скачать книгу бесплатно
Жила-была девочка…
Римма Байтимирова
Была ли жизнь в СССР счастливой? Автор книги приглашает читателей в прошлое, чтобы поделиться теплыми воспоминаниями с ровесниками и раскрыть молодым поколениям, каким образом люди жили, дружили и находили радость, несмотря на сложные обстоятельства. Благодаря тщательно прорисованным тонкостям быта читатель сможет более объективно оценить значимые события того времени. Эта книга становится путеводителем в историю, открывая читателям окно в прошлое, наполненное различными ситуациями и эмоциями, а также напоминает о значении каждого мгновения жизни.
Римма Байтимирова
Жила-была девочка…
Свою первую книгу я посвящаю моим родителям.
Всё, что я написала в ней, пропитано бесконечной благодарностью тому, что они дали мне
Художники:
А. Шамайко, Е. Корчагина
© Римма Байтимирова, текст, 2024
© Издательство «Четыре», 2024
Три девочки в траве, три тонких линии,
Одна из них была подобна лилии.
О, детские мечты, они так радужны,
И все печали их легки и радостны.
Три девушки в пруду вечернем плавали,
Одна из них казалась жарче племени.
О, мудрая природа, зелень озими
Собою предвещала прелесть осени.
Три женщины в накрапах ливня дробного,
Одна к себе прислушалась и вздрогнула.
О, жизни торжество, что ни мгновение,
В ней тайно происходит обновление.
А дети спят, и сны им снятся дерзкие,
На старый луг ступают ноги детские.
Три девочки в траве, три тонких линии,
Теперь одна из них подобна лилии.
О, детские мечты, они так радужны,
И все печали их легки и радостны.
Геворг Эмин
(настоящее имя – Карлен Григорьевич Мурадян, 1919–1998) – армянский советский поэт
Жила была девочка…
Хочу рассказать историю о девочке, девушке, женщине. Многое происходило в её жизни. Жила она в Советском Союзе, и многие понятия и представления у неё оттуда. Хотелось немного напомнить ровесникам о той жизни, а молодым рассказать, как было в некоторых ситуациях, как жили, как дружили, что стояло приоритетом, к чему стремились.
Папа, мама – родители
Я родилась в семье, где царила любовь. Родители, прошедшие трудные годы войны, ценили каждый мирный прожитый день. Помню их тосты и пожелания за столом, когда собирались гости: «За мир!», «Лишь бы не было войны!», «За мирное небо над головой!», «Чтобы наши дети не знали, что такое война!» и множество других… Хочу рассказать о себе, о родителях, о друзьях в своих воспоминаниях, в коротких рассказах. Думаю, это нужно сделать для того, чтобы понять нашу советскую эпоху, эпоху добра и понимания…
СКОЛЬКО СЕБЯ ПОМНЮ, ПОМНЮ И СВОИХ РОДИТЕЛЕЙ, ОНИ У НАС БЫЛИ КЛАССНЫЕ, КАК СЕЙЧАС ГОВОРЯТ.
Как и положено, я у папы была лапочка-дочка. Помню, уже училась в школе, прибегала домой и садилась к нему на колени. Он меня обожал.
Мы с братьями пытались вспомнить, чтобы он накричал на нас, не вспомнили. А бабушка говорила, что у мамы было сто женихов, а замуж она вышла за сто первого – за него. Познакомились родители на вечеринке, посвящённой 8 Марта, а поженились 1 апреля и прожили вместе шестьдесят один год. Мама выбрала папу, так как он отличался от всех.
– Белая кость! Таких, как он, в окружении вашей мамы не было, вот она и дала согласие выйти замуж!
– Бабушка, как это «белая кость?» – я спросила у неё.
– Аристократ, голубая кровь, понятно? – пыталась мне объяснить бабушка.
Я была маленькая, не понимала всех этих слов, но понимала, что он у нас особенный!
В те времена почти у всех были участки для посадки овощей, ягод и фруктов, назывались они так: «сад-огород». Для посадки привлекалась вся семья, мы весело занимались тем, что говорила мама, кто-то копал, кто-то делал грядки, мама сажала, кто-то поливал посаженное мамой. А потом с удовольствием садились за импровизированный столик на обед. Обед включал обязательно отваренные яйца, картошку, солёные огурцы и иногда отваренное мясо или колбасу, чай в термосе или какао с молоком. Естественно, одного термоса нам не хватало, поэтому у нас ещё был чай в пол-литровых бутылках, закрытых бумажной пробкой, конечно, он уже был остывший, но всё равно вкусный после работы. Мы не разводили в это время костры для чая, экономили время. И вот прополка картошки на участке доставалась часто нам с папой. Чтобы скоротать время – в то время не было переносных приёмников, магнитофонов, – мы с ним пересказывали прочитанные книги, просмотренные кинофильмы. Меня удивляли его познания о многих вещах. Он очень любил музыку. Татьяну Шмыгу[1 - Советская и российская певица, актриса оперетты, театра и кино. Единственная в СССР актриса оперетты, удостоенная звания «Народная артистка СССР».] обжал! Помню, с каким упоением рассказывал про фильм «Серенада солнечной долины», об авторах фильма и особенно о музыке этого фильма и дирижёре, звали его Гленн Миллер. Советовал по возможности посмотреть этот фильм, только когда повзрослела, я смогла посмотреть этот фильм, действительно он произвёл на меня впечатление…
Иногда, очень редко, вечерами крутил колёсико репродуктора и слушал радио «Голос Америки», но так как был очень законопослушным, то обязательно была закрыта дверь, и меня просил, чтобы об этом никому не говорила. А теперь, надеюсь, можно.
– А почему? – спрашивала я.
– Так надо! – следовал лаконичный ответ.
Папа очень любил сладкое, поэтому в день своей зарплаты он приносил всегда пряники, это было роскошное лакомство по тем временам.
Вечера проходили у нас за чтением книг, читал их папа, мама в это время занималась рукоделием, я игралась и крутилась под ногами, но внимательно слушала. Вместе с ними смеялась, когда он читал «Золотого телёнка, «Двенадцать стульев»…[2 - Ильф и Петров – советские писатели-соавторы Илья Ильф (настоящее имя – Иехиел-Лейб бен Арье Файнзильберг; 1897–1937) и Евгений Петров (настоящее имя – Евгений Петрович Катаев; 1902–1942).]А вот когда он начал читать книгу «Угрюм-река» (автор Вячеслав Шишков), они меня каждый раз выпроваживали из комнаты. Только когда я подросла, прочитала и поняла, почему они мне не разрешали слушать, хотя по современным меркам там ничего запрещённого для детей я не нашла…
Родители жили очень дружно. Но однажды я услышала, как мама что-то очень громко говорила папе, я зашла и спросила:
– Вы ругаетесь?
– Нет, мы не ругаемся, иди погуляй! – мама и папа улыбались.
Я за порог, опять слышу мамин голос.
– Вы всё-таки ругаетесь! – Я зашла, и они оба замолчали, посмотрели на меня и засмеялись. Мне и сейчас очень плохо становится на душе, когда мои близкие люди ругаются.
– Я не разрешаю! – сказала своё заключительное слово, они не смогли меня выпроводить из комнаты. Поэтому у меня нет в памяти их ссор, особенно в детстве. Родители если и ругались, то, наверно, в моё отсутствие.
Но однажды была перепалка, когда я была уже школьницей младших классов. Мама настаивала на посадке картофеля 9 мая, а папа жёстко сказал:
– Это святой праздник! Я не буду сегодня сажать картошку, хочешь, иди, я не держу! Буду отдыхать, имею право! – сказал так твёрдо, повернулся и вышел из комнаты.
– Мама, ты ведь сама говорила, что это большой праздник! Значит, нам надо его праздновать! – я заступилась за папу.
Мама немного подумала, помолчала и сказала:
– А мы устроим праздник!
С тех пор этот праздник у нас был самым большим, значимым.
Мы собирались за большим столом всей семьёй, даже когда выросли и разъехались по городам, старались приехать к родителям в этот день. А когда не стало мамы, мы старались тем более, чтобы поддержать папу, и просили его рассказать уже внукам о прошедшей войне.
Он же у нас участник Великой Отечественной войны, орденоносец. Принимал участие в освобождении Невеля, Белоруссии, Литвы, штурмовал Кёнигсберг. Всего за период военных действий мой папа обслужил 488 боевых вылетов. Я горжусь нашим папой, его заслугами перед Отечеством.
А сейчас я хочу рассказать не о его боевых подвигах, а о нём как о папе.
26 августа 2018 года не стало папы… Меня многие успокаивали:
– Что ты плачешь? Смотри, молодые умирают, а он прожил столько! Радоваться надо, что он с вами столько времени был!
Не понимают те, кто это не пережил, что в любом случае нам его не хватает, так же как мамы. После того, как не стало моего мужа, папа был огромной поддержкой, каждое утро его звонок:
– Ну как ты, дочь?
Это много значило для меня. Чувствовала, что я не одна, у меня есть папа. Папа дал многое в жизни: это и любовь к музыке, и любовь к литературе, к хорошему кино. Он был романтиком, несмотря на тяжёлые послевоенные годы. Очень любил маму. И мне казалось, что все так живут, но по прошествии времени я поняла: это мне, нам, их детям, повезло, что у нас такие родители. Помню, в старших классах возникали вопросы по математике, боялась неправильно решить тригонометрическую функцию и что я, отличница по математике, опозорюсь. Папа решал вместе со мной то же задание, если у нас получался один и тот же ответ, значит, правильно, а если разные функции получались, искали ответ, ошибку, спорили, кто из нас прав.
Иногда так хочется вернуться в то далёкое детство, но, увы, невозможно вернуться в прошлое, поэтому надо ценить настоящее, запоминать каждое приятное мгновение. НЕ НАДО ДЕЛАТЬ БОЛЬНО БЛИЗКИМ, И НЕ ТОЛЬКО ИМ, ПОТОМУ ЧТО НЕЛЬЗЯ ИСПРАВИТЬ СДЕЛАННОЕ ИЛИ СЛОВО ВЫЛЕТЕВШЕЕ НЕ ПОЙМАЕШЬ, ВЕДЬ СЛОВАМИ МОЖНО БОЛЬШЕ НАТВОРИТЬ, ЧЕМ ПРОСТО УДАРИВ, ХОТЯ УДАРЫ РАЗНЫЕ БЫВАЮТ, НО СЛОВОМ МОЖНО СЛОМАТЬ ЧЕЛОВЕКА И ПРИ ЭТОМ НЕ ДОГАДАТЬСЯ, ЧТО СДЕЛАЛ БОЛЬНО, ПОЭТОМУ НАДО ДУМАТЬ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ГОВОРИТЬ.
А мама, не имея специального образования, знала, как с кем разговаривать, как «разрулить» ту или иную ситуацию, чувствовала, за кого из сыновей надо заступиться, а кого отправить давать сдачи самому. А меня, после того как я натворю что-нибудь, она не ругала, а молча осуждала, что мне было больнее, чем если бы она накричала на меня!
Как-то мама стирала бельё на оренбургской машинке (круглая, без отжима) и параллельно с этим делала ещё что-то, не помню точно, и вот ей понадобился зажим для белья не для стирки. Она кивнула в его сторону, попросила, чтобы я подала. Слово «зажим» она не сказала. Я спросила её, как она догадалась использовать эту штуку, так как вообще не знаю, как «это» (этот самый зажим) называется. И мама ответила:
– Смекалку надо иметь!
Так вот у меня много лет этот зажим назывался «смекалкой», до тех пор, пока я не познакомилась со словом «смекалка».
Однажды наши родственники возвращались со свадьбы, тогда свадьбы проводились во дворах и домах жениха или невесты. Ставили столы во дворе, если это было лето, устанавливали навесы от солнца или дождя. И вот они шли по Форштадту (это на окраине города), по традиции тех времён им с собой дали выпивку, закуску, а посуду никакую не дали, забыли. Так вот, один из родственников стал приставать к своей жене:
– Могла бы побеспокоиться, когда всё давали. Спросила бы рюмку. Не с горла же пить…
Надо было пройти приличное расстояние, и он ныл всю дорогу. Нашей маме надоело это слушать, она разулась, ополоснула водкой свою туфлю, налила в область пятки спиртное, выпила, закусила и сказала:
– Не ной, туфлю сполоснула, она новая! – налила и подала ему.
– Какая молодец! Вот догадливая, смекалистая! – стали ей все говорить.
Вот такая она была: сообразительная, умная и очень весёлая.
– Хочешь жить, умей вертеться! – так часто говорила мама.
Моя мама была добрым и замечательным человеком, и это подтверждает тот факт, что, когда её не стало (а это было зимой), собрала она на свои похороны огромное количество людей. Несмотря на жуткий холод и ветер, пришли люди проститься с этим удивительным человеком. Обычно когда умирает человек в возрасте, не так уж много людей собирается проводить его, но не в случае с мамой…
Хорошо запомнила, когда я была очень маленькой девочкой, но уже читала, прочитала на её руке такую надпись: «Нет счастья в личной жизни». Ну и конечно, я спросила у неё:
– Мама, почему так у тебя написано?
На что она ответила:
– Подрастёшь, расскажу!
И вот я подросла и опять за своё:
– Почему?
– Дочка, жизнь, она такая была, потому и написала так… – уклончиво ответила мама.
– А что у тебя случилось? – не могла угомониться я.
– Во время войны это я написала, – глаза её стали влажными.
Она рассказала свою историю.
Мама работала на Орском мясокомбинате (в цехе медпрепаратов). Она отличилась на работе, так как она у нас была очень ответственная и трудоголиком… Её отправили на слёт стахановцев[3 - Стахановское движение – массовая форма социалистического соревнования, всенародное движение за повышение производительности труда.] в Москву в 1943 году, даже есть фотография, где мама такая молодая на ней.
После этого маму и ещё одну девушку направили на учёбу в город Миасс Челябинской области. И вот на вокзале бабушка встала на колени и попросила маму не уезжать…
– На кого ты нас оставишь, кормилица ты наша? – заплакала бабушка.
Дело в том, что мама, работая в цехе медпрепаратов, свой паёк, который ей полагался как работнику мясокомбината, в основном отдавала в семью, а сама, как все работники цеха, питалась тем, что они готовили из бракованной крови. По очереди выходили домой и разносили по домам продукты, которые смогли сэкономить. Они практически не выходили из цеха, постоянно там работали. А дома были ещё два младших брата, сестрёнка и приёмная сирота. Один из братишек, после наводнения в 1942 году, опух от голода, и здоровье его было сильно подорвано. Вот бабушка и пошла на такой шаг, уговорила маму не ехать. Дедушка и старший брат были на фронте. Тяжело было ей кормить семью…
Когда подошла мамина очередь выносить продукты, её остановили на охране и арестовали за хищение социалистического имущества… Так она пострадала за отказ ехать учиться.
– Но всё-таки есть справедливость, – сказала мама.
– Наш сменный мастер Павел Иванович (фамилию она говорила, я не запомнила) за меня заступился и смог доказать мою невиновность, – продолжила мама.
– Мама, а ведь в то время всё решалось по законам военного времени? Как он не побоялся? – спросила я.
– Не побоялся, он нас всех жалел и беспокоился за нас, о себе он никогда не думал, он просто такой был человек, таких много было, – ответила мама.
Маме пришлось отсидеть почти полгода, пока разбирались с её делом. После её выхода она была ещё и реабилитирована. Но пережитое отразилось на её восприятии жизни, может, из-за этого она была такой мудрой…
Мама была очень весёлой, и это тоже помогало ей переносить все трудности в жизни.
О ней можно рассказывать бесконечно. И сейчас мне очень не хватает моей умной и мудрой мамы.
Наводнение
Мне всего два с половиной годика. В Орске (небольшой провинциальный городок в Чкаловской области, ныне Оренбургской) началось жуткое наводнение. Нас эвакуировали в школу № 24, которую потом я окончила, на второй этаж. Над территорией затопления курсируют вертолёты. Я бегу по коридору и весело распеваю:
– Аталёт, аталёт! Ты возьми меня в полёт!
Удивительно, но я помню свой восторг, счастье, что можно бегать по такой большой территории, когда на улице грязь и вода.
Всплывает перед глазами ещё одна картина того момента.
