Слабости

Я не замечаю, когда Аня прекращает орать на меня и уходит. Лишь слышу стук входной двери и тихо победно смеюсь. Наверняка ушла за продуктами, поворчит и снова будет позволять мне таскать свою еду. Знаем, проходили.

На старом столе стоит новенькая ваза с шикарным букетом цветов, на которые я потратила почти все деньги, что оставил Саша. Осталось не так много – на такси и утренний кофе, поэтому я решаю написать Саше, намекнуть на ближайшую встречу, но мое сообщение остается без ответа.

Я соскучилась. Правда-правда!

Пишу ему, но Саша не отвечает мне даже через час.

Я боюсь, что он до сих пор с женой и их отпрыском. Хочу, чтобы Саша сейчас был со мной. Хочу лежать с ним в его большой кровати, хватит с меня гостиничных номеров. Нет, находиться под ним и стонать, срывая горло, от того, как мне хорошо, мне нравится и в обычных номерах, но именно в постели Саши это будет ощущаться намного лучше.

Решаюсь и открываю ящик потрепанного временем комода, достаю новенький комплект белья, купленный неделю назад. Хотела показать его Саше вживую, но в прошлый раз забыла его надеть, а сейчас… думаю, он, увидев меня в белом кружевном, точно бросит все и примчится ко мне.

Переодеваюсь и осматриваю тело в зеркало в ванной. Поправляю пояс, подтягиваю чулки. Добавляю на губы немного красной помады, а глаза решаю оставить нетронутыми. Волосы накручиваю и убираю назад. На меня смотрит моя максимально невинная версия, лишь взгляд выдает желание и порочность.

– Сними его с меня, – пишу я и отправляю ему несколько фотографий. Их пришлось немного доработать в приложении, но результат меня радует. Получилось даже лучше, чем я предполагала. На последней фотографии обнажаю грудь, прикрываю ее свободной рукой. Несколько темных прядей выбиваются из пучка и придают всему моему образу легкую небрежность.

Мило.

– Хочешь, сниму все для тебя? – пишу спустя несколько минут.

Смотрю на часы и хмурюсь. Совершенно не понимаю, что заставляет Сашу игнорировать сообщения! Еще никогда он не отвечал мне так долго. Не было и дня, чтобы он не писал мне. А сейчас? Чем он занят? Воображение рисует мне много вариантов происходящего, и в процентах девяноста из ста Саша проводит время с женой, и на них нет одежды. В оставшихся десяти – с Сашей что-то случилось. Он сломал руку, потерял телефон… Его может отвлечь от меня что угодно, но не секс с женой!

Я засыпаю в ужасном настроении. Белье бросаю обратно в ящик комода, сама принимаю душ и валюсь на кровать в полотенце. Дверь в комнату снова закрываю и не слышу, как возвращается Аня. Сплю и вижу самый ужасный и лучший сон в моей жизни.

Сначала ловлю Сашу в кровати с его женой. Как он ее обнимает и целует, шепчет какие-то приятности, а потом… место его Виталины занимаю я. Девушка исчезает из супружеской постели, из комнаты, из жизни Саши вместе с этим мелким пацаном. На полках нет никаких фотографий, хоть каких-то намеков на то, что в жизни моего Саши был кто-то кроме меня. Это ли не рай? Нет, это любовь. Я чувствую.

Этот сон я прокручиваю в голове поздно утром, собираясь в душ, за завтраком и даже тогда, когда Саша присылает мне сообщение. Одно-единственное, но оно заставляет сердце биться быстрее и сильнее. Слышу каждый удар легким покалыванием в грудной клетке.

Любимый: Вчера рано уснул. Поговорим обо всем позже.

Я пишу ему ответ, как и полагается обиженной женщине, через пару часов. К тому моменту я в себя влила пару бокалов вина из запасов Ани и съела как минимум килограмм сыра.

Любимый: Я приеду в 6, напомни адрес.

Твою мать!

Пишу ему адрес квартиры Любы и бросаю взгляд на часы. У меня осталось меньше трех часов, чтобы подготовиться к крышесносной встрече с лучшим мужчиной в мире и добраться до квартиры сестры, которую перед этим нужно еще убедить освободить свою обитель на пару часов. Нет, до утра. Сегодня я сделаю все, что в моих силах, чтобы Александр Гесс остался со мной в одной постели.

Восьмая глава

Виталина

Последние пару дней я вся как на иголках. Марк подхватил простуду, мне пришлось взять дополнительные выходные, чтобы быть с ним. Сейчас, пока он спит в своей кровати, я осторожно измеряю ему температуру и тихо ругаюсь, ведь она никак не хочет снижаться. Снова. Пытаюсь дозвониться до Саши, но он не отвечает. Скорее всего, на какой-то важной встрече. Как всегда. Всегда, когда он мне так нужен.

Я уже ничего не говорю из-за его непостоянного графика. Он может быть дома до вечера, а потом уйти на ужин с потенциальным клиентом и удачно заключить сделку в каком-нибудь ресторане. Его работа отличается от моей. И ее основное отличие – денежная составляющая. Но мне нравится, что Саша не намекает на это. Да, он не рад, что я работаю, но больше эту тему не поднимает.

Марк ворочается, тихо стонет и приоткрывает глаза. Жалуется на боль в горле, а у меня от нервотрепки руки трясутся. Никогда не понимала, когда была ребенком, почему мама так переживала из-за моей простуды. Тряслась как курица над яйцом. Теперь понимаю. Я ее сейчас очень понимаю. Плюю на все и вызываю скорую, машина приезжает почти через час. Учитывая вечерние пробки, я вообще рада, что они смогли до нас доехать. Марк хнычет, но дает себя осмотреть. Разрешает женщине еще раз измерить температуру, показывает горло, но, когда она достает из чемодана упаковку со шприцем, начинает кричать.

Чувствую себя отвратительно, будто предаю собственного ребенка.

После укола он засыпает у меня на руках, крепко обняв за шею и прижавшись щечкой к плечу. Не позволяет уложить себя в кровать, поэтому сажусь с ним в кресло и лишь мирно покачиваюсь вперед-назад, поглаживаю Марка по спине. Не сразу, но замечаю, что жар немного спадает.

Мне сейчас очень нужен Саша. Перед глазами все еще застывшие слезы Марка, его раскрасневшееся личико, а в ушах стоят его крики. Он звал меня, просил помочь ему, не дать тете его уколоть. А я ей только помогла. Думаю обо всем, и глаза сами закрываются. Усталость лавиной накатывает на меня, и я сдаюсь.

Я так вымоталась за последние дни.

Даже когда у Марка резались зубы, я больше высыпалась, чем сейчас.

– Мама, я хочу пить. – Теплые ладошки обхватывают мои щеки, а уже веселые карие глаза внимательно изучают лицо. Я делаю то же самое – сканирую Марка взглядом и облегченно выдыхаю, когда вижу на его щечках привычный легкий румянец, отсутствие красноты в глазах. Температуры нет, или она такая маленькая, что я не могу почувствовать ее, касаясь губами лба.

– Чай с лимоном? – Он кивает и улыбается мне, снова обвивает руками шею и жмется ближе. – Но сначала мы переоденемся, хорошо? Кто-то хорошо пропотел.

– Я весь липкий!

– Тут и не поспоришь.

– Но было весело, – проговаривается Марк, а потом быстро сжимает губы и утыкается лицом в изгиб шеи.

– Что было весело? – Он молчит, но я уже понимаю, что Макс мне рассказал не все. Легкий кашель появился после того дня, когда Марк был с моим братом. По словам последнего, они немного погуляли, съели в теплой квартире по мороженому, весь день смотрели мультики и обсуждали машинки. Но теперь я что-то с трудом верю в то, что они ели мороженое именно в квартире, а не за ее пределами. Этот момент мне нужно будет обсудить с братом еще раз. – И что дядя Максим такого интересного придумал, что было весело?

– Он просил меня не говорить. Это секрет.

– Секрет? – переспрашиваю я. Уношу Марка в комнату и, все еще держа его на руках, ищу подходящую одежду на полках.

– Да. Как у взрослых. Я ведь взрослый.

Соглашаюсь с ним и еще немного болтаю с сыном о брате, надеюсь, что тот мне что-то расскажет о секрете, но он молчит. Ну молодец, братец, вырастил себе Штирлица. Не разговоришь и не подкупишь!

Саша возвращается ближе к концу нашего чаепития. Марк сидит за столом и пьет чай с лимоном, хрумкает печеньем и улыбается Саше, стоит тому переступить порог кухни. На муже все тот же костюм, который он надевал утром, только галстук снят и небрежно торчит из кармана.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он, наклоняясь и целуя Марка в макушку.

