скачать книгу бесплатно
– Рассказывай, что у тебя случилось.
И парень снова всё рассказал, начиная от вчерашнего вечера и заканчивая сегодняшним утром. Старался ничего не упустить, постепенно приводил мысли в порядок… Конечно, он по-прежнему считал себя убеждённым атеистом, но выговориться перед кем-то ему нужно было. И, в конце концов, он понял, что нашёл правильное место.
– Я тебя услышал, – сказал священник задумчиво. – Я бы мог многое тебе сказать, но я знаю того, кто сталкивался с тем же самым. Это не галлюцинации.
Вадим попытался сглотнуть, но у него застрял комок в горле, а ладони вспотели. Наверное, он до последнего хотел найти всему произошедшему рациональное объяснение, но теперь понял, что попал в большую переделку. Но спрашивать ничего не стал, вглядываясь в сосредоточенное лицо мужчины.
– У меня был прихожанин, который долго лечился в психиатрической лечебнице, но безрезультатно, а потом пришёл сюда. Он рассказывал похожие вещи.
– И Вы ему помогли? – с надеждой спросил Вадим.
– Он сам себе помог, – ответил священник. – Его гложило… Впрочем, я думаю, тебе надо с ним самому поговорить, вы сразу поймёте друг друга. Я бывал у него в гостях. В те моменты, когда он не мог выйти из дома, его одолевали… «Галлюцинации», как ты выражаешься. И он звонил сюда, и я ехал к нему.
– И он их победил?
– Во всяком случае, они его оставили в покое.
– И где же мне его найти?
Священник помолчал, глядя на парня. По всей видимости, выглядел тот всё ещё настолько плохо, что он сказал:
– Я сам тебя отвезу к нему, но сначала… Возьми-ка кое-что. Я думаю, это тебе пригодится.
Он ушёл в комнату, примыкающую к молельному залу, а вернулся обратно уже с небольшой полулитровой стеклянной баночкой, закрученной белой крышкой. Внутри была прозрачная жидкость.
– Держи. Это святая вода.
Вадим понял это ещё до того, как его ладони коснулись прохладной поверхности склянки. Он пристально посмотрел в лицо священника – одновременно печальное и спокойное – и тот кивнул. Кивнул оценивающе, а потом жестом показал Вадиму на выход.
Парень очень удивился, когда увидел, что священник ездит на серой «волге», поджидающей хозяина у северо-западного угла решётчатого забора. Добрая улыбка коснулась его губ – старый добрый автомобиль, который он так редко встречал. С большими жёлтыми фарами, мягко урчащий, плавно двигающийся по дороге.
Навстречу летели «субару», «шкоды», «ниссаны». Даже один серенький «опель» – такой непривычный для действительности их городка. Они проехали несколько перекрёстков, прежде чем священник начал уходить влево и влево – многоэтажки начали сменяться стандартными «пятёрками», а затем и те стали редеть, вместе с угрюмыми пешеходами. Большую часть пути они молчали, пока не выехали к длинному блошиному рынку.
– Он тут… работает? – нерешительно спросил Вадим.
– Да, – ответил священник. – Пойдём.
Они выбрались на улицу, и парень снова почувствовал холод. Он шёл следом за твёрдо идущим мужчиной, стараясь не смотреть на лица торговцев и покупателей – мало ли что. Но то и дело замечал колючие и пристальные взгляды людей в чёрных и коричневых куртках нараспашку, разноцветных шапках. Чернобородые или бритые – с двумя подбородками; или худенькие женщины в больших подранных бушлатах, или совсем юные девчушки – кареглазые, в двух тёплых платках. Они все смотрели на него – он мог поклясться, неодобрительно, с ненавистью.
«Ты точно спятил, Вадя, – произнёс парень про себя и выдохнул с некоторым облегчением. – Они просто смотрят на тебя, как на самого обычного клиента таких местечек. И ждут, что ты подойдёшь к ним и купишь джинсы или ботинки, или унты».
Покупателей тут было не очень много – с десяток сонных людей, растянувшихся шеренгой вдоль этих лотков. Кто-то примерял куртку с тёмным воротником, крутился перед засаленным зеркалом под одобрительный взгляд пузатого продавца. Собственно, и многие палатки пустовали – в зимний сезон не все торговцы выходили на рынок, многие вообще арендовали места в павильонах.
Откуда ни возьмись, перед ним возникла девушка в тёплой длинной юбке, закутанная в пуховый платок. Она очень торопилась, потому суетливо пыталась проскочить между священником и атеистом (или уже «атеистом»), и задела его плечом. Задела крепко – он чуть не выронил банку на пол. Сердце ухнуло вниз.
Девушка даже не оглянулась, да он особо и не хотел ловить на себе дополнительные взгляды. Тем более что священник уже свернул вправо – и оказалось, что рынок здесь закончился, и теперь начинались узенькие бутики или что-то в этом духе. Первое маленькое зданьице, по правде сказать, не было бутиком – вывески не было, но на стекле
была приклеена картонка, где корявая надпись из больших букв гласила «САПОЖНИК».
Они вошли внутрь и едва сразу не упёрлись в прилавок – много места там и не могло быть. На стенах висели ремни и заклёпки, непонятные полуобручи и парочка меховых изделий; на прилавке же лежал сапог с оторванной подошвой, и мозолистые иссушенные руки откровенно старого мужика аккуратно переворачивали его с бока на бок.
Вадим вгляделся в него пристальнее: седые короткие волосы, очень морщинистое лицо, напоминающее собой помятый брезент, кожаный фартук. Он мельком посмотрел на священника, и брови его удивлённо поползли вверх. Но когда он уставился на Вадима, то просто замер.
– Здравствуй, Егор, – сказал священник. – Дела идут?
– Здравствуй, Аркадий Георгиевич, – отозвался Егор, но продолжал ошалело смотреть на парня, отчего у того аж кожа покрылась мурашками размером с гальку. – Идут… Штиблеты рвут, сапоги ломают. А покупать новые – не могут, поэтому дела идут, спасибо на добром слове… Отмеченный, невероятно!
Вадим опешил и переводил взгляд то на одного, то на второго. Священник, впрочем, сохранял непроницаемое лицо.
– Отмеченный? – не понял Вадим. – Что это значит…
– Тебе передали метку, – кивнул тот. – Я это понял сразу. Я это почувствовал. Или, если хочешь, просто увидел в тебе.
– Не понял, как…
– Рыбак – рыбака, – подсказал Аркадий Георгиевич и едва заметно улыбнулся.
Егор кивнул и тоже улыбнулся, но его улыбка вышла болезненной.
– Мне тоже передали метку. Давно, двадцать лет назад. Помню, навис пасмурный вечер, и я тогда был в хорошеньком подпитии, чего скрывать… И наткнулся на бабулю, лежащую на остановке. Из её бочины торчал охотничий нож. Так вот… Я, конечно, растерялся и хотел побежать куда-нибудь, искать телефон-автомат или забежать в кафе, чтобы вызвать «скорую». Я это сделал, кстати. Но сначала она очнулась и дала мне семирублёвую монету, представляешь?
Вадим раззявил рот от неимоверного изумления и не знал, что сказать. Он нашёл в кармане свою метку и вынул её, показал, и глаза Егора быстро наполнились слезами, но он продолжал улыбаться.
– Вот. И у тебя она есть.
– Я её выкидывал, – пожаловался Вадим. – Но она всё равно оказывается у меня в кармане. Что за абсурд?
– Это же метка, – напомнил сапожник. – Её выкинуть нельзя. Никак. Я куда только не кидал свою… Но передать можно. Отдать.
Он замолчал, гневно поджав губы.
– Они требуют у меня её, они требуют её отдать, – заговорил Вадим хриплым голосом. – Почему они сами не могут…
– Сами они не могут, – согласился Егор. – Это метка. Белую метку получает тот, кто избран… Так сказать, шлагбаумом.
– Каким ещё шлаг…
– Шлагбаумом, да, это, мне кажется, точное слово. И этот шлагбаум смотрит, чтобы они не сильно разгонялись.
– Кто – они? – тупо спросил Вадим, хотя знал ответ на этот вопрос.
– Ты же видел их. Я видел. И ты видел. И ты ещё увидишь. Я чуть не сошёл с ума, угодил
в «дурку», но… Мне это не помогло. Они достали меня и там.
– Подождите, подождите! – спохватился Вадим, опершись на стойку, как старик с головокружением опирается на костыль. Он хотел это многозначительно выкрикнуть, но получился лишь сдавленный клёкот. – Они… Эти они…
– Кровососы, одурманенные, лохмачи, чёрнокнижницы, – сказал Егор тихо, наклонившись вперёд. Может, он боялся, что его услышат. – Давители, кровопийцы, душители, кого там только нет… – Он содрогнулся всем телом, и лицо его побелело. – Так вот, чтобы они не разгонялись, есть шлагбаумы. Темнобои, злоборцы, белославы. В общем, как их только не называют.
– Есть они и они, то есть, – повторил Вадим, но в голове у него прояснения не наблюдалось.
– Верно! – щёлкнул пальцами Егор и указал на него. Жёлтенький сухой палец немного дрожал. – И ты теперь – один из них. Из шлагбаумов.
– Но мог быть и один из других, – проговорил Вадим.
– Верно, неплохо схватываешь, на лету прямо, – отметил Егор с небольшим удовлетворением. – Я много изучал этот вопрос. И не только с Аркадием Георгиевичем – он появился уже под самый конец, когда я едва не сорвался в безумие полностью. Я говорил ещё с другими людьми. Которые тоже сталкивались с чем-то таким. Иные даже пытались всё упорядочить и записать.
– И что?..
– И что? – повторил Егор и усмехнулся, но невесело. – Всё элементарно. Или не очень. Слушай: есть, так скажем, беспредельщики, понимаешь? Делают всякое. И их нужно кому-то усмирять. И вот шлагбаумы останавливают их, не дают им слишком уж бесчинствовать.
– Что-то вроде полиции?
– Можно и так сказать… Получивший метку становится шлагбаумом, и будет им, пока не передаст её. Другому.
– А если я не хочу…
– Так возьми и отдай, – подытожил Егор и опустил взгляд.
– А почему они просят отдать метку, а сами не могут взять её? – спросил он и тут же подумал, что уже спрашивал это.
– Мне говорили, что это позволяет сохранять баланс. Относительный, конечно. Иначе бы душители переломали все шлагбаумы и забрали метки. А так… Они не могут её взять насильно, только по доброй воле отмеченного.
– И в чём же суть этого… «отмеченного»?
– А в том, юный мой друг, что у отмеченного есть свои преимущества над обычными людьми. Ты, наверное, заметил, что ты можешь с ними контактировать, даже если их нет поблизости. Пресловутые «галлюцинации»… Готов поспорить, что так ты их и называешь…
«Да на что угодно», – послышался у него в голове голос Виталика.
– Ещё ты не поддаёшься подчинению. То есть, если кровосос прокусит тебе артерию или вену – или даже лохмач – ты не превратишься в одного из них. Одурманить тебя тоже не смогут. С тобой можно только договориться.
Егор попытался облегчённо улыбнуться, но не вышло, только искривился.
– Но это не так и хорошо, – сказал внезапно священник, до этого почти не участвовавший в разговоре.
– Да, – кивнул Егор. – Потому что они не будут тебя умасливать, не для них этот способ. А
вот заставить – попробуют…
БИБЛИОТЕКА
Казалось, что наступила тишина, но Вадим почувствовал, что сюда – именно в этот закуток сапожника – кто-то идёт. Стремительно, уверенно. Вышагивая. Он оглянулся испуганно через плечо и вперился в дверь таким взглядом, что Аркадий Георгиевич и Егор тревожно переглянулись.
– Что-то послышалось? – спросил священник.
– У нас гости. Хотя, наверное, у меня, – ответил тихо Вадим, и, как можно было бы сказать всяком суеверному, «накаркал» – дверь открылась наружу, впустив в себя леденящий воздух с улицы…
«И не только с улицы, этот человек сам пышет холодом…»
Внутрь заскочил подросток в красной шапке и чёрном пуховике. Он улыбнулся зубами с брекетами и растерянно посмотрел по сторонам, держа руки в глубоких карманах.
– Обувь чините? – спросил он.
«Фух, – выдохнул Вадим, – это просто посетитель».
– Чиним, что надо починить? – сухо отозвался Егор.
– Кроссовок, – ответил он и вытащил из кармана остатки лимонного кроссовка, будто разорванного собаками. Он кинул обувку Егору, и тот легко её поймал.
Вадим почувствовал, как сердце у него начинает набирать обороты, а в голову прорезаются смутные воспоминания… Парк, сладкая вата, колесо обозрения, тёплые руки. Прыг-скок между грязными лужами, прыг-скок…
«Аккуратнее, Вадя, не забрызгай меня, я тебя прошу…»
– Эй! – рявкнул он и сам удивился грубости этого окрика. – Это же… Это же…
– Всё с ней нормально, – заверил подросток и осклабился своими мерзкими брекетами. – Кое-как тебя нашёл… Короче, дело к ночи. Пусть этот – выйдет. Сначала.
Понятное дело, он имел в виду священника. Тот поднял руку, указав на него пальцем – и было в этом жесте что-то неистово мощное, колоссальное, что «подросток» завизжал и отшатнулся к стене. Кожа на щеке у него начала скукоживаться.
– Ай! – проревел он. – Пусть он выйдет, пусть перестанет, иначе кишки твоей девки сегодня же окажутся ужином для наших собак! АааЙ!
– Аркадий Георгиевич, – пролепетал Вадим. – Пожалуйста, подождите.
Священник сразу опустил руку и терпеливо посмотрел на парня.
– Говори так, – сказал «подростку» Егор. Голос его стал непреклонен. – Быстрее.
– Хозяин хочет с тобой поговорить, – сказал «подросток», подул на руку – отчего в будке сапожника сразу же сделалось холодно – и начал массировать обожжённую щёку. – Сегодня. Библиотека. Улица Екатерины Шумаковой, дом сорок два. Красивое такое здание. С надписью «БИБЛИОТЕКА». Мимо не пройдёшь. Через час. Ровно через час. И никаких «попозже»! И не опоздай. Опоздаешь – конец ей. Ты думаешь, я шучу?
– Я знаю, где это, – процедил Вадим сдавленно. – Я там студентом был.
– Принесёшь нашу вещь, отдашь её нам. И получишь свою… Бодипозитивщицу.
Вадим сугубо машинально начал откручивать крышку с банки, даже не сознавая этого.
– Кстати, без глупостей, – напомнил «подросток». – Зачем нам эти проблемы? Давай разойдёмся мирно, и всё. Надо острые углы обходить, как говаривал один бес. Да?
Он повернулся, чтобы уйти:
– Про сапожника я знаю. Всё знаю! Послушай умного человека. Умного! И сделай правильный выбор. Или… Мы не в игре, переиграть не получится. Помни!
Он пошёл к выходу, и Вадим увидел, что «подросток» оставляет за собой снег на месте,
где была его нога. Или просто какой-то порошок.
– Об этом я и говорил, – сказал священник. – Взяли заложника.
– Они взяли её ещё вчера, – отрешённо подумал Вадим и провёл заледеневшей рукой себе по такому же заледеневшему лицу. – А я думал, а мне показалось…. А! И что делать? Он сказал «послушать умного человека». Это он Вас, Егор, имел в виду?
