вспомнила, чем не хочешь поделиться?
– Вы считаете, что я вру?! – Она вскакивает следом за ним. – Да какой мне смысл вас обманывать, я же сама согласилась делиться с вами всем, что вспомню или узнаю?!
– Сложно сказать, – отвечает он, копаясь в аппаратуре, – но ты бы, наверное, удивилась, если бы узнала, как много людей начинают безбожно врать сразу после обещания рассказать все без утайки. Людям свойственна черная неблагодарность, вероятно, и ты не ценишь нашей дружбы и всего того, что я для тебя сделал.
Веронике обидно слышать такое, тем более от него. За время их знакомства он полностью завоевал ее доверие. Однако в то же время у девушки крепнет ощущение собственного превосходства над ним, а также ей становятся предельно ясны его мысли.
– Но вы все-таки сомневаетесь, что я человек на все сто процентов. Иначе, вы бы не делали акцента на том, что эти недостатки свойственны людям, – уверенно произносит она, пока он переставляет бобины с магнитной лентой.
– Минут пять, максимум десять, назад ты сказала, что ты не человек, и если ты это подтверждаешь сейчас, значит, ты помнишь весь сеанс прекрасно, в том числе и свои слова.
– Я не подтверждаю, что говорила что-то такое. Я всего лишь сделала вывод на основе ваших слов. И ваше недоверие крайне оскорбительно!
– Не оскорбительней твоего вранья. – Он нажимает кнопку проигрывания записи. – Заметь, я снова даю тебе шанс оправдаться. Так или иначе сейчас мы легко определим истину.
Звук на пленке далеко не лучшего качества: слышны шумы и трески. Но вот, наконец, звучат слова профессора, именно слова, потому что искаженный записью голос идентифицировать на слух не так-то просто. Вот он обращается к Вране, но вместо ее уверенных и наглых ответов звучит тихое:
– Илла…сагам… шоффа, оокама. Ийда, ийда…
Ожидавший услышать недавний диалог мужчина выключает запись.
– Что это?!
– А я говорила вам!
Он перематывает пленку и снова включает:
– Ио-иа-ила, ио-иа-вац…
Мужчина, отчаявшись найти объяснение происходящему, садится, подперев ладонью лоб.
– Что-то подобное я слышала в своей голове в Альпах, когда вы говорили, что я якобы прошла через стену, – чувствуя свою победу над ним, говорит она.
– Где Келер? – устало произносит он, и нажимает малозаметную кнопку на столе. Через пару секунд в дверях кабинета появляется военный. – Позовите профессора Келера!
– Есть!
Профессора приходится ждать несколько дольше. Пока он не пришел оба молчат. Вероника хотела бы сказать многое в свою защиту и оправдание, но она понимает, что сейчас для этого наихудший момент. Министр желает только одного: чтобы Келер подтвердил, что у них все-таки состоялся диалог, и что он не один помнит и ветер, и ее угрозы. На сотую долю секунды в голову приходит мысль, что он зря пожалел и не застрелил девушку, что за эту слабость он еще ответит. Мысль уходит, но остается тревога и недоверие.
Вот профессор снова входит в кабинет.
– Что вы скажете о сеансе, господин профессор? – деликатно интересуется мужчина.
– Я надеялся обсудить его с вами наедине.
– Думаю, ей лучше остаться. Скажите, что вас больше всего поразило в общении с Враной? – Это был, определенно, ловкий ход министра, теперь он не будет выглядеть глупо, если все произошедшее привиделось и послышалось ему одному.
– Я не уверен, что она позволила мне корректно закончить сеанс. И потом, эти ее угрозы, фамильярность… Да она вообще не должна была воспринимать меня, как человека во время гипноза, она должна была слушать голос и подчиняться! – Слова профессора его немного успокаивают. Значит, все это было их общим наваждением.
– Послушайте-ка запись! – говорит он. На фоне шума и треска снова звучат вопросы Келера, и чуть тише – монотонное пение на несуществующем языке. Запись прослушивают полностью. Единственное, что связывает ее с тем сеансом, который они запомнили – просьба девушки не убивать ее, которая звучит ясно и отчетливо, чем разбивает предположение профессора, что голос Вероники не записался из-за проблем с аппаратурой.
– Это удивительно! – восклицает Келер. – Вы позволите мне получше изучить запись?
– Конечно. Однако хотелось бы услышать ваше мнение.
– Я могу только предположить, что звуки представляют собой некий код, позволяющий внушать что угодно и кому угодно. Можно сказать, что с помощью этого кода Вероника создала альтернативную реальность, в которой мы и пребывали! Похоже, нам удалось услышать это только благодаря искажению звука при записи.
– Вам не показалось, что в тот момент, когда мы ощутили ветер, шумы на записи усилились?
– Нет. Впрочем, возможно, при дальнейшем исследовании мы сможем узнать это наверняка. А она, – профессор указывает на Веронику, – сейчас такая же, как до гипноза?
– Вроде бы. Вера, как вы себя чувствуете?
– У меня ужасно болит голова, – жалуется она.
– Может воды? Хотя, здесь должно быть лекарство, сейчас я распоряжусь, чтобы его принесли.
– Вы меня еще недавно хотели убить, а теперь беспокоитесь из-за того, что у меня болит голова?
– Я все еще могу это сделать, например, чтобы избавить тебя от страданий, – тихонько шепчет он ей. Мужчина все еще злится на Веронику за то, в чем, как он и сам понимает, она не виновата: за то, что сеанс прошел не по плану; за то, что ее слова он принимал за ложь; за напоминание ему о секундной слабости, которая, возможно, толкала его к верному действию.
– А можно кофе, но самый крепкий, какой только может быть? – на сей раз без повелительных ноток в голосе просит девушка.
– Интересно, – произносит профессор, пока министр вызывает солдата, чтобы заказать для Вероники кофе, – у вас сразу после сеанса возникло недомогание?
– Да, – признается она. – Сначала было ничего, а потом хуже и хуже.
Келер подходит к девушке и просит ее руку. Глядя на часы, он внимательно считает ее пульс.
– Сорок три удара в минуту! Неудивительно, что вам хочется кофе!
– Может быть, ей нужен врач?
– Нет, коллега, если я прав, врач ей не потребуется. Я подозреваю, что Вероника обладает некими особенными способностями, которые она использовала во время сеанса, кроме того бормотания. Похоже, что все силы ее организма были брошены на обеспечение работы этих способностей. Именно это и привело к временной брадикардии и, как следствие, к снижению артериального давления, из-за чего у нее и разболелась голова. Проверим, поможет ли кофе.
– Прекрасно, профессор, – усмехается девушка, – только если вы не правы, я умру от взрыва сосудов в моей голове или от остановки сердца. Ведь вы не знаете наверняка, что вызвало эту пусть даже временную брадикардию.
– Не знал, что ты разбираешься в медицине, – обращается к ней министр.
– Я и не разбираюсь, мне просто понравилось это слово, – кокетливо произносит она и шепотом добавляет: – А мы разве не на «Вы» при посторонних?
– Так, господин Келер, забирайте запись и приступайте к ее изучению! Не забудьте расписаться в бумагах. Еще запишите то, что слышали и видели мы с вами во время сеанса. – В этот момент в кабинет входит солдат и ставит на стол чашку крепкого черного кофе. – Принесите и мне кофе, – обращается к нему министр.
Профессор выполняет поручения: расписывается, забирает бобину с пленкой и покидает помещение.
– Ну вот, теперь нам ни к чему формальности, – говорит мужчина Веронике, – посторонних нет. Откуда у тебя взялись познания в медицине, я что-то не помню, чтобы включал ее в список обязательных для тебя лекций?
– Да не знаю я, – отвечает девушка, глядя в черноту кофе. – Когда профессор стал об этом говорить, я представила очень четко все то, что могло бы происходить в организме, но тут же поняла, что если он ошибается, это может быть фатально для меня.
– А как ты определишь сама свое состояние, если отойти от его предположения?
– Свет ушел.
– Прости?
– Во мне как будто концентрировался свет, и он ушел из моего тела во время сеанса, поэтому мне не хватает сил, чтобы поддерживать в себе жизнь в полной мере. Все восстановится, когда снова накопится свет.
– А как это связано с кофе?
– Кофе бодрит. Вы разве не знали?
– С тобой забываешь, что у чего-то может быть простое объяснение. – Снова входит тот же солдат и ставит на стол поднос с чашкой кофе и сахарницей. – Почему ты не пьешь, ты же сама просила?
– Я ждала, когда принесут вам. – Девушка делает осторожный глоток. Кофе сварили, действительно, очень крепкий, как она и просила. Он горький, невкусный, от него непременно с минуты на минуту появится тупая боль в области сердца, но это именно то, что, по мнению Вероники, способно восстановить ее силы.
– Постарайся в ближайшее время чаще бывать на людях. – Ни с того ни с сего произносит мужчина. – Если мне придется использовать незнакомых тебе связных – при них будут послания от меня. Тому, кто представится моим связным, но не предъявит записки, не верь. Можешь делать с такими агентами, что хочешь, главное, не ходи с ними никуда.
Она поднимает на него удивленный взгляд, но ее собеседник, кажется, и не думает пояснять сказанное. Все это для нее слишком подозрительно, ведь раньше подобных разговоров не возникало. Наконец, она решается спросить:
– А что случилось?
– Пока ничего. – Отвечает он, но, заметив ее встревоженность, нехотя объясняет: – Помнишь, я говорил, что тебя хотят у меня забрать?
– Помню, но разве вы не уладили этот вопрос?
– Многое изменилось с тех пор. А вообще, у меня слишком мало времени, чтобы заниматься тобой, поэтому я бы уже и сам передал тебя… им. – Он отрешенно смотрит в пустоту. Сейчас ему действительно безразлично, что будет с Вероникой. Она отняла у него привычный ритм жизни, она изменила его мировоззрение, мысли о ней часто не дают сосредоточиться на важных делах, но хуже всего то, что Вероника опасна – он пригрел слабого котенка, а теперь из этого котенка вырастает львица.
– Я же вам ничего плохого не сделала! – тихо произносит она.
Не отвечая, мужчина нажимает кнопку на столе. В дверях снова появляется солдат.
– Отвезите госпожу Мейер домой!
– Есть!
– Идите, госпожа Мейер, я вас больше не задерживаю.
– Но… – пытается возразить Вероника, поднимаясь со стула, но присутствие солдата ее смущает.
– Домой! – произносит он жестче.
– До свидания, – робко бормочет девушка и нехотя поворачивается к двери.
– Всего вам доброго! – с фальшивой услужливостью говорит он ей вслед.
По дороге к машине и в самой машине Веронике очень хочется заплакать от обиды, но в то же время вспоминаются слова Зигфрида. Она даже бормочет их себе под нос, когда становится невмоготу:
– Не плачь, а то будут обижать снова и снова!
Солдат, который везет ее, угрюм и неразговорчив. Оказавшись на знакомых городских улицах, девушка просит его остановить автомобиль и выпустить ее, но в ответ звучит строгое:
– Не положено!
– Мне здесь душно!
– Не положено!
Он высаживает ее метров за двести от ее дома, и не трогается с места, пока ее фигура не скрывается за калиткой.
В гостиной дома Веронику встречает Алекс. Он, конечно, замечает подавленность дочери.
– Тяжелый день, много занятий, – отвечает она на его вопрос о том, что случилось.