Потом подходит и приобнимает меня. От Саши приятно пахнет кофе и лаймом, так ненавязчиво, что кажется, будто он только вышел из душа. Даже волосы на затылке слегка взъерошены, как бывает, если Саша ляжет в кровать с мокрой головой и будет вертеться во сне. Все это я узнала за годы совместной жизни. Это и многое другое. Например, то, что после встреч, даже самых важных, он всегда приезжает домой в галстуке. И снимает его уже дома, рассказывая мне о своем дне.

– Мама говорит, что я почти здоров, – заявляет Марк, чем заставляет меня вернуться к реальности.

– Твоя мама права. Болеть отвратительно, – смеется Саша и бросает на край столешницы пару писем и квитанций. – Вот взял в почтовом ящике. Там вроде счета только.

Киваю и отстраненно поглядываю на затылок мужа, неосознанно принюхиваюсь к нему сильнее и смотрю на сына. Тот сидит за столом, болтает ногами и с улыбкой прихлебывает теплый чай. Саша уже стоит по другую сторону от меня, сняв пиджак и повесив его на стул. Все занимаются привычными делами, а я не могу выбросить из головы непрошеные мысли.

Повторяю снова и снова свою мантру. Заставляю себя думать о хорошем, искать всему объяснения и нахожу. Стоит мне посмотреть на Сашу и Марка, увидеть, как они переговариваются, как все плохие мысли рассеиваются. Они моя самая большая в мире слабость. Если им будет что-то угрожать, я сделаю что угодно, чтобы они были счастливы. Оба.

Все хорошо.

У меня прекрасный муж. Любящий.

У нас ребенок.

У нас семья. И ни один из нас не будет рушить все это.

– Сегодня сказка от папы, – командует Марк, вылезая из-за стола. Он подходит к Саше, берет его за руку и тянет в сторону своей комнаты. Муж так редко бывает дома по вечерам, пока Марк не спит, что теперь сын хочет воспользоваться ситуацией по максимуму.

– Скоро вернусь. – Саша поднимается и целует меня в висок, хватает на руки смеющегося Марка и уносит его в спальню.

Я остаюсь в кухне одна. Включаю на заднем плане телевизор, нахожу музыкальный канал и делаю громкость потише. Мою посуду, убираю со стола и занимаюсь сплошной рутиной, окончательно отвлекаясь. Заканчиваю с делами и вытираю руки, беру принесенные Сашей счета и с помощью телефона оплачиваю их все. Последним на глаза попадается небольшой конверт, на нем нет марок и даже адреса. Нет вообще ничего, но внутри явно что-то запаковано. В груди трепещет, и я безжалостно разрываю конверт, переворачиваю его, и изнутри выпадает небольшая открытка. Я ее сразу же узнаю – сама подписывала не так давно.

Помню, как дрогнула рука на знакомом имени.

Помню взгляд, с которым муж смотрел на незнакомку.

Помню даже взгляд Лили на следующий день. Ее молчаливость и пару вопросов о том, все ли у нас хорошо дома, собираемся ли мы куда-то на отдых…

Моему солнцу Маше от Саши

Мне не нужно даже узнавать, от кого эта записка. От нее. От той хамоватой незнакомки, которая помыкала мною. Вела себя так, будто я для нее никто. Люди в сфере обслуживания терпят подобное отношение ежедневно, поэтому я не придала этому глобального значения, но сейчас, сложив все воедино, я понимаю, что она знала, кто я такая.

Она знает. И я теперь тоже. Ее имя. Этого достаточно.

Но вдруг это просто чья-то злая шутка?

На глаза наворачиваются слезы, и я быстро смахиваю их пальцами, стоит мне услышать в коридоре его шаги. Не хочу, чтобы Саша что-то подозревал. Если это розыгрыш, то я не дам ему возможности посмеяться. А если же нет, то я приму все достойно. Не буду истерить и устраивать скандалы, выстою все с гордо поднятой головой, буду смотреть ему в глаза и задам лишь один вопрос: что я сделала не так?!

– Ты плачешь? – Теплые ладони ложатся мне на плечи. К этому моменту я выбросила открытку в мусорное ведро, как и сам конверт. Не хочу хранить этот хлам в квартире, завтра же выброшу пакет и забуду обо всем.

– Я очень испугалась за Марка. Я была одна, – быстро нахожусь с ответом.

– Я знаю, Лина. И мне очень жаль, что я не смог вырваться пораньше и быть здесь с вами. – Его губы касаются моего затылка, руки крепче обнимают и прижимают к себе. Хочу раствориться в этих объятиях, забыться, но вместо этого буравлю взглядом дверцу, за которой стоит мусорное ведро с открыткой, разорвавшей мою жизнь на до и после.

Девятая глава

Маша

Моя встреча с Сашей в квартире сестры прошла совсем не так, как я планировала. Я рассчитывала на вкусный ужин и страстный секс в постели, на которую я постелила новое постельное белье – белоснежное. Купила его специально для этого случая. Точнее, после того как увидела простыни сестры – все они были в цветочек или какой-то детский принт. Ничего серьезного и взрослого я не нашла тогда, в первый раз, и в последующие приходила со своим. Я оставила постельное в квартире Любы, но надеюсь, что прослужит оно нам не так долго, ведь скоро я планирую объездить супружескую кровать Гесс.

Саша пришел ровно в шесть вечера и ни минутой раньше или позже. Прошел в небольшую студию Любы, повесил куртку на спинку стула в спальне. Саша остался передо мной в темно-синей рубашке и классических брюках, и я едва держалась, чтобы не наброситься на него сейчас. Может, мужчины постарше – моя слабость? Нет, не так. Александр Гесс – моя слабость.

– Зачем ты устроила тот спектакль? – Саша не стал церемониться и сразу начал с вопросов. Засучил рукава рубашки, спрятал руки в карманы брюк и посмотрел на меня. Его голова была немного наклонена вперед и вниз, взгляд казался суровее.

– Устроила что? – с нескрываемым кокетством протянула я. Нет, промурлыкала. Как та самая влюбленная кошечка.

– Не прикидывайся дурой, солнце, – прорычал Саша.

Он злился, а меня это лишь заводило. Я медленно начала подходить ближе к нему, одновременно с этим развязывала пояс на халате, который стащила у сестры. Под ним у меня был тот самый белый комплект, фото с которым Саша видел. Я верю, снимки ему понравились.

– Ты мне не говорил, что у тебя есть… семья, – старательно подбирала слова, чтобы описать всю ситуацию. Как бы Саша меня ни хотел, он может соскочить с крючка и уйти, оставить меня одну на произвол судьбы, если я скажу что-то не то о его отпрыске. Ой, сынишке.

– Есть. И она тебя не касается.

– Не касается, а вот ты… ты можешь меня коснуться, Саш. – Я без прелюдий сбросила с себя халатик и осталась перед Сашей лишь в белье. Мой светлый комплект на фоне его темной одежды смотрелся фантастически. Не позволив Саше ничего сказать, взяла его руки в свои и опустила их на грудь. Его прикосновения казались такими родными. Сердце ускорило ритм. – Я соскучилась.

– Ты никогда больше и близко к ним не подойдешь, поняла? – Его ладони переместились на талию. Саша одним рывком прижал меня к себе и сжал в объятиях до легкой боли.

– Поняла.

– Хорошо. А теперь… покажи, как ты соскучилась.

И я показывала. Долго и подробно, показывала, как мне было одиноко без него. Без его губ и рук, объятий и даже без чертового дыхания над ухом. Я так привыкла к нему, что не хочу больше никого. Мы переместились на кровать, потом в душ и снова вернулись в постель. Я не хотела его отпускать, но Саша ушел. Поцеловал меня на прощание и ушел ближе к полуночи, снова оставив меня одну. И это самое отвратительное чувство из всех, что я испытывала. Опустошение, которое увеличивалось с каждым мгновением без него.

С той нашей встречи все вернулось в прежнее русло. Саша забирал меня после учебы, отвозил в гостиницу, оставлял немного денег и уезжал. Кто-то скажет, что брать деньги от мужчины за секс – это неприлично. Но нет. Я беру у него деньги не из-за этого. У меня другая причина – я считаю наши встречи начальной стадией отношений. А в отношениях, как известно, девушку полностью или частично нужно обеспечивать.

Я уже люблю Сашу. Во всяком случае, той любовью, на которую способна. Теперь даю ему время испытать это чувство ко мне, оставить семью в прошлом и создать со мной наше совместное настоящее и будущее.

У меня нет четкого плана. Нет и никогда не было. Но прошлой ночью все пошло не так. Я узнала адрес Саши. Дом, но квартиру узнать не удалось. Пришлось выпытывать у старушки во дворе, называться младшей сестрой этой самой Виталины, будто я приехала к родственнице с сюрпризом. У меня был один шанс. Единственный. И вся надежда на его успешное исполнение лежала на хрупких плечах незнакомой старушки. С ее помощью я вошла в подъезд, ради приличия даже поднялась на пару этажей, а потом спустилась и бросила конверт в почтовый ящик.

Я очень рисковала. Хотя бы тем, что Саша мог прочесть письмо и тогда все закончилось бы раньше положенного. Я надеялась на удачу. В тот самый момент я хотела лишь одного: заставить ту женщину ревновать. Сделать Виталину чужой, избавить Сашу от нее.

Я полагала, что все будет проще. Что его жена что-то заподозрит, начнет устраивать скандалы, Саша от нее устанет, и тут приду я. Но нет! Она ничего не делала. Все было так, как было, и Саша снова уходил от меня к ней. Поэтому мне пришлось взять все в свои руки. Заставить ее действовать. Кто это сделает, если не я?!

В тот вечер мы снова были в квартире Любы. Я заранее поменяла в ванной гель для душа, поставила другой, с сильным запахом кофе и лайма. Если его жена не глупая, то почувствует запах. Если… будет близко к нему находиться. В порыве страсти я сорвала с него галстук, а пока Саша был в душе, надрезала его. Потом невинно хлопала ресницами и говорила, что галстук зацепился за что-то и испортился.

Видела недоверие в его взгляде, но он ничего не сказал. Оставил мне деньги, поцеловал на прощание и ушел.

Он не обещает мне ничего.

Не говорит, что у нас будет совместное будущее.

Не просит меня хранить ему верность.

Но я и так делаю это. У нас ведь отношения, даже если Саша их еще не признает. Мы спим вместе, он дает мне деньги, и я хочу заботиться о нем. У нас все признаки отношений. Одной из стадий.

В тот вечер, когда от него пахло кофе и лаймом, Саша злился из-за этого. Злился из-за галстука и из-за того, как все повернулось. А я… я сердилась на себя лишь за одну вещь – не смогла оставить на его теле след. Сделай я это, и Саша заметит, почувствует, и тогда все мои усилия напрасны. Поэтому я целовала его нежно, не надавливала ногтями, когда сильно того хотела. Мне нужно потерпеть. Скоро. Совсем скоро я смогу перестать скрываться и прятаться, быть в тени Саши. Я стану его женой уже этим летом, а до этого осталось ой как мало времени.

Десятая глава

Виталина

На следующий день я просыпаюсь раньше будильника. Сказать по правде, я не спала всю ночь. В голову лезут непрошеные мысли, благодаря моей бурной фантазии я смогла представить мужа и ту девушку из магазина во всевозможных декорациях и позах. Доводила себя до слез. Но всякий раз, стоило слезам показаться на глазах, я тихо выдыхала, повторяла свою мантру и не прекращала, пока истерика не уходила. Может, это ненормально и боль нужно выпустить? Может, стоит поговорить обо всем с Сашей. Но пока я не готова. Мне нужно еще немного времени, чтобы разобраться во всем. Больше доказательств за или против, чтобы вынести правильный вердикт нашим отношениям.

У нас семья. У нас маленький ребенок. И я не могу себе позволить разрушить все это. Не позволю ни себе, ни ему, ни этой… Маше.

– Измеряй температуру каждый час и присылай мне сообщения. Суп в холодильнике, не забудь разогреть и поджарить Марку хлеб…

Саша уехал рано утром на встречу, поэтому пришлось позвать к себе домой брата. Я категорически против нянь на час, а в этом городе слишком мало людей, которым я могу доверить ребенка.

– …только убери корочку, – издевательски протягивает Макс, раскинувшись на кресле-качалке. Ее мы купили, когда Марк только родился. Я или Саша часто засыпали с ним там, укачивая его.

– Да, убери корочку. И перестань паясничать! – закипаю я. Хожу по квартире уже в куртке и с шарфиком на шее. Никак не могу найти ключи от дома, хотя точно знаю, что всегда оставляю их на одном и том же месте. Привычка.

Макс, мой младший брат, продолжает сидеть и раскачиваться, упираясь ногами в белых носках в пол, при этом не сводит с меня взгляда. В руках вертит телефон, экран которого пару раз загорается.

– Что-то потеряла, сестренка? – Я сейчас в таком настроении, что его насмешливый тон может довести меня до ручки.

– Ключи. Ты не видел их? Я опаздываю.

– Думаю, видел, – важно кивает Макс.

– Да? Где?

– В твоей руке. Ты их держишь прямо в руке, Лина. В правой, если быть точным, – вздыхает Макс и всматривается в мое лицо еще внимательнее. – Ты какая-то не такая. Плохо спала? Простыла?

– Со мной все хорошо, – заявляю и наклоняюсь, чтобы чмокнуть брата в щеку. Еще раз инструктирую его и убегаю на работу. На улице накрапывает дождь, поэтому раскрываю зонтик и иду под ним. Достаточно тепло, и если бы не дождь, то погода была б еще лучше. Раннюю весну я люблю по-своему, есть в ней что-то особенное, вселяющее надежду, что дальше будет лишь лучше.

Не успеваю добежать до работы, как получаю первое сообщение от брата. Оно с фотографией. На ней еще сонный Марк сидит на кровати с градусником под мышкой, темные волосы взъерошены, а на ногах любимые носки с красной гоночной машинкой, заносчивому характеру и звездной болезни которой можно лишь позавидовать.

Мелкий: Все измерили. 36,8. Сейчас будем завтракать. На завтрак у нас каша с ягодами и сладкий чай.

Мелкий: Работай спокойно. Мы будем весь день валяться в кровати и смотреть «Тачки».

Пишу ему, чтобы не забывал про лекарства, измерение температуры, и убираю телефон в карман. В который раз понимаю, что если бы не Макс и его работа со свободным графиком, то я бы точно осталась дома сегодня. И много раз в прошлом. Макс работает удаленно, насколько я поняла, он рисует карточки и прочую атрибутику на заказ, делает обложки для книг. Параллельно учится на заочном отделении архитектурного факультета, проходит разные курсы, гоняет на байке и доводит меня и мать до белого каления. А еще сидит с моим сыном и своим единственным племянником. Я благодарна брату за это и многое другое. Даже за то, что он понял сегодня утром, что со мной что-то не так, но промолчал. Знает, что я сама расскажу, если захочу. А пока я не хочу.

Мы работаем в плотном режиме до конца дня. Получаем один заказ за другим, выполняем пару сложных работ и физически не успеваем заполнять витрину готовыми букетами, все хватают с рук. На пару часов в магазине появляется хозяйка магазина, приятная женщина лет пятидесяти. Она хвалит нас, принимает заказы на упаковку и ленты, а после уезжает.

Дверь то открывается, то закрывается. Я забываюсь и практически не отвлекаюсь от создания очередного букета, который должны забрать с минуты на минуту. Так погрузилась в работу с композицией из лилий, что не сразу замечаю перед собой невысокую фигуру. Поднимаю голову и впиваюсь взглядом в уже знакомое лицо, в темные глаза, которые смотрят на меня в ответ с лютой ненавистью. Хотя это я должна ее ненавидеть, а не наоборот.

– Я хочу новый букет, – заявляет девушка и бросает на стол поверх моего букета купюры. – Что-то дорогое.

Маша, ведь именно так ее зовут, отходит к витрине, долго всматривается в немного опустевшие вазы, а потом нагло тычет наманикюренным ногтем в стеклянную дверь.

– Вот эти. Беру все. Только заверни красиво, а не как в прошлый раз.

Теперь, зная, кто она такая, я не хочу молчать. Я не самый конфликтный человек, но сейчас имею непреодолимое желание выйти из-за стола и хорошенько встряхнуть эту… Машу. Что она себе вообще позволяет?

– Хорошо. Как скажете, – произношу и лишь мило улыбаюсь. Все же я на работе, которую терять не намерена.

Беру из витрины охапку классических белых ранункулюсов и заворачиваю их в упаковочную бумагу нежно-голубого цвета, смотрится невинно. Перевязываю букет лентой и передаю Маше. Та берет его с легким пренебрежением и, черт ее дери, снова просит меня написать записку. С таким же текстом, как и в прошлый раз. Только сейчас эта Маша не сводит глаз с моего лица, всматривается, пытается понять, что я чувствую, обслуживая ее. Наверняка деньги ей дает мой муж, так всегда происходит – любовница живет за счет того, с кем спит. А теперь, после того как она снова заявилась сюда, я процентов на восемьдесят уверена, что они спят.

Эта девица и мой муж.

Вытягиваю руку с запиской и осторожно вставляю ее в букет. Маша уходит, не сказав ни слова. С громким хлопком закрывает за собой дверь и уносится прочь на высоких каблуках. Решила таким образом компенсировать маленький рост?