скачать книгу бесплатно
– Хорошо, что ты не поленился натянуть облеган! – услышал Джоэль голос своего брата, боль возвращалась к нему вместе с сознанием. – Он, похоже, спружинил, и пуля поменяла направление, в результате, у тебя скользящее ранение, а иначе пуля пробила бы тебе печень!
Морской Змей открыл глаза и увидел Барса, который бинтовал его живот обрывками простыни.
– Зря мы послушались и отпустили тебя одного! Эта стерва едва не забрала тебя с собой, на тот свет! – низкий голос Кондора прозвучал откуда-то сбоку.
С трудом повернув голову, Змей увидел своего Наставника, который заворачивал в покрывало тело Амели.
– Это я виноват, что ждал так долго, надо было сразу разбить стекло! – с раскаянием промолвил Барс, заканчивая перевязку. – Зато, теперь мы можем утверждать, что Морской Змей сам защитил честь своей семьи!
– Истинно так! – согласился Кондор, переворачивая тело женщины. – Предательница мертва, а ее подельник доживет до того, чтобы рассказать в Цитадели все, что он знает о планах Конторы. Лучшего исхода для операции не стоило и ожидать.
– Мне нужно еще забрать своего сына! – промолвил Джоэль, пытаясь приподняться.
– И сделать так, чтобы люди решили, что вы, все, мертвы! – добавил Барс, затягивая последний узел на бинтах.
– Хоть для этого, доброго, дела сгодится эта злобная тварь! – прогудел Кондор, вскидывая на плечо сверток с Амели.
Густые, белокурые волосы женщины откинулись в сторону, и на ее шее проступило маленькое красное пятнышко.
– Нам, пожалуй, стоит изменить первоначальный план! – предложил Барс, помогая брату подняться на ноги. – Я, сам, заберу мальчика из спальни, в доме его бабушки, и передам тебе, Джоэль. Кондор подгонит машину, мы погрузим туда Амели и остальные тела, а затем сбросим в кювет и подожжем. А потом ты отвезешь сына в Цитадель.
– И огонь, в очередной раз, уничтожит все следы! – грустно усмехнулся Джоэль. – Такое ощущение, что судьба водит нас по кругу!
– Я предпочитаю думать, что по спирали! – возразил Барс, выводя его на крыльцо.
В то же мгновение перед ними приземлилась маленькая крылатая фигурка.
– Ты ранен, Джоэль? Что тут у вас стряслось? – вскричала Кошка, кидаясь к сыну.
– Ты была права, когда хотела, чтобы я навел порядок в своей семье! – с трудом промолвил Морской Змей. – Я восстановил честь нашей семьи, Магистр! Теперь у меня остался только сын.
– Больше всего на свете я хотела, чтобы тебе не пришлось ничего из этого пережить! – прошептала Кошка, заглядывая ему в глаза, полные безграничной печали.
Глава 8. Вместе навсегда
Кошка лежала в своей келье, свернувшись в клубок на узком и жестком ложе, уставившись на шершавую серую стену. Она бы и глаза закрыла, но тогда перед ней сразу снова появится опустошенно-печальное лицо сына, каким оно было на последнем Совете Мастеров. Словно, вся жизнь ушла из него после смерти жены. И хотя, Барс после Совета, втихаря, сообщил ей, самой, а заодно и Морскому Змею, что это именно его стрела, а не смертельное объятие Джоэля, убила Амели, а промолчал он для того, чтобы брат с большей достоверностью доложил Совету об исполнении своего долга перед Кодексом Чести, легче от этого Морскому Змею не стало. Он потерял любимую женщину, и не имело значения, что та сначала предала его, а потом попыталась убить.
А она, Кошка, предала своего сына. Предала, когда, забирая его с собой, из внешнего мира, обещала, что найдет для него лучшую судьбу. И когда обещала, что сумеет защитить его от всего зла этого мира. А значит, в том числе, и от Ордена. И не сумела. Словно какой-то злой рок преследовал ее семью. И теперь женщине казалось, что та же, злая, тень подбирается к ее дочери, хотя, все вокруг твердили об обратном.
Райя была страшно обрадована, хотя и несколько обескуражена тем, что красавец Барс, которому она так симпатизировала, оказался ее отцом, а Кошка – матерью. Девочка с рождения воспитывалась у Целительницы Ханны, занимавшейся всеми приемышами Ордена, которые были еще слишком малы, чтобы стать Учениками. Райя предполагала, что кто-то из ее родителей был членом Ордена, иначе она не оказалась бы здесь, сразу после рождения. Но то, что ее матерью оказалась одна из самых уважаемых Мастеров, явилось для нее изрядным потрясением.
Имя Магистра было скрыто от нее, но девочка видела, что мать не менее влиятельна, чем Мастер-Наставник Кондор или Хранитель архива Ордена. И она, конечно же, немедленно заявила о своем желании вступить в братство. При большом количестве свидетелей. И Барс горячо поддержал ее. А сама Кошка, в сердцах, приказала ему быть Наставником дочери. Тоже при свидетелях. О чем сейчас ужасно сожалела. Женщина вновь отняла у отца возможность, просто любить и баловать дочь, с этого мгновения их жизнь была втиснута в жесткие рамки Кодекса, отношения ограничены постулатами об Ученике и Наставнике. А Кошка, и так уже, отняла у них более тринадцати лет общения.
Еще до того, как она привела Кейна в Орден, Кошка осознала, насколько несовместимо ее решение, стать Наставником своего молодого друга, и предстоящее рождение их общего ребенка. Для Магистра рамки Кодекса были ещё жестче, чем для остальных братьев. Поэтому, опасаясь осуждения Совета Мастеров и негативных последствий для Кейна, Кошка взяла с него и с Морского Змея слово, что они не будут распространяться о ее беременности, пока она, сама, им не разрешит.
Дополнительные трудности создавала необходимость проведения срочного слияния Кейна с симбионтом, на котором настаивала Целительница Ордена. Все это привело к тому, что Кошке пришлось посвятить в свою тайну еще и Кондора, переложив на него большую часть первичной подготовки Кейна. Женщина не хотела демонстрировать свою изменившуюся фигуру, занимаясь с Кейном в Тренировочном Зале. Сама Кошка большую часть времени проводила в своей келье и узле связи с внешним миром, обосновывая это желанием поскорее ввести в действие заключительную часть плана построения новой финансово-промышленной сети во внешнем мире. Те же причины послужили оправданием для ее длительного отсутствия, когда женщина проводила последние месяцы перед родами на крохотном острове с маяком. Рядом с ней была только Ханна. Целительница же и приняла у нее малышку, а потом ухаживала за девочкой еще месяц, прежде чем, вслед за Магистром, вернуться в Цитадель.
Женщина застонала и попыталась еще туже сжаться в клубок, чтобы отгородиться от всего мира. Как ей хотелось распрощаться с ним навсегда! Но шелест крыльев, раздавшийся у ее окна, привлек внимание. А затем последовал мягкий толчок приземления. Кошка вздрогнула. Для того, чтобы приземлиться на подоконник кельи Магистра, необходимо было обладать высочайшим искусством пилотирования. Во всем Ордене такой маневр способны были совершить человека три-четыре. Кошка нехотя повернулась к окну, чтобы посмотреть на визитера. Неяркий свет Луны, проникавший снаружи, освещал стройную темноволосую фигуру.
– Конечно, Барс – вздохнула про себя Кошка.
Мужчина уже приходил сегодня к ее двери, но Магистр его не пустила, и даже засунула стул в ручку на двери, чтобы помешать ему войти.
– Уходи! – велела она, отворачиваясь опять к стене.
– Никуда я не уйду, пока ты не выслушаешь, зачем я пришел! – решительно ответил Барс, спрыгивая на пол.
– Тогда говори и уходи! – сухо посоветовала женщина, лежа спиной к нему.
– Я пришел сказать, что хочу, чтобы ты стала моей женой! – услышала она его напряженный голос. – Я знаю, что в Ордене не придерживаются тех обрядов, что приняты во внешнем мире, но меня устроят и взаимные клятвы, произнесенные наедине!
– А больше ты ничего не хочешь? – язвительно поинтересовалась Кошка, стремительным движением оказавшись на ногах. – Заодно, и мое звание Магистра, например!
– Не хочу! – сердито ответил Барс. – Потому, что для этого я должен убить тебя! Но если ты вызовешь меня на Поединок сейчас, то я сумею победить тебя, не убивая. Это мне вполне по силам. И ты это знаешь. А потом сделаю все, от меня зависящее, чтобы ты снова забеременела. Даже если для этого понадобится месяц продержать тебя в состоянии нирваны!
Женщина ошеломленно молчала, лишь рука скользнула к горлу, будто облеган душил ее. Барс текучим движением оказался рядом с Кошкой.
– Но я не хочу, чтобы все произошло именно так! И не могу смотреть, как ты мучаешься! – прошептал он, опускаясь перед ней на колени. – Я очень хочу помочь тебе выбраться из проклятой депрессии, помочь обрести новый смысл в жизни!
Мужчина взял ее свободную руку и поднес к своим губам ладонь:
– Ты можешь убить меня сейчас, и мне будет легче, чем смотреть, как ты медленно убиваешь себя сама! И ждать, что кто-то другой бросит Вызов ослабевшему Магистру, и я не смогу защитить тебя, а только отомстить! Моя жизнь пуста без тебя!
Глаза Кошки наполнились слезами, она отпустила свое горло и запустила пальцы в его густые вьющиеся волосы:
– Почему ты хочешь дать жизнь еще одному ребенку? Ведь, жизнь нашей семьи, и так, очень непроста!
– Я хочу видеть, как растет твой живот, чувствовать, как шевелится там наш малыш. Хочу услышать его первый крик. Увидеть твою улыбку, когда ты впервые поднесешь его к груди. Пережить все, что пропустил у Райи. Вместе с тобой! Не скрываясь ни от кого. Я верю, что мы с тобой достаточно сильны, чтобы защитить наших детей! И изменить жизнь в Ордене к лучшему! – голос Барса неожиданно прервался, он обхватил Кошку руками и прижался головой к ее груди.
Дрожащими руками женщина обняла мужчину, сдаваясь под напором его чувств.
Глава. 9 Сын Грифона
Этой ночью у Кошки было мало времени для сна, но едва только робкие лучи рассветного солнца проскользнули в ее окно, как женщина открыла глаза. Ее взгляд скользнул по лицу мужчины, в чьих объятиях Кошка заснула совсем недавно. Она разглядывала его расслабленные сном черты, вспоминая о том, как увидела его впервые. Тоже – спящим. Четырнадцать лет назад Магистр проникла в его спальню через окно с намерением убить этого мальчишку, чтобы отомстить его отцу за свою сломанную жизнь. И не смогла. Его лицо неожиданно вызвало у Кошки воспоминания о человеке, которого она совсем недавно лишила жизни. Которого женщина любила и не могла забыть. И Кошка не смогла убить его еще раз. А пока она колебалась, юноша открыл глаза. Как и сейчас.
Тут женщина вздрогнула всем телом, потому что на нее смотрели глаза Грифона, светло-серые с темным ободком. И смотрели они на нее с лица Грифона. Юноша возмужал, и смутное сходство переросло в прямое подобие. Сильные резкие линии скул, твердый подбородок, темные вьющиеся волосы – все было похожим. Особенно глаза.
Видимо, ужас, проступивший на ее лице, прогнал у Барса остатки сна.
– Что с тобой случилось? – обеспокоенно спросил он, сжимая подругу в объятиях.
– Ты так похож на Грифона, как будто ты его брат. Или сын! – в смятении прошептала Кошка.– Все эти годы я убеждала себя в том, что в тот, первый, раз мне просто показалось. Я, ведь, не убила тебя спящего потому, что мне почудилось, будто я вижу Грифона. Прошло совсем немного времени со дня смерти моего Наставника, я не могла смириться с тем, что его больше нет. Поэтому я не вонзила в тебя отравленный коготь, а занялась с тобой любовью.
– Так ты все эти годы искала во мне подобие Грифона? – голос парня дрогнул от обиды.
– Нет, что ты! Совсем наоборот! – воскликнула Кошка, прижимаясь к нему всем телом. – Я пыталась научить тебя быть совсем другим человеком, вопреки твоему сходству с Грифоном. Тот человек завлек меня в Орден, используя мою сложную жизненную ситуацию, а затем пытался сделать из меня послушное орудие, используя все подручные средства. И он убил бы меня в том Смертельном Поединке, если бы успел. Он, сам, сказал мне об этом, за несколько секунд до гибели. Но я оказалась быстрее. А ты рисковал жизнью, но не причинил мне вреда. Я люблю тебя, но ваше сходство меня пугает!
– Но ведь, раньше ты говорила, что я похож на нашего с братом отца! – ошеломленно пробормотал Барс. – Кстати, с Морским Змеем мы, и правда, похожи.
– Действительно, вы, оба, курчавые и темноволосые, как и мой первый муж, – согласилась женщина.– Но глаза у тебя не карие, как у брата, а серые, как у Грифона.
– Моя мать была светлоглазой блондинкой, – напомнил ей Барс.
– Да, это так, – подтвердила Кошка – И, может быть, все это – игра моего больного воображения. Но лучше бы нам поговорить с Кондором. Он знал Грифона гораздо дольше меня.
– Мы поговорим с ним, но сначала ты немного успокоишься! – заявил парень, нежно целуя женщину в дрожащие губы, его руки скользнули вниз по ее спине, приглашая стать с ним еще ближе на их узком ложе.
Ощутив прикосновение упругой плоти внизу своего живота, Кошка закинула ногу ему на бедро, открывая путь в свое тело, от всей души желая найти в сплетении тел забвения от жизненных невзгод, чтобы жар нахлынувшей страсти отогнал дурные предчувствия.
Некоторое время спустя они, вместе, все же стояли у двери старого Наставника.
– Ранние пташки! – приветствовал их Кондор, протирая заспанные глаза. – Как вас угораздило, проснуться так рано? Я думал, у вас есть гораздо более интересные занятия, нежели будить меня ни свет, ни заря!
Кошка смущенно зарделась, но Барс сжал ее руку, и она, встряхнув головой, прогнала колебания и решительно сказала:
– Нам нужен твой совет, Кондор!
– Ну, не в том же, где проводить свои ночи! – добродушно усмехнулся он. – Но раз пришли – выкладывайте!
– У меня, последнее время, появилась навязчивая идея: мне кажется, что Барс становится похож на Грифона, как его близкий родственник, – неуверенно начала женщина, ожидая, что старый друг обвинит ее в мнительности.
– А это кажется не только тебе! – неожиданно заявил Кондор. – Многие из Мастеров, что застали в живых Грифона, последнее время приходили ко мне с такими же словами.
– А мне никто ничего не говорил! – возмутилась Кошка.
– Все уверены, что ты знаешь больше других, потому и взяла Барса в Ученики, – объяснил Кондор.
– Да, нет же! – воскликнула женщина. – Я и к тебе—то пришла узнать, не было ли у Грифона младшего брата во внешнем мире. Или племянника.
Кондор задумчиво покачал головой:
– Никто в Ордене ничего не знал о семье Грифона. Он появился пятнадцатилетним подростком из ниоткуда, вопреки обыкновению, без сопровождающего и рекомендаций. Как он узнал об Ордене, тоже никто не понял. Но Грифон пришел в Цитадель и заявил, что умеет летать. Он спрыгнул с самой высокой внешней скалы Цитадели в море, с помощью обычного плаща, и остался жив. Сам старый Магистр сделал его своим Учеником. А потом погиб от его же руки!
Старый Наставник помолчал, а затем внезапно охрипшим голосом продолжил:
– Он был и моим Наставником! К тому моменту Сфинкс был очень стар, а я совсем недавно получил звание Мастера и не очень хорошо разбирался в подковерных интригах. А Грифон, ставший самым молодым из Совета Мастеров, рвался к власти, заявляя, что необходимо сменить политику Ордена во внешнем мире на более активную. Возможно, он был прав. Орден в те годы существовал очень замкнуто, почти не воздействуя на внешний мир и не ощущая притока свежей крови. Но убивать ради этого своего старого Наставника было бесчестно!
Все это я узнал гораздо позднее. Я был, с миссией, далеко от Цитадели в то время, когда в ней разворачивались эти печальные события, а когда вернулся, то понял, что у нас сменился не только Магистр, но и почти весь Совет Мастеров. В Совете теперь оказались сплошные союзники Грифона. Я хотел бросить ему Вызов, но Хранитель отговорил меня, сказав, что этим я ничего не добьюсь. В тот момент Грифон был, и в самом деле, лучшим воином Ордена. Очень быстрым, жестоким и беспощадным. Он без колебаний бросал Вызов и убивал любого несогласного. Хранитель отметил, что даже, если мне и повезет, кто-нибудь из его сторонников прикончит меня, сразу следом за нашим Поединком. Сфинкса, все равно, уже не вернуть, а я могу принести много пользы, обучая молодежь.
Кондор отошел к окну и отвернулся, глядя на занимающийся рассвет:
– Наверное, это – трусость, но Хранитель назвал это благоразумием. Я стал Наставником, пытался вырастить смену, верящую в добро и благородство. Обновить Орден. Я изучал Грифона, его методы, стиль Поединка и передавал его своим Ученикам. И ждал подходящего случая. Грифон же часто бывал во внешнем мире. И однажды он вернулся оттуда с тобой. Ты уже знаешь, что твой отец был членом Ордена, тем, кто искал для нас пополнение. Был самым удачным из вербовщиков. Когда он неожиданно перестал выходить на связь, Грифон сам взялся расследовать его смерть. Так он нашел тебя, Кошка.
– Значит, он выслеживал меня довольно долгое время, раз, сумел поймать именно в тот момент, когда я решила прыгнуть с утеса, рядом с нашей виллой на берегу! – догадалась Кошка. – И он, запросто, мог посещать мать Барса, Элизу, еще до свадьбы, дом ее семьи совсем недалеко оттуда. И даже после.
Кондор задумчиво кивнул:
– У Грифона всегда была слабость к блондинкам.
– Поэтому-то он и оставил в живых моего мужа, чтобы обеспечить будущее своего возможного ребенка! – Кошка словно бы выплюнула эти слова. – И запрещал мне мстить его семье!
Перед ее внутренним взором всплыла картина той жуткой ночи, когда женщина, поскальзываясь, карабкалась по мокрым скалам на берегу моря. Буря, бушевавшая на море и доносившая до нее соленые брызги и пену, была сродни той, что бушевала в ее душе. Ветер, разбивавший могучие водные валы о скалы, походил силой на рок, в единый момент разметавший в клочья всю ее жизнь. Еще каких-нибудь пару часов назад, Кошка была любящей женой и матерью, уверенной в себе и довольной своей судьбой. У молодой женщины был муж, которому она доверяла свою судьбу и судьбу своего сына. Этот человек вырвал ее из привычного мира странствующего цирка, обещая безопасность и благополучие, до скончания века. Он подарил ей сына, и, казалось, любил их, обоих. Целых пять лет. А разрушил все за одно мгновение, сообщив, что женится на другой женщине. Хороший подарок в новогоднюю ночь!
Ее первым, неосознанным, желанием стала потребность, оказаться как можно дальше от этого человека, поэтому Кошка выпрыгнула из окна и убежала в ночь. Ноги сами принесли ее на этот мыс, глубоко выдававшийся в океан. За годы жизни на берегу моря, женщина не единожды приходила сюда, чтобы почувствовать свежее дыхание ветра, вспомнить блаженное чувство полета.
Для воздушной гимнастки, летавшей, как птица, под куполом цирка, роскошная вилла мужа стала золотой клеткой, и только здесь она вновь становилась собой. Сюда женщина приводила маленького сына, пока муж не увез его в какой-то пансионат. Боль утраты снова скрутила ее внутренности, когда бедняжка вспомнила его слова о том, что сына ей не вернуть. Кошка застонала, проклиная тот день, когда поверила этому богатому лощеному красавцу, так кстати, появившемуся в ее жизни незадолго до неожиданной смерти отца. Девушка была слишком юной и наивной, ей было так одиноко! А Марк сулил любовь и счастье. И он так радовался рождению их сына.
Кошка выбралась на самый верх утеса и подставила ветру разгоряченное лицо. Женщину терзала не только обида, но и необходимость принять сложное решение. Муж сообщил ей, что более не нуждается в ней, самой, но обеспечит будущее их ребенка. Должна ли она поверить тому, кто однажды уже нарушил обещание? Или необходимо взять судьбу своего сына в собственные руки? И хватит ли у нее сил, обеспечить мальчику счастливую жизнь, или лучше смириться и оставить его отцу? И не будет ли она жалеть о принятом решении всю оставшуюся жизнь?
Налетевший порыв ветра рванул ее платье, растрепал волосы и толкнул в сторону обрыва. Кошка взглянула в сторону моря. Она уже прыгала в воду с этого мыса, но несколько ниже по склону и не в такую бурную погоду. Даже в тихий, ясный день полёт с такой высоты был сродни лотереи, а сейчас благополучный исход был в руках богов. Женщина тряхнула головой и шагнула к обрыву. Пусть боги и решат, хватит ли у нее сил, чтобы выстоять против судьбы! Кошка сбросила туфли и разорванное длинное вечернее платье, придавила их камнем. Если у нее хватит сил и умения спрыгнуть вниз и вынырнуть из моря, то она за ними вернется.
Кошка раскинула руки, тихонько качнулась вперед. Ветер некоторое время удерживал ее на обрыве, затем женщина толкнулась и прыгнула вперед. Чувство свободного полета, как обычно, наполнило душу неизъяснимым восторгом. А затем вода приняла ее в свои объятия. Кошка верно рассчитала траекторию и вошла на глубину, миновав прибрежные скалы. Но не учла штормового волнения, бросившего ее обратно к берегу. Волны крутили и переворачивали пловчиху, выжимая воздух из легких, но женщина продолжала бороться, пока ее не стукнуло головой о камень.
– Не судьба! – промелькнуло у нее в мозгу, прежде чем Кошка погрузилась в темноту.
– Ты, определенно, баловень судьбы, раз, выжила после такого прыжка! – услышала она мужской голос рядом с ухом, затем почувствовала толчок в грудь и закашлялась, выплевывая воду из легких.
– Кто ты и зачем вытащил меня? – прошептала Кошка, вглядываясь в светлые, фосфоресцирующие, глаза и бледное пятно лица, с трудом различимые в неверном свете луны, проглянувшей в разрыв между туч.
– Рука судьбы! – усмехнулся мужчина, приподнимая ее с земли. – И раз, ты так любишь прыгать с высоты, то я могу научить тебя летать!
Кошка скривилась от боли, вызванной непрошенными воспоминаниями. В очередной раз, тогда все оказалось не тем, чем предполагалось вначале.
– А я—то твоего официального отца считала законченным мерзавцем! – воскликнула она, обернувшись к Барсу.
И осеклась, потому что увидела, как побледнело его лицо. Женщина бросилась назад и обняла своего любимого:
– Вот только, к тебе это не имеет никакого отношения! Ты, с самого начала, не был похож ни на одного из них! И я рада, что узнала тебя и привела в Орден! Среди всех этих интриганов появилась еще одна, чистая и благородная, душа!
Кондор тоже подошел к ним и сжал плечо молодого мужчины:
– Я тоже так считаю, Барс! Не зря же, в Кодексе записано, что человек, вступающий в Орден, оставляет позади себя все свое прошлое, включая имя! Не важно, чья в тебе течет кровь, важно, какой ты человек. А, на мой взгляд, ты – один из лучших братьев Ордена и достойная пара для нашего Магистра.
Он крепко обнял их обоих, но затем нахмурился и сказал:
– Однако многие члены Совета видят в тебе, в первую очередь, кровь Грифона и боятся, что ты пойдешь по стопам своего отца, займешься реформами и будешь представлять для них опасность. Так что, держите ухо востро!
К такому заявлению стоило бы прислушаться. Всем, троим.
Глава. 10. Заговор
– Он толкается! – в голосе Барса послышалось восторженное изумление.
Мужчина отвел взгляд от своей руки, лежавшей на животе у Кошки, и заглянул ей в глаза. Та мягко улыбнулась в ответ и пошутила:
– Наверное, хочет отвоевать побольше места для себя!
Барс озабоченно нахмурился, взглянул на ее фигуру, которая уже начала изменяться под влиянием беременности и предложил:
